– Теперь твое мнение, северная сестра?
– Не виновен, – уверенно заявила девагоблинша.
А в магическом пространстве мерзкая карга вожделенно поглядывала на Рэпа. В своем сердце она лелеяла для фавна совсем иную судьбу и к тому же оставалась искренне убежденной в том, что за будущие муки Рэп должен был быть ей благодарен.
Если бы это судилище специально задумывалось, чтобы запутать Рэпа, то свою задачу оно выполнило, разум фавна метался между противоречивыми сущностями.
– Дорогой западный брат, мы слушаем тебя, – проворковал Литриан.
Кому достанутся его слова? – упорствовал гном.
Разве ты не знаешь, чья очередь? Моя. Последней была та импка из Дришмаба, девять лет назад. Ее получил Восток.
– Не было незаконного использования магии, – гаркнул горным обвалом гном.
В магическом пространстве Литриан озорно подмигнул опаловым глазом Рэпу и на мирском уровне заявил:
– А я с величайшим сожалением утверждаю, что было. Итак, ваше величество, мнение Хранителей разделилось поровну. Север и Запад – за оправдательный приговор; Восток и Юг – осуждают… Решение за вами!
Император оцепенел от ужаса Он прекрасно знал, что было сделано, кем и кто именно от всего этого выиграл. Теперь императорская, да и просто человеческая благодарность оказалась в конфликте с буквой закона. Все присутствующие в зале замерли затаив дыхание. Они с нетерпением ждали и боялись услышать ответ императора.
Камень размером в добрую дыню со свистом вырвался из небытия, нацеливаясь прямо в голову Рэпу. Фавн пригнулся, присев на корточки, пропуская глыбу поверх себя Он ни секунды не сомневался, что мог бы отшвырнуть скальный обломок в гнома, но он не хотел преждевременно раскрывать свои силы и поэтому попросту уклонился от удара. Если Зиниксо жаждет знать, насколько силен Рэп, тогда стоит сохранить свои возможности в тайне.
Кроме того, Рэп начал подозревать, что его не сопровождало в магическом пространстве все то убранство, которое наличествовало у Хранителей. Отсутствие волшебного шлейфа, скорее всего, было проявлением не слабости, а силы, способности яснее видеть, острее чувствовать, точнее направлять собственную магию.
«Не будь кретином, – посоветовал себе Рэп. – Ты что же, думаешь, что можешь быть сильнее Хранителя?» Однако выходки гнома порядком надоели Рэпу, и он стал подумывать, не окажется ли забавным выяснить, кто же в действительности из них сильнее.
– Я нахожу, что обвинения безосновательны, – хрипло промолвил Эмшандар.
Церемониальный наряд по самой своей сути не был теплым одеянием, но император обливался потом, произнося эту явную ложь.
– В таком случае нам остается объявить обвиняемого невиновным! – провозгласил Литриан.
Улыбка эльфа в магическом пространстве заблистала бураном цветочных лепестков, взвихренных летним бризом с жаркого Юга. От Востока с грохотом барабанов пришел вызов на бой, и многочисленные армии с лязгом и грохотом столкнулись в смертельной схватке, оглушая магическое пространство предсмертными воплями людей и лошадей.
С Севера забулькал агонизирующий стон, а с Запада заскрежетали когти, расшвыривающие темные каменные склепы.
Зал взорвался громом аплодисментов. Маленький Шанди сам не заметил, как вскочил на ноги и, радостно завопив, запрыгал, правда, рядом с табуреткой. Инос и Кэйд расцепили руки. Старушка облегченно вздохнула, полагая, что все страхи позади, а Иносолан мгновенно обогнула массивную фигуру Азака и, прежде чем он ее успел остановить, помчалась к Рэпу, явно намереваясь броситься фавну на шею. Рэп понастоящему испугался… за репутацию Инос и увернулся от нее так же неловко, как совсем недавно уворачивался от атак гнома. Инос обиженно надулась, но все же остановилась. А Рэп ожидал того, что приготовил ему Литриан. Он отлично знал эльфа и понимал: это еще не конец.
Мастер Рэп, – заговорил Литриан, – в бытность твою адептом ты, помнится, мог улавливать волны магии, не так ли?
Чувствуя приближающуюся опасность, Рэп собрал всю свою волю в кулак и ответил на вопрос эльфа коротким кивком.
– Иносолан! – рычал Азак, требуя назад свою жену.
С сожалением глянув на Рэпа и вздохнув, Инос вынуждена была вернуться на прежнее место, подле мужа. Она шла, упрямо поджав губы и низко опустив голову.
Фу, эльфишка! – пронзительно взвизгнула Блестящая Вода. – Где это видано, знать о колдовской силе и не сообразить толком, что к чему? Фавн с одним словом имел исключительные способности, и ты проморгал! А я еще тогда угадала его судьбу!
Рэп, – промолвил Литриан, предусмотрительно огородив себя плотным частоколом хрустальных копий, – полагаю, из тебя вышел бы отменный Хранитель. Не желаешь ли побороться за красный трон? Лично с моей стороны возражений не будет.
