Из-под стола Винцент вытащил деревянный брусок размером с кирпич и маленький ножик.
– Подойди сюда, Клэр. – Он отодвинул свой стул от стола, чтобы посадить ее себе на колени, и положил деревяшку ей на коленки. – Это бальзовое дерево, – сказал он. – Оно очень мягкое и из него легко вырезать. Я научу тебя как, хорошо?
Клэр благоговейно уставилась на деревянный брусок:
– Да.
Из-за стола Ванесса наблюдала и слушала, и ее маленький ротик открылся, а в глазах сверкала скрытая зависть. Клэр ей в ответ пожала плечами.
Винцент почти полчаса показывал Клэр, как пользоваться ножом. Она опиралась о его грудь, седая борода мягко щекотала ее висок. Когда он говорил, она могла чувствовать его голос, глубоко отзывающийся в ее грудной клетке. Время от времени Ванесса отрывала свой взгляд от лепки, изучая сестру все с той же тихой завистью.
– И ты когда-нибудь научишься, Ванни, – сказала Клэр, спустившись с колен Винцента, чтобы занять место за рабочим столом. Ванесса сердито кивнула и с возросшим вниманием стала лепить. Как всегда, она делала что-то неузнаваемое.
Винцент включил большой оконный вентилятор, засунул незажженную трубку себе в рот, и все трое приступили к выполнению своих задумок. Такер вздрагивал во сне, и каждый раз, когда он стучал об пол хвостом, не просыпаясь, Ванесса хихикала.
Когда они только приехали на ферму этим летом, девочки с недоумением смотрели на внешность Такера. Он стал меньше, чем обычно, у него стало гораздо больше черных пятен на белой шкурке. Он лизал им руки гораздо чаще, а иногда кусал их за пятки, когда они бежали, что было очень досадно. На самом деле он выглядел, как совершенно другой пес. Но все звали его Такером. «А где настоящий Такер?» – спросила Клэр Мелли. Мелли посмотрела на свою мать. «Этот пес действительно носит имя Такер», – отвечала она. «Я имею в виду другого Такера». Мелли присела, чтобы погладить по головке маленькую недогадливую искательницу правды. «Другого Такера отдали, дорогая, – сказала она. – Ты ведь знаешь, как он любил бывать среди вас, детей?» Клэр кивнула. «Ну, дедушка и бабушка поняли, что он не может быть счастлив только с двумя детьми, поэтому они отдали его в семью, где много-много детей. И теперь он самый счастливый пес в мире, правда, мама?» Дора отвернулась с легкой улыбкой на губах. «Как скажешь, дорогая».
Итак, Клэр и Ванессе пришлось привыкать к этому Такеру. Он был тощий и лаял пронзительно, и слишком много всех лизал, но он был хороший охотник, и самый лучший пес во всех отношениях.
Поработав с пластилином приблизительно около часа, Ванесса пошла в амбар, где она могла немножко вздремнуть. Винцент положил пару старых одеял в плетеные корзины, и девочки спали там каждый день. Однако в тот день Клэр и не думала о сне. Она работала над куском дерева с особой осторожностью, и еще продолжала работать, когда Ванесса снова появилась в дверном проеме мастерской.
– Я думаю, нам пора прокатиться, дедушка, пожалуйста, – сказала она.
Винцент улыбнулся и отложил инструмент. Он вынул трубку изо рта и погладил рукой бороду.
– Полагаю, что вы обе достаточно потрудились и заслужили, чтобы покататься? – спросил он.
Клэр кивнула и подняла руку, чтобы показать ему водяной мозоль на большом пальце, а Ванесса указала на пластилиновый ком, который вылепила. Винцент поднял Ванессу на руки и подошел к ее творению. Он поднял ком пластилина и подставил его к свету из окна.
– Я понимаю, Ванесса, – сказал он. – Это не лошадь. Это жираф, правильно?
