В тишине джунглей все замерли и ждали. Не было ни выстрелов, ни криков тревоги.
Гарвин встал на колени, потом поднялся на ноги и поманил команду за собой. Он шел впереди. Следом за ним – твег Уай Нектан. Третьим был дек Вал Хекмайер.
Потом – дек Дарод Монтагна, снайпер команды. За ней шел Бен Дилл, самый крупный из них и тяжелее всех нагруженный. В порыве злорадства Гарвин поручил ему основной коммуникатор, а запасной был у финфа Баку аль Шарифа – прямо за ним. Дальше шла медик Джил Махим. За ней – доктор Данфин Фрауде. Последними в изначальном построении шли твег Деб Иртинг и замыкающий стрелок – первый твег Моника Лир.
Они были очень тяжело вооружены. Основным оружием был бластер, выполненный, как было принято в РР, в виде карабина длиной в руку. У бластера Монтагны был сменный оптический прицел и тяжелый ствол. Основным грузом были десять кассет со снарядами у каждого, по сотне в каждой кассете. Гарвин, Хекмайер, Дилл и Лир несли обрезанные орудия поддержки взвода и по пятнадцать кассет снарядов. У всех было по пистолету и стандартному двустороннему кинжалу Корпуса. Дилл нес еще ракетное ружье «Шрайк» и четыре ракеты.
С этой минуты и до того, как их заберут, они будут общаться с помощью микрофонов, настроенных на шепот. Но и их использование будет ограничено, хотя они настроены на частоты, после поверхностной поверки казавшиеся неиспользуемыми. Надежнее всего все-таки жесты.
У каждого было почти по сто килограммов груза плюс запасы первой необходимости для боя и выживания, личное оружие. Такая непосильная ноша была возможна только потому, что в основании рюкзаков находились дропперы – переделанные антигравитационные парашюты, которые снижали вес груза до четырех килограммов, хотя и не делали его менее громоздким. Проблема с дропперами была в том, что они излучали некое количество различимой лишь приборами энергии. Гарвин надеялся на то, что никто не будет внимательно сканировать джунгли.
Большую часть груза составляла взрывчатка, килограммовые бруски телекса, детонаторы, бикфордов шнур и таймеры разных типов. Груз будет уменьшаться, когда они будут находить цели, подвергаться обстрелу и есть.
Гарвин прошел метров сто, когда Лир вдруг прошептала ему в ухