— А как же «Шоколад для души»?
Эдвин подошел ближе и произнес низким голосом, почти прорычал:
— Мистер Мид поставил на ней крест. Просто хотел успокоить дистрибьюторов. Он не собирался ее рекламировать или делать новую серию. То есть я напрасно рылся в дерьме чаек и не спал четыре ночи. В это время наш маньяк уже сменил направление. — Эдвин повернулся и оглядел море каморок. — Это не офис. Это преисподняя с лампами дневного света.
— Встретимся у тебя, — сказала Мэй. — Все не так уж плохо.
— Нет, все плохо. Не забывай, я побывал миллионером.
И потащился по лабиринту, мимо работников и сотрудников, взаимозаменяемых и таких же беспринципных, как он.
— Ненавижу работу, — бормотал он. — Ненавижу начальство. Ненавижу это место. — Он прошел мимо Найджела. — И тебя ненавижу.
— Эдвин! — завопил тот. — Как твоя книга? Про шоколад? Скоро за ней выстроятся очереди?
Эдвин обернулся и сказал первое, что пришло в голову:
— Тираж книги Суаре сто тысяч, мы получим кучу денег.
— Это мы посмотрим. То же самое ты говорил про книгу о хиппи. Помнишь? «Смерть бэби-бумерам! Смерть!»
— Симпатичный галстук, Найджел. Дай-ка его поближе рассмотреть.
— А это видел? — Найджел показал кукиш, но ближе не подошел. — Кстати, ты все еще мне должен.
— Ты имеешь в виду пинок под зад?
— Джентльмены! Прекратите! — Мэй держала стопку папок и бумаг. — Эдвин, эти материалы тебе помогут с новым проектом. Найджел, возвращайся к работе. Хорошо?
— А он? — спросил Найджел с отвращением и искренним недоумением. — Мэй, почему ты всегда его защищаешь? Он унижает весь отдел. Почему для него ты делаешь поблажки?
— Найджел, мы ведь все повязаны, верно? — Она имела в виду «Сутенир», а тот подумал, что она говорит об их поколении, о товариществе Поколения Икс.
— Знаю, знаю. Мы должны быть едины. А вот Эдвин выставляет нас в дурном свете. — И он мрачно удалился, кипя от негодования.
— Эдвин, — сказала Мэй, когда Найджел ушел, — действительно, почему я делаю для тебя поблажки?
— Не знаю. Может, ты мной очарована? Может, восхищаешься моим скрытым благородством?
— Точно, — сказала Мэй, — все дело в твоем скрытом благородстве.
Глава двадцатая
Эдвин отказывался от задания — говорил, что он делал только книги по самосовершенствованию, а не по кулинарии, но мистер Мид пропускал его возражения мимо ушей.
— Все получится, Эдвин. Где твое панорамное мышление? Самосовершенствование. Кулинария. Как определить, где заканчивается одно и начинается другое? Границы размыты. Понятия перекрываются. Тем более что эта книга как раз по работе над собой. Я даже придумал название: «Ешь свинину, будь счастливым!»
— Так ведь жареную свинину.
— Разумеется. Но в названии нужно быть аккуратнее с описаниями. Не перегружать. Современные читатели вечно спешат. У них нет времени на длинный заголовок. Нужно делать его броским.
Тем временем Мэй завалила стол Эдвина папками, опросными листами, диетическими таблицами, комментариями и показателями продаж предыдущей кулинарной серии «Сутенира» — «Здоровый едок». (Когда выяснилось, что одно из блюд вызывает пожелтение ладоней, а другое — сильное сердцебиение, серию свернули. Но «Здоровый едок» продолжал пользоваться успехом, и его взяли за образец для будущих работ. За исключением части о пожелтении кожи и учащенном пульсе.)
— Где старые добрые денечки? — спросил с тоской Эдвин.
— В смысле, когда мы были молоды и свободны? — сказала Мэй.
