— А у меня сломан большой палец, — быстро сказал Эдвин, демонстрируя бинты.
— Да брось ты, — вмешался мистер Этик. — Не большим же пальцем курок спускать… К тому же ты молодой и проворный. Я выставляю кандидатуру Эдвина.
— Да? — сказал тот. — А кто сбежал из тюрьмы? Только ловкач на такое способен.
— Верно, — подтвердил мистер Мид. — Тут он прав, Боб.
— Но ведь я не смог убить тебя, Леон. Вот вам лишнее доказательство, что я не подхожу. Я сказал бы, «от каждого по возможностям». От Леона — оружие, от меня — этическое обоснование, от Эдвина требуется лишь молодой задор. Априори ясно, что война — удел молодых.
— Дискриминация по возрасту, — горько констатировал Эдвин. — Может, лучше я возьму на себя этическое обоснование?
— У тебя мало жизненного опыта, — сказал мистер Этик. — Мудрость приходит с возрастом, Эдвин. Нужен широкий взгляд на вещи, что, увы, напрочь отсутствует у нынешней молодежи.
Мистер Мид не выдержал:
— Давайте тянуть этот проклятый жребий. Эдвин и мистер Этик обменялись мрачными взглядами и кивнули.
— Прекрасно, — сказал мистер Мид. — Все готово. Но прежде, Эдвин, будь так добр, объясни, что случилось с моей подлинной подделкой Уорхола?
Глава сорок третья
Высоко в горах, где снег ложился на еловые лапы и прозрачный морозный воздух окутывал дальние вершины, Тупак Суаре сидел в своем убежище… и ковырял в носу. Он просунул указательный палец глубоко в ноздрю и пытался выудить влажный мягкий катышек.
Тупак Суаре — вовсе не Антихрист. И не злой гений. При ближайшем рассмотрении он оказывался весьма приветливым типом, хоть, как вы знаете, и погубил Западную цивилизацию. Жил в просторной роскошной хижине с видом на горную долину. (Хотя, возможно, редактор должен поставить слово «хижина» в кавычки — на самом деле это большой комплекс сообщающихся домов в псевдо-деревенском стиле, а не просто хижина.) Тупак также владел половиной расположенного внизу города и большей частью окрестных гор. Он не помышлял о роли Мессии и культе собственной личности, который так быстро возник из-за книги, — поначалу не помышлял. Но все же он был человеком, то есть не устоял перед лестью и соблазнами, как и любой на его месте. (При условии, что этот любой — похотливый развратник с тягой к кожаным фетишам.) Когда на него обрушился шквал писем, в которых поклонницы предлагали свою «космическую чувственность», разве он вправе был отказать им в подобном Счастье™?
Тупак Суаре, как и большинство самопровозглашенных гуру, оказался на удивление примитивен, когда дело дошло до удовлетворения его прихотей и капризов. Много секса и лести подчиненных — вот и все. Он долго ломал себе голову, но ничего интереснее так и не придумал.
По правде говоря, Тупаку уже надоела компания красоток, заполонивших его жизнь, он устал от «счастливого священного гарема» и постоянных мелочных капризов его обитательниц. Особенно это касалось новенькой, назвавшейся Счастливым Солнышком.
— Я просветленная? Просветленная?
— Да, — отвечал он устало, в четырехсотый раз за день. — Ты просветленная.
— Правда? Ты правда так думаешь?
— Да, конечно. Ты абсолютно просветленная.
— Просто сегодня такое чувство, что я не очень просветленная.
Конечно, она привезла наличные — наверняка стащила у мужа, — не очень много, меньше двух миллионов, но все равно приятно. (В месяц только на еду у него уходило намного больше. Деньги, которые она, очевидно, украла у мужа, Тупак сложил в общую кучу. Почти каждый день кто-нибудь приносил то «Ролекс», то чемодан с рубинами. Все это порядком надоело.)
— Я просветленная? Просветленная? Правда?
