смеситель с выдвижным изливом
Что касается этой палатки, то Синаит, моя главная волшебница, всегда окружает мое помещение, каким бы оно ни было, защитой от любого вторжения.
Йонг мог бы гордиться тем, насколько хорошо я научился лгать. Если только мои помощники не завалились спать, воспользовавшись тем, что я не дал им приказа бодрствовать (чего, впрочем, просто не могло было случиться), то Синаит должна была сейчас склоняться над Чашей Ясновидения и наблюдать за тем, что происходит в моей палатке, не пропуская ни единого слова и жеста, а Кутулу, скорее всего, самолично сидел на земле, приложив ухо к задней стенке.
Конечно, я не думал, что эти двое поверят моим словам, поскольку они тоже не были детьми.
Я усадил их и снова предложил выпить чего-нибудь на их вкус, но они отказались.
– Ваше положение заметно изменилось, – сказал Скопас. – При нашей последней встрече все выглядело совсем не так.
– Вы совершенно правы, – согласился я. – Я был вашим пленником. Сейчас у меня в этом лагере полтора миллиона человек, пятьсот тысяч в тыловой базе в Каллио, да еще несколько сотен тысяч – не знаю точно, потому что наши силы постоянно растут, – следуют за нами, направляясь на север. Мы дважды сражались с Тенедосом немного южнее Дельты, один раз с оружием в руках, а второй раз колдовством, и оба раза взяли над ним верх.
– Мы знаем о первом, – ответил Трерис. – До нас дошли слухи и о втором. Но моя разведка считает, что ни то, ни другое сражение не было генеральным.
– Вы правы, – согласился я. – Но оба раза успех был гораздо больше, чем тогда, когда наши объединенные силы стояли возле Пестума.
Скопас отвел глаза, а Трерис и не пытался скрыть своего гнева.
– В то время… мы… никто из нас… не имел того опыта, которым располагаем теперь, и Тенедос смог нанести нам удар в самое уязвимое место, – хрипло каркнул он.
– Да, такие вещи случаются и с самыми лучшими генералами, – согласился я, наслаждаясь его смущением. – Теперь мы должны позаботиться о том, чтобы он не сделал этого вновь, – продолжал я, тщательно подбирая слова, – но, разумеется, в том случае, если я прав в отношении возможности заключения союза между нами. Может быть, вы желаете сохранять прежние отношения с майсирцами, и тогда я буду вынужден относиться к вам обоим как к врагам моей страны.
– Нет, нет, – поспешно возразил Скопас – Мы были вынуждены согласиться на такие отношения, чтобы спасти то, что оставалось от Нумантии. Но вы, благодарение Ирису, разрешили эту проблему, и все мы необыкновенно благодарны вам за это.
Трерис, судя по выражению лица, не испытывал ни малейшей благодарности, но все же промолчал.
– Тогда возникает один-единственный вопрос, – сказал я. – Что делать дальше?
Скопас, моргая, посмотрел на меня.
– Ну как же… Наилучшим способом нейтрализовать Тенедоса.
– С моей точки зрения, – твердо произнес я, – способ может быть только один: полное уничтожение.
– А вы не считаете, что такая категоричность может оказаться чрезмерной? – спросил Скопас. – Если мы не оставим ему… и его солдатам… никаких шансов, то они, скорее всего, будут сражаться с величайшей ожесточенностью и приложат все силы, чтобы разгромить нас, не помышляя даже о капитуляции.
– Послушайте меня, Скопас, – ответил я. – Тенедос уже занял именно такую позицию. Вы знаете, что он делает? Захватывает ни в чем не повинных сельских жителей и при помощи своего волшебства превращает их в воинов. Вы слышали об этом? Ваша хваленая разведка доносила вам о солдатах, которые, умирая, вновь превращаются в детей и их бабушек?
Скопас был потрясен, Трерис постарался скрыть удивление.
– До нас доходили неопределенные сведения о том, что его силы существенно увеличились, – с видимой не ловкостью сказал генерал, – но… нет, этих подробностей мы не знали.