— Нет. Вроде прошлой пятницы, до этого идиотского задания.
— Смотри, вот тебе список авторов по диетам и похуданию. Поговори с каждым.
Эдвин кивнул и взял список. Тут же начались трудности.
— Алло, доктор Аарон? Вас беспокоит Эдвин де Вальв из «Сутенир Букс». Я хотел еще раз поблагодарить вас за прошлогоднюю вегетарианскую кулинарную книгу. Намечается новый проект, не хотите снова с нами сотрудничать? Заинтересованы? Отлично… Диетическая книга о свинине… Нет, не исключить ее из рациона… Нет, нет. Не о заменителях. В общем, о том, как уговорить полных людей потреблять больше свинины, особенно жареной. Алло? Алло?
— Доктор Бечерман? Это Эдвин де Вальв из «Сутенир Букс»…
Так Эдвин обзвонил всех людей из списка. Столько раз он слышал, как бросают трубку, что череп его гудел, будто камертон. Один автор спросил: «Вы не из передачи „Скрытая камера“? Нет?» Дзынь!
Мэй протащила стул в комнатенку Эдвина и просматривала информацию о частных научных лабораториях — кто бы состряпал для них «результаты исследований». (Чтобы книга пошла успешно, необходимо хоть какое-то научное обоснование.)
— Сплошные отказы, — сказал Эдвин, когда последний специалист, доктор Яз, особенно выразительно бросил трубку. — Придется сфабриковать исследования. Доктор Цаймер вроде и согласился бы — он как-то поколебался, прежде чем бросить трубку, — но он никогда не подпишется под результатами. Есть списки тех, у кого поддельная докторская степень? Ну эти, эксперты?
— Конечно. Целая папка. У тебя за спиной. Эдвин взялся пролистывать биографии. Он искал кого-нибудь с внушительным набором научных степеней, чтобы напечатать их на обложке, на самом видном месте.
— Ого, — произнес он, — посмотри-ка, этот тип — магистр естественных наук, бакалавр гуманитарных и технических наук. О, да у него еще и докторская степень… Доктор философии Заочной школы штата Висконсин и Института слесарно-водопроводного дела.
Мэй оторвалась от своих папок:
— А на чем он специализируется?
— На криптозоологии. Что это такое?
— Ну… Наверное, изучает монстров. Снежный человек, Нэсси, Огопого… Что-нибудь в этом роде.
И, конечно же, прилагалась фотография этого замечательного доктора с огромным гипсовым слепком отпечатка лапы снежного человека в руках.
— Чудесное фото, — сказал Эдвин. — Выглядит очень авторитетно. Конечно, гигантский отпечаток ноги обезьяны придется вырезать. Но, думаю, этот тип нам подойдет. К тому же звучное имя: доктор Ричард Джоффри III. Если человек с таким именем советует есть побольше свинины, ему невольно веришь.
— Вот! — отозвалась Мэй. — Кажется, нашла. Эта лаборатория, по идее, может апробировать и одобрить наши рецепты жареной свинины. «Братья Карлос: Дисконтный Центр Тестирования Еды и Медикаментов». Их девиз: «С друзьями сочтемся всегда».
И где-то в это время, когда Эдвин увяз в бумагах, а Мэй в другой комнате ксерокопировала списки телефонов, позвонил дежурный:
— Мистер де Вальв? Вам сообщение от жены. «Я сегодня в настроении для Ли Бока». Я не понял, что это значит, но она просила вам это передать. И велела принять витамины.
Эдвин содрогнулся от ужаса. Он не выдержит еще одну ночь искрометного секса. Не выдержит. Это уже какой-то деспотизм.
— Да, еще в вестибюле вас ждет курьер. С пакетом. Говорит, ему велели «передать лично в лучезарные руки мистера де Вальва».
Так велеть мог только один человек — Тупак Суаре. Рукопись подоспела как раз вовремя. Он пробежится по авторским пометкам, сделает копию, известит наборщика, подтвердит заказ на печать.
