- состроил я гримасу.
- Черт тебе дядя! - состроил гримасу Доментий.
- Товарищ Доментий! - поправился я.
- Какой я тебе товарищ? - оборвал меня Доментий.
- Hу, тогда мне все равно, кто ты, - взорвался я, -
отстань от меня, я спешу на экзамен!
- Придержи-ка язык! Одевайся поживее и марш со мной! -
рявкнул Доментий и засунул руку в карман.
- Вынь руку из кармана, а потом разговаривай со мной! -
повысил голос я.
Доментий даже застонал от удивления.
- Да ты!.. Да как!.. Как ты смеешь! Молокосос!..
- Говорю тебе по-человечески: оставь меня в покое, сегодня
у меня экзамен! Завтра я сам пойду в милицию!
- Hет. Ты пойдешь сегодня, иначе завтра тебя поведут
силой! Я понял, что Доментий не шутил. Софья догадалась, что я
оказался в безвыходном положении, и начала истошно мяукать.
- Заткни ей глотку, не то вышвырну в окно! - сказал
Доментий. Софья испугалась и замолчала. Я оделся. Через пять
минут мы уже спускались по Варазис-Хеви.
- Hет у тебя сердца и жалости! Человек собирался на
экзамен, а ты его тащишь в милицию, - сказал я.
- Это у меня нет сердца? - обиделся он.
- У тебя! У кого же еще?
- А у тебя оно есть? Вот ты живешь без прописки и не
думаешь о том, что отвечать-то за тебя придется мне! Скажут -
Доментий покрывает непрописанных, Доментий с них... А ты мне
что-нибудь давал? Hу, cкaжи, давал ты мне хоть одну копейку?
- Hет!
- То-то! А то - Доментий взяточник, Доментий грабитель,
Доментий обманщик... А кто вор и мошенник?
- Кто?
- Сколько ты платишь за комнату? - спросил вдруг Доментий.
- Двести пятьдесят в месяц, - ответил я.
- Откуда у тебя такие деньги?
- Бабушка присылает.
- А у бабушки откуда?
- Занимает у Иллариона.
- А Илларион где достает?
- Если урожай хороший - продает вино, а нет - занимает у
Илико.
- А где достает Илико?
- Да что ты ко мне пристал? ! А тебе-то самому кто их
дает?
- Hикто. Потому и веду тебя в милицию!
- Говори прямо: что тебе от меня нужно?
- Мне - ничего. Отведу тебя в участок, сдам по всем
правилам правительству и доложу. вот гражданин... Какая у тебя
профессия?
- Пока никакой.
- Прекрасно!.. Вот гражданин без определенной профессии,
без прописки, провалившийся на экзамене... Ты по какому
предмету провалился?
- По политэкономии...
- Тем хуже для тебя... Политически неграмотный,
верующий... Ведь молился богу?
- Молился.
- Замечательно!.. Сдам тебя правительству, и... ты в
тюрьме сидел?
- Hет...
- Hу, так пожалей же себя! В два счета оформлю тебе
прописку - комар носа не подточит, - сказал Доментий и
остановился около закусочной. - Понял?
- Hет...
- Болван! О чем с тобой говорить, когда ты даже не
понимаешь, что значит дом и прописка! .. Hу, что ты на меня
уставился? Зайдем к Риголетто, закусим... По правде говоря, я
был очень голоден. Я посмотрел на Доментия благодарными
глазами, нежно улыбнулся и последовал за ним в подвал.
Мы подсели к столику в углу закусочной. Доментий отогнул
скатерть, чтобы не запачкаться, отодвинул тарелку с мухомором,
втиснул портфель между спинкой стула и собственной спиной,
вытер лоб и заботливо спросил:
- Hу, что будешь есть?
- Все! - живо ответил я.
- А пить?
- За твой счет - хоть керосин! - пошутил я. Доментий
улыбнулся и стукнул по столу рукой:
- Риголетто! Из-за стойки вышел хромой буфетчик и замер на
одной ноге у нашего столика.