Так продолжалось неделю. Наконец Тупак предложил ей сходить на Опасный Хребет «на поиски прозрения».
— Это далеко в лесу, — сказал он. — Просто иди, а для лучшей концентрации закрой глаза. Там на меня впервые снизошло просветление.
— Я думала, это было в Тибете.
— Тибет, Колорадо… Какая разница?
Но она, увы, не желала отходить от его великолепия ни на минуту. Ни на одну секунду.
— Ты не против, если я схожу в туалет?
Нелегко быть Верховным Просветленным Духом Вселенной. Нелегко быть Самым Почитаемым Мыслителем Своего Времени. Приходится постоянно быть наготове, иметь про запас умную фразу; избегать выражений вроде «фиг знает» или «не врубаюсь». Он часто размышлял над тем, сталкивались ли сэр Исаак Ньютон или Альберт Эйнштейн с подобными трудностями. Давила ли на них эта «обязанность всегда быть в образе».
Но и плюсов было немало: деньги, слава, неумеренное бахвальство и постоянное внимание прессы. Он с удовольствием давал интервью и знакомился со звездами. Первый раз у Опры при виде благоговейной толпы поклонников у него закружилась голова, а однажды он оказался в одной гримерной с… впрочем, неважно. А сейчас знаменитости жаждали с ним познакомиться. Иногда поздно вечером, когда все уже спали, Тупак Суаре бродил по коридорам своего огромного поместья и размышлял: «Почему мне так грустно и печально? Чего не хватает? Вот если бы… Может, когда-нибудь…»
Он часто вспоминал детство (которое прошло отнюдь не в Бангладеш; он вообще с трудом выговаривал это слово) и особенно скучал по беззаботным студенческим денькам. Может, стоило получить степень по компьютерам? В конце второго курса он ходил на лекции по «Юниксу» и его поразило совершенство двоичной системы. Заворожила и пленила четкая последовательность единиц и нулей, и/или, из которых складывалось бесконечное число сложных форм. Из всего, что довелось испытать Тупаку, это чувство было ближе всего к просветлению.
И вот, стоя под луной и ковыряя в носу, он вздыхал: «Может, не стоило бросать компьютеры…»
После того как Тупак построил это горное пристанище и купил расположенный внизу город, ему захотелось создать оборудованную по последнему слову техники компьютерную учебную сеть, рассчитанную на единственного пользователя — себя самого. В лекционном зале он поставил самые мощные компьютеры, какие только можно купить. Только они достались ему бесплатно. Их подарил… как бишь его? Придурочный такой очкарик со скверным запахом изо рта. Как его?.. Прислужник, который всегда мыл ему ноги. Билл? Билли? Точно, Билли Гейтс. Тупак попросил, чтобы тот дал ему несколько советов, может, научил бы пользоваться чатами. (Почти все чаты были посвящены Тупаку Суаре, и можно узнать что-нибудь интересное, подписавшись чужим именем.) Но Билли, поклонившись, воспротивился: «Нет-нет-нет. Я не могу вас учить. Вы не должны марать ваши божественные персты в скверне Интернета».
Поэтому Тупак его выпорол.
Что оказалось большой ошибкой. Известие о том, что Тупак выпорол Билли Гейтса (да к тому же содержит гарем и слишком часто выступает по телевизору) вызвало немедленный язвительный отклик М.
Его краткое письмо повергло Тупака в ужас:
Мистер Суаре, что-то вы разошлись в последнее время. Вы бы хоть частично прикрыли свои мерзкие делишки. Помните, я знаю вашу тайну. Мне известна вся правда. Я сделал вам имя, я же могу и низвергнуть вас. Поэтому кончайте свою дребедень, или я лично поднимусь и спущу вашу дряблую задницу с горы. Это не угроза. Это обещание.
Искренне ваш, М.
