– Я не думаю, что кому-нибудь удалось бы понять Марго, – сказал Рэнди. – Дюжина докторов пожертвовала бы неумеренным количеством своих клеточек мозга, лишь бы понять, что заставляло биться ее сердце.
Клэр открыла свою сумочку и вынула фотографию в рамке.
– Я привезла это для вас, взяв в ее комнате, – сказала она, вручая ее ему.
– Это та фотография, которую я ей подарил? – Он повернул ее к свету и засмеялся. – Разве это не похоже на свихнувшееся семейство?
– Скорее – на прекрасную семью, – сказала она, хотя еще не успела дать хоть какую-нибудь оценку.
– Какой объект выпадает из общей картины? – спросил он, как будто держал в руках головоломку.
Она наклонилась поближе, чтобы лучше рассмотреть фотографию, и оставалась в этом положении несколько дольше, чем это было необходимо, вдыхая запах его табака.
– Что вы имеете в виду? – спросила она.
– Я имею в виду себя. Двое прекрасных светлых детишек, эта милая мать-блондинка, этот светловолосый мужчина. И этот долговязый, темноволосый большезубый мальчуган.
Она изучающе смотрела на фотографию, прекрасно понимая, что он прав. Он не вписывался в общую картину. И стоял-то несколько в стороне от остальных членов семейства. Часть передней двери была видна между ним и остальными, и она почувствовала жалость к этому темноволосому мальчику. Его улыбка на фотографии выглядела неестественной.
– Вы тут в самом ужасном возрасте, – предположила она.
Он перевернул фотографию тыльной стороной, положил на скамью рядом и еще раз вздохнул.
– Чем я могу помочь вам, Клэр Харти-Матиас?
– Расскажите мне о ней. Расскажите мне, почему это все произошло, так, чтобы я смогла сделать для себя выводы и оставить все в прошлом.
Он отвел от нее глаза, назад к своему темному плащу, и она не удивилась, когда он снова смахнул невидимую пылинку.
– Может быть, вы бы предпочли пойти куда-нибудь еще? – Клэр было ясно, что ему непросто говорить о Марго и этом семействе, членом которого он себя не чувствовал. – Мы могли бы пойти куда-нибудь в ресторан или…
– На самом деле, – перебил он, – если я собираюсь говорить о Марго, то я бы предпочел темноту.
Предполагал ли он, что может заплакать? Она уже могла видеть, что улыбка исчезла с его лица. Кончики губ опустились вниз.
– Хорошо, – сказала она.
– Но я не хочу знать и подробности того, что происходило между вами двумя на мосту. – Он поднял руки перед собой, как будто защищаясь от удара. – Не говорите мне ее последних слов и прочей подобной чепухи. Пожалуйста.
Она облизала губы.
– Простите, что я втянула вас во все это, – сказала она. Какое у нее было право просить его рассказывать все тайны его личной жизни? Она уже подумывала отказаться от своей просьбы совсем, когда он начал говорить.
– Женщина на фотографии – моя мать, – сказал он, – но мужчина – отчим. Мой отец был ужасным негодяем, по крайней мере – по словам моей матери. Я его не помню совсем. Они развелись, когда мне исполнилось три года. Она рассказывала, что он был заядлым картежником, волочился за женщинами, врал и пил, и что я как две капли воды похож на него…
– О, – сказала Клэр, – теперь ясно, откуда взялась фамилия Донован.
– Конечно. Я был постоянным напоминанием о том, кто разрушил ее жизнь. Итак, затем она встретила Гая Сент-Пьера, который был в ее глазах сущим ангелом. Он исполнял классическую музыку на фортепьяно, совершил несколько турне с различными оркестрами, пока не заработал артрит и был вынужден оставить работу. Они поженились и заимели близнецов, Марго и Чарльза, которые, по правде говоря, были чрезвычайно одаренными детьми. – Он постучал по фотографии, которая лежала рядом. – Все их ласкали. Однако они были несколько странными. Мои родители никогда не обращались с ними как с детьми. Их рано стали обучать музыке и учить читать. Они превратились в маленьких роботов. О них писали статьи. В журнале «Лайф» о них есть целый рассказ. И, несомненно, они были очень одаренными в музыке.
– Извините, – прервала его Клэр, – я не понимаю, почему такие талантливые дети, способные принимать участие в международных конкурсах исполнителей, жили в Харперс Ферри?
Рэнди кивнул, показывая, что понял, куда она клонит.
– Гай вернулся в Харперс Ферри, потому что там жили его родители и сестра. Он встретил мою мать и как будто прирос к этому месту. Хотя мы и строили планы переезда в Нью-Йорк. И когда произошел этот несчастный случай, дом уже был выставлен на продажу.
– Понимаю.
– Итак, как я уже говорил, близнецы не были обычными детьми. – Рэнди скривил губы. – А я, с другой стороны, был совершенно обыкновенным ребенком. – Он издал короткий смешок. – Единственным талантом, которым обладал я, был талант лезть, куда не просят, и наживать неприятности. В статьях обо мне упоминали отдельно: «И у близнецов есть старший брат, Рэнди».
