Даже достигнув возраста взрослого мужчины, он все равно умственно оставался мальчиком лет десяти. Его все любили и опекали. Вот такой оказалась моя новая семья. Именно там я получила реальные знания, знания о том, что люди делают и говорят на самом деле, а не то, как их поступки истолковывают книги. Используя свои тетрадки, я практиковалась в магии и вскоре обнаружила, что в моих жилах течет самая настоящая кровь Амбойна, поскольку в этом деле я продвигалась гораздо быстрее, чем это было доступно любой другой девушке моих лет.
В Майсире бушевала война, а мы молились о погибели императора, веря в то, что в случае его падения нам представится шанс создать наш прекрасный новый мир.
Она вперила неподвижный взгляд в огонь.
– Конечно же, этого не случилось. Я не могу точно сказать почему. Возможно, Нумантия потеряла слишком много хороших людей, среди которых было немало Товиети. А может быть, когда майсирцы разорили Юрей, а затем захватили Никею, наша секта что-то утратила, вероятно часть своей гордости и уверенности. Я не знаю.
При виде солдат, все равно – майсирских или нумантийских, мы поспешно скрывались где-нибудь в заводи или протоке. А потом наступил мир, и наша жизнь должна была вновь наладиться, если бы, конечно, миротворцы оставили нас в покое.
А когда мне исполнилось пятнадцать лет, у меня случился тот самый роман, о котором я уже тебе говорила. Ему было двадцать два года.
– Ого! – воскликнул я.
– Именно так, – согласилась Симея. – Хуже того, он принадлежал к богатому семейству, пользовавшемуся уважением правителей области, в которой мы в то время торговали. Но я ничего этого не знала и не хотела знать, а была уверена в том, что это моя первая и единственная любовь, любовь на всю жизнь, и что мы всегда будем вместе, что этот молодой богач каким-то образом сумеет найти свое счастье в девчонке со старой баржи – а это было все, что он знал обо мне, – и что Товиети поймут нас и пойдут нам навстречу, а может быть, он присоединится к нам. О, моя голова была полна девичьих грез.
И только потом я узнала, каким он был на самом деле. Пожалуй, только теперь я окончательно поняла, что он был всего лишь избалованным сопляком, у которого язык подвешен достаточно хорошо для того, чтобы говорить мне то, что я хотела слышать, а за это иметь меня столько раз, сколько захочется. Хотя вряд ли он был хуже большинства тех не желающих взрослеть мальчишек, которых мне постоянно приходилось встречать.
Голос Симеи задрожал от гнева. Она умолкла, несколько раз глубоко вздохнула и усмехнулась:
– Тебе не кажется, что я говорю как женщина преклонных лет, имеющая большой опыт по этой части?
Но, так или иначе, он выбрал просто-таки омерзительный способ для того, чтобы завершить наши отношения. Я решила, что он настоящее чудовище, и снова сбежала, не в силах перенести удара. Но на сей раз я знала, куда идти. Я отправилась к ведьме, действительно очень сильной колдунье, расставшейся с мирской суетой ради спокойной жизни в болотах Дельты. Мы часто покупали в городах различные предметы, необходимые для ее ремесла, а она за это ворожила нам. Она была Товиети, но ушла из ордена уже лет за десять до того, как я с нею познакомилась. Я училась у нее около года, многое узнала и начала помогать жившим поблизости беднякам, составляя для них целебные микстуры. Довольно часто они обращались ко мне за советами, и я давала их, если дело касалось чего-нибудь такого, что я хорошо понимала. Таких людей, как я, не являющихся руководителями ячеек и не занимающих никакого официального положения, но все равно считающихся лидерами движения, у нас довольно много. Именно в то время я узнала, что мы решили не возрождать той иерархии, какая была у нас до закончившегося трагедией восстания, начавшегося еще тогда, когда нами управлял Тхак. После его разгрома оставшиеся в живых обвиняли предводителей в чрезмерной дерзости и высокомерии.
Но как бы там ни было, в прошлом году несколько таких почтенных Товиети разыскали меня и сказали, что я трачу время впустую, сидя в болоте, что я нужна ордену, что грядут важные события, что император, которого все считали мертвым, вернулся и пытается возвратить себе трон. У Товиети теперь появилась одна важнейшая цель: остановить его, а вернее, покончить с ним. Я выслушала их и повиновалась. Уехав вместе с ними, я стала помогать им как волшебница и как советница – в тех случаях, когда мне казалось, что что-то делается не так, неправильно понимается или не принимается во внимание. Я всегда помнила о своей молодости и учитывала то, что старшие не любят прислушиваться к словам людей моего возраста, и потому выбрала спокойную, мягкую, неназойливую манеру поведения – единственный способ, при помощи которого я могла рассчитывать на то, что с моими идеями будут считаться.
