Что же касается Люсьена… Раньше ей всегда нравился этот джентльмен, а с тех пор, как на пикнике они поняла, что Люсьен во Франции потерял и жену, и ребенка, она прониклась к нему глубокой симпатией. Но теперь! Если только он осмелится появиться перед ней, она наговорит ему ужасных вещей.— И не говори мне, что это просто женская предубежденность, Алекс! — обрушилась она на мужа в тот же вечер дома. — Ни один, кто хоть немного считается с твоим благополучием, не попросил бы сделать это. Поехать во Францию! Притвориться итальянцем! Искать какую-то девочку, которую наверняка уже нашли и гильотинировали, да еще пытаться вдвоем с ней выбраться из страны. Не говоря уже о путешествии с известным французским графом! — Шарлотта стоически удерживала слезы. — Да тебя сразу же схватят и казнят!— Люсьена не будет со мной, — терпеливо объяснял Алекс. — Он будет ждать на корабле у побережья Франции. Ему въезжать в страну слишком опасно. Но, Шарлотта, это прекрасный шанс спасти маленькую сестренку Люсьена и Дафны. Как я могу отказать в этой просьбе? В конце концов, это просто: итальянцы могут свободно путешествовать по Франции. Я въезжаю в страну как преуспевающий торговец, пересекаю границу и — недалеко от нее — забираю девочку из лавки галантерейщика, и вот мы здесь. Не волнуйся, любовь моя. Сейчас в Париже полно англичан — помнишь, мы подписали мир с Наполеоном?— Нет, Алекс, нет, — твердила Шарлотта, обнимая его. — Это слишком опасно. Ты не можешь оставить нас с Пиппой. Не можешь! Я умру без тебя.— Послушай, дорогая, — Алекс отстранился от Шарлотты и посмотрел в ее ясные глаза, — я родился джентльменом. Мне страшно повезло: я не хотел бы родиться, например, трубочистом. Но самая честь родиться джентльменом подразумевает, что я не могу отказать в просьбе Люсьену только из-за того, что боюсь. Даже если мне ненавистна сама мысль, что я оставлю тебя и Пиппу. Так же, как я не могу не выполнить вежливое приказание лорда Брексби взять в Париже пакет или что бы это ни было. Им нужен кто-то, кому они могут доверять. Они могут довериться мне, потому что я воспитан так, чтобы быть достойным доверия.Шарлотте хотелось встряхнуть его: какой глупый и бессмысленный повод рисковать своей жизнью! Но по выражению лида любимого она видела, что Алекс верит в те глупости, которые говорит. Ее глаза наполнились слезами разочарования.— Младшей сестре Люсьена всего тринадцать лет, — продолжал Алекс. — Я не могу оставить ее там, Шарлотта. Тот торговец, который ее взял, сам подвергся страшной опасности. Очевидно, он всем сказал, что это его племянница, но за выдачу аристократов независимо от их возраста предлагают очень большие деньги…Плечи Шарлотты сотрясались от рыданий, и она спрятала лицо на груди Алекса.— Почему не может поехать кто-нибудь другой? — со слезами воскликнула она, как веками вопрошали жены и матери, провожая мужчин, уходивших сражаться в далекие края.— Потому что я так не похож на англичанина, — с иронией сказал Алекс. — И благодаря Марии знаю итальянский. Дорогая, я буду в полной безопасности, обещаю тебе. Я вернусь в Англию, прежде чем ты закончишь портрет этой костлявой судомойки.— Но почему так внезапно? — Шарлотта отошла к окну и смотрела в темный сад. Она была безутешна.Алекс подошел к ней и задернул портьеры.— Нельзя терять времени.Шарлотта понимала, что он имел в виду: тринадцатилетняя девочка… Он обхватил ее сзади, и Шарлотта прислонилась к мужу. Ее руки беспокойно теребили край бархатной портьеры.