Ванесса широко улыбнулась.
– Да!
– Это – жираф с очень странным хвостиком.
– Да.
– Ну, я вижу, что ты работала ничуть не хуже, чем усердствовала Клэр. – Он поставил ее на пол. – Вы обе заслужили поездку на карусели.
Клэр побежала к карусели, топая по платформе и несясь к Титану. Конечно, добраться до стремени требовало некоторых усилий, но в это лето она могла вставить ногу и сесть верхом на спину лошади без помощи дедушки. Тем временем Винцент помогал своей светловолосой внучке сесть на спину стоящей серой лошади. Ванесса сказала, что этот конь – ее любимец, но каждый день у нее был другой любимый конь, в то время как Клэр обожала своего Титана вот уже несколько лет, с тех пор как Винцент в первый раз установил белую скаковую лошадь на ее место на карусели. Клэр дрожала от возбуждения, когда ждала, когда же карусель начнет вращаться. Началась музыка «Тротуары Нью-Йорка», карусель повернулась, и Винцент помахал рукой, когда девочки проехали мимо на его причудливом творении.
Каждый раз, когда Клэр проезжала мимо медного кольца, висящего на шнуре, она крепче хваталась за штифт, на котором был укреплен Титан, и протягивала руку, пытаясь схватить кольцо, обычно успешно – раз за полный оборот карусели. Ванесса даже и не пыталась попробовать. Она говорила, что ей все равно, но взгляд ее становился завистливым каждый раз, когда она проезжала мимо шнура. Однако он был довольно далеко. Винцент всегда позволял Ванессе прокатиться лишний круг, неважно, схватилась она за кольцо или нет.
Как всегда, в полдень девочки и их дед съедали полный обед с Мелли и Дорой в кухне сельского дома. Каждый понимал, какую жертву приносили Дора и Мелли, собирая такой стол. Они пропускали свои «истории» по телевизору. Ванесса действительно была названа в честь одной из звезд какой-то очаровательной «мыльной» оперы, в то время как Клэр назвали в память сестры Доры, которая умерла много лет назад.
На Мелли все еще был сатиновый халат, и она держала руки подальше от еды, чтобы не смазать маникюр такого же красного цвета, в какой был выкрашен амбар. Она накрутила волосы и накрасилась. Девочки думали, что она самая красивая женщина на свете.
Ферма стояла среди густого леса, и после обеда, как обычно, Винцент взял своих внучек на долгую прогулку. Он показал им аризему трехлистную и грибы, которые, как он утверждал, светятся ночью, и во второй раз за это лето они видели пятнистого оленя. Он знал все, что можно знать о лесе, и они любили держаться за его большую руку, когда они гуляли. Они оставались под прохладным покровом леса, пока дневная жара немного не спадала, прежде чем вернуться в амбар и в мастерскую.
В конце дня, когда солнце отливало бронзой на полях за окнами мастерской, они услышали, как автомобиль Лена Харти преодолевал долгий путь к дому. Девочки выбежали из амбара и побежали через поле. Когда они прибежали домой, их отец уже стоял во дворе, обнимая Мелли, целуя ее, и девочки прыгали у их ног, пока он наконец не нагнулся, чтобы поднять их – сначала Ванессу, а потом и Клэр, и они вчетвером обнимались, и смеялись, и хихикали вместе в теплом золотом воздухе перед освещенным солнцем сельским домом.
13
Вена
Джон оторвался от телефона, чтобы посмотреть на Клэр, стоящую в дверном проеме его кабинета, одетую в красный пеньюар.
Она показывала на часы, стоящие на его письменном столе.
– Нам нужно выезжать через полчаса, – сказала она.
Он кивнул и прикрыл рукой телефонную трубку.
