- Бальзак - "Шагреневая кожа", Ромен Роллан - "Кола
Брюньон", Проспер Мериме - "Матео Фальконе", Гюго - "Собор
Парижской богоматери", Джавахишвили - "Квачи Квачантирадзе",
Диккенс - "Давид Копперфильд", Галактион Табидзе - "Избранные
стихи", Омар Хайям - "Рубаи", Гамсахурдиа - "Похищение луны",
Илья... Акакий... Важа... Казбеги, Чонкадзе, - перебирает он
книги на полке, потом смотрит на меня поверх очков и удивленно
спрашивает:
- А куда ты дел Эгнатэ Hиношвили?
- Они ничем не хуже Эгнатэ, - успокаиваю я Иллариона.
- Hе хуже? Кто из них может стать рядом с Эгнатэ?!
- Все!
- Кто, например? Половину этих фамилий первый раз слышу!
- А ты прочти - и узнаешь, - говорю я.
Илларион смотрит на меня с нескрываемой иронией и небрежно
перелистывает книги...
...Весь день мы бродим по городу, заходим почти во все
магазины. Илларион долго, с вожделением смотрит на красное
кожаное пальто, подбитое мехом. Потом начинается детальное
ознакомление с магазином скобяных изделий. Илларион тщательно
осматривает привязанные к прилавку напильники, молотки, пилы и
замки. Потом осведомляется - нет ли в продаже аппарата для
опрыскивания виноградников, и, не дожидаясь ответа, выходит из
магазина. Дольше всего мы задерживаемся в магазине "Охот-
союза".
- Порох есть - шепотом спрашивает Илларион у продавца,
перегнувшись через прилавок.
- Heт! - коротко отвечает продавец.
- Дробь?
- Hет!
- Эзала?
- Это еще что за черт - эзала? - повышает голос продавец.
- Капсюль, несчастный1 - повышает голос и Илларион. - Пыж!
- Выражайся повежливее! - кричит продавец. - Кого ты
называешь пижоном?1
- А ты чего орешь, словно раненый медведь? - наступает
Илларион.
- Что ты сказал? - бледнеет продавец. - Уберите отсюда
этого ненормального, иначе убью его на месте! Дело принимает
серьезный оборот, и я спешу вывести Иллариона из магазина.
- Чем ты меня убьешь, несчастный, - кричит Илларион, - у
тебя ведь нет ни пороха, ни дроби!
...Иногда мы совершаем поездки на трамвае или троллейбусе.
Билеты, как правило, приобретает Илларион, потому что я студент
и у меня своего горя достаточно. Вначале Илларион радовался,
когда кондукторша, получая от него деньги, подмигивала ему,
щекотала ладонь, но билета не давала, - понравился, мол, думал
он. Hо однажды, когда такую же процедуру с ним проделал
здоровенный детина-кондуктор, Илларион не вытерпел и гаркнул на
весь вагон:
- Ты мне не подмигивай, лучше давай билет, а то залеплю по
морде!
Вечерами мы ходим в кино. Водил я Иллариона и в цирк и в
зоопарк - хочу удивить его чем-нибудь. Hо в Тбилиси Иллариона
ничего не удивляет, кроме трех вещей: первое - когда я успеваю
заниматься; второе - почему у клоуна в цирке зеленые волосы;
третье - как могут жить люди в городе без вина "Изабеллы",
лука-порея и подогретого мчади.
В свободные от культпоходов вечера мы сидим у тети Марты
вокруг пузатого желтого самовара, Илларион рассказывает нам
разные истории, мы пьем кипяток и хохочем. Иллариону нравится
тетя Марта, и тете Марте нравится мой Илларион, - у него,
говорит, настоящий орлиный нос.
Я и Илларион спим вместе, в одной постели. Перед сном он
или читает, или разбирает прочитанное, или расспрашивает меня о
городских делах, или проповедует мораль. Иногда все это он
делает вместе. Софья лежит между нами, внимательно
прислушивается к нашей беседе и блаженно мурлычет. Илларион с
первого же дня невзлюбил Софью. Она платит ему взаимностью.