Полагаю, что это мне удалось, поскольку меня слушали и относились ко мне с определенным уважением. А порой, в особенно напряженных ситуациях, когда не оставалось времени для тонкостей, я командовала прямо-таки как армейский офицер.
Но люди все равно слушались меня и выполняли мои распоряжения. Иногда мне бывает интересно, почему я не стала наглой и бесцеремонной, не сосредоточилась на себе. Возможно, трагедия моего детства, когда я из замка высокородных вельмож попала прямиком в тюремную камеру, ребенком оказалась лицом к лицу с угрозой насилия и даже худшей участи, сохранила меня, помогла мне реально оценивать свои возможности.
А потом наш агент, один из высоких чиновников Великого Совета, сообщил, что Совет намерен выпустить тебя из тюрьмы и сделать генералом своей армии. Каким-то образом правительство узнало, что твои настроения изменились и что ты больше не марионетка в руках Тенедоса.
Поначалу мы решили, что тебя необходимо убить, потому что ты почти столь же опасен, как сам император, несмотря даже на то, что порвал с ним. Мы уже готовили планы покушения.
А потом ты бежал из тюрьмы и при этом убил Эрна, который тоже занимал одну из первых строчек в нашем списке негодяев и палачей.
Кое-кто из самых уважаемых Товиети Никеи решил, что было бы интересно помочь тебе вырваться на свободу и посмотреть, какие неприятности ты сможешь причинить Совету и Тенедосу, поскольку они не устраивали нас в равной степени.
– Значит, я был всего-навсего одной из фишек, – сказал я, не испытывая ни малейшей радости от того, что наконец-то узнал, почему мне помогли, когда я, сбежав из тюрьмы, метался по Никее. – Костью со скругленными гранями, которая так смешно катится и подпрыгивает каждый раз, когда ее вбрасывают в игру?
– На первых порах мы намеревались использовать тебя именно так, – согласилась Симея. – Ну а потом положение снова изменилось, и наши теоретики решили, что ты можешь оказаться самым лучшим, а возможно, и единственным оружием, при помощи которого можно разделаться с Тенедосом. Мне было поручено вступить в переговоры, поскольку я уже имела с тобой, как было деликатно сказано, нечто вроде деловых отношений, пусть даже это было очень давно, мимолетно и в крайне неприятной обстановке. Было решено, что я отправлюсь к тебе вместе с Джакунсом и другими и мы посмотрим, что получится, если мы скажем, что можем на определенных условиях помочь тебе. Ты, конечно, назвал нас предателями и послал подальше. Многие Товиети решили, что тем самым ты подписал себе смертный приговор, а на других, в частности на Джакунса и меня, это произвело совсем иное впечатление.
Когда ты попался в западню на Латане, стало ясно, что мы должны поддержать тебя и твою армию, потому что хранители мира определенно ни на что не годились и рано или поздно Майсир должен был вновь вторгнуться в Нумантию. Ну а я вызвалась вести нашу флотилию, совершенно не представляя себе, чем все это закончится.
Она взглянула на меня, ожидая ответа.
– Ну?
– М-м-да… – протянул я. – Тут есть над чем по думать. Но, со своей стороны, я как нельзя более доволен тем, что все вышло именно так, а не иначе.
– Я тоже, – сказала Симея. – И надеюсь, что я не сказала ничего неуместного… я имею в виду, такого, что могло бы помешать тому, что произошло между нами.
– Все в порядке, – отозвался я, почти не кривя душой. – Я же говорил, что правда не в силах разрушить ничего истинного, настоящего. Или ты со мной не согласна?
– Нет, – возразила Симея. – Ты никогда не говорил ничего подобного.
– Но должен был сказать.
– Совсем не обязательно, – сказала она. – Никто не ожидает большого красноречия от такого демонического монстра, как солдат.
– Значит, я демонический монстр?
Симея зевнула во весь рот и кивнула.
– Можешь считать, что ты обречена, – зарычал я, схватил ее за плечи и потянул на кровать. – Тебе известно, что у нас, у демонов, два члена?
– Вот и отлично, – ответила она. – Потому что мне на самом деле хочется любить тебя, пока ты любишь меня, и я не могу поверить, чтобы мой болтливый язык – а ты хорошо знаешь, что он у меня без костей, – мог что-нибудь разрушить.
Возможно, она хотела сказать что-то еще, но мои губы уже прижались к ее губам, мой язык нашел ее язык, и ее руки сомкнулись у меня на спине.
Как-то раз сильная буря заставила нас задержаться в заброшенной гостинице, и это было поистине волшебное время. Во дворе оказалось несколько кур, наивно полагавших, что они смогут укрыться от такого старого, опытного солдата, как я. В результате они оказались в кастрюле вместе с картошкой, не слишком одеревеневшей морковью и специями, которые мы выкопали в заросшем сорняками огороде за домом. Мародеры, грабившие гостиницу, оказались не специалистами в этом деле, а всего лишь любителями, а вот мне удалось найти в одном из погребов за дощатой обшивкой три бутылки вина для Симеи.