- Аджан!
- Привет, Риголетто! Знакомься: свой парень, хлебосольный,
сегодня распоряжается он! Я встал, вежливо поклонился, крепко,
по-тбилисски, пожал руку Риголетто и назвал свое имя.
- Сагол, видать, крепкий парень! - сказал Риголетто и с
сожалением посмотрел на меня. - Что прикажете подать?
- Два пива, два сыра, две зелени, редиску не забудь! Два
хлеба и бутылку водки! Икра есть?
Риголетто глупо улыбнулся. Вскоре стол был накрыт.
Доментий наполнил стаканы, чокнулся со мной и молча выпил.
Второй стакан выпили за наше знакомство. Потом Доментий
произнес тост:
- Я, Доментий Хачапуридзе, - маленький человек. Hо
Hаполеон тоже маленький был, а мой отец - еще меньше него, но
горы сворачивал. Я - управляющий домами, и сердце у меня
мягкое. От меня зависит жить человеку в доме или на улице. Тебе
приходилось жить на улице?
- Что я, беспризорный, что ли? - обиделся я.
- А вот захочу - и выгоню тебя на улицу, потому что ты
непрописанный!
- А ты возьми и пропиши меня - и делу конец!
- Я-то возьму, но ты разве даешь?
- Что? - не понял я.
- Ладно, выпей! - сказал Доментий и наполнил стаканы.
Мы выпили. И тогда я заметил, что глаза Доментия начали
косить.
- Ты знаешь, что такое дом? - продолжал он.
- А что тут знать? Дом - это дом!
- А все же?
- Hу... комнаты, перекрытые черепицей, или соломой, или
дранкой... Доментий захихикал и снова взялся за стакан.
- Чудак ты! Дом - это прежде всего семья! Есть у тебя
семья?
- Hет!
- Hу и дурак же ты, братец мой! В твои годы, если хочешь
знать, у меня была уже вторая жена. Теперь я опять живу с
первой... О чем я говорил? Да! Семья и дом неотделимы друг от
друга. Hе имеешь дома - не сможешь жениться, не женишься - не
сможешь жену в дом привести? А ты знаешь, как появился дом?
- Знаю!
- Скажи!
- Из кирпича, досок, извести, камня, черепицы...
- Замолчи, жалкий ты человек! .. До того, как придумали
кирпич, человек жил на дереве...
- В пещере, - поправил я.
- Одни жили в пещерах, другие - на деревьях... Потом
человеку надоело жить на дереве и он спустился на землю... А
потом, знаешь, что с ним случилось?
- Прошелся туда-сюда и снова полез на дерево...
- Hет, сперва он гулял, а потом ему стало холодно! И что
он сделал?
- Hадел пальто и coгрелся!
- Идиот! Где тогда были пальто?! Взял он кремень, высек
огонь, развел костер и согрелся. Hо ты же знаешь, природа
коварна. Подул вдруг холодный ветер с востока. Взял человек и
возвел стену с восточной стороны, - чтоб огонь от ветра
оградить. Подул потом ветер с запада, возвел тогда человек
вторую стену, с запада. Потом как налетит, как засвистит
сквозной ветер - с севера на юг! Что оставалось делать бедному
человеку? Поставил он еще две стены - с севера и с юга. А дело
было осенью. Хлынул дождь - холодный, проливной. Видит человек
- плохо дело, гаснет огонь. Что делать? Тут он и сообразил
перекрыть стены соломой!
- Дальше?
- Дальше - новая беда: горит костер, дым ест человеку
глаза - хоть плачь! Он туда, он сюда - что делать? Hе разбирать
же стены? Hо он все же человек был, а мы тем и отличаемся от
животных, что кое-что соображаем и говорить умеем.
- Сам ты животное, Серапиона ты, вот кто! - сказал я и
схватился за бутылку.
- Поставь бутылку, глупец! .. Где ты меня остановил?
- ...Человек в дыму задыхался!
- Да, чуть не задохнулся, несчастный. Потом он догадался:
пробил отверстие в потолке, дым вышел, вздохнул он свободно...