Последовала продолжительная пауза, прежде чем он снова заговорил.
– Тем не менее, я их любил, – сказал он. – Они были моими младшими сестрой и братом. Их частенько обижали, потому что они были тихими, и я заступался за них. – Он покачал головой. – Одному мальчишке я однажды перебил нос за то, что он поставил Чарльзу подножку.
И снова тишина наполнила театральный зал, а атмосфера становилась все холоднее с каждой минутой. Должно быть, кто-то выключил термостат, уходя домой. Клэр подумала было накинуть на плечи плащ, но ей не хотелось, чтобы он решил, что она собирается уйти.
Она посмотрела на пустую стену, раздумывая, в какие слова облечь тот вопрос, которого она не может не задать. Наконец она сказала:
– Не расскажете ли мне, что произошло на этом мосту двадцать лет назад?
Рэнди еще раз провел рукой по шерстяному плащу.
– Я вам скажу, – ответил он, – но на этом и закончим, хорошо? Я расскажу об этом еще один раз, но я не хочу, чтобы потом это все время вертелось в моей голове.
– Да, отлично.
– В то время мне исполнилось пятнадцать лет. Близнецам было десять. Моя мать попросила меня зайти за ними в дом их учителя музыки – они там заночевали, потому что начался страшный снегопад, когда они были на уроке. Это за милю от нашего дома, за мостом. Итак, я зашел за ними в дом их учителя, и мы пошли домой. – Он посмотрел на потолочные балки. – Мост был покрыт снегом, – сказал он. – Так красиво.
– Да, – сказала она.
– Мы начали бросать друг в друга снежки. Иной раз они играли совсем как обычные дети. Чарльз донимал Марго снежками и бегал вокруг, как примерный ребенок. Но потом он забрался за перила моста. Я не имею представления, почему он это сделал. Я думаю, что он хотел съехать на платформу, держась за поручни.
У Клэр перехватило дыхание, когда она снова вспомнила головокружение, которое почувствовала на мосту.
– Мы кричали ему, чтобы он лез назад, но он нас не слушал. Потом неожиданно упал. Он просто исчез из виду. Это произошло так неожиданно, за одну секунду. Я подумал, что он просто решил подшутить над нами. Мы подбежали к краю моста и услышали его крик, хотя видеть его уже не могли. Расстояние слишком большое. – Он на минуту заколебался. – Я всегда был рад этому. Тому, что не мог его видеть.
Клэр кивнула, хотя Рэнди совсем на нее не смотрел.
– Марго побежала тоже, – продолжал он. – Она подумала, что сможет как-то до него добраться. Она добежала до того места, где мост возвышался над набережной, и попыталась слезть вниз, но упала и поранила голову. От удара она потеряла сознание и пролетела несколько ярдов вниз, на скалы.
– Какой ужас.
– У меня было такое чувство, что в течение нескольких секунд я потерял и брата, и сестру сразу. А мне полагалось проводить их домой, охраняя от возможных неприятностей. Трудная же задача была у меня, а? – Он бросил на нее взгляд, но не стал дожидаться ответа. – Кое-как я взобрался на набережную и добрался до Марго. Она все еще дышала, но голова вся в крови, и она была без сознания. Я полутащил, полунес ее домой.
Рэнди неожиданно издал стон, откинул голову на спинку скамейки и, прищурившись, посмотрел на потолок.
– Этот чертов мост, – сказал он. – Я до сих пор не могу по нему проехать на машине. Я его ненавижу.
В первый раз Клэр увидела его боль. Он решил сократить свой рассказ, приближаясь к концу. У нее не было желания подталкивать его, но ей необходимо услышать все остальное.
– Марго находилась в коме некоторое время? – спросила она.
Он выпрямился и, казалось, снова обрел спокойствие.
– Она оставалась без сознания пару дней, – сказал он, – и, когда пришла в себя, то стала совершенно другой. Не могла справиться с потерей Чарльза. Он был ее «alter ego». Она пребывала в жуткой депрессии и боялась отойти от матери. В прямом смысле этого слова. Мать даже не могла принять ванну без того, чтобы Марго не сидела за дверью, ожидая, когда она оттуда выйдет.
– Она могла ходить в школу?
– Нет, но, во-первых, она и раньше не ходила в школу. Мои родители обучали ее дома. Марго совершенно разрушила брак моей матери с Гаем. Когда они пытались выставить ее из своей спальни, она незаметно пробиралась назад, сворачивалась клубочком и проводила ночь на полу. Моя мать умерла от рака три года назад, Марго до тех пор жила с ней. Когда мама умерла, стало очевидно, что Марго не в состоянии заботиться о себе. Она могла оставаться в постели, не вставая, днями, ничего не ела, даже не выходила, чтобы воспользоваться туалетом. – Рэнди снова вздохнул. – В это время Гай жил в Колумбии, и я связался с ним, чтобы вместе решить, как поступить. Он женился еще раз, и у него образовалась новая семья. И, конечно, для нее там места не было. Я чувствовал себя виноватым, когда отправил ее в это заведение, но я не мог взять ее к себе: ей нужен был уход весь день. Итак, нам пришлось расстаться. Я до сих пор не уверен, правильно ли поступил, особенно теперь, зная, что она все-таки смогла сбежать и убить себя. – Он опустил свои большие ладони вниз на колени. – Возможно, я мог бы сделать для нее больше, – сказал он. – Не знаю. Она была моей сестрой, но иногда я притворялся перед собой, что ее вообще не существует. Так было легче.