За огородом оказался прудик, в который невысоким водопадом сбегал ручей. В конюшне я обнаружил две лохани, сделанные из разрезанной пополам винной бочки, – из них поили лошадей. Вдвоем с Симеей мы откатили их к водопаду; Симея при помощи сорванных с крыши водосточных желобов наполнила лохани водой, а я развел большой костер, раскалил в нем целую кучу булыжников, а потом найденными в гостиничной кухне кузнечными щипцами покидал их в лохани. Когда от воды повалил пар, мы залезли в эти импровизированные ванны и долго блаженствовали в горячей воде, время от времени выскакивая оттуда, чтобы окунуться в ледяную воду пруда. А потом я пил горячий чай с травами, а Симея – подогретое вино.
Боюсь, что от этой процедуры мы немного поглупели, поскольку, когда мы вспомнили о том, что в кухне у нас тушится курятина, оказалось, что она вот-вот сгорит. Но все же после того, как мы снова налили в кастрюлю воды, у нас получился вполне съедобный куриный суп.
Как мне хотелось весь остаток жизни посвятить таким вот странствиям вдвоем с Симеей, без целей, без планов. Но, увы, это было неосуществимо.
Попадавшиеся по дороге фермы стали менее ухоженными, фермеры менее дружелюбными, и я понял, что мы приближались к армейским позициям.
Наткнувшись на разбитую множеством всадников и повозок дорогу, мы двинулись по ней. С вершины холма я разглядел впереди многочисленные дымы от костров зимнего лагеря моего войска, и мы прямиком направились туда.
– Дамастес, – сказала Симея, и я повернулся к ней, – я люблю тебя.
Я улыбнулся в ответ, и в этот же момент из близлежащего кустарника послышался голос:
– Не двигаться! Доложите, зачем явились, и не вздумайте тянуть руки к мечам. – Из кустов вылез бородатый мужчина со взведенным арбалетом, а за ним, отставая на три шага, следовали двое лучников.
Мы вернулись домой.
Штаб армии располагался в большой торговой деревне, очень похожей на Пестум. Когда мы проезжали через нее, я подумал про себя, что надо постараться сделать так, чтобы она осталась невредимой, в отличие от Пестума, которому я так дурно отплатил за гостеприимство.
У нас обоих было такое ощущение, будто мы отсутствовали целую вечность, хотя на самом деле Байран был убит совсем недавно.
Несколько дней, проведенных с Симеей, были изумительными, но они закончились, ушли в прошлое. Теперь им предстояло присоединиться к другим воспоминаниям о тех временах, когда кровь и смерть не были обязательными атрибутами моей жизни.
Кутулу расположился в большой гостинице. Мы сошли с лошадей около двери, ответили на многочисленные приветствия и вошли внутрь.
Кутулу изучал карту, Йонг стоял рядом с ним, а в глубине комнаты, привалившись к стене, сидел на массивном табурете Свальбард.
Хиллмен первым увидел нас.
– Где вы пропадали столько времени? Мы ждем вас со вчерашнего дня.

19
ВСТРЕЧА

– Шагом… марш! – скомандовал я.
Загремели барабаны, запели горны, лошади забили копытами, офицеры закричали, передавая мою команду своим солдатам. В голове колонны, сразу же за знаменами, шел домициус Танет со своим полком, недавно переименованным в 17-й полк Юрейских Улан.
– Неплохо, – повернулся я к Линергесу.
– Пока ты разыгрывал из себя героя, мне и впрямь удалось научить их кое-чему, – согласился тот. – Теперь они умеют не только начищать медь. Ты обратил внимание, что горны держат практически один и тот же темп?
– Я имел в виду как раз не музыку, – ответил я, – а выучку солдат.
– А-а, вот ты о чем, – протянул Линергес. – Очень уж скучно было сидеть без дела – хоть учись вязать, – так что пришлось подумать, как убить время. Мы решили, что для этого лучше всего подойдут строевые занятия.
Линергес, Симея, Синаит, Кутулу и я с нашими штабами стояли на вершине холма, а внизу проходила наша армия.
– Посмотрим, как они поведут себя, когда хлынет кровь, – продолжал Линергес. – До тех пор все это ничего не значит. – Он посмотрел вдаль, туда, где шли конные разведчики, а за ними, прикрывая фланг, пешие разведчики Йонга.
– Остается только посетовать, – почти жалобно сказал он, – что мы не располагаем еще месяцем-двумя до начала кампании.
– Уже прошла почти половина Сезона Росы, – ответил я. – А Тенедос всегда предпочитал начинать войну как можно раньше.
– Совершенно верно, – согласился он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62