Она может потребовать, чтоб Бьерн остался с ней и забыл о хвити…
Чья-то костлявая рука поймала сзади край ее рукава, удержала. Оглянувшись, княжна увидела Финна. Старик упрямо цеплялся за ее руку.
— Не надо, — он кивком указал на захлопнувшуюся за Бьерном дверь. — Он вернул тебе свободу, а весной, когда сойдет лед, вернет дом и брата. Позволь же нынче ему вернуть свою женщину. Она отправила тебя к нему, проявив большую щедрость. Неужели тебе не стыдно быть жаднее маленькой бездомной хвити, дочь князя?
Стыдно? Гюда давно не слышала этого слова. Она забыла, что такое стыд. У рабов нет стыда. Но у дочери князя…
— Что ты говоришь, старик? Что за глупые мысли бродят в твоей голове? Может, ты решил, что я хочу удержать Бьерна? Может, ты подумал, что простой ярл достоин меня, дочери князя? — стискивая ладони в кулаки и едва сдерживая готовые подступить к глазам слезы, надменно вымолвила княжна. Вырвала рукав из цепких пальцев лекаря, отвернулась, прошептала, едва слышно, стараясь уверить саму себя: — Он лишь слуга для меня. Пусть идет…
Глава тринадцатая
ДВОЕ
Вьюга оплетала Айшу ледяным полотном, притка не ощущала онемевшего тела, в тугом коконе холода она не могла шевелиться. Зато она отчетливо видела перед собой того бога, который — она знала это — когда-нибудь непременно придет к людям и прогонит старых, жестоких богов…
У ее бога было худое светлое лицо, мягкие вьющиеся волосы и короткая бородка. Он был молод, но его большие голубые глаза таили в себе великую скорбь…
— Айша, — услышала она его ласковый голос, глубокий и теплый.
Она хотела открыть глаза, но веки не слушались ее. Однако Айша и так видела своего нового бога. Он обнял ее, нежно, будто маленького ребенка, и она растворилась в его объятии.
— Ты будешь жить… — сказал он. А потом отступил, исчез, пропустив к ней кого-то более настырного, И его руки стали другими — вцепились Айше в плечи, затрясли, принялись тереть лицо, больно сдирая обмороженную кожу:
— Слышишь меня?!
Ей было очень больно улыбаться. Губы кособочились, неприятно растягивая щеки. Зато слипшиеся ресницы, хоть и неохотно, поддались ее усилиям, приоткрылись.
В мутной пелене над Айшей закачалось знакомое лицо, проявилось из тумана и вьюги. На бритом лбу и темных, заплетенных в косицы волосах оседали снежинки…
Бьерн снял шубу и теперь старательно запихивал в нее Айшу, как барсук заталкивает крупную добычу в свою нору. Снег таял на его плечах, тонкая ткань рубашки прилипала к коже.
— Не бойся, — у нее почти пропал голос, остался один сип. — Теперь я не умру… Я больше не хвити…
Ей хотелось прижаться к Бьерну, обвить руками его шею, прильнуть к нему и уснуть, чувствуя, как в ее омертвевшее тело медленно втекает новая жизнь, подаренная ей новым богом…
Айша неуклюже выпростала из-под полушубка замерзшие руки, кое-как обхватила шею Бьерна, намертво сцепила пальцы.
— Не бойся… — закрывая глаза, упрямо повторила она. — Не бойся.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44