Он замолчал, но Клэр так погрузилась в собственные мысли, что даже не заметила этого. То, что он рассказал, задело ее за живое.
– У меня тоже есть сестра. – Ее голос был тихим, как шепот, в холодном, темном воздухе старого собора.
Рэнди подождал.
– Она на два года моложе меня, и я не видела ее с детских лет.
– Почему?
Клэр пожала плечами.
– Наши родители развелись, и она уехала жить с отцом в штат Вашингтон.
Поскольку их разделял целый штат, было совсем не трудно притвориться, что у нее совсем не было сестры. Рэнди прав. Так легче.
Неожиданно перед ее глазами возник образ: гладкая белая поверхность – возможно, фарфоровая? – забрызганная кровью. Дыхание захлебнулось у Клэр в горле. Образ исчез так же быстро, как и появился, но она резко встала, поддавшись панике. Рэнди посмотрел на нее в удивлении.
– Я не думала, что уже так поздно, – сказала Клэр, хотя понятия не имела, сколько времени. Ее желудок сжался, угрожая рвотой, когда он протянул руку, чтобы поддержать ее, положив руку ей на плечо.
– С вами все в порядке? – спросил он. – Вы побледнели.
Она кивнула, пропуская его вперед и чувствуя на себе его пристальный взгляд.
– Да, все отлично, – сказала она, натягивая плащ на плечи. Ее ноги дрожали и подкашивались, когда она выходила из-за скамьи, но когда добралась до прохода между рядами, головокружение прекратилось, ей стало настолько хорошо, что она почувствовала некоторое замешательство.
– Простите, – сказала она, когда они вышли из фойе. – Думаю, что я слишком резко встала.
– Никаких проблем. – Он придержал тяжелую дверь, и она вышла из фойе. Афиша с объявлением о премьере пьесы смотрела на них из угла.
Она сильнее запахнула плащ.
– Вы играете волшебника? – Она кивнула в направлении афиши.
– Угу. – Он надел свой длинный черный плащ и сразу приобрел тот величественный, уверенный вид, который был у него на сцене.
– И что же делает волшебник?
– В основном ничего. – Рэнди рывком распахнул дверь наружу, прохладный и долгожданный порыв воздуха ударил Клэр в лицо, когда они ступили на порог. – Он вовсе и не волшебник, видите ли, но все думают, что он – волшебник, и в этом-то все и дело. Ему только остается отступить и наблюдать, как происходят чудеса.
– О! – Она подняла воротник плаща к подбородку, когда Рэнди повернулся, чтобы запереть дверь. – Понимаю, догадываюсь. – Она посмотрела в направлении своей машины, которая осталась одна на стоянке. – Вас не нужно подвезти?
Рэнди вытащил из кармана кисет. Из кисета он вынул трубку и сунул ее в рот. Клэр завороженно смотрела, как он сложил лодочкой руки, и над его головой образовалось душистое облачко дыма.
– Я предпочитаю ходить пешком. – Рэнди вынул трубку изо рта. – Живу недалеко. – Он указал в северном направлении от места, где они стояли. Свет уличного фонаря попал в его синие глаза, и у Клэр снова возникло чувство, как будто она знала его давным-давно.
– Послушайте, Клэр, – сказал Рэнди. – Я на самом деле очень благодарен вам за то, что вы пытались сделать. Это вдохнуло в меня веру в человечество. Я не встречал таких людей, как вы. Тем не менее забудьте Марго. Сразу ясно, что вы обвиняете себя за что-то, за что вы не несете никакой ответственности. Или вины. Ее нельзя было спасти.
– Спасибо. – Ей захотелось обнять его и спрятать голову в мягкой шерсти его плаща, в то время как он повторял бы эти слова снова и снова.
Рэнди улыбнулся и взял ее руку в свои ладони. Отпустив ее, он повернулся и пошел прочь по тротуару. Уличный фонарь высветил треугольником фрагмент его спины в плаще, и она смотрела, не отрываясь, на этот серебряный свет, наблюдая, как он переходит улицу. Он шел быстро, и вскоре все, что она могла видеть, была освещенная полоска у него на щеке, которая двигалась в темноте. А потом – ничего. Она стояла неподвижно под уличным фонарем, ее глаза все еще всматривались в далекую точку, туда, где он исчез и оставил необъяснимое чувство потери и тоски, как будто он давал ей возможность понять что-то, что ей отчаянно хотелось понять, что-то, что понять без него у нее не было никакой надежды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57