– Мой штаб ознакомит вас со всей информацией, как только я дам такое приказание, – сказал я. – Вы понимаете, что я имею в виду? Не может быть никаких перемирий, никаких полумер – только полная и безоговорочная капитуляция. А когда Тенедос окажется в наших руках, мы должны будем сделать все от нас зависящее, чтобы гарантированно исключить возможность его новых попыток захватить власть.
– Это значит – убить его? Без суда?
– Да, это значит – убить его, – твердым голосом повторил я. – Или, если вас больше устроит такая формулировка, помочь ему воссоединиться с его возлюбленной богиней, окаянной Сайонджи. Возможно, это и впрямь звучит помягче. Если вы считаете, что без этого никак не обойтись, мы можем устроить суд, но только после того, как погаснет погребальный костер.
– Генерал Дамастес, – сказал Скопас, – я понимаю, что как солдат вы занимаете – и, наверно, должны занимать – очень суровую позицию. Но…
– Не может быть никаких «но», – отрезал я. – Такова наша позиция; не только лично моя, но и всей моей армии. У нас нет девиза, но если бы он нам понадобился, то звучал бы так: «Или Тенедос, или мы». А погибнуть – куда лучше, чем позволить ему снова завладеть нашей страной, нашими душами.
Скопас глубоко вздохнул, в то время как Трерис пожирал меня мрачным взглядом.
– Я понимаю вашу точку зрения, – сказал Скопас. – И, возможно, это именно то, чего нам недостает… недоставало. Вероятно, вы правы, и нам следует занять более твердую позицию и решительнее выступать против экс-императора. Может быть, ваша огромная военная сила является тем самым последним штрихом, который придаст законченный вид нашему правительству.
Теперь уже я отвел взгляд в сторону.
– А теперь перейдем к главному вопросу, который мы намеревались с вами обсудить, – продолжал Скопас. – Жителям Никеи давно уже не доводилось праздновать победы. Так нельзя ли устроить праздник – как можно скорее показать им вашу армию? Люди хотят видеть победителей битвы при Латане – вот как они теперь называют вас и ваших солдат. Они хотят видеть вас, Дамастес.
– Это можно очень просто устроить, – подхватил Трерис – Местность, где вы расположились, годится только для временного лагеря. А между тем к западу от Никеи есть более просторная территория с хорошей. системой отводных канав на случай дождей и уже готовыми постройками. Вы, генерал, вероятно, знаете это место по тем временам, когда служили в армии. Это старый учебный и парадный загородный полигон.
Я помнил его, помнил, как отдыхал в тени густых деревьев и потел на строевых занятиях. Это место располагалось на большом острове и отделялось от столицы широким рукавом Латаны, через которую регулярно ходил паром.
Я задумался, но не заметил в предложении никаких скрытых подвохов, зато увидел очевидные преимущества.
– Что ж, – сказал я. – Мы могли бы это сделать. Пожалуй, это принесет некоторую пользу и моим солдатам, ведь большинство из них и понятия не имеют, за что мы боремся.
На этом переговоры закончились. Но после того как я распрощался с визитерами и они со своей свитой отправились восвояси, я обнаружил на своем столе клочок бумаги, которого до их появления там не было.
На нем изящным почерком Скопаса, который я хорошо знал еще с тех пор, когда служил Совету Десяти, было написано:
«Нам необходимо как можно скорее подробнее обсудить с вами мое предыдущее предложение. Я подготовлю условия».
– Любопытно, – заметил Йонг. – Тебе не кажется, что эти воры намереваются надуть друг друга?
Кроме меня в палатке находилось еще пять человек: Линергес, Йонг, Кутулу, Симея и Синаит. Каждая из волшебниц наколдовала по Стене безмолвия вокруг палатки, чтобы наверняка обезопасить нас от подслушивания.
– Ничего удивительного, – отозвалась Синаит. – И Бартоу, и Скопас стремятся лишь к тому, чтобы сохранить власть для себя, и готовы пойти на союз с кем угодно, кто поможет им в этом.
– Мне кажется, – вступил в разговор Линергес, – что у них есть три варианта поведения: попытаться удержаться теми силами, которыми они располагают, что на сегодняшний день представляется невозможным; примкнуть к Тенедосу – ну, об этом они вряд ли могут думать всерьез, потому что в случае своей победы он предложит им разве что освященный нож; и еще – залезть в постель к Дамастесу.
