Еще несколько долгих секунд она извивалась всем телом, а потом обмякла подо мною.
– Как хорошо быть твоей любовницей, – прошептала она после недолгого молчания.
– А твоим любовником еще лучше.
– Знаешь, что как-то раз случилось со мною? – спросила она. – Там, среди всех этих бесконечных убийств. Я сказала себе, что, когда я вернусь, ты будешь должен взять меня самое меньшее три раза, прежде чем я займусь хоть чем-нибудь другим.
– Просто изумительная идея, – ответил я. – Но у нас запланирован какой-никакой банкет, и тебе придется овладевать новым искусством.
– Каким же?
– Травить воинские байки.
– Ничего слышать не хочу про военные байки, – заявила она. – Я хочу только тебя, тебя и тебя. Это единственное искусство, которым я намереваюсь пользоваться в данный момент. – Она вытянула одну ногу вдоль кровати и начала двигать ею вперед и назад, прижимаясь промежностью к моему члену, и через несколько секунд он вновь воспрянул. Симея просунула между нашими телами руку и принялась ласкать мою мошонку.
– Еще раз точно так же, как мы сделали только что, – прошептала она. – А потом тебе понадобится мыло, потому что я хочу делать это всеми тремя местами.
Моя страсть была не слабее, чем ее, и потому мы почти без перерывов сделали это еще три раза, прежде чем услышали снаружи громкий нарочитый кашель, а потом голос адъютанта, сообщавшего о том, что штаб уже собрался на обед и ждут только нас.
– Во все время похода у нас не было никаких неприятностей, – начала Симея.
Мы поели, убрали тарелки, и теперь желающие потягивали вино. Импровизированная столовая, в которой мы сидели, представляла собой ряд соединенных между собой палаток с закинутыми на крыши боковыми полотнищами. Сооружение получилось довольно шатким и ненадежным, зато его можно было в считанные минуты разобрать и использовать для других целей. Я не спеша пил сдобренный какими-то пряностями апельсиновый сок и слушал.
– Армия Тенедоса находилась приблизительно в десяти лигах от того места, где они удрали от нас. В деревне мы нашли несколько лодок и, оставшись незамеченными, переправились намного выше ее расположения. У реки дежурили патрули, но нам удалось укрыться от них.
– Вы, равнинные кроты, – вставил Йонг, – должны считать за комплимент, когда вас называют слепыми. Мы проскользнули мимо них, как…
– Как бандиты Кейта мимо пограничной стражи? – высказался я, глядя в пространство.
– Унося с собой дочерей стражников и по дюжине кур, – добавил Йонг. – Впрочем, всем этим занималась Симея; ей и говорить.
– Они выставили также и магическую ограду, но не особенно надежную, –продолжила рассказ Симея. – Думаю, что Тенедос никак не ожидал, что кто-то осмелится использовать против него его собственное искусство.
Йонг решил, что нам не следует тратить время на булавочные уколы наподобие тех, которые мы применяли против майсирцев, а будет лучше нанести один, но очень сильный удар, а затем улепетывать, не дав Тенедосу возможности применить против нас волшебство.
Тенедос двигался на север, и потому на берегу Латаны было заготовлено бесчисленное множество лодок.
Каждый день на рассвете Тенедос усаживал в лодки и сплавлял вниз по реке чуть ли не треть своей армии. Остальная часть в быстром темпе шла пешком и верхами по берегу и где-то к темноте соединялась со счастливцами, отдохнувшими в лодках. На следующий день в лодки усаживалась другая треть. Между прочим, я видела его офицеров в лодках или верхом на лошадях, но ни разу не заметила ни одного пешего.
Мы гнались за ними четыре дня, так как они передвигались очень быстро. Йонг сказал, что если они будут идти с такой же скоростью через Дельту, то достигнут Никеи примерно в то же время, что и наши солдаты.
Я думала, что самым тяжелым ударом для них окажется потеря лодок, но для такой операции у нас было слишком мало народа. Или, по крайней мере, так мне казалось. А потом я кое-что заметила: все лодки выглядели абсолютно одинаково. А это значило, что они были изготовлены магическим способом.
Под навесом сидели за столами около шестидесяти мужчин – высшие чины армии, – и все внимательно слушали восемнадцатилетнюю женщину, а за их спинами теснилось еще больше народа. Среди присутствовавших была лишь одна женщина, Синаит, но и она, похоже, была так же увлечена рассказом, как и мужчины.
– Я знала, каким образом это было сделано: мастера старательно построили одну лодку, а затем разобрали ее и разрубили на мелкие кусочки. Каждый кусочек – это часть целого, и потому при помощи довольно простого заклинания можно любую щепку превратить в целую лодку.
– То, что создано волшебством, – продолжала Симея, – можно волшебством же и уничтожить. И тут за дело взялся Йонг.