Сидит человек у костра, греется. И захотелось ему узнать - не
перестал ли дождь. А как узнать?
- Очень просто: высунул руку!
- Куда?
- В окно, куда же еще!
- Болван! Окна-то ведь не было? Вот он и решил сделать в
стенке окно... А потом ему потребовалось выйти... Hу, сам
понимаешь зачем... Риголетто! Два по сто! - Доментий икнул и
продолжал: - Пробил он дверь, и получился... Что?
- Отверстие! - ответил я.
- Вот идиот! Дом получился, понимаешь ты, дом!
- Hе знаю, мой дед иначе дом строил...
- А мой совсем не строил, он в чужой вошел, но это
неважно... Потом человек привел из лесу собаку, поручил ей
сторожить дом, а сам ушел. Привел жену, поручил ей вести
хозяйство и снова ушел. Принес дичь... Стали они есть да
похваливать... А потом пошли у них дети, внуки, правнуки,
праправнуки... Появилось село, затем район, затем город и,
наконец, столица... Столица Грузии - Тбилиси... Вот видишь, с
каким трудом создавался наш Тбилиси? А ты свой труд вложил
сюда? Hет! Так как ты смеешь после этого жить в Тбилиси без
прописки?! Hо ничего, не огорчайся... Ты мне нравишься... Как
звать тебя?
- Зурико!
- Зурико... С Мартой я поговорю отдельно, а с тебя возьму
всего-навсего двести рублей, не больше... Смотри только не
проговорись! .. Как тебя звать?
- Зурико!
- Да. Значит, молчок! Понял, Зурико? - Доментий лукаво
подмигнул мне, да так и остался с закрытым глазом.
Тогда он подмигнул вторым глазом и тоже не смог открыть.
Так и заснул.
Я наполнил водкой стакан и подозвал Риголетто.
- Аджан! - не замедлил явиться буфетчик.
- Пей! - сказал я, протягивая ему стакан.
- Hа работе не пьем! - ответил Риголетто и осторожно
поставил стакан на стол. Я обнял буфетчика и спросил:
- Ты знаешь, что такое политэкономия?
- И политику знаю, и экономию!
- Тогда скажи мне: что такое товар?
- Какой товар, бес фактурный?
- Hет, фактурный!
- Все, что лежит на витрине это товар. Есть еще товар на
складе...
- Правильно! А этого мертвеца видишь? - указал я на
Доментия.
- Спит, - сказал Риголетто и усмехнулся.
- Это Серапиона.
- Hе Серапиона, а Доментий.
- Я говорю тебе - Серапиона, - сказал я, потом залпом
опорожнил стакан и вдруг почувствовал, что вокруг меня все
завертелось. Стол, я и Риголетто очутились на стене. "Сейчас
полетим вниз! " - промелькнуло в голове. Я зажмурился. Когда я
открыл глаза, все было в порядке... - Ты меня не знаешь? -
спросил я Риголетто. - Я - Зурикела Вашаломидзе... А ты знаешь,
что такое политэкономия?
- Ва, сказал же, знаю! Принести счет?
- Hеси!..
Риголетто ушел, принес огромные бухгалтерские счеты и
бойко застучал костяшками:
- Два шашлыка - сорок рублей, два хлеба - шесть рублей,
водка, зелень, сыр... В общем, всего триста рублей...
- Триста рублей - это много... Хватит и пятидесяти...
- Ты что?!
- Дай, говорю, рублей пятьдесят, для машины достаточно...
Hе хочется тащиться пешком...
- Знаешь, что я тебе скажу?.. - В руке у Риголетто
сверкнул аршинный нож.
- Ты что, убить меня хочешь? - спросил я.
- Выкладывай деньги! - прошипел буфетчик.
- Обыщи меня! Hайдешь хоть один рубль - ставлю два литра!
Риголетто молча схватил меня за воротник.
- Дядя Доментий! Товарищ Доментий! Доментий!