– Но ведь они уже обращались к Дамастесу с предложениями… – размышляла вслух Синаит. – Так по чему они так хотят, несмотря ни на что, все же уговорить его?
– Их вынуждает отчаяние, – категорически заявил Йонг.
– Я бы, пожалуй, с этим согласился, – поддержал его Линергес.
Я посмотрел на остальных. Симея кивнула, Синаит тоже. Кутулу помолчал, раздумывая.
– Самое простое объяснение, которое предлагает Йонг, по-моему, самое вероятное, – в конце концов сказал он.
– Значит, мы пришли к единому мнению, – подытожил я. – А что дальше?
– Я думаю, – сказал Йонг, – что нам не следует игнорировать Никею. Победителям полезно показаться людям, которыми они собираются управлять, – извини, Дамастес, – за которых они сражаются, раз уж ты так настаиваешь на том, чтобы мы играли во все эти безумные игры из одного лишь благородства. Я-то сполна получил свою долю парадов и тому подобного после того, как убил ахима Бейбера Фергану и взял власть в Сайане. Но ведь здесь все по-другому, не правда ли? Не подвергнемся ли мы опасности, если действительно согласимся размахивать знаменами, отбивать ноги о мостовую и заниматься всеми прочими пакостями, которые они нам предлагают?
– То бишь парадом? – переспросил Линергес. – Не могу понять, с какой стороны эта опасность может взяться. Я расположу армию так, чтобы мы могли оказать самое серьезное сопротивление, если на нас нападут в городе. Оружие у нас будет, как всегда, наготове, ну и поскольку парадная форма нам не по карману, то пойдем в том, в чем всегда ходим. Горожане ничего не поймут, они будут думать только о том, что видят настоящих воинов в настоящей боевой одежде.
Если какие-нибудь признаки опасности появятся в начале шествия, то мы сможем отступить за город, а в центре города можно собраться в каком-нибудь из парков. А как только мы попадем в лагерь на той стороне города, то окажемся практически неуязвимы.
– А как насчет волшебства? – спросил я.
– Все, что я смогла ощутить, – ответила Синаит, – это отзвуки мелких заклинаний. Похоже, что у них нет ни одного более или менее сильного волшебника вроде тех, какие есть у нас и у Тенедоса. Симея, а вы что-нибудь заметили?
– Ничего, – ответила она. – То же самое подтверждают и наши братья и сестры, пришедшие к нам в лагерь.
– У меня тоже есть в городе несколько агентов, – добавил Кутулу. – И донесения Товиети я читал. Похоже, что ничего серьезного ожидать не приходится.
– Значит, все это связано с их собственными интригами, – сказал я. – В таком случае мы будем вести себя так, будто этой записки никогда не было, и посмотрим, что из этого выйдет. Согласны?
– По-моему, это самый верный план, – согласился Линергес.
– И все равно мне это почему-то не нравится, – добавил я.
– Мне тоже, – отозвался Йонг. – Но, похоже, у нас нет выбора.
Незадолго до парада, ночью, мне в голову пришла одна мысль.
– Симея, – негромко сказал я, – мне бы хотелось, чтобы ты сделала одну вещь.
– Какую это? – спросила она с подозрением в голосе. – Знаешь, я по твоему тону сразу поняла, что ты что-то затеял.
– Все очень просто, – ответил я. – Ведь у тебя есть связь с Товиети в городе. Я хотел бы отправить им со общение. Только, пожалуйста, сделай так, чтобы Джакунс, Химчай и Джабиш тоже узнали об этом. Попроси своих братьев и сестер, чтобы они, когда армия будет проходить по городу, не приветствовали нас слишком уж восторженно, особенно в тех случаях, когда они узнают среди солдат кого-нибудь из своих.
– Но почему?
– Ведь сейчас никто не знает, кто из жителей Никеи является Товиети, правильно?
– Полагаю, что нет, – согласилась она. – Иначе стражники уже арестовали бы их, а то и поубивали бы.
– Вот и пускай они не выдают себя. Нам предстоит всего лишь парад, а война закончится еще не скоро. Очень может быть, что они понадобятся нам, понадобится их подпольная организация.
Она задумчиво посмотрела на меня.