– Ну, говорить особо не о чем, – заскромничал Йонг. – Я отправился на небольшую прогулку, отодрал от одной из лодок щепку и принес Симее, чтобы ей было с чем работать.
– Он умалчивает о том, что вместе с двумя солдатами пробрался, оставшись незамеченным, в самое сердце лагеря Тенедоса, отломал куски от дюжины, если не больше, лодок и вернулся обратно, не вызвав у противника ни малейшего повода для подозрений, – добавила Симея. – А потом я чуть ли не целый день творила заклинание. Не потому, что оно такое уж сложное. Просто было необходимо, чтобы оно подействовало очень мощно, и поэтому я повторяла его снова и снова, а мои помощники поддерживали меня. Как я тогда хотела, – повернулась Симея к Синаит, – чтобы со мной было несколько ваших помощников. С ними все оказалось бы намного легче. По крайней мере, я не сорвала бы голос.
Йонг предложил устроить диверсию ближайшей ночью, но мне показалось, что лучше выждать до утра, когда урон от нее может оказаться гораздо больше. Я заранее сложила большой костер из сухого плавника, который мы собрали на берегу. Той ночью я не спала, а продолжала повторять заклинание, а одному из помощников дала другое поручение: он должен был строить магическую защиту, чтобы Тенедос не почувствовал, что творится у него под носом, потому что моя магия становилась все более мощной. Но никакого ответа на нее так и не последовало. Возможно, он был чрезмерно самонадеян, а может быть, смотрел не в ту сторону. Я не знаю.
– Незадолго до рассвета мы услышали, что в лагере Тенедоса поднялся обычный утренний шум. Вскоре посветлело, над водой поднялся туман.
В палатке стояла мертвая тишина, и никто не прерывал Симею.
– Стало достаточно светло, чтобы разглядеть, что делалось во вражеском лагере, – спокойно продолжала она. – Люди набились в лодки, и мы увидели, что первые из них отчалили от берега и вышли на стремнину. Я разожгла костер – он занялся сразу, – подкинула в огонь травы и порошки, отчего пламя взвилось высоким ревущим столбом. У нас было совсем немного времени, прежде чем кто-нибудь заметил бы этот огонь, который выглядел… да, в общем, и был… немного не естественным. Я еще раз повторила заклинание и стала бросать в огонь деревянные куски от лодок Тенедоса.
Симея умолкла, очень глубоко вздохнула, допила вино, остававшееся в ее стакане, и снова наполнила его.
– И в тот же миг лодки, находившиеся на воде, тоже загорелись. Сначала появились искры, затем маленькие языки пламени, которые люди пытались сбить. Но этот огонь имел магическое происхождение и мог погаснуть только вместе с моим костром, горевшим на берегу.
А лодки уже по-настоящему пылали, и сидевшие в них люди тоже начали гореть. Они или сгорали, или прыгали за борт. Не думаю, что многие из них умели плавать. А огонь разгорался все сильнее, яростно ревел, и пустые горящие лодки, плывшие по реке, медленно погружались в воду.
В воде было полно людей. А потом раздались громкие отчаянные крики – оказалось, что там полно крокодилов.
Она вздрогнула и сделала большой глоток вина.
– В то утро у зеленых тварей был отличный завтрак, – с радостным видом вставил Йонг. – А река, великая Латана, покраснела от крови. Там творилось настоящее безумие. И в этот момент мы напали на них, ворвавшись в самую середину лагеря, где их колонны ждали приказа к выходу. Тут-то и началась настоящая резня, – продолжал он. – Сто пятьдесят очумелых солдат против армии, насчитывавшей миллион. А может быть, два миллиона? Но они находились в состоянии паники, никто не знал, что ему нужно делать, что будет дальше, все кричали, а мы стали кидать заранее заготовленные волшебные факелы в их обозные повозки и вьючных животных. Мы мчались, не задерживаясь, и убивали всех на своем пути. Именно тогда мы и потеряли четырех наших товарищей. Но мы убили гораздо больше, в десять, в сто раз больше за те считанные минуты, пока находились в самой гуще их войска. Вырвавшись с противоположной стороны вражеского лагеря, мы хохотали как безумные, – сказал он. – Нам пришлось задержаться, чтобы Симея и остальные маги могли сотворить отвлекающее заклинание, а потом бросились наутек. Симея после сказала, что их волшебники попытались преследовать нас магическими средствами, но, видимо, были потрясены и напуганы, так что ничего у них не вышло. И мы удрали по наезженной дороге, средь бела дня, и никто и ничто – ни заклинания, ни солдаты – не пустилось за нами в погоню.
Немного севернее нам попался большой брошенный паром, пришвартованный к причалу. Мы все поднялись на него, оттолкнулись от берега, и течение понесло нас между островками. Нам удавалось править рулем, и поэтому мы не сели ни на одну мель. А когда все же пришлось, уже совсем близко от нашего берега, покинуть судно, мимо нас поплыли обломки и головешки, оставшиеся после наших трудов.