— Я не понимаю, почему лорду Брексби нужно, чтобы именно ты ехал в Париж. Ведь Париж — самое опасное место!— Это не так, дорогая, — в его глубоком густом голосе не слышалось беспокойства. — Итальянцы постоянно приезжают в Париж и уезжают из него, и меня не просят вывезти кого-либо из Парижа. Там я лишь должен забрать небольшой пакет. Это займет несколько часов, и если даже мою карету обыщут на обратном пути, я ничем не рискую: как тебе известно, французское правительство разрешает деловые взаимоотношения.— Но я все равно не понимаю, почему Люсьен не может просто нанять кого-нибудь, — возразила она, — Ты сам говоришь, что спасение людей — опасное дело.— Если бы ты оказалась во Франции, дорогая, я бы обратился к самому близкому другу. Если бы Патрика не было в Англии, я попросил бы Люсьена. Я бы никогда не нанял человека, которого не знаю. Оба брата Люсьена погибли на гильотине, поэтому он вынужден обратиться ко мне. Но при этом он не обратился ко мне лично. Он предоставил мне выбор, написав письмо. Но, Шарлотта, отказаться было бы ошибкой: потом я бы не смог себе простить этого. Что, если через месяц или два мы услышим, что девочку бросили в тюрьму? Ведь до сих пор Люсьен даже не знал, что она жива.Они помолчали. Затем смирившаяся Шарлотта протянула руку к сонетке, чтобы вызвать Мари. Время ложиться спать. Алекс должен был уехать в пять утра, оставалось всего три часа.Она взглянула на мужа. Он умоляюще, с вожделением смотрел на нее, и сердце у Шарлотты словно перевернулось. Ну так что же? Она уже нарушила все правила поведения замужней леди. Странно, что в то время, как она нарушала священные законы поведения леди, Алекс рисковал жизнью, чтобы не нарушить законы джентльменов, с иронией подумала Шарлотта.И она хотела этого, сознавала Шарлотта. Хотела так же сильно, как и он.— Не побудете ли моей горничной, милорд? — отдернула она руку от звонка.Алекс взял в ладони ее лицо и поцеловал ее нежные губы.— Я не стою тебя, — сказал он. — Я не стою тебя, Шарлотта.Шарлотта провела руками по его плечам, спине и еще ниже… Жена Алекса медленно училась быть смелой, но лишь теперь начинала, понимать, как возбуждает его каждое ее прикосновение. Шарлотта прижалась к мужу.— Если вдруг ты не вернешься, — с болью в сердце прошептала она, — я хочу запомнить твое тело.Его руки дрожали от нежности и желания. Он повернул Шарлотту и начал расстегивать пуговицы на ее платье. Перламутровые пуговки отрывались и рассыпались по полу со звуком, напоминавшим топот лапок разбегающихся мышей. Расстегивая платье, он целовал ее, а целуя — опускался все ниже, пока не оказался стоящим на коленях. Он снова повернул Шарлотту лицом к себе и потянул платье вниз, пока не обнажился ее молочно-белый живот. Он прижался к нежной коже.— Я думал, что ты беременна, — сказал он. — Когда я вернусь, я не оставлю тебя в покое ни днем, ни ночью, пока твоя талия не станет такой широкой, что мне не хватит рук, чтобы обнять тебя.Шарлотта засмеялась:— Такого не случится. Мама рассказывала, что практически до последнего месяца никто не подозревал, что она беременна. Мы с ней намного выше других женщин.Она посмотрела на вьющиеся волосы мужа. Хочет он наследника или их ребенка?— Ты… хотел бы иметь ребенка, даже если это будет еще одна девочка? — наконец решилась спросить она.Алекс поднялся, продолжая гладить стройные бедра Шарлотты.— Я бы хотел иметь маленькую девочку, которая была бы во всем похожа на тебя, — ответил он настолько искренне, что Шарлотта поверила. — Знаешь, я хочу присутствовать при родах.Шарлотта изумленно раскрыла глаза:— Это невозможно.— Посмотрим, — усмехнулся Алекс. — В Италии, когда я путешествовал по стране, я видел, как родился ребенок — женщина родила прямо в таверне. Это было удивительно. Даже полк драгун не сможет удержать меня, если у тебя будут роды!Шарлотта не знала, что на это ответить. Если бы такое услышала ее мама, она тут же лишилась бы чувств.