– Ты действуешь все хитрее и хитрее, любовь моя.
– Ничего подобного. Все остальные соревнуются в подлости, а я всего лишь пытаюсь не отставать от них.
– Я вижу в тебе хорошие задатки будущего Товиети, – сказала Симея. – Ты не хотел бы получить ко дню рождения шелковый шнурок?
Я был так горд собою и той оценкой, которую дала мне Симея, что даже захихикал, вместо того чтобы разозлиться.
– Да, – добавила она после короткой паузы. – Да, я тоже думаю, что это хорошая мысль. Я сообщу Джакунсу, и если он и другие согласятся, то мы попросим наших братьев, чтобы они просто стояли и смотрели, когда мы будем маршировать мимо них.
– Только пусть не перестараются, – заметил я. – Разок-другой махнуть рукой – вот это будет в самый раз.
Рано утром в лагере появилась делегация никейских портных. С ними прибыл Скопас. Он был одет почти так же, как и все остальные, с одним лишь отличием: его одежду сшили из материи такого качества и стоимости, что вряд ли хоть один самый богатый мастер мог себе такое позволить. Он сразу же спросил, что я думаю о его предложении.
– Не могли бы вы сформулировать его как можно точнее? – попросил я.
– Мы, как прежде, хотим, чтобы вы стали верховным главнокомандующим.
– А как же Трерис?
Любой другой человек на месте Скопаса от неловкости провалился бы сквозь землю.
– Если он не пожелает служить под вашим командованием, то… то тогда его придется сместить.
– А другие ваши генералы? Драмсит? Тэйту?
– Они будут выполнять наши приказы.
– Давайте обсудим еще один вопрос, – предложил я. – Что произойдет после того, как мы разобьем армию императора? Кто будет управлять Нумантией?
– Вы получите самую высокую награду за свои под виги. Мы с Бартоу учредим титул третьего советника. Специально для вас. Втроем мы возродим Нумантию.
Мне захотелось спросить, почему все говорят о «возвращении» к прекрасным временам, а не о новых будущих успехах, но воздержался. Немножко помешкав для виду, я сказал Скопасу, что приму решение после того, как мы расположимся в нашем новом лагере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Йонг мог бы гордиться тем, насколько хорошо я научился лгать. Если только мои помощники не завалились спать, воспользовавшись тем, что я не дал им приказа бодрствовать (чего, впрочем, просто не могло было случиться), то Синаит должна была сейчас склоняться над Чашей Ясновидения и наблюдать за тем, что происходит в моей палатке, не пропуская ни единого слова и жеста, а Кутулу, скорее всего, самолично сидел на земле, приложив ухо к задней стенке.
Конечно, я не думал, что эти двое поверят моим словам, поскольку они тоже не были детьми.
Я усадил их и снова предложил выпить чего-нибудь на их вкус, но они отказались.
– Ваше положение заметно изменилось, – сказал Скопас. – При нашей последней встрече все выглядело совсем не так.
– Вы совершенно правы, – согласился я. – Я был вашим пленником. Сейчас у меня в этом лагере полтора миллиона человек, пятьсот тысяч в тыловой базе в Каллио, да еще несколько сотен тысяч – не знаю точно, потому что наши силы постоянно растут, – следуют за нами, направляясь на север. Мы дважды сражались с Тенедосом немного южнее Дельты, один раз с оружием в руках, а второй раз колдовством, и оба раза взяли над ним верх.
– Мы знаем о первом, – ответил Трерис. – До нас дошли слухи и о втором. Но моя разведка считает, что ни то, ни другое сражение не было генеральным.
– Вы правы, – согласился я. – Но оба раза успех был гораздо больше, чем тогда, когда наши объединенные силы стояли возле Пестума.
Скопас отвел глаза, а Трерис и не пытался скрыть своего гнева.
– В то время… мы… никто из нас… не имел того опыта, которым располагаем теперь, и Тенедос смог нанести нам удар в самое уязвимое место, – хрипло каркнул он.
