Она его не столько читала, сколько изучала. Полгода назад, прошлым летом, она ни за что бы не смогла разобрать в нем ни словечка без очков и уж конечно не способна была бы на этот подвиг в прыгающем по мостовой экипаже.
Инос уселась в карету в совершенно расстроенных чувствах. Она глазела на проплывающие мимо великолепные здания, не видя их. Инос прибыла в Хаб и покорила столицу. Невероятное приключение близилось к завершению – Кинвэйл, Зарк, Тум, Илрейн, Хаб и в конце концов снова Краснегар. Ей предстоит организовать там жизнь заново, исцелить раны и свои и чужие, отыскать новых друзей или восстановить прежние связи, приспособиться к одиночеству и показному блеску властительницы. С на долгие годы перекрытыми перевалами сухопутного тракта Краснегарское королевство станет суровее, чем когдалибо, и все проблемы крошечного удела лягут на ее хрупкие плечи. Хуже того, рядом не будет Кэйд, чтобы посочувствовать в трудную минуту.
С колдуном любая забота станет мелочью, а без него любая ерунда превратится в неразрешимую проблему.
Она не могла и помыслить жить рядом с Рэпом и не любить его.
Столь же невыносимым было опасение, что его не будет рядом.
И еще, в конце концов, это ее королевский долг – преподнести стране наследника.
«Он сказал: “Какогонибудь другого крепкого парня”, – с горечью думала Инос, – но он единственный из крепких парней, который мне нужен».
Ей было велено «доверять любви». Что это – доброжелательное указание, каковым она считала его до недавнего времени, или насмешливая издевка, как уверял Рэп?
Четвертым трясся в карете секретарь герцога, Одлпэр. Это был почтенный лысеющий брюзга. Он придерживался презрительнонадменной манеры с любым собеседником.
Едва карета успела миновать зловещий Алый дворец, попрежнему венчавший собою Западный холм, Одлпэру опостылело молчание.
– Вот что, дамы, – заявил он, – давайтека сыграем в тали. Фишки у меня с собой. Ну, неужели никто из вас не желает?
– Эта игра мне не по вкусу, – откликнулась Инос, с необъяснимой ностальгией вспоминая оазис Высоких Журавлей.
Секретарь гаденько завздыхал:
– Что ж, возможно, в другой раз вы будете сговорчивее. Впереди у нас много дней! Да что я – недель.
– Недель? – изумилась Кэйд, невинным взглядом окидывая пройдоху. – Дней? О, думаю, вряд ли. Рэп, – продолжала она, не удосужившись повысить голос, – здесь несколько прохладно. Не будешь ли ты так добр сделать чуточку потеплее?
Одлпэр стал белее мела и сидел разинув рот.
– Фавн? – испуганно икнул он.
В кучера, как правило, нанимали фавнов, но секретарь должен был бы понять, кто способен без форейтора, только с козел править восьмеркой лошадей.
– Фавн, – спокойно подтвердила Кэйд и поинтересовалась: – Ведь это ты был секретарем герцога, не так ли? Я тут рассматриваю копии счетов, представленных с последним налоговым поступлением из Кинвэйла… некоторые цифры выглядят немного странно. Уж не ты ли подготовил этот отчет?
Икота вконец одолела секретаря, но он нашел в себе силы кивнуть.
– Полагая, – продолжала Кэйд, – что дальнейшая строительная деятельность поутихла, а то и вовсе была свернута, сколько, по твоему компетентному мнению, рабочих могло быть отчислено с государственной службы?
Инос с трудом подавляла невыносимое желание расхохотаться. Она даже к окну отвернулась. В прежние года Кэйд не раз приходилось подменять Экку в управлении Кинвэйлом; герцогиня то болела, то рожала. Если мастер Одлпэр ожидал найти в Кэйд, новой наместнице и опекунше, безмозглую куклу, каковой та обычно притворялась, то его ожидало мучительное разочарование.
Незаметно для пассажиров карета набрала скорость, а снегопад и вовсе превратился в метель. Ни разу не меняя лошадей, кучер правил сквозь снег и ветер. Незадолго перед обедом карета замедлила ход и свернула на проселочную дорогу. Инос бросила рассеянный взгляд сквозь залитое дождем и заляпанное мокрым снегом окно кареты и узнала ворота Кинвэйла.

7

Кинвэйл стоял тихий, мрачный и потому странный до жути. Лишенные гостей залы тонули в темноте и тишине – ни тебе дневных чаепитий, ни вечерних банкетов. Инструменты оркестрантов дремали в футлярах. Мебель тоже по большей части стояла зачехленной. Из погасших каминов тянуло сыростью.
Рэп и гоблин поставили лошадей на конюшню, а потом исчезли неведомо куда. Слуги приветствовали Кэйд радостным гомоном, а герцогские дочери с восторженными воплями бросились обнимать родственницу. Все вздохнули с великим облегчением, оттого что кончилась неопределенность. Император при всем желании не мог бы найти опекуна ни более желанного, ни более подходящего. Кэйд тут же приступила к своим обязанностям, отметая опасения и разбрасывая вежливые просьбы, которые заставляли слуг бегом срываться с места.