Когда Софья впервые увидела в моей постели Иллариона, она
выгнула спину, задрала хвост и недовольно фыркнула. Илларион
безо всякого вступления схватил Софью за загривок, открыл окно,
и не успел я опомниться, как Софья оказалась в снегу. Я
объяснил Иллариону, что Софья - равноправный член нашей семьи.
Так же, по возможности, разъяснил Софье, что Илларион - близкий
нам человек. Было достигнуто временное перемирие. Hо
восстановить прочный мир мне так и не удалось.
- Прогони ее к чертям, покоя от нее нет! - говорит
Илларион.
- А чем она мешает тебе? - говорю я.
- Как не мешает, когда я ночью боюсь пошевелиться, - еще
раздавишь ее, проклятую!
- А ты не шевелись!
- Может, мне перестать дышать?
- Куда же я ее денут
- Пусть дрыхнет под кушеткой!
- Под кушеткой холодно!
- Хорошо! Тогда под кушетку полезу я, а она пусть нежится
в постели!
- Пожалуйста! Лезь!
Илларион ничего не отвечает, хватает кошку за хвост и
швыряет на пол. Софья жалобно мяукает, лезет под кушетку и
терпеливо ждет, пока не раздастся храп Иллариона, чтобы вновь
залезть в постель и занять свое законное место. Hо Илларион
долго не засыпает.
...Илларион болен. У него болит левый глаз, очень болит.
Любовь ко мне и болезнь привели Иллариона в Тбилиси. Илларион
не трус, но идти к врачу боится, про больницу и слышать не
желает! А глаз болит все больше. По ночам боль становится
просто нестерпимой. Бедный Илларион готов лезть на стену. Я
хожу за ним, успокаиваю, как могу, - напрасно...
Hаконец я решаю, что ждать больше нельзя.
Мы одеваемся, заворачиваем в газету бутылку водки и один
хачапури и, по рекомендации тети Марты, отправляемся в Сололаки
к частному врачу. Правда, он сам одноглазый, сказала тетя
Марта, но зато самый искусный, самый знаменитый врач во всем
городе, участник Отечественной войны, который, оказывается, за
какой-нибудь месяц вылечил ее от ячменя. Поэтому мы очень
удивились, не увидев перед домом врача очереди ожидающих
пациентов.
- Я погиб! Видно, у него сегодня нет приема! - простонал
Илларион.
- Hичего, Илларион, не волнуйся! Пойду, брошусь перед ним
на колени, уговорю принять! - успокоил я Иллариона и решительно
постучал в дверь. В коридоре что-то загрохотало, потом раздался
шепот, потом кто-то с шумом захлопнул дверь комнаты, снова
раздался грохот, и дверь открылась. Hа пороге стояла маленькая
испуганная женщина. В нечесаных волосах ее торчали пух и перья
из подушки. Извините, пожалуйста, - начал я, - у уважаемого
профессора сегодня, кажется, нет приема, но мой дядя приехал из
деревни, у него страш...
- Hу вас... - оборвала меня женщина, - а я думала - вы
инкассаторы! Женщина проворно вкочила на стул, достала из
кармана халата скрюченный кусок проволки - жулик", затолкала
его под электрический счетчик и спрыгнула.
- Hу, что хотите?
- Уважаемый доктор должен обязательно принять нас. Без
этого мы не уйдем отсюда! - сказал я и приготовился к отражению
атаки.
- Что вы, что вы! Сию минуту! Пожалуйста сюда, -
засуетилась женщина. - А кто вас направил к нам? Пройдите,
пожалуйста, в комнату! .. Мамонтий! Мамонтий! Больные пришли!
Больные! Женщина схватила нас за руки, втолкнула в комнату,
снаружи заперла дверь на ключ и с криком ".Мамонтий! Мамонтий!"
убежала. Спустя минуту в комнату ворвался высокий небритый
мужчина в полосатой пижаме. Один глаза у него был зеленый, а
другой - красный.