— Хорошо, пусть поднимется. Мои лучезарные руки в нетерпении.
Эдвин разговаривал с братьями Карлос, когда явился курьер.
— Да, да. Это книга о здоровье. Наше издательство с именем, но для большей убедительности нужно, чтобы незаинтересованная фирма проверила наши рецепты и подтвердила… секундочку. Сюда, пожалуйста!
Курьер, велосипедный ас в блестящих облегающих шортах и хищнических очках, подошел, волоча ноги, и протянул Эдвину пакет:
— Распишитесь здесь.
Тот расписался и, придерживая плечом трубку, стал разворачивать конверт.
— Нужно обыкновенное тестирование — расстройства пищеварения, таблицы, результаты исследований. Основой диеты служит исключительно… Срань, твою мать! Извините, это не вам. Нет, основа не это… Господи, можно я перезвоню?
Эдвин положил трубку и тупо смотрел на содержимое конверта. Да, рукопись. Новая фотокопия оригинала. Он начал листать страницы. Ни следа его героической правки, ни следа обширной хирургической операции. Тупак Суаре просто выбросил отредактированный вариант и прислал чистую копию оригинала. Все правки, все пометки, все изменения структуры… ни-че-го. Все насмарку. Опять все сначала.
К рукописи прилагалось письмо:
Ну что же Вы, мистер де Вальв. Ваш самоуверенный вывод о том, что моя рукопись нуждается в редактировании, весьма неудачен. Послушайте меня, Эдвин, обратите внимание вот на что: Вы не вправе изменять ни одно слово моей рукописи, ни одно. «Что мне открылось на горе» — единое законченное целое. Его нельзя искажать. Нельзя переделывать. И ни в коем случае не исправлять ничего. Это касается названия, содержания и стиля. Публикуйте его именно в таком виде. С ошибками или странностями в грамматике и орфографии. Даже они являются важной составляющей моей книги — если угодно, моего дара человечеству. Живите, любите, учитесь. Тупак Суаре.
P.S. Если же Вы сделаете по-своему, я затаскаю Вашу задницу по судам так, что у Вас голова пойдет кругом.
У Эдвина потемнело в глазах. Кровь прилила к лицу. Он встал, подумал немного и побежал. Нужно срочно найти Мэй. Она что-нибудь придумает. В ксероксной ее уже не оказалось. Он ворвался в ее кабинет.
— Скорее! Мы имеем право редактировать книгу без авторского согласия? — Он почти задыхался. — Мне надо знать. Мы можем отвергнуть авторские пожелания?
Мэй задумалась.
— Вообще-то согласие автора требуется. Но особенно в жанрах нон-фикшн небольшие редакторские правки не требуют…
— Нет. Я имею в виду существенные правки. Пересмотр всей работы. Полную реконструкцию, понимаешь? Она возможна без согласия автора?
— Конечно. Пункт 12а нашей болванки. Дает нам право не принимать во внимание возражения, которые, с нашей точки зрения, «неприемлемы».
Желудок Эдвина свело судорогой.
— А что, если этот пункт вычеркнут?
— Тогда жди проблем. Однако есть пункт 6б, который гласит, что если автор не согласен с редакторскими правками, в таком случае он должен выплатить издателю весь аванс плюс штраф.
Упавшим голосом Эдвин проговорил:
— А что, если вычеркнут и пункт 6б? Что, если вычеркнуты оба пункта? Тогда автор может подать на нас в суд?
— 6б тоже? Ему пришлось бы не на шутку поторговаться, чтобы мы вычеркнули оба пункта. Обычно только один, смотря по ситуации. Но если вычеркнуты оба, а мы продолжаем править, то автор может подать в суд. И, вероятно, выиграет дело.