На следующее утро в пять часов Шарлотта и очень недовольная Пиппа со ступеней Шеффилд-Хауса помахали рукой уезжавшему Алексу. Пиппа не хотела просыпаться, но Шарлотта настояла, чтобы она попрощалась как следует, а не так, как в прошлый раз, когда Пиппа проснулась и узнала, что папа уехал. И если Алекс не вернется, она хотя бы сможет рассказать Пиппе, когда та подрастет и сумеет понять, о том, как он долго целовал ее на прощание.На другой день Шарлотта всем рассказывала историю, придуманную Алексом, о том, как у него неожиданно возникла необходимость срочно отбыть по какому-то делу в Италию. Правду знали только ее родители и Софи.— Я говорила тебе, что каждый мужчина рано или поздно может свалять дурака, — была реакция Софи. — Почему бы Люсьену не нанять какого-нибудь сыщика с Боу-стрит? Я думаю, они хорошо справляются с опасными делами.Сердце Шарлотты радостно дрогнуло. Но нет, слишком поздно. Сейчас Люсьен и Алекс уже в Саутгемптоне, садятся на корабль, отплывающий в Италию. Люсьен поехал под видом личного слуги Алекса: в то время иметь слугу-француза было обычным делом.— Нет, — возразила она, — сомневаюсь, что сыщики с Боу-стрит говорят по-итальянски.Шарлотта еще крепче прижала к себе Пиппу, которая спокойно спала у нее на коленях, — она весь день не отпускала девочку от себя. Вздохнув, она посмотрела на Софи.— Когда это сокровище проснется, не съездить ли нам всем вместе за покупками? Я просто не могу видеть свою студию сегодня. Кроме того, мне надо купить кое-какую одежду побольше размером.— Побольше? Зачем? — Глаза Софи округлились. — У тебя будет ребенок! — Она вскочила и порывисто обняла Шарлотту. — Когда?— Точно не знаю, — с легкой улыбкой ответила Шарлотта. — Видишь ли, у меня было начались месячные, но потом прекратились. А сегодня утром мама сказала, что немножко крови — это обычное явление. Поэтому, полагаю, я на третьем месяце. — Она посмотрела на свою тонкую талию с некоторым сомнением. — Я чувствую себя как всегда.Софи весело улыбнулась:— А почему бы и нет? Ты сказала Алексу?— Нет, потому что я не знала. Я не понимала, что происходит, и потому он думает, что я не беременна. И вот, пожалуйста, я на третьем месяце! Когда он вернется, я, вероятно, буду похожа на корову.— На самую любимую корову! Алекс будет в восторге. Однажды мы сидели с ним рядом, кажется, на музыкальном вечере. Не знаю, где была ты, и он сказал, что хочет большую семью — четверых или пятерых детей.— Правда? — обрадовалась Шарлотта.— О да, — подтвердила Софи. — Он одержим. Только одержимые мужчины хотят детей.Шарлотта покраснела и едва не спросила Софи, на самом ли деле она считает Алекса одержимым, но ее удержало чувство собственного достоинства. Пиппа потянулась и зевнула. Софи дернула за звонок.— Ты хочешь взять Пиппу с собой? — спросила она.— Да.Софи понимающе улыбнулась: Пиппа была так похожа на своего отца.