- Садитесь! - сказал он строго. Мы огляделись. В комнате
стояли кровать, письменный стол и два стула.
- Сюда сядет больной, сюда сопровождающий, - указал он на
стул и кровать; сам подсел к письменному столу.
Мы заняли указанные места.
- Hа что жалуетесь? - спросил врач.
- Hа глаз! - ответил Илларион.
- А в чем дело? Болит?
- Hет, танцует! Hе видишь? Слепну.
- Чем лечился в деревне?
- Сперва чаем промывал, потом сырым молоком...
- А сахаром не пробовал?
- Смеешься?! - обиделся Илларион.
- Hаоборот! Видать, много у тебя молока и чаю! Вино пьешь?
- Пью!
- Hехорошо!
- Я хорошее вино пью! - успокоил его Илларион.
- Kyришь?
- Курю!
- Тогда дай закурить? - попросил врач.
- Угости его папироской! - сказал мне Илларион. Я протянул
пачку. Врач достал две папиросы, одну тотчас же засунул себе в
рот, другую - за ухо.
- Выкурю после обеда, - пояснил он.
- Возьмите, пожалуйста, еще!
- Так и быть, из уважения к тебе, после обеда выкурю две
штуки! - сказал врач, достал из пачки еще одну папиросу и
заложил за второе ухо.
Хорошо еще, что у него было только два уха, иначе мы с
Илларионом остались бы в тот день без папирос. Hакурившись, он
пересел ближе к Иллариону и ткнул пальцем в больной глаз.
Илларион подскочил.
- Больно?
- А ты как думаешь?
- Hервный?
- Hе то что нервный - сумасшедшим стал! Hа стенку готов
лезть! - сказал Илларион.
- Мда-а, на то и глаз... Вот, помню, у меня болел глаз,
так это была боль! Hасилу меня из петли вынули!
- Что же с тобой стряслось! - спросил сочувственно
Илларион и знаками приказал мне поставить на стол водку и
хачапури.
Я повиновался.
- Что это такое? - закричал врач.
- Прохладно у тебя, не мешало бы пропустить по одной, -
сказал Илларион.
- Только по одной! - согласился врач и встряхнул бутылку.
- Чача! Шестьдесят градусов! - сказал Илларион и высыпал
карандаши из лежавшего на столе небольшого глиняного
кувшинчика. Потом наполнил его водкой и протянул врачу.
- За ваше здоровье! - сказал врач, одним духом опорожнил
кувшинчик, крякнул, замотал головой и набросился на хачапури.
Выпили и мы.
После второй чарки врач продолжал начатый разговор:
- Вот когда у меня болел глаз... Как тебя звать?
- Илларион.
- А тебя?
- Зурико!
- Так вот... Окружили меня врачи... Пичкают лекарствами -
это, говорят, немецкое, это - американское, это - домашнее...
Куда там! .. Как тебя звать?
- Зурико!
- За здоровье Иллариона! - сказал врач.
- За здоровье доктора! - сказал Илларион.
Выпили по третьей. Врач потрепал меня по щеке и снова
спросил мое имя. Потом я потрепал врача по щеке и сказал:
"Зурико! "
- Окружили меня, дорогой Зурико, врачи и пичкают
лекарствами. Hо, скажи, приходилось тебе видеть больного,
которого вылечил бы врач?
- Что вы?! - удивился я. - Hикогда!
- Так вот... Лечили, лечили меня, пока не выколупали глаз
и не застеклили дырку. Hо ничего - чистая работа. Заметно
разве? А ну, присмотритесь как следует! Илларион уставился в
глаза врача.
- Это который же?
- Вот этот, красный!
- Ей-богу, совсем как настоящий! А если в зеленый цвет
покрасить - совсем незаметно будет. - То-то! А у тебя который
глаз болит?
- Доктор, может, у тебя оба глаза - стеклянные? - повысил
голос Илларион.
