Ее страшило то, что Рэп, похоже, проводил большую часть времени там – так как его, повидимому, не было нигде больше. Инос с ужасом представляла, что неведомое пространство захлопнет его в ловушку и оставит там навсегда.
В то же время ее донимал другой страх – тот кошмар, который она увидела в волшебном окне – мучительная смерть Рэпа в гоблинском логове. Ужасная судьба, но была ли она теперь неизбежна? Возможно ли, что именно изза этого Рэп прятался от нее? Говорили, что Иниссо свело с ума нечто, увиденное в волшебном окне. Может быть, и Рэпу уготована подобная участь? Но сколько Инос ни ломала голову, попрежнему оставалось неясным, почему он должен остерегаться ее.
За два дня до Праздника зимы состоялся грандиозный императорский бал. Тысячи приглашенных распределялись по рангам в соответствии со знатностью. Прием проходил в двенадцати бальных залах, а обслуживало его семнадцать оркестров, множество циркачей, кочующих из зала в зал, и масса буфетчиков, едва успевавших наполнять столы отборными деликатесами. Таким количеством снеди можно было бы накормить весь Зарк. Да и заготовленных свечей, верно, перевалило за сто тысяч. Эйгейз оказалась абсолютно права: кинвэйлские торжества по сравнению со столичными – детский утренник.
Августейшая принцесса Ороси тоже прибыла во дворец в сопровождении мужа, герцога Лисофтского, и детей. Шанди с восторженным воплем тут же исчез в шумной свалке, устроенной кузенами вместо церемонных приветствий. У Инос оборвалась последняя ниточка, ведущая к Рэпу.


* * *

Наступила великая ночь последнего бала Праздника зимы. Торжественный полонез начинала первая пара – император и Инос. Эмшандар подал руку королеве Краснегара, и оркестр грянул величественным аккордом. Второй парой к шествию присоединились Лисофт и Ороси.
К императору вернулся здоровый цвет лица, Эмшандар перестал казаться живыми мощами. Физически он стал много сильнее, чем до болезни. Ни у кого не возникало и тени сомнения в том, что Империю он держит так же крепко, как и в самые лучшие свои годы. Конфликт с гномами был благополучно улажен; а легионы в Гобле дожидались лишь весны, чтобы вернуться в Хаб. Послушный Сенат разобрался с Актом о престолонаследии быстрее некуда. Жизнь Империи входила в положенное ей русло.
Собираясь на бал, император предпочел вспомнить, что он верховный полководец, а посему облачился в парадный мундир, где толстая воловья кожа заменялась особой замшей мягкой выделки, а массивный бронзовый нагрудник – его золоченой имитацией из тонкой жести.
Инос, пренебрегая модными расцветками сезона, отдавала предпочтение в своих нарядах зеленым тонам. На сегодняшнее торжество она выбрала платье из переливчатого атласа цвета морской волны, который шелестел совсем как пенный прибой. А декольте корсажа было не менее смелым, чем у любой модницы. Впрочем, у Инос и тени сомнения не закрадывалось, что ктолибо может затмить ее красоту. Императорский бал являлся кульминационным событием зимнего сезона в Хабе и в силу обстоятельств пиком ее триумфа. За короткие три недели она покорила столицу Империи, и сегодняшняя ночь принадлежала только ей.
Большая часть юных имперских щеголей с великой радостью упала бы к ее ногам, но единственного, в ком она нуждалась, среди них не было.
Эмшандар с удовольствием улыбался ей, когда они шествовали под торжественные звуки музыки.
– Меня неизменно восхищает, – восторженно произнес он, – как женской красоте всегда удается затмить искусство портных!
Инос смущенно зарделась – теперь она отлично умела это делать – и промолвила:
– Ваше величество бесконечно добры!
Пока они шествовали в танце, открывавшем бал, процессия, которую они возглавляли, становилась длиннее и длиннее, потому что в хвост шеренги пристраивались пара за парой, но сначала гости приветствовали императора и его даму. Эмшандар и Инос вежливо отвечали на поклоны и неторопливо вели меж собой ничего не значащую светскую беседу. Вдруг, не меняя выражения лица, Эмшандар спросил почти шепотом:
– О Рэпе попрежнему нет известий?
Инос слегка вздрогнула, но тут же справилась с волнением. Ее рука осталась неподвижно лежать на перчатке императора, щедро украшенной драгоценными камнями.
– Никаких, сир, – выдохнула она.
Тонкие губы императора раздвинулись в печальной усмешке:
– А ведь я приказал ему присутствовать. Ладно, подождем и посмотрим, кто правит в Империи, не так ли?
Новые улыбки и новые кивки; сенатору, недавно ставшему консулом, его хорошенькой жене…
– Ты знаешь Птицу Смерти? – поинтересовался Эмшандар. Его дикция была превосходной, несмотря на то что говорил он, едва шевеля губами.
– Нет, сир, чтото не припоминаю.
– Я имею в виду гоблина, которого привез с собой Калкор. У него вроде есть и другое какоето имя, однако Хранители называют его Птицей Смерти, не объясняя почему.
