В старших классах я часто сбивал с толку т
аких хозяев, которые машинально тянулись за пакетом для моей кварты моло
ка Ц поднимал руку и услужливо предупреждал: «Нет, спасибо, пакет мне не н
ужен». И уходил, невозмутимо унося в руке молоко, словно толстый справочн
ик, в который приходится заглядывать так часто, что он мне уже надоел.
Почему я умышленно пренебрегал условностями, если любил пакеты с раннег
о детства, когда научился расправлять большие и плотные, из супермаркето
в, Ц ровно разглаживать складки, а потом похлопывать по свернутой серед
ине каждой боковой стенки пакета, пока он не начинал корчиться сам собой,
как раненый, и наконец опять становился плоским? В то время я оправдал бы с
вое презрение разглагольствованиями о никчемных расходах, свалках мус
ора и т.п. Но истинная причина заключалась в другом: в те годы я стал регуля
рно покупать журналы с цветными снимками голых женщин, причем по большей
части не в мелких семейных лавочках, а в новых, безликих универсамах райо
на, то в одном, то в другом. А в этих универсамах парни за прилавком порой же
стоко, но с наигранной наивностью высмеивали ритуал «в пакет?», интересу
ясь: «Пакет для этого нужен?», и заставляли меня либо подтвердить нужду ки
вком, либо гордо отказаться, свернуть журнал с голыми красотками в трубо
чку и уложить его в велосипедную корзинку так, чтобы виднелась только пр
едательская реклама сигарет на задней обложке Ц «“Карлтон” Ц ниже нек
уда» Нескол
ько лет мне и в голову не приходило купить подобный журналец, если за прил
авком девушка, но однажды я набрался наглости и попробовал: уставился пр
ямо в ее накрашенные глаза и попросил «Пентхаус», хоть и предпочитал что-
нибудь попроще, вроде «Oui» или «Клаба», но свою просьбу я произнес так тихо,
что продавщице послышалось «Пауэрхаус», и она жизнерадостно показывал
а на шоколадный батончик, пока я не повторил название. Потупившись, она вы
ложила издание на прилавок между нами Ц в те времена на обложку еще допу
скались обнаженные соски Ц и посчитала его вместе с упаковочкой «Вулай
т», которую я купил для отвода глаз: девушка конфузилась, суетилась и, пожа
луй, слегка разволновалась, она сунула журнал в пакет, не спрашивая, «нуже
н» он мне или нет. В тот же день я раздул ее краткое смущение до размеров по
лезного этюда, в котором я регулярно, раз в неделю покупал у той же девушки
журналы для мужчин, обычно по утрам во вторник, и вскоре от моего сопровож
даемого звонком входа в «7-илевен» нас обоих стало бросать в неловкую дро
жь, а дома я все чаще находил наспех нацарапанные записочки между страни
цами в самой середине журнала: «Привет! Кассир», и «Вчера вечером я рассма
тривала себя в такой же позе перед зеркалом в своей комнате, Ц Кассир», и
«Иногда я смотрю на эти снимки и представляю, как ты их разглядываешь, Ц
Кассир». В таких историях главное затруднение Ц текучесть кадров: к сле
дующему моему визиту в магазин та девушка уволилась.
.
Вот потому-то я в то время часто отвергал пакеты для кварты молока в мелки
х частных лавочках, а на выходе являл всякому, кто захочет проследить за м
ной, что мне скрывать нечего; так я время от времени делал самые заурядные
, безобидные семейные покупки. А на этот раз я попросил пакет для полупинт
ы молока у Донны, чтобы наконец-то прояснить ситуацию для хозяев и хозяек
, с радостью подчиниться условностям и даже просветить других, покамест
несведущих клиентов «Папы Джино».