– Джил Клейтон, – сказал он, давая ей понять, кто звонил, и улыбнулся при виде ее замешательства. Последние три года они с Клэр напрасно пытались уговорить Джила, чтобы он проводил свой новый семинар о подготовке инвалидов к новым условиям жизни в рамках отчетной конференции фонда. Дата ежегодного отчетного собрания была уже определена и записана в его календаре, а теперь и Джил с ним вел переговоры, и он с нетерпением ждал поворота событий.
Клэр сделала жест большим пальцем Джону перед тем, как исчезнуть в холле.
– Итак, – продолжал Джил, – я буду в штате Вашингтон в следующую субботу. Я могу заехать в фонд, чтобы встретиться с тобой и Клэр и тогда уж точно договориться обо всем.
Джон открыл свой ежедневник и нахмурился. Конференция по адаптации была назначена на следующий уик-энд, и он с трудом мог бы сказать, какое из мероприятий находилось под большим ударом. Ему придется разделить обязанности с Клэр. Конечно, обычно они действовали иначе, но сейчас все диктовалось необходимостью.
– В следующие выходные у нас назначена конференция в Балтиморе, – сказал он Джилу, – но непременно кто-нибудь из нас встретится с тобой в фонде.
В кухне он нашел Клэр и Амелию, изучающих рецепты, облокотившись на стойку бара. Амелия оторвалась от этого занятия, когда он въехал на коляске в помещение.
– Привет, Джон. – Она улыбнулась ему. Прямые до подбородка волосы Амелии совершенно поседели за несколько лет, что прошли после смерти Джейка, но их тон был таким естественным для нее и так хорошо подходил к глазам цвета дыма, что он вряд ли мог бы припомнить их настоящий цвет. – Клэр дала мне свой рецепт «маникотти», а оказалось, что он не совсем верный, и она делает исправления.
Мысль о еде вызвала у него голод.
– Прошло сто лет с тех пор, когда мы готовили это блюдо для себя, Клэр, – сказал он. – Как ты думаешь, может, приготовить его, когда приедет Сьюзен? Она обожает «маникотти». Сьюзен приезжает в конце недели, чтобы забрать свою машину.
– Конечно. – Клэр не отрывалась от карточки с рецептом. Она была все еще в пеньюаре и украдкой посматривала на таймер микроволновой печи, и Джон смог почувствовать, как в комнате возрастало напряжение. – Такая досада, – сказала она, отошла к столу и стала копаться в своей сумочке, вынимая из нее вещи, завалив стол ключами и странными сложенными записками. – Я не могу найти мою хорошую ручку. – На лбу над переносицей образовалась редкая морщинка раздражения. Она включила верхний свет и держала под ним сумочку, заглядывая вовнутрь.
Амелия встретилась с Джоном взглядом. Она кивнула головой в направлении Клэр, как бы говоря: «Что с твоей женой?» – и он пожал плечами ей в ответ, хотя знал. Клэр весь день только и говорила о пьесе, преподнося событие так, как будто их пригласили на обед в Белый дом. Что они наденут? Когда им нужно будет выходить из дома? Амелия прервала эти разговоры.
– Ты не видел ее? – Клэр посмотрела на него. – Ту хорошую ручку, которую ты мне подарил?
– Нет. – Он потянулся за корзинкой, которая стояла на стойке бара, и вытащил ручку из дешевого магазина. – Возьми эту. – Он подъехал и вложил ручку ей в ладонь.
Клэр захлопнула свою сумочку со щелчком и что-то нацарапала на карточке, прежде чем вручить ее Амелии.
– Вот теперь пойдет. – Она улыбнулась, но это была не свойственная Харти улыбка. Ни в коей мере, и Амелия поняла это.
– С тобой все в порядке, дорогая? – Амелия положила руку на плечо Клэр.
– Похоже, что мы опаздываем. – Клэр подняла свои волосы с плечей, как будто ей было от них слишком жарко, а потом отпустила их опять. – Прости. Я просто вымоталась.
Джон сам посмотрел на часы. Пьеса начиналась в восемь. Сейчас было шесть тридцать. У них полно времени.
– Ну, ребята, развлекайтесь, – сказала Амелия. Она похлопала Джона по руке, кивнув снова в направлении Клэр. – Пусть эта барышня расслабится, Джон, – сказала она.
– Приложу все усилия, – пообещал он. Казалось, что Клэр немного расслабилась, когда она, уже одетая, накладывала грим перед трюмо в своей спальне. Она выбрала алое платье, которое ему всегда нравилось, но которое она уже давно не надевала.
Он снимал свой серый твидовый пиджак с вешалки, когда услышал, как по гравиевой дорожке подъехала машина, а потом послышался звук захлопнувшейся дверцы.
Клэр с помадой в руке посмотрела на него.
– Кто бы это мог быть? – спросила она.
Они услышали, как открылась кухонная дверь, а затем послышался женский голос.
– Это я!
Сьюзен. На два дня раньше. Они с Клэр обменялись взглядами, и в первый раз за эти недели лицо Клэр озарилось счастливой улыбкой.
– Мы здесь, Сьюзи, – позвала она, и через минуту Сьюзен возникла в комнате.
– Привет, ребята. – Она улыбалась. – Меня могли подвезти домой сегодня, вместо четверга, поэтому я и воспользовалась случаем.
Клэр уже была на ногах, крепко обнимая дочь.
– Так приятно увидеть тебя, дорогая, – сказала она.
На Сьюзен были надеты черные джинсы, черные ботинки на толстой подошве, зеленый шерстяной жакет и синяя бейсболка, надвинутая на ее огромные черные глаза. Блестящие темные волосы спадали ручьями по зеленым холмам и долинам ее жакета. Она была самым лучшим в мире ребенком. Джон улыбнулся и протянул ей руку.
Она наклонилась, чтобы обнять его, прижимая губы к его щеке.
– Куда это вы собрались, такие разряженные?
Клэр протянула руку, чтобы поправить ворот жакета Сьюзен.
– В театр, – сказала она.
Сьюзен отступила на шаг и изучающе посмотрела на мать.
– Это платье выглядит на тебе так сексуально, ма. Клэр провела рукой по подолу платья.
– Сексуально? – повторила она. – Оно очень простенькое.
Джон подумал, что они обе правы. Красная материя переливалась, однако платье, застегивающееся на пуговицы впереди, было скроено просто, без всяких причуд. На большинстве женщин оно действительно смотрелось бы просто. Но на Клэр – неоспоримо сексуально – красный цвет пламенно контрастировал с ее темными волосами, блестящая ткань обтягивала грудь и стройную линию бедер.
– Сьюзи – права, – сказал он. – Выглядишь ты замечательно.
Клэр отмахнулась от комплимента.
– Да, хотелось бы мне, чтобы нам не нужно было никуда идти, особенно теперь, когда ты – дома, – сказала она дочери. – Тебе нужно было бы дать нам знать, что приедешь сегодня. У тебя завтра нет занятий?
– Нет, есть. Вот почему мне нужно вернуться сегодня же вечером.
– Сегодня вечером? – улыбка у Клэр исчезла.
– Ты же только что приехала, – сказал Джон.
– Потому что меня подвезли, пап.
– Но мы надеялись, что ты проведешь с нами несколько дней, – сказала Клэр.
Сьюзен покачала головой, струящиеся волосы сменили свое расположение на жакете.
– Не могу, ма. Простите. Я только заскочила, чтобы перекусить и отправиться назад.
Клэр посмотрела на свои часы.
– Но ведь мы даже не сможем побыть с тобой. Как раз этого она и хотела, подумал Джон. Сьюзен все хорошо рассчитала.
– Послушай, мам, я ведь совсем могла и не попасть домой, если бы не оставила свою машину из-за снегопада и мне нужно было забрать ее, поэтому то, что я здесь, это простое совпадение, правда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57