Инос широко улыбнулась Кэйд, в паре с которой выступал сенатор Ипоксаг. Затем вновь заговорила с Эмшандаром:
– Гоблина я знаю, это Маленький Цыпленок Рэп упоминал, что это – его раб.
Император внимательно обшаривал взглядом залы, которые они проходили, поэтому продолжал разговор с Инос, не оборачиваясь к ней:
– Олибино в ярости. Он убежден, что гоблин – шпион. Будто бы сей зеленый юнец загримировался под импа и слонялся по тренировочным лагерям.
Инос с трудом сдержала неподобающий случаю смешок:
– Как можно перекрасить гоблина под импа? Вымочить его в крепком чае? – И она подарила маршалу Ити одну из своих чарующих улыбок.
– Колдовством, моя дорогая, колдовством.
Подозрения императора не понравились Инос, и, нарушая этикет, она, посмотрев ему прямо в глаза, без обиняков сказала:
– О нет! Извините, сир, но для гоблина быть гостем и в то же время быть шпионом – немыслимо.
К тому же глупо шпионить здесь, когда войска – там. В любом случае зимний холод и гоблинское упрямство вынудили Двенадцатый легион оставить перевал Пондаг, и это было самым унизительным отступлением импов за многие годы. Инос слышала, что в помощь потрепанным колоннам выслано подкрепление.
В глазах Эмшандара, продолжавшего внимательный осмотр присутствующих, зажегся огонек нетерпения. Однако вдове знаменитого сенатора он ответил на приветствие очень вежливым кивком.
– Знаешь, дитя, Рэп попросил предоставить ему полную свободу действии, и я сгоряча тут же согласился, а зря. Сегодняшний вечер следовало оговорить как исключение. – Эмшандар усмехнулся, будто вспомнил чтото. – Недавно у меня был Олибино, все возмущался насчет шпионажа. Так я предложил ему жаловаться непосредственно Рэпу. Этот курицын сын побелел как полотно и исчез!
Следующий танец был обещан Тиффи. Живой фанданго задумывался сразу после полонеза для того, чтобы очистить танцевальное пространство зала от пожилых пар. От быстрого танца прическа Инос растрепалась. Торопливо извинившись перед следующим по списку партнером, она поспешила в дамскую комнату, чтобы подобрать выбившиеся пряди.
Возвращаясь, Инос шла очень быстро, только что не бежала, и все же она мгновенно замерла на месте, едва почувствовала, что Рэп рядом.
– Рэп! – едва слышно произнесла она.
Инос стояла, боясь шелохнуться, не смея даже глаз поднять. Какимто шестым чувством она поняла, что Рэп замер в проеме одной из дверей. Время словно остановилось. Было так тихо, что Инос ясно слышала биение своего собственного сердца. Уверенность, что фавн смотрит на нее, не исчезла.
Очень медленно Инос подняла голову, попрежнему опасаясь взглянуть Рэпу в глаза. Неожиданно ей вспомнился лес и то, как она сталкивалась в чаще с диким оленем или лисой. Стоило ей сделать резкое движение – и животные убегали. А вдруг Рэп мгновенно исчезнет?
Он выглядел франтом не хуже иного кавалера, а может быть, даже и лучше. Таким она его себе не представляла. Туфли с серебряными пряжками, белоснежное трико с непременно вычурным гульфиком, отороченным кружевами, галстук с рюшами и бархатный фрак.
И, великие Боги, его волосы были уложены в гладкую прическу!
В конце концов она рискнула заглянуть в его глаза – дикие, они смотрели на нее с затаенной болью. Рэп уставился на Инос с немым желанием.
Татуировок вокруг глаз не было.
Вот это он сделал ради нее – в этом Инос не сомневалась. В прежние времена она никогда бы не смогла убедить Рэпа вот так вот нарядиться и причесаться, даже если бы он владел магией и умел колдовать.
Инос мягким движением вытянула руку и приблизилась к Рэпу на несколько шагов.
– Молчи, – тихо сказала она, держа свою руку протянутой, словно приглашая осторожную белку взять с ее ладони орешек. – Просто пойдем танцевать.
Рэп кивнул и сглотнул, будто галстук мешал ему дышать. Он робко подошел к ней, как будто девушка была призраком, который исчезает от малейшего прикосновения. Едва заметив, что он собрался чтото сказать, она качнула головой, не позволив ему сделать это.
Потом она неторопливым, но уверенным движением вынула свою танцевальную карточку, решительно разорвала ее надвое и бросила. Даже не взглянув на падающие обрывки, Инос снова протянула ему руку и улыбнулась. В ответ Рэп изобразил слабое подобие улыбки, и она поняла, что теперь все будет в порядке.
Ее кавалер терпеливо ждал. Бедняга побелел от ужаса, когда увидел ее с фавном, а Инос проплыла мимо него, не обратив на несчастного ни малейшего внимания.