Но есть более примитивная и менее антропологическая причина, по которой
я попросил пакет именно у Донны Ц причина, которую в ходе дальнейшего ан
ализа на тротуаре я не выявил, но обнаружил позднее, шагая к эскалатору, ве
дущему в бельэтаж, и поглядывая на запечатанный пакетик из «Си-ви-эс», то
лько что переложенный из одной руки в другую. Оказывается, мне всегда нра
вилось при ходьбе иметь свободную руку, даже если нести приходилось неск
олько предметов: нравилось дружески похлопывать ладонью по макушке зел
еного почтового ящика «только для почтальонов», легонько мутузить кула
ком стальные столбы светофоров Ц потому, что это по-настоящему здорово
Ц касаться холодных пыльных поверхностей пружинистыми мышцами ребра
ладони, и еще потому, что приятно, когда окружающие видят меня Ц парня в г
алстуке, но беззаботного и достаточно раскованного, чтобы уподобляться
школьнику, который водит палкой по черным столбам чугунной ограды. Особе
нно мне нравился такой фортель: прошагать мимо счетчика на парковке почт
и вплотную к нему, чтобы казалось, что сейчас я врежусь в него плечом, но в п
оследнюю секунду вскинуть руку так, чтобы счетчик скользнул у меня под м
ышкой. Но для всего этого нужна свободная рука, а в «Папу Джино» я заглянул
, уже обремененный мягкой «пингвиновской» книжкой, пакетиком из «Си-ви-э
с» и пакетом с печеньем. Можно, конечно, прижимать книгу к параллелепипед
у полупинты молока с одной стороны, а верх хлипкого пакета с печеньем и па
кетик из «Си-ви-эс» Ц с другой, чтобы одна рука осталась свободной, но тог
да пальцы будут неловко растопырены, а стенки клеток Ц растянуты, пока я
не преодолею несколько кварталов до офиса. А если уложить молоко в пакет,
решение будет гораздо элегантнее: можно свернуть вместе верх пакета с пе
ченьем, пакетика из «Си-ви-эс» и молочного пакета и держать их согнутыми
пальцами, как ребенка за руку на прогулке. (Соломинка, торчащая из пакета с
молочной картонкой, помешала бы скрутить пакеты Ц хорошо, что я ее не взя
л!) Тогда книгу я поместил бы между скрученными пакетами и ладонью. Так я и
сделал. Сначала пакет из «Папы Джино» был жестким, но скоро от ходьбы бума
га слегка смягчилась, хотя я так и не довел ее до абсолютно бесшумного сос
тояния и мягкости фланели, как бывает, если протаскаешь с собой пакет цел
ый день, и к возвращению домой его свернутый верх сомнется в мелкие склад
ки, примет форму пальцев, так что не сразу рискнешь его развернуть.
Только сейчас, у подножия эскалатора, когда я взглянул на собственную ле
вую руку, машинально удерживающую и книгу, и пакет из «Си-ви-эс», наконец з
акрепилось мое ничтожное озарение пятнадцатиминутной давности. Тогда
оно еще не имело статуса знания, к которому предстоит вернуться позднее,
и я напрочь забыл бы о нем, если бы вид пакетика из «Си-ви-эс», почти такого
же, как пакет с молоком, не спровоцировал виброфлюиды сравнения. При тщат
ельном рассмотрении даже такие несущественные открытия, как это, оказыв
аются более весомыми, чем когда пытаешься представить их позднее. В ныне
шнем рассказе о событиях, произошедших несколько лет назад во время одно
го обеденного перерыва, удобнее было бы притвориться, что мысль про паке
ты явилась ко мне целиком и сразу у подножия эскалатора, но на самом деле о
на была лишь последним звеном довольно длинной цепочки полузабытых и бе
ссвязных впечатлений, наконец-то дошедших до точки, когда я впервые обра
тил на них внимание.
В запечатанном скрепкой пакетике из «Си-ви-эс» лежала пара новых шнурко
в.

Глава вторая

Мой левый шнурок лопнул как раз перед обедом. А еще раньше утром тот же лев
ый шнурок развязался, и пока я сидел за столом и корпел над служебной запи
ской, ступня ощутила близость свободы, выскользнула из душной черной кож
и и принялась разминаться на ковровом покрытии во весь пол, ритмично при
топтывая под столом, где, в отличие от изрядно нахоженных троп, покрытие б
ыло почти таким же мягким и пушистым, как сразу после укладки. Только под с
толами и в конференц-залах, которыми редко пользуются, ворс все еще доста
точно пышный, так что прекрасным мисс и вольтам ночной смены достаточно
нескольких взмахов волшебными щетками пылесосов для укладки незапылен
ных ворсинок в разных направлениях, чтобы они то поглощали, то отражали с
вет. Почти повсеместное в офисах ковровое покрытие существует, пожалуй,
на протяжении всей моей жизни, судя по черно-белым фильмам и картинам Хоп
пера; с тех пор, как ковровые покрытия стали обычным явлением, шагов прохо
дящих мимо людей не слышно; только похлопывание плащей, звон мелочи в кар
манах, скрип обуви, негромкое, но многозначительное посапывание Ц сигна
л себе и окружающим, что они очень заняты и идут не просто так, а по важному
делу, да еще почти различимый на слух свист разносортных и ошеломительны
х ароматических шлейфов секретарш, деликатное покашливание, высовыван
ие языков и прикладывание к горлу унизанных браслетами рук, которыми осо
бо стильно надушенные секретарши обмениваются при встрече. В каждом офи
се найдется один-два сотрудника (в моем Ц это Дэйв) с характерным ритмом
походки, которые по-прежнему умудряются отличаться перестуком шагов, но
в большинстве своем на работе мы скользим Ц заметное улучшение, как изв
естно каждому, кто бывал в тех комнатах офисов, где полы по тем или иным пр
ичинам до сих пор застелены линолеумом Ц в кафетериях, курьерских, комп
ьютерных. Линолеум еще можно было терпеть, когда впечатление сглаживал м
ягкий свет ламп накаливания, но сочетание флуоресцентных ламп и линолеу
ма, распространенное несколько лет, когда мода на то и другое совпала, гла
з не радует.