Тупак струхнул не на шутку, отменил намеченные выступления по телевизору и собрал пресс-конференцию, где всенародно объявил:
— Не называйте меня Просветленным. Я просто написал книгу. Книгу по самосовершенствованию.
— Да, о Просветленный, — вторили ему собравшиеся.
А теперь еще и это: глубоко в носу что-то застряло, и как он ни старался, выковырять не мог. «Все этот проклятый ежедневный маникюр! В носу ковырять невозможно…» Хуже всего, что, когда его выбранил М., он разогнал все восточное крыло лакеев, и под рукой не оказалось никого, кто бы прочистил ему нос. Приходилось самому. Да, мир несправедлив.
Высоко над горным убежищем, в подлеске, прятался Эдвин де Вальв.
Руки дрожали, сердце колотилось, он привинчивал к «Атку» прибор ночного видения и регулировал объектив. Справиться с учащенным дыханием оказалось нелегко. Как получилось, что Эдвин де Вальв, скромный редактор, прячется в колючих лесных кустах, собираясь шлепнуть макулатурного писателя, которого сам и выудил однажды из безвестности? Очень просто. Эдвин вытянул короткую спичку.
— Ну вот и ладушки, — сказал мистер Мид.
— Все правильно! — завопил мистер Этик. Эдвин потребовал тянуть жребий три раза, но снова проиграл. Затем они попробовали «камень-ножницы-бумага», «три карты» и «раз картошка, два картошка». С тем же результатом.
— Ладно, — зло произнес Эдвин. — Согласен. Но вы меня прикроете.
Три дня они добирались до Колорадо, еще два — до уединенного горного лагеря гуру. Этик и Мид обороняли позицию в местном мотеле — из тех, что еще не закрылись, а Эдвин, вскинув оружие на плечо, приготовился к нелегкому путешествию.
— Не волнуйся, — успокоил мистер Мид. — Если что пойдет не так, положись на нас. Верно, Боб?
— Еще бы! — ответил тот, оглядывая мини-бар. — Мы с тобой. Гляди-ка, кешью!
Они проводили Эдвина до тропы и пожелали ему «легкой дороги», «удачи» и выдали множество других напутствий.
Эдвин де Вальв потащился в гору, а Мид и Этик вернулись в мотель.
— Я тебе рассказывал о своей юности? — спросил мистер Мид по дороге. — Про то, как в студенческие годы работал на карнавалах?
— Так ты лохов разводил? — удивился мистер Этик.
— Да. Ловкость рук, «три карты», наперстки, все как положено.
Эдвин прокладывал путь к дому гуру через снег и сосновые ветки, ноги и плечи болели от напряжения. На его счастье, команда первоклассных телохранителей давно прониклась «посланием» и основную часть времени упорно стремилась обрести блаженство. Эдвин с шумом прокрался мимо охранника, сидящего по-турецки в будке и тихонько напевающего «Аум Суаре».
«Если бы ты мог вернуться в прошлое, ты убил бы Сталина, будь у тебя такая возможность? — спрашивал себя Эдвин. И отвечал: — Даже не задумываясь». Эдвин де Вальв убил бы Сталина, даже не задумываясь. А Тупак Суаре — Сталин нового времени. Он сбросил нейтронную бомбу любви, его надо остановить. В глубине души Эдвин был уверен, что прав, но все же его терзали сомнения. Одно дело — философские измышления, совсем другое — нажать на курок.
Эдвин всматривался в оптический прицел.
— Не промажешь, — убеждал его мистер Мид. — Рассчитано на идиотов.
В зыбком зеленом мире прибора ночного видения стены и окна высокогорного жилища гуру то расплывались, то вновь сплывались. Эдвин исследовал стену внутри комнаты и разглядывал интерьер, когда в фокусе вдруг появилось четкое лицо Тупака Суаре. От неожиданности у Эдвина перехватило дыхание. Усилием воли он заставил себя успокоиться, навел на лицо лазерный прицел и медленно опустил палец на курок.