– Да, такие вещи случаются и с самыми лучшими генералами, – согласился я, наслаждаясь его смущением. – Теперь мы должны позаботиться о том, чтобы он не сделал этого вновь, – продолжал я, тщательно подбирая слова, – но, разумеется, в том случае, если я прав в отношении возможности заключения союза между нами. Может быть, вы желаете сохранять прежние отношения с майсирцами, и тогда я буду вынужден относиться к вам обоим как к врагам моей страны.
– Нет, нет, – поспешно возразил Скопас – Мы были вынуждены согласиться на такие отношения, чтобы спасти то, что оставалось от Нумантии. Но вы, благодарение Ирису, разрешили эту проблему, и все мы необыкновенно благодарны вам за это.
Трерис, судя по выражению лица, не испытывал ни малейшей благодарности, но все же промолчал.
– Тогда возникает один-единственный вопрос, – сказал я. – Что делать дальше?
Скопас, моргая, посмотрел на меня.
– Ну как же… Наилучшим способом нейтрализовать Тенедоса.
– С моей точки зрения, – твердо произнес я, – способ может быть только один: полное уничтожение.
– А вы не считаете, что такая категоричность может оказаться чрезмерной? – спросил Скопас. – Если мы не оставим ему… и его солдатам… никаких шансов, то они, скорее всего, будут сражаться с величайшей ожесточенностью и приложат все силы, чтобы разгромить нас, не помышляя даже о капитуляции.
– Послушайте меня, Скопас, – ответил я. – Тенедос уже занял именно такую позицию. Вы знаете, что он делает? Захватывает ни в чем не повинных сельских жителей и при помощи своего волшебства превращает их в воинов. Вы слышали об этом? Ваша хваленая разведка доносила вам о солдатах, которые, умирая, вновь превращаются в детей и их бабушек?
Скопас был потрясен, Трерис постарался скрыть удивление.
– До нас доходили неопределенные сведения о том, что его силы существенно увеличились, – с видимой не ловкостью сказал генерал, – но… нет, этих подробностей мы не знали.
– Мой штаб ознакомит вас со всей информацией, как только я дам такое приказание, – сказал я. – Вы понимаете, что я имею в виду? Не может быть никаких перемирий, никаких полумер – только полная и безоговорочная капитуляция. А когда Тенедос окажется в наших руках, мы должны будем сделать все от нас зависящее, чтобы гарантированно исключить возможность его новых попыток захватить власть.
– Это значит – убить его? Без суда?
– Да, это значит – убить его, – твердым голосом повторил я. – Или, если вас больше устроит такая формулировка, помочь ему воссоединиться с его возлюбленной богиней, окаянной Сайонджи. Возможно, это и впрямь звучит помягче. Если вы считаете, что без этого никак не обойтись, мы можем устроить суд, но только после того, как погаснет погребальный костер.
– Генерал Дамастес, – сказал Скопас, – я понимаю, что как солдат вы занимаете – и, наверно, должны занимать – очень суровую позицию. Но…
– Не может быть никаких «но», – отрезал я. – Такова наша позиция; не только лично моя, но и всей моей армии. У нас нет девиза, но если бы он нам понадобился, то звучал бы так: «Или Тенедос, или мы». А погибнуть – куда лучше, чем позволить ему снова завладеть нашей страной, нашими душами.
Скопас глубоко вздохнул, в то время как Трерис пожирал меня мрачным взглядом.
– Я понимаю вашу точку зрения, – сказал Скопас. – И, возможно, это именно то, чего нам недостает… недоставало. Вероятно, вы правы, и нам следует занять более твердую позицию и решительнее выступать против экс-императора. Может быть, ваша огромная военная сила является тем самым последним штрихом, который придаст законченный вид нашему правительству.
Теперь уже я отвел взгляд в сторону.
– А теперь перейдем к главному вопросу, который мы намеревались с вами обсудить, – продолжал Скопас. – Жителям Никеи давно уже не доводилось праздновать победы. Так нельзя ли устроить праздник – как можно скорее показать им вашу армию? Люди хотят видеть победителей битвы при Латане – вот как они теперь называют вас и ваших солдат. Они хотят видеть вас, Дамастес.
– Это можно очень просто устроить, – подхватил Трерис – Местность, где вы расположились, годится только для временного лагеря. А между тем к западу от Никеи есть более просторная территория с хорошей. системой отводных канав на случай дождей и уже готовыми постройками. Вы, генерал, вероятно, знаете это место по тем временам, когда служили в армии. Это старый учебный и парадный загородный полигон.