Блестящая Вода возражала более чем категорически, но с Востока донеслось радостное пение горна. Зиниксо, не тратя время ни на обсуждение, ни на аргументацию своих действий и тем более не дожидаясь ответа предполагаемого соискателя, ринулся в атаку. Не зря эльф загородился копьями: зная характер гнома, Литриан заранее позаботился обезопасить себя, чтобы с удобствами любоваться поединком двух колдунов. Удар Зиниксо был стремительным и мощным. Гигантские каменные бастионы, башни и крепостные стены стали раскалываться змеящимися трещинами, крениться и оползать, обрушиваясь на Рэпа.
Рэп решил не связываться с камнями, распыляя свои силы, он воспользовался приемом, уже испытанным на Калкоре. В магическом пространстве расстояния ничего не значили; образ противника – гнома – был рядом с Рэпом, и фавн, отвергнув чуждое ему коварство, собрал весь свой оккультный вес и схватился напрямую с этим коренастым, длинноруким призраком. Зиниксо на троне застыл в неподвижности, зато его магическая проекция опрокинулась, а Рэп сидел на нем, прочно удерживая гнома за горло. Однако вскоре стало трудно разобрать, кто из них оказывался наверху, а кто внизу. Оба колдуна катались, не разжимая хватки. Пыхтя и изрыгая в лицо Рэпа жар, словно раскаленный кузнечный горн, гном сам взмок так, что его плотное тело стало скользким от пота.
Колдуны извивались и корчились на призрачной земле, а на них мчались с шумом и грохотом каменные лавины.
Мирские зрители Круглого зала вообще не подозревали, что чтолибо с кемлибо происходит. В магическом же пространстве гном не пожелал быть погребенным под каменной толщей, и многотонная лавина, разделившись на два потока, прогремела мимо дерущихся. Рэп не стал выяснять, куда делись камни, предпочтя еще крепче стиснуть толстую шею врага, и увидел в агатовых глубинах гномьих глаз откровенную панику, граничащую с абсолютным безумием. Рэп не мог отделаться от мысли, что как это ни смешно, но пусти гном в реальном мире в ход кулаки, от фавна осталось бы только мокрое место. Однако в волшебстве Рэп никак не уступал гному. Свод пещеры, в которой катались драчуны, начал трескаться, из него стали вываливаться камни, затем, скрипя, отделились и повалились вниз массивные каменные блоки.
Не ослабляя хватки, Рэп извернулся и, перекатившись, подставил своего противника под удар вместо щита. Остановить камнепад гном не смог, но две громады рухнули на колдунов, образовав собой надежный шалаш, отразивший все остальные осколки. Рэп пристально всматривался в полное ненависти серое лицо Зиниксо и продолжал стискивать пальцами рук горло гнома. Вцепившись огромными лапищами в запястья фавна, Зиниксо попытался избавиться от мертвой хватки Рэпа… и не смог.
Вдруг гном изменил тактику и сам стал превращаться в тяжеленный монолит, вдавливая Рэпа в усыпанный острыми камнями пол. Но Рэп, не обращая внимания на боль, не отпускал гномье горло, продолжая вглядываться в разбухающее лицо врага. Оба были на пределе возможностей, оба задыхались, но Зиниксо, видимо, уже растерял все свои трюки. В отчаянии Зиниксо пустил в ход когти и расцарапал Рэпа, как беспомощная старуха.
Ты в моих руках, гном, – выдохнул Рэп. – Я сильнее! Сдавайся, черт бы тебя побрал!
Лишь сейчас вельможная толпа в зале догадалась, что между двумя колдунами чтото происходит. И фавн и гном уже несколько минут стояли как столбы и, ни разу не моргнув, пялились друг на друга. В магическом пространстве они катались по полу, дубасили друг друга кулаками, душили один другого, хрипели и обливались потом, бросая силу против силы…
Остальные Хранители внимательно любовались противниками, которых сами же и стравили. Колдуны восседали на тронах, словно трое зрителей, не заинтересованные победой какойлибо из сторон. Все же уголком глаза Рэп зацепил блеск огненного забора, окружавшего дерущихся, и мельтешение злобных светленьких фигурок, тщетно бьющихся об эту преграду. Возможно, это мелькание – следствие долгого перенапряжения, но если Рэп не ошибался в своих предположениях, то служителям Зиниксо намеренно мешали оказать помощь господину.
Не нужен мне твой трон! – прохрипел Рэп, когда снова оказался наверху. Он был уже на пределе и из последних сил удерживал хватку.
Гном и вовсе находился на последнем издыхании, но все же не желал уступать. Зиниксо даже не хрипел, он сипел и придушенно квакал, вываливающийся синюшный язык болтался гдето сбоку, глаза, наполненные страхом, вылезли из орбит…
На несколько мгновении время словно бы остановилось. Затем Рэп осознал, что тленная оболочка Зиниксо, медленно волоча ноги, сползает с трона, направляясь к нему, все еще стоящему на прежнем месте в Круглом зале. Реальную атаку гнома Рэп в любом случае отразить не смог бы. Значит, противоборство в магическом пространстве нужно было заканчивать как можно быстрее.