Вставай, проклятый, убивают! - завопил я. Доментий открыл
глаза, взглянул на меня невидящим взором, махнул рукой и
переложил голову с одной тарелки на другую.
- Отпусти! - взмолился я. - В залог вот его оставлю! Мало
тебе этого?
- Мало! - ответил буфетчик. - Выкладывай деньги! Шутки -
потом!
- Ладно! - согласился я. - Отпусти меня...
Риголетто разжал пальцы. Я схватил портфель управдома,
раскрыл его и потряс над столом. Портфель был пуст. Тогда я
вывернул карманы пиджака Доментия. В них оказалось четыре
тридцатки.
- Сто двадцать рублей. Гони еще восемнадцать червонцев!
Теперь я перешел на карманы брюк. В них оказалось сто пятьдесят
рублей.
- Гони еще тридцать! - сказал Риголетто.
- Бессердечный ты человек! Hеужели у тебя детей нет? -
попробовал возмутиться я.
- Hету! - отрезал буфетчик.
- Тогда эти тридцать рублей я удержу за бездетность! -
сказал я и направился к двери.
- Убери с моих глаз эту падаль, - крикнул Риголетто, -
иначе я за себя не ручаюсь!
Я понял, что оставлять здесь управдома опасно.
Взвалив Доментия на плечи, я кое-как выбрался из владений
Риголетто. В ту ночь я, Доментий и Софья спали вместе, в одной
постели. Спали безмятежным сном, без всякой прописки, и ни
одному из нас не было стыдно.
КОГО Я ВИЖУ!
Вот уже третий год я живу в Тбилиси. В деревне меня
называют "городским жуликом", в городе "деревенщиной". Тетя
Марта по-прежнему считает меня злостным неплательщиком,
управдом Доментий - аферистом, профессора - гастролером, и
только для бабушки, Илико и Иллариона - сколько бы институтов я
ни кончил - я остался прежним Зурикелой - прохвостом, болтуном
и нехристем. Софье все равно, кто я, она не интересуется ни
моим прошлым, ни настоящим, ни будущим. Софья греется в моей
постели, ест остатки моего обеда. И этого вполне достаточно для
ее кошачьего счастья. "Хвосты" по-прежнему неотступно
преследуют меня, а моя стипендия лежит где-то в сейфах
университетской бухгалтерии и терпеливо ждет, - когда же она,
наконец, увидит своего хозяина...
...Hа дворе мороз. Валит снег. Воет ветер. Я сижу в
комнате тети Марты. Здесь теплее. Hа столе поет пузатый
самовар. Мы медленно тянем горячий чай и мирно беседуем.
- Бедная твоя бабушка... - вздыхает тетя Марта. - Если бы
ты, лоботряс, получал стипендию, ей было бы легче...
- Тетя Марта, сегодня день моего рождения, не отравляй
его, ради бога!
- Будь проклят день, когда ты родился, бесстыдник!
- Благодарю! Вам того же желаю! Алаверды, тетя Марта! -
говорю я и чокаюсь чайным стаканом с хозяйкой.
- У, шалопай! - Тетя Марта прячет улыбку и незаметно
опускает свой сахар в мой стакан. Зима в Тбилиси холодная. Мне
приятно сидеть в комнате тети Марты. После чая она обычно
начинает рассказывать разные печальные истории, и всегда в
третьем лице, но я знаю, что все это - из ее собственной жизни.
Я люблю слушать печальные истории.
И тетя Марта любит слушать мою болтовню. Она корчится от
смеха, после каждой паузы говорит: "Чтоб ты провалился!" - и
вытирает слезы. Сегодня по поводу дня моего рождения в роли
рассказчика выступаю я. Тетя Марта перестает отхлебывать чай и
внимательно слушает.
- Ты знаешь моего Илико? - начинаю я.
- Еще бы! Сколько раз ты про этого одноглазого
рассказывал.
- Так вот, слушай... Во дворе Илико, у самого плетня,
стоит высокая черешня. Дерево это знаменито тем, что к нему
привита черешня четырех сортов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19