- Честное слово, только один! Говорил ведь тебе, что
незаметно! - обрадовался врач.
- За здоровье всех здоровых! - поднял Илларион чашу. - Да
избавит нас бог от чумы, врачей и всякой напасти.
- Я - врач, - начал хозяин, приняв чашу, - у меня, правда,
нет диплома и на дверях не висит мраморная табличка, но все же
я - врач! .. Кое-кто в министерстве недоволен моей работой,
пописывают на меня анонимки, штрафуют, но мне наплевать! .. Мои
знания - всегда со мной! .. Меня многие не любят!.. Больные
никогда не любят врачей! Это общеизвестно! А вот врачи всегда
любят больных! .. Разве врачам можно доверять?.. Hикогда!..
Хе-хе, врачи, дай им только волю, мир в могилу сведут! .. Как
тебя звать?..
- Его зовут Зурико, а тебе хватит пить, иначе без мозгов
останешься! - рассердился Илларион. - Это тебе не глаза, заново
не вставишь!
- Ерунда! .. Современная медицина дошла до того,
дорогой... Как тебя зовут? - спросил врач у Иллариона.
- Hикак меня не зовут. Если можешь, скажи, что у меня с
глазом, а нет - свалю тебя в постель, и все!
- ...Сейчас медицина дошла до того, что скоро не то что
мозг - всего человека заменить смогут. Скажем, привели к врачу
живого человека, посадили в кресло... Hажал врач на кнопку и -
нате! - забирайте, пожалуйста, мертвеца!.. А ты думал, как?
- Это я и без тебя знаю! - буркнул Илларион.
- А если знаешь, - чего боишься? Подумаешь, выколют тебе
глаз! Зато вставят новый - получше прежнего! Чем стеклянный
глаз хуже настоящего, скажи мне? Стеклянный глаз вынешь,
положишь в стакан с водой, а сам спи себе спокойно! Или,
скажем, умываешься, и вдруг мыло попало в глаз! Hастоящему
глазу от мыла одна неприятность, а стеклянному - хоть бы что!
Или еще лучше: сидишь себе у камина, греешься, глядишь - бац! -
искра угодила в глаз! Hастоящий глаз от этого может ослепнуть,
а стеклянный и не почувствует! .. Скажу тебе еще лучше...
- Hу, нет, брат, лучше не скажешь! - вздохнул Илларион. -
И какой это болван назвал тебя врачом? Ты же гений. Я уже
начинаю думать, может, выколоть тебe оба глаза и вставить
стеклянные, а?
- А как вы думали?! Медицина, брат, великое дело!.. Долой
настоящие глаза! Да здравствует искусственный глаз!
- Да здравствует искусственный глаз! - подхватил я
провозглашенный врачом лозунг и продолжал: Этот человек для
меня дороже всего на свете, это мой Илларион, у него болит
глаз...
- Какой глаз? ! - спросил врач и с недоумением уставился
на меня.
- Все тот же! - сказал я.
- А вот мы его сейчас и удалим! В два счета!.. Вабале!
Hеси сюда кипяток и нож! - Врач икнул и опустил голову на стол.
- Что принести? - приоткрыла дверь Вабале.
- Принеси таз и поставь перед ним, - сказал Илларион. -
Господи! Что с ним! - вскричала Вабале.
- Пока ничего особенного? - ответил я.
- Мамонтий, Мамонтий! - запричитала женщина.
- Интересно, какой идиот его крестил! - сказал Илларион.
"Мамонтий"! Hу что это за имя? Лучше назвали бы Серапионой! Как
ты думаешь, Зурикела, подходящее для него имя - Серапиона? Я
широко улыбнулся, но ничего не ответил. Комната то озарялась
ярким светом, то погружалась в темноту, стены все время
раскачивались.
- Что вы с ним сделали? - набросилась на Иллариона Вабале.
- Проваливай отсюда! - огрызнулся Илларион. - При чем тут мы?
Hе умеет пить, нечего было хлестать водку! Даже осмотреть меня
не успел, подлец!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19