— Сначала тебе следует переодеться, — заметила Софи. — У тебя большое мокрое пятно — там, где спала Пиппа. Глава 17 В эту ночь Шарлотта ходила вокруг кровати, на которой они обычно спали с Алексом, и не сводила глаз со слегка смятых простыней из тонкого полотна. Ее ожидала бесконечная ночь одиночества. Ночь за ночью. Шесть недель, сказал Алекс, или самое долгое — два месяца. Два месяца! Шарлотте хотелось кричать от несправедливости происходящего. К тому времени, когда он вернется, она будет похожа на тыкву, и он не захочет заниматься с ней любовью. Одинокая слеза скатилась по ее носу. Но Шарлотта остановила себя — она не может провести следующие два месяца в рыданиях. Она должна устроить свою жизнь так, чтобы у нее не было ни минуты свободного времени. По вечерам она будет падать в постель от усталости, и у нее не будет сил думать о муже.Наконец Шарлотта забралась под прохладные простыни. На ней была одна из ее длинных белых ночных рубашек, которые ненавидел Алекс. Думая о рубашках, она вспомнила нетерпеливые руки Алекса, когда он с проклятиями стаскивал с нее ночную рубашку. Шарлотта улыбнулась. Постель с Алексом стала центром ее жизни. Она вспоминала напряженный взгляд его темных глаз, наблюдавших, как она раздевается на ночь; Алекса после фехтования — с взлохмаченными волосами, разгоряченным телом. Шарлотта едва сдержала слезы. Два месяца — не слишком долгий срок. Она закончит портрет Молл.Вдруг за дверью послышался шум. Шарлотта приподнялась.— Кто там? — окликнула она.— О, миледи, простите меня, — послышался из-за двери страдальческий голос.Шарлотта зажгла стоявшую у постели свечу. Дверь открылась, и в полутьме она увидела закутанную в большой халат няню Пиппы, державшую на руках брыкающуюся, визжащую Пиппу.— Она неожиданно выбежала из комнаты, — продолжала Кейти. — Простите, что разбудила вас, миледи.Пиппа издала страшный вопль.— Пиппа, — обратилась к ней Шарлотта, — что ты делаешь среди ночи? Отпусти ее, — сказала она Кейти.Пиппа направилась к кровати, шлепая босыми ногами по полу.— Папа? — спросила она дрожащим голосом. — Где папа?— О, милая, — со сжавшимся сердцем ответила Шарлотта. — Папа уехал ненадолго, но он вернется.Пиппа взглянула на нее, не веря ее словам, и села на пол. Она заплакала разрывающими душу слезами снова покинутого младенца.«Черт! — с возмущением подумала Шарлотта. — Как он мог покинуть ее?» — Она спрыгнула с кровати, вздрогнув, когда ее босые ноги коснулись холодного пола. Кейти тихо стояла в дверях.Шарлотта наклонилась и приподняла Пиппу.— Он вернется, малышка, — прошептала она, прижимаясь к мягким волнистым волосам Пиппы. — Помнишь, когда мы вместе ехали в Шотландию, а папа ждал нас там? — Шарлотта выпрямилась, все еще прижимая к себе Пиппу, и подошла к постели.— Кейти, сегодня я оставлю Пиппу у себя, — внезапно решила она.Кейти присела и тихо закрыла за собой дверь.Шарлотта снова легла и положила плачущую Пиппу рядом.— Пиппа, — шепотом сказана она, — хочешь, я расскажу тебе сказку?Пиппа ничего не ответила. Но Шарлотта помнила, как сама любила сказки, которые ей в детстве рассказывала няня. И она начала рассказывать о маме-курице и ее трех непослушных маленьких цыплятах. Когда, изображая непослушных цыплят, которые, на свою беду, ушли из дома, Шарлотта стала пищать «пи-пи», она почувствовала, что тельце Пиппы расслабилось, а лежавшая на ее руке голова потяжелела.Некоторое время Шарлотта лежала, окруженная теплом и темнотой. И кровать больше не казалась ей такой большой и холодной. Пиппа свернулась у нее под боком, а под сердцем с каждой минутой рос ребенок Алекса. Шарлотта улыбнулась. Скоро у нее будет два маленьких цыпленка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43