Инос в одиночестве бродила по пустым, отсыревшим помещениям, словно привидение, последняя из плеяды блестящих девиц, из года в год стекавшихся во дворец, чтобы составить достойную своему положению партию. Если бы ее отец не отверг совет Сагорна и заглянул в волшебное окно, она бы никогда не отправилась в Кинвэйл. Сейчас у нее сердце обрывалось, стоило ей представить на своих руках курносого, смуглого малыша со взлохмаченными вихрами…
Инос тут же одернула себя, напомнив, что такого с королевской дочерью никогда бы не произошло. Однако вполне возможно, что Холиндарн, почувствовав приближение конца, позаботился бы о своем здоровье, хотя бы ради дочери, или принял бы должные меры, чтобы подготовить ее к правлению королевством, а совет убедил бы признать ее права на трон? Так ли, нет ли – былого не вернешь. В то время она была своевольным и капризным ребенком. Скорее всего, Форонод и остальные джотунны заартачились бы и отвергли бы королеву, не потерпев над собой власти женщины. Но если бы они приняли ее, то Рэпа на одном с ней троне они бы не допустили.
«Любопытно, что скажут краснегарцы сейчас? Уцелели ли Форонод, епископ, мать Юнонини?»
Следующим же утром она приказала заложить экипаж и отправилась за покупками в Кинфорд. В Краснегаре ее столичный гардероб был бы неуместен; в любом из туалетов попросту замерзнешь, а кроме того, большинство из них консервативное общество сочтет непристойными. Инос довольно быстро выбрала все, что нужно, сообразовываясь с практичностью, простотой и добротностью вещи.
В тот же день она к вечеру закончила упаковывать сундук и, в сущности, полностью подготовилась к отъезду. Остаток вечера и два следующих дня Инос не знала, куда себя девать. Чтобы приглушить глодавшие ее душу страх и мрачные фантазии, она слонялась по пустынным комнатам и коридорам, слыша лишь эхо собственных шагов.
Когда одиночество становилось невыносимым, Инос негодовала: да как Рэп смеет покидать ее? Не раз она бегала на: конюшню, пропитанную резким запахом навоза и конского; пота, и, топая ножкой, кричала: «Рэп! Сейчас же приди! Ты мне нужен!» – но ответа не было. Она пробовала звать фавна и в других помещениях, но безрезультатно. Только слуги, напуганные странным поведением Инос, начали с опаской коситься на нее.
На третий день Кэйд покончила со счетами и вышла, помахивая длинным списком гостей, которых она собиралась пригласить уже этой весной.
– Шести месяцев траура более чем достаточно, – весело заявила она. – Новые лица и добрая компания непременно пойдут на пользу герцогу.
«Чепуха, тетушка! – улыбалась про себя Инос. – Свежие лица нужны тебе самой».
Одно было несомненно, скоро Кинвэйл вернет себе прежнюю привлекательность и опять станет самым жизнерадостным и веселым местом на земле.
Вдруг Инос подумалось, что муки одиночества и соблазн кинвэйлских праздников специально подстроены Рэпом, чтобы еще раз проверить ее стойкость. Уже одно подозрение в этом обратило ее волю в камень. Да как он смеет сомневаться в ней? Как он смеет!
Наступил вечер третьего дня, а о Рэпе и гоблине все еще не было ни слуху ни духу. В сумерках на северовостоке взошла полная луна – огромная, красная, зловещая. Желая подольше оставаться с тетушкой, Инос предложила ей поужинать вдвоем, но идея оказалась из неудачных. Как ни старались родственницы подбадривать друг друга, их усилия оказались тщетными.
Инос ждала Рэпа, не сомневаясь, что он придет. Какими бы недостатками ни отличался фавн, он был хозяином своего слова.
Вернувшись к себе, Инос оделась потеплее – для Краснегара в самый раз. Однако она пока еще находилась в натопленной комнате Кинвэйла. Поэтому, держа тяжелую шубу под мышкой, королева Краснегара осталась в длинном шерстяном платье. Но даже так ей было невыносимо жарко. Она вызвала, слугу и велела увязать дорожный сундук. Теперь она полностью была готова к отъезду.
Накинув шубу и прихватив с каминной полки толстые: меховые перчатки, она пошла дожидаться Рэпа в библиотеку. Там круглосуточно горел камин, а сидеть и ждать, когда колдун соизволит прийти за ней, было безусловно веселее, глядя на жизнерадостное пламя.
Когда она открыла дверь, то услышала голоса и замерла на пороге.
Библиотека представляла собой большую комнату, обычно милую и уютную. Сегодня в ней теснились таинственные тени. Мебель в чехлах казалась горбатыми глыбами закутанных в саван призрачных бизонов. Напротив двери, в дальнем конце библиотеки, подле камина, развалясь в большом кресле, сидел Рэп. С другой стороны камина, в точно таком же кресле, устроился гоблин. На каминной полке дрожащим огоньком чадила свеча.