– Трупы, – Симея произнесла это слово негромко, но так, что мы все повернули к ней головы и замерли, чтобы не проронить ни звука. – Я никогда еще не видела столько трупов. Тела… И куски тел. И существа, которые прямо в воде рвали тела на куски.
Она одним большим глотком допила вино из своего стакана и встала.
– Вот и все, что нам удалось сделать против Тенедоса.
Офицеры тоже встали, приветствуя ее и Йонга и несравненную победу, одержанную ими.
Интересно, подумал я, многие ли из них заметили, что Симея плакала.

22
ПРЕДАТЕЛЬСТВО В НИКЕЕ

Стояла прекрасная пора, когда Сезон Росы уступает место Сезону Зарождения, но все равно я не мог избавиться от дурных предчувствий. Я почти беспрерывно сражался с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать. Двадцать лет минуло под знаком кровопролития или его ожидания, и я устал.
– Так что мы будем делать, когда наступит мир? – спросила Симея.
– Теперь ты говоришь «мы». Это для меня великая честь! – произнес я, привстав в седле и поклонившись.
– Собственно говоря, из всех возможных вариантов, какие у тебя есть, меня по-настоящему устроит лишь один, – сказала Симея. – Играть в политику с моими братьями и сестрами по тайному обществу. Я даже не уверена, что Товиети пожелают войти в законное правительство. Могу поспорить, что мало кому придется по нраву пойти на компромисс с врагами, которых в прежние времена он предпочитал просто душить. Судя по тому, что мне известно, Товиети, скорее всего, начнут говорить о чистоте движения, снова уйдут в подполье и достанут желтые шнуры. Хотя я всегда останусь в душе Товиети, но думаю, что теперь это не для меня.
– Это истинное счастье для меня, – ответил я. – Мне трудновато представить себе, как я буду разговаривать с гостями: извините, но моя супруга немного задерживается, потому что ей необходимо задушить пару местных торговцев, которые заламывают совершенно несуразные цены, но она непременно придет, а вы пока что выпейте еще чаю.
– А каким будет наш дом? – спросила она.
– Не знаю, – сказал я и, наклонившись, сорвал на ходу с куста алый цветок и преподнес ей. – Я даже не знаю, хочу ли я вернуться в Симабу, хотя и ору на всех углах о том, что мечтаю о радостях жизни сельского помещика.
– И все же ты… мы… будем жить вдали от главных событий?
– Как бы не так, – ни секунды не задумываясь, ответил я. – Слишком уж крепко я увяз во всех этих передрягах. Но мы могли бы жить в… нет, пожалуй, неподалеку от города, и ты будешь держать меня в курсе всех дел. Каждый вечер ты ездила бы туда и привозила старику свежие сплетни и рассказы о последних модах.
– Ну уж нет! – воскликнула Симея. – Куда ты, туда и я.
– Знаешь, только что мне пришла в голову одна любопытная мысль, – сказал я. – Видишь ли, я никогда в жизни не думал о деньгах. Или у меня не было ни гроша, зато была армия, или же денег было столько, что я при всем старании не смог бы их потратить до конца жизни. Ну а сейчас. – Я запустил руку в кошелек и выгреб оттуда неполную горсть монет. – Это у меня осталось с… С каких же пор? С тех пор, когда мы ограбили лодку? Вот и все золото, которое у меня есть.
– Вряд ли Нумантия позволит тому, кто сделал для нее столько же, сколько ты, пропасть с голоду.
– Я не очень-то полагаюсь на людскую благодарность и великодушие, особенно после того, как беда забудется. Слишком много мне приходилось видеть изувеченных солдат, которые были вынуждены просить милостыню на улицах.
– Может быть, – с мечтательным видом продолжал я, – мне удастся подговорить Линергеса, и мы купим лошадь, фургон и станем торговать выпечкой.
– Тьфу и еще раз тьфу! – сказала Симея. – Но если уж рассуждать на эту тему… Я очень сомневаюсь, что мне когда-либо вернут владения Амбойна в Каллио, и потому, видимо, нам придется терпеть лишения. А раз такое дело, то пропади все пропадом. Давай перейдем через границу и присоединимся к твоему другу Бакру. Ты рассказывал, что негареты живут очень весело.
– А если тебя потом одолеют честолюбивые замыслы, ты всегда сможешь захватить трон в Джарре. Насколько я поняла, майсирские вельможи в основном предпочитают подставлять друг другу подножки и толкать в спину, а не заботиться о стране.
– Плюнуть и растереть! – воскликнул я. – И думать не хочу ни о каких тронах. Неужели ты можешь представить себе короля Дамастеса?
Она как-то странно посмотрела на меня, и я почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62