Я помнил его, помнил, как отдыхал в тени густых деревьев и потел на строевых занятиях. Это место располагалось на большом острове и отделялось от столицы широким рукавом Латаны, через которую регулярно ходил паром.
Я задумался, но не заметил в предложении никаких скрытых подвохов, зато увидел очевидные преимущества.
– Что ж, – сказал я. – Мы могли бы это сделать. Пожалуй, это принесет некоторую пользу и моим солдатам, ведь большинство из них и понятия не имеют, за что мы боремся.
На этом переговоры закончились. Но после того как я распрощался с визитерами и они со своей свитой отправились восвояси, я обнаружил на своем столе клочок бумаги, которого до их появления там не было.
На нем изящным почерком Скопаса, который я хорошо знал еще с тех пор, когда служил Совету Десяти, было написано:
«Нам необходимо как можно скорее подробнее обсудить с вами мое предыдущее предложение. Я подготовлю условия».
– Любопытно, – заметил Йонг. – Тебе не кажется, что эти воры намереваются надуть друг друга?
Кроме меня в палатке находилось еще пять человек: Линергес, Йонг, Кутулу, Симея и Синаит. Каждая из волшебниц наколдовала по Стене безмолвия вокруг палатки, чтобы наверняка обезопасить нас от подслушивания.
– Ничего удивительного, – отозвалась Синаит. – И Бартоу, и Скопас стремятся лишь к тому, чтобы сохранить власть для себя, и готовы пойти на союз с кем угодно, кто поможет им в этом.
– Мне кажется, – вступил в разговор Линергес, – что у них есть три варианта поведения: попытаться удержаться теми силами, которыми они располагают, что на сегодняшний день представляется невозможным; примкнуть к Тенедосу – ну, об этом они вряд ли могут думать всерьез, потому что в случае своей победы он предложит им разве что освященный нож; и еще – залезть в постель к Дамастесу.
– Но ведь они уже обращались к Дамастесу с предложениями… – размышляла вслух Синаит. – Так по чему они так хотят, несмотря ни на что, все же уговорить его?
– Их вынуждает отчаяние, – категорически заявил Йонг.
– Я бы, пожалуй, с этим согласился, – поддержал его Линергес.
Я посмотрел на остальных. Симея кивнула, Синаит тоже. Кутулу помолчал, раздумывая.
– Самое простое объяснение, которое предлагает Йонг, по-моему, самое вероятное, – в конце концов сказал он.
– Значит, мы пришли к единому мнению, – подытожил я. – А что дальше?
– Я думаю, – сказал Йонг, – что нам не следует игнорировать Никею. Победителям полезно показаться людям, которыми они собираются управлять, – извини, Дамастес, – за которых они сражаются, раз уж ты так настаиваешь на том, чтобы мы играли во все эти безумные игры из одного лишь благородства. Я-то сполна получил свою долю парадов и тому подобного после того, как убил ахима Бейбера Фергану и взял власть в Сайане. Но ведь здесь все по-другому, не правда ли? Не подвергнемся ли мы опасности, если действительно согласимся размахивать знаменами, отбивать ноги о мостовую и заниматься всеми прочими пакостями, которые они нам предлагают?
– То бишь парадом? – переспросил Линергес. – Не могу понять, с какой стороны эта опасность может взяться. Я расположу армию так, чтобы мы могли оказать самое серьезное сопротивление, если на нас нападут в городе. Оружие у нас будет, как всегда, наготове, ну и поскольку парадная форма нам не по карману, то пойдем в том, в чем всегда ходим. Горожане ничего не поймут, они будут думать только о том, что видят настоящих воинов в настоящей боевой одежде.
Если какие-нибудь признаки опасности появятся в начале шествия, то мы сможем отступить за город, а в центре города можно собраться в каком-нибудь из парков. А как только мы попадем в лагерь на той стороне города, то окажемся практически неуязвимы.
– А как насчет волшебства? – спросил я.