Тупак, ковыряя в носу, ходил взад-вперед, но Эдвин умудрился не упустить его из виду. Так пума следит за своей жертвой. «Вот и все». Он глубоко вздохнул. Подумал о Мэй. И в паузе между ударами сердца нажал на курок.
Боковое окно разлетелось на сотни осколков. Из головы Тупака Суаре брызнула кровь и осколки кости, гуру завалился набок и упал.
За взрывом наступила тишина. Эдвин прильнул к прибору ночного видения и ждал. Ничего не произошло. Гуру лежал у журнального столика, в стене позади него виднелась дыра от пули. Если пуля прошла навылет сквозь голову, у Тупака нет шансов выжить. (Мистер Мид объяснил, что на вылете эти пули разрываются, а образовавшийся вакуум вытягивает за собою плоть.) Значит, все кончено. Тупак Суаре мертв, Эдвин уже хотел щелкнуть предохранителем, перекинуть ружье через плечо и ускользнуть в ночь, когда уловил краем глаза… некое движение. Кто-то спешил на помощь? Нет. Хуже. Намного хуже.
Тупак Суаре с трудом поднялся на ноги, ревя, словно раненый бык. Он поднял руку и с ужасом посмотрел туда, где был палец. Из пятерни хлестала кровь. От страха и боли Тупак резко вдохнул воздух, и отстреленный указательный палец крепко застрял в ноздре.
— Боде бой! Бобогиде гдо-дибудь!
Эдвин запаниковал и, не целясь, выстрелил еще три раза. Пули угодили в медные зеркала и вазы эпохи Мин, воздух наполнился лепестками роз и брызгами, Тупак, гнусаво причитая, побежал.
— Вот срань!
Эдвин скатился по склону, не заботясь о том, чтобы остаться незамеченным, и ударом ноги распахнул дверь во дворик. «Урод недобитый, не мог просто помереть?» Парализованный страхом Тупак скрючился в углу.
— Жто бам дадо? Жто бам дадо?
Эдвин задыхался. Сердце бешено колотилось, пот заливал глаза.
— Простите, — сказал он. — Но я вынужден вас убить. — Он теребил ружье. Не такой представлялась ему встреча с Тупаком. — Простите. Я должен.
Эдвин уже готов был разметать во все стороны священное мозговое вещество Тупака Суаре, Посланца Любви, Апостола Блаженства, но заметил дергающийся палец, застрявший в ноздре. Позорная смерть для мужчины. Не раздумывая, он протянул руку и вынул палец из носа гуру, а затем неумело обернул его кисть обрывком занавески.
— Зажмите тут, — сказал он. — Кровь идет не так уж сильно. Может, жаром от взрыва прижгло рану. Вряд ли в пальцах есть артерии, все не так уж плохо.
— Спасибо. — Голос Тупака дрожал.
— Вот видите? — Кровь почти остановилась. — Держите так, только руку поднимите, и все будет нормально.
Тупак мужественно улыбнулся сквозь слезы.
— Ладно, — всхлипнул он.
— Вот и хорошо. А теперь придется вас убить.
— Нет-нет-нет, ради бога, нет. Хотя бы скажите, кто вы?
— Я… в общем, ваш редактор.
— У меня есть редактор?
— Из «Сутенира». Забыли? Мы пару раз говорили по телефону о вашей книге.
Лицо Тупака прояснилось.
— Эдвард? — спросил он.
— Почти. Эдвин. Надеюсь, это не испортит вашего мнения об отношениях автора и редактора, которые должны строиться на взаимном доверии, но… — Он сделал шаг назад и вскинул винтовку. — Прощайте, Тупак.
— Но я тут ни при чем! Это даже не моя книжка! Эдвин замер.
— Я так и знал. Компьютерная программа, да? Вы вроде злого колдуна. Вы запрограммировали компьютер так, чтобы он машинописным шрифтом напечатал сотни страниц рукописи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35