Рэп будет танцевать с ней! Ни о чем ином Инос не думала. Колдуны, безупречные во всем, и в танцах являлись великолепными партнерами, грациозными и элегантными. Какой бы сложной ни была фигура танца, как бы ни обменивались партнеры партнершами, на какое бы расстояние ни расходились пары в вихре танца, Рэп не сводил глаз с Инос. Ни разу. Он молча плыл в танце и смотрел на нее с тем же немым страстным желанием.
Он танцевал, как эльф. Нет, лучше. Ночь пролетела как один миг, а Инос все танцевала с Рэпом. Менуэты и сарабанды, тарантеллы и мазурки, гавоты и куранты. Рэп был рядом!
За всю долгую, бурную ночь Инос вряд ли проронила хоть одно слово. Она улыбалась изумленным друзьям, она кружилась при обмене партнерами со знакомыми или незнакомыми мужчинами, но ни на миг она не сводила глаз с Рэпа. Этой ночью она танцевала только с ним. И уж в одномто Инос была абсолютно уверена: какое бы еще несчастье ни уготовили ей Боги, они не смогут вычеркнуть из ее жизни эту ночь.
Хаб всегда и во всех делах придерживался традиций. От королевы праздника и партнерши императора ожидалось вполне определенное поведение. Бальный ритуал диктовал обязательных партнеров для определенных танцев: молодых консулов, маршала Ити, сенаторов и других важных господ. Но Инос танцевала с Рэпом, и никто не смел перечить колдуну.
Однако восход солнца неподвластен даже воле колдуна, пусть и самого могущественного. Не желая верить собственным глазам, Инос замечала вконец оплывшие свечи в канделябрах и люстрах, усталых лакеев, раздвигавших тяжелые портьеры, чтобы позволить бледному свету утренней зари просочиться сквозь высокие окна. Танцевальная зала почти опустела. Музыканты, с покрасневшими от напряженной работы глазами, отяжелевшими руками водили смычками по струнам, заканчивая затихающими звуками мелодию последнего танца.
Куда оно ушло, время счастья? Она могла бы танцевать вечно!
Традиции Хаба! Бал завершался прощальным объятием и поцелуем. Танцоры исправно и с удовольствием выполняли этот ритуал. Инос протянула руки к Рэпу и подняла вверх улыбающееся личико, чтобы принять поцелуй.
Фавн отпрянул.
– Рэп!
Он дико затряс головой.
– Рэп, поцелуй меня!
– Нет! – воскликнул он. – Нет! – повторил он тише. А потом заговорил чуть ли не со слезами в голосе: – О Инос! Неужели ты думаешь, что я бы не сделал этого, если бы смел?
– Не смеешь? Почему, скажи мне! – умоляла она, приближаясь к нему. – Ты колдун! Ты одолел сильнейшего из колдунов! Кого ты боишься?
Он задыхался, пытаясь произнести хоть слово. Хватая ртом воздух, Рэп наконец вымолвил:
– Себя!
– Нет! – отчаянно замотала головой Инос.
– Да, да, не тебя. Себя!
И исчез.
«Рэп! Это жестоко». Но у Инос уже не было сил кричать.
Ошарашенная, плохо соображая, что делает, она побрела к двери и нашла там Кэйд.
Кэйд, которой бы следовало сейчас мирно досыпать в постели, покинув бал много часов назад.
Кэйд, которая обняла Инос, чтобы та могла выплакаться.

5

Инос вновь увиделась с Рэпом в день Праздника зимы. Колокола призывно звенели, сзывая горожан в храмы. Зимнее утро погрузило весь мир в серый сумрак. Белесые небо и земля словно разом поседели, а башни Белого дворца, маячившие в отдалении, казались жемчужносеребристыми призраками. Небо точно замерзло и тихо осыпалось на землю алмазным кружевом. Иней одел камни и окоченевшие деревья белым холодным пухом.
Тем ярче выделялся праздничный кортеж императорской семьи и свиты придворных. Дамы и кавалеры в разноцветных плащах, подбитых мехом, протянулись длинным, извивающимся хвостом по каменной мозаике плит обширного дворца. Люди кутались в теплые плащи, прятали уши и носы в высоких воротниках, но упрямо щеголяли мягкими шляпами с пышными перьями. На фоне снега их пестрые наряды выглядели вызывающе. Любопытных собралось совсем немного, большинство горожан уже разбрелись по храмам или же сидели по домам, намереваясь отметить праздничный день застольем. Вокруг дворца слонялись лишь те, кому либо дома вовсе делать было нечего, либо не с кем стало разделить торжество праздника.
Инос скромно брела гдето в хвосте блистательного кортежа, сопровождаемая Тиффи. Шпоры гвардейца не звякали, а дребезжали при каждом шаге. Чуть впереди неторопливой поступью шествовали Кэйд и сенатор Ипоксаг, а императорская семья уже скрылась под сводами храмовых ворот. Колокола радостно звонили, морозный воздух весело искрился, а пестрый кортеж уверенно втягивался через сводчатую галерею с колоннадой в дворцовый храм. И пока легкие снежинки припорашивали ей ресницы, Инос повторяла про себя то, о чем она собиралась молить Богов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75