– Все, что я смогла ощутить, – ответила Синаит, – это отзвуки мелких заклинаний. Похоже, что у них нет ни одного более или менее сильного волшебника вроде тех, какие есть у нас и у Тенедоса. Симея, а вы что-нибудь заметили?
– Ничего, – ответила она. – То же самое подтверждают и наши братья и сестры, пришедшие к нам в лагерь.
– У меня тоже есть в городе несколько агентов, – добавил Кутулу. – И донесения Товиети я читал. Похоже, что ничего серьезного ожидать не приходится.
– Значит, все это связано с их собственными интригами, – сказал я. – В таком случае мы будем вести себя так, будто этой записки никогда не было, и посмотрим, что из этого выйдет. Согласны?
– По-моему, это самый верный план, – согласился Линергес.
– И все равно мне это почему-то не нравится, – добавил я.
– Мне тоже, – отозвался Йонг. – Но, похоже, у нас нет выбора.
Незадолго до парада, ночью, мне в голову пришла одна мысль.
– Симея, – негромко сказал я, – мне бы хотелось, чтобы ты сделала одну вещь.
– Какую это? – спросила она с подозрением в голосе. – Знаешь, я по твоему тону сразу поняла, что ты что-то затеял.
– Все очень просто, – ответил я. – Ведь у тебя есть связь с Товиети в городе. Я хотел бы отправить им со общение. Только, пожалуйста, сделай так, чтобы Джакунс, Химчай и Джабиш тоже узнали об этом. Попроси своих братьев и сестер, чтобы они, когда армия будет проходить по городу, не приветствовали нас слишком уж восторженно, особенно в тех случаях, когда они узнают среди солдат кого-нибудь из своих.
– Но почему?
– Ведь сейчас никто не знает, кто из жителей Никеи является Товиети, правильно?
– Полагаю, что нет, – согласилась она. – Иначе стражники уже арестовали бы их, а то и поубивали бы.
– Вот и пускай они не выдают себя. Нам предстоит всего лишь парад, а война закончится еще не скоро. Очень может быть, что они понадобятся нам, понадобится их подпольная организация.
Она задумчиво посмотрела на меня.
– Ты действуешь все хитрее и хитрее, любовь моя.
– Ничего подобного. Все остальные соревнуются в подлости, а я всего лишь пытаюсь не отставать от них.
– Я вижу в тебе хорошие задатки будущего Товиети, – сказала Симея. – Ты не хотел бы получить ко дню рождения шелковый шнурок?
Я был так горд собою и той оценкой, которую дала мне Симея, что даже захихикал, вместо того чтобы разозлиться.
– Да, – добавила она после короткой паузы. – Да, я тоже думаю, что это хорошая мысль. Я сообщу Джакунсу, и если он и другие согласятся, то мы попросим наших братьев, чтобы они просто стояли и смотрели, когда мы будем маршировать мимо них.
– Только пусть не перестараются, – заметил я. – Разок-другой махнуть рукой – вот это будет в самый раз.
Рано утром в лагере появилась делегация никейских портных. С ними прибыл Скопас. Он был одет почти так же, как и все остальные, с одним лишь отличием: его одежду сшили из материи такого качества и стоимости, что вряд ли хоть один самый богатый мастер мог себе такое позволить. Он сразу же спросил, что я думаю о его предложении.
– Не могли бы вы сформулировать его как можно точнее? – попросил я.
– Мы, как прежде, хотим, чтобы вы стали верховным главнокомандующим.
– А как же Трерис?
Любой другой человек на месте Скопаса от неловкости провалился бы сквозь землю.
– Если он не пожелает служить под вашим командованием, то… то тогда его придется сместить.
– А другие ваши генералы? Драмсит? Тэйту?
– Они будут выполнять наши приказы.
– Давайте обсудим еще один вопрос, – предложил я. – Что произойдет после того, как мы разобьем армию императора? Кто будет управлять Нумантией?
– Вы получите самую высокую награду за свои под виги. Мы с Бартоу учредим титул третьего советника. Специально для вас. Втроем мы возродим Нумантию.
Мне захотелось спросить, почему все говорят о «возвращении» к прекрасным временам, а не о новых будущих успехах, но воздержался. Немножко помешкав для виду, я сказал Скопасу, что приму решение после того, как мы расположимся в нашем новом лагере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62