Эдвин вернулся в каморку, ноги его подкашивались. На столе лежала распакованная, свежая, чистая копия рукописи «Что мне открылось на горе». Вокруг нее повсюду высились стопками и вываливались из коробок бесчисленные противоречивые материалы для книги о свинине, которые Эдвин даже сейчас пытался согласовать. В центре, словно насмешка господа бога, покоилась кипа от Тупака Суаре.
У меня нет на тебя времени, черт побери!
Эдвин глубоко вздохнул, внутренне собрался и расправил плечи. Мистер Мид ясно объяснил, что делать в первую очередь. «Ешь свинину, будь счастливым!» — главная книга весеннего каталога. А Суаре всего лишь заполняет брешь. Так что сейчас совсем не до него.
Итак, Эдвин Винсент де Вальв принял важнейшее решение, чреватое серьезными последствиями, о котором не раз потом пожалел…
Вступает зловещая музыка.
Глава двадцать первая
— Ирвин, зайди ко мне. Прямо сейчас. — Эдвин расхаживал взад-вперед, насколько это возможно в его каморке, заваленной горами бумаги и грудами папок. Шаг, остановка, поворот. Так топчутся в клетке зоопарка спятившие белые медведи.
— Мистер де Вальв? Звали?
— Заходи. Есть работа.
— Я, в общем-то, собирался пообедать. У меня гипогликемия, поэтому мне надо…
— Потерпи, Ирвин. Нам всем приходится чем-то жертвовать. Карандаш и блокнот при тебе? Отлично. Тебе придется записывать, я буду говорить быстро. Рукопись «Что мне открылось на горе», вон та на столе, нужно загнать в компьютер. Пусть ее отсканируют, распознают и отправят наборщику. Максимально уменьшим поля, используем самый мелкий шрифт, ужмем текст, чтобы он уместился на восьмистах страницах. Отменим заказ на твердый переплет. Пустим в мягкой обложке, на дешевой бумаге, установим самую низкую цену. Тираж с семи с половиной сократим до формальной тысячи — нет, подожди, наверное, минимальный тираж три тысячи. В общем, пусть печатают по минимуму. И даже в этом случае скажи на складе, чтобы они приготовились принять нераспроданный тираж и выбросили его по истечении полугода. Эту книгу, Ирвин, ждет полный провал, поэтому мы должны максимально сократить наши убытки. Позвони Гюнтеру Брауну из немецкой фирмы «Эдельвейс Инк.», или как ее там. Они делают новое оформление и перепечатывают. Может, удастся навязать им остатки и как-то компенсировать затраты. Позвони оптовикам на Восточное побережье и скажи…
И тут появился Кристофер Смит из художественной редакции.
— Здорово, Эдвин! Я принес обложку для книги о шоколадках. Ты же срочно заказывал.
Кристофер по своему обыкновению был во всем темно-бордовом. (Он-то думал, что одевается в черное, но цветов не различал, и никто не решался ему сказать об этом.) Кристофер носил пышную бородку и затемненные очки. Настаивал, чтобы его имя писали Христофер, и всем показывал свой проколотый сосок. «Больно не было, — говорил он, — ожидаешь большего».
Кристофер подошел к Эдвину и торжественно предъявил паспарту с картинкой шоколадных конфет. Конфеты на шелковом фоне, название выписано лентой, как и предлагала Мэй.
— Вот, что вы просили вначале, — сказал он.
— Вполне прилично, — ответил Эдвин. — Боюсь, однако…
— Но потом я подумал — шелк, атлас, чулки… К чему бы это?
— Крис, извини, но планы изменились.
— Секс. Верно? Вот к чему это. Скользящий по телу шелк, вкус шоколада — это всего лишь сенсорные замены секса. А куда нас приводит секс? Верно — к смерти. И я решил — почему бы не создать нечто более рискованное и… как бы сказать… интригующее? («Интригующий» — любимое слово Кристофера. Он подцепил его на втором курсе Йоркского университета от преподавателя по дизайну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35