Инос ни за кем не собиралась шпионить, а потому повернулась, чтобы уйти, но тут же замерла на месте. Она вспомнила замечание отца о том, что колдуна, без его позволения, никто не может подслушать. Решив, что Рэп специально вызвал ее, чтобы показать чтото, Инос замерла на пороге, все еще держась за дверную ручку.
– …королевой, – говорил Рэп. – Это произойдет сегодня же вечером. Еще пару дней мне нужно, чтобы убедиться, что устроилась она основательно.
«Пара дней?» У Инос, несмотря на жару, похолодели руки.
Гоблин удовлетворенно хрюкнул и пробормотал чтото неразборчивое. Вероятно, потому, что сидел, держа локти на коленях и подперев щеки кулаками, а слова цедил сквозь зубы.
– Нет, – ответил Рэп. – Если хочешь, оставайся ждать здесь. Впрочем, можешь пойти с нами, это не суть важно. Просто мне нужна еще пара дней, и тогда я буду готов сдержать свое обещание.
Сердце Инос замерло, а руки задрожали. Маленький Цыпленок откинулся на спинку кресла. Пытливо вглядываясь в Рэпа, он спросил:
– Сейчас скажешь? Очень хочется знать, какой такой большой секрет? Все еще не хочешь говорить? Когда скажешь?
– В Тотеме Ворона обязательно скажу. Времени у нас там будет предостаточно. Не один день потребуется, чтобы созвать соседей на пир, – усмехнулся Рэп.
От его черного юмора Инос вся содрогнулась.
– Нет!
– Что «нет», Птица Смерти?!
– Не хотеть быть Птица Смерти. Не хотеть больше твое обещание. – От волнения гоблин заговорил с акцентом.
Инос от всей души возблагодарила Богов – всех Богов, скопом.
– Ты должен получить свое имя, Птица Смерти!
– Не хотеть тебя убивать. Не хотеть, – упрямился гоблин.
– Ты должен! – вздохнул Рэп. – Пожалуй, мне следует коечто сказать тебе. Помнишь Хранителей, колдунью и колдуна, тех, которые пытались заглянуть в твое будущее? Теперь я могу видеть то же, что видели они. Тебе уготована великая судьба. Нет способа избежать того, что должно произойти. Я предвижу ошеломляющие перспективы!
– Расскажи!
– Помнишь импа в вычурном шлеме? Его имя Иггинги. Он совершил то, что до него ни один не удосуживался сделать – он двинул легионеров на твой народ. Он прошел через тайгу, огнем и мечом сметая тотемы со своего пути. Империя никогда прежде не вступала в схватку с гоблинами! Издревле повелось, что легионы идут лишь туда, где есть богатая добыча, чтобы с лихвой окупить кампанию, а на севере грабить, в сущности, нечего.
– Ха, скарб копить! Гоблины что, с ума съехали? – заржал его собеседник.
– Вот именно! – негромко усмехнулся Рэп. – Но этот случай стал поворотным моментом в истории обоих народов. У Империи длинная память, и не в ее правилах забывать унижение. На этот раз отступив к Пондагу и закрепившись на нем, они временно уймутся. Заключат договор о мире, и какоето время соглашения будут соблюдаться. Но с поражением легионы никогда не смирятся и двинутся вновь, теперь уже не ради добычи. Они вернутся в тайгу, обязательно вернутся.
– Память гоблинов тоже не дырявая. Непрошеные гости? Пусть идут. Встретим.
Рэп встал и, сделав шаг к камину, повернулся спиной к огню. Он не бросил взгляда на приоткрытую дверь, но конечно же он знал, что Инос там. Слова Рэпа предназначались не только гоблину, но и ей.
– Да, гоблины будут готовы к этой встрече. Возможно, даже выступят первыми – я не потрудился точно проверить. Но для этого гоблинам необходимо начинать готовиться уже сейчас, дружище.
Гоблин резко каркнул:
– Готовиться как?
– Война – дело расточительное. Тебе понадобится много воинов; от всех тотемов.
– Хм! – хрюкнул Цыпленочек, завозившись в кресле.
– Гоблинам придется поменять традиции. И сделать это молниеносно, чтобы все мальчики могли выжить и вырасти крепкими воинами. Вам со многим придется свыкнуться: я говорю о дисциплине, маршировке, стрельбе из лука. Но главное – это объединение племен. Оно необходимо. Гоблинам необходим вождь, и это та судьба, которая уготована тебе, Птица Смерти. Ты – вероятно, первый в истории гоблин, узнавший мир за тайгой. Ни одному гоблину никогда не довелось помотаться по белу свету так, как тебе. Импы, джотунны, феери и людоеды – все эти народы ты повидал, познакомился с их обычаями и образом жизни. Тренировочные лагеря легионеров ты тоже видел и знаешь их вооружение.
– Я шлялся – другие дрались.
– Прячась за деревьями и как попало бросая копья? Я толкую тебе о твоей земле; о скором вторжении за перевал!
– Не выйдет, – решительно мотнул головой Маленький Цыпленок. – Нет татуировок! Колдовством посадить метки на лице – тоже не годится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75