Поэтому последним лихорадочным усилием Рэп собрал все свои возможности и стиснул пальцы на шее гнома как можно крепче, безжалостно вдавливая их в плотные ткани, словно собираясь начисто оторвать ему голову. Теперь победа зависела лишь от силы воли, выносливости и упрямой целеустремленности дерущихся.
Сдайся или умри! – яростно выкрикнул Рэп.
Ответом фавну было придушенное сипение гнома. Зиниксо обмяк, как мешок с песком.
Никакого обмана не было – колдун умирал. Злобная ненависть горячей волной затопила Рэпа. Он жаждал мщения, и оно было в его руках. Его победа – это месть за Йоделло и Оотиану, и за вынужденное рабство, и за самоубийственную атаку…
«Делай то, что действительно хорошо, а не то, что хорошим кажется!» – говаривала его мать. Теперь Рэп противостоял собственной ярости. Сдаваться побежденному противнику он не собирался, но и убивать не хотел. Оставалось связать гнома заклятием верности, но властвовать Рэп тоже не жаждал. Для чего ему служитель, колдунраб, покорный каждому желанию хозяина и преданный господину до гробовой доски?
Получить раба – что в этом хорошего? С искренним отвращением к самому себе за то, что вновь поддался волне черной ненависти, Рэп отпустил Зиниксо. После этой навязанной ему новой драки фавн чувствовал себя вконец измученным и опустошенным как в реальном, так и в оккультном мирах.
Под сияющими рогатками канделябров в изнеможении покачивались друг перед другом оба противника – Рэп и Зиниксо. Трудно было представить, что у едва держащегося на ногах гнома на теле не было ни царапинки, ни синячка, а его сипящая глотка не раздавлена. Зиниксо хватал воздух широко открытым, как у рыбы, ртом и никак не мог надышаться.
Трое Хранителей удовлетворенно улыбались, вволю натешившись подстроенным эльфом поединком. Зато мирские зрители таращилась в полной растерянности.
Приветствую тебя, новый Хранитель Запада! – произнес Литриан.
Я не Хранитель! – испуганно выкрикнул Рэп. Его до глубины души поразила сумасшедшая ненависть, вспыхнувшая в пялящихся на него глазах гнома. – Не нужен мне твой трон! Не нужен! Не я затеял эту дурацкую драку!
Но поверить Зиниксо был не в силах. Он бы от трона не отказался, а значит… Все еще вынужденный отдыхать, гном; оскалился на фавна, выставив в магическом пространстве; зверски уродливые зубыдробилки. Гном собирался с силами, его огромные кулаки то сжимались, то разжимались, а руки вздрагивали.
Я не желал и не желаю тебе зла! – настаивал Рэп.
Но каким бы физически сильным ни был Зиниксо, каким бы могущественным колдуном он ни являлся, он оставался слишком юным гномом, чтобы вести себя повзрослому. Даже став Хранителем, Зиниксо ощущал себя робким мальчиком, и хоть он был самым сильным из Четверки, однако стойкая неуверенность в себе вечно портила ему жизнь. Более мощный колдун, чем он сам, являлся для него непереносимой угрозой. Как и любой гном, он страдал хронической подозрительностью и везде видел только предательство. Великодушия Рэпа он оценить не смог и пялился на фавна со страхом и ненавистью.
Я ничего против тебя не имею, – пытался убедить гнома Рэп. Протянув руку, фавн предложил: – Забудем прошлые обиды. Ну так как, мир?
Но ничто не могло примирить Зиниксо с наличием более сильного, чем он сам, колдуна. Рэп с тоской видел, что все его старания идут впустую.
– Что ж, не хочешь мира по доброй воле, – произнес вслух Рэп, – тогда я вынужден буду наложить на тебя заклятие верности. Зиниксо, я не хочу этого, ты сам вынуждаешь меня…
Слова Рэпа подстегнули гнома, и, решившись, тот схватил предложенную руку и резко дернул ее.
Рэп пошатнулся, а гном, подпрыгнув, схватил его голову и повиснув на шее, заставил фавна согнуться почти пополам.
И отчетливо прошептал на ухо Рэпу волшебное слово…
Пятое волшебное слово.

3

Для Кэйдолан этот день явился днем и восторгов, и разочарований попеременно. За всю свою долгую жизнь Кэйд никогда еще не оказывалась в таких условиях, когда за короткое время ситуация неоднократно меняется.
Утро знаменательного дня началось с того, что герцогиня проснулась на прескверной постели, зато в Опаловом дворце. Оказаться в Хабе, промечтав об этом всю свою сознательную жизнь, было удивительно приятно, но необходимость сохранять инкогнито отравляла ей удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75