Итак, я работал, а моя ступня без каких-либо сознательных санкций с моей с
тороны выскользнула из расшнуровавшегося ботинка и принялась изучать
текстуру коврового покрытия; но сейчас, реконструируя в памяти этот моме
нт, я понимаю, что имело место конкретное желание: когда ступня в носке ско
льзит по ковровому покрытию, ворсинки носка и ковра путаются и сцепляютс
я, и тебя радует не текстура коврового покрытия, а скольжение внутренней
поверхности носка по подошве ноги, которое обычно ощущаешь только утром
, впервые за день натягивая носок
Натягивая носок, я уже не скатываю его заран
ее, то есть не собираю большими пальцами в телескопические складки и не п
омещаю получившийся пончик аккуратно на пальцы ног, хотя несколько лет я
, наученный внушающими восхищение, бодрыми воспитателями детского сада,
был уверен, что это хитроумный способ и что я выдаю только собственную ле
нь и неумение планировать действия, когда беру носок за резинку и втиски
ваю в него ступню, вихляя щиколоткой, чтобы пятка попала куда положено. По
чему? При более элегантном заблаговременном скатывании на месте, то есть
на подошве, остаются все соринки с плохо подметенного пола, прилипшие к н
ей за то время, пока идешь из душевой к себе в комнату, в то время как при бол
ее грубом и прямом методе надевания есть риск порвать старый носок, одна
ко тот же носок смахивает с подошвы сор, поэтому впоследствии, уже торопя
сь в метро, гораздо реже ощущаешь под сводом стопы перекатывающиеся, раз
дражающие крупицы.
.
Без нескольких минут двенадцать я прекратил работу, избавился от беруше
й, а потом, гораздо осторожнее, Ц от стакана с остатками утреннего кофе: п
оместил его стоймя между пустыми банками, наклонившимися друг к другу на
дне мусорной корзины. Копию служебной записки, которую кто-то снял для ме
ня, я подколол к копии предыдущей записи по тому же вопросу, а сверху самым
небрежным своим почерком надписал для менеджера: «Эйб, добивать их или п
люнуть?» Сколотые бумаги я уложил в лоток «Элдон», не зная, стоит сразу пер
едать их Эйбелардо или нет. Потом надел ботинок: опрокинул его набок, подц
епил ступней и, потряхивая, просунул ее внутрь. Все это я проделал на ощупь
, а когда скрючился над столом, почти уткнувшись носом в бумаги, чтобы завя
зать шнурок, то слегка загордился, обнаружив, что могу справиться с ним не
глядя. В эту минуту мне помахали убегающие на обед Дэйв, Сью и Стив. Застиг
нутый в разгар процедуры завязывания шнурка, я не сумел небрежно махнуть
в ответ, потому выдал неожиданно сердечное «удачного, ребята!» Они исчез
ли, а я подтянул левый шнурок, и Ц рраз! Ц он лопнул.
Вираж скепсиса и смирения, по которому я прокатился в эту минуту, был из те
х, что создаются определенными событиями, сбоями в рутинной деятельност
и вроде следующих:
а) на верхней ступеньке лестницы думаешь, что впереди еще одна ступенька,
и громко топаешь ногой по лестничной площадке;
б) дергаешь за красную нитку, чтобы вскрыть упаковку лейкопластыря, нитк
а отрывается, а упаковка остается целой;
в) вытягивая ленту скотча из рулончика, полуутопленного в черном, увесис
том даже не корпусе, а целом «дюзенберге», прислушиваешься к плавно нисх
одящему шепоту, с которым клейкое покрытие отделяется от оборотной стор
оны ленты (а шепот понижается, поскольку клейкая полоска, за которую тяну
т, усиливает звук и одновременно удлиняется
В детстве я думал, что назва
ние «скотч» Ц имитация понижающегося треска первых целлофановых лент.
Как лампы накаливания в офисах уступили место флуоресцентным, прежде же
лтовато-прозрачный скотч стал голубовато-прозрачным и потрясающе бесш
умным.
), и вдруг, когда уже хочешь оторвать отмотанный кусок, прижав его к з
убчатой металлической пластинке, наружу является внутренний конец лен
ты, и добытый липкий отрезок неожиданно вырывается на свободу и скручива
ется. Особенно сейчас, с появлением стикеров, по сравнению с которыми мас
сивные черные футляры для скотча выглядят еще более грандиозными, бидер
мейеровскими и прискорбно упраздненными, так и кажется, что до конца рул
она скотча никогда не доберешься, а когда все-таки добираешься, то на крат
кий миг испытываешь чувство, близкое к потрясению и скорби;
г) собираешься скрепить степлером толстую пачку бумаг, уже налегаешь на
бронтозаврову голову рычага степлера
Со сдвигом в десять лет степлеры претерпел
и коренные внешние изменения, подобно паровозам и звукоснимателям фоно
графов, на которые они походили. Первые степлеры были чугунными и стоячи
ми, похожими на работающие на угле паровозы и эдисоновские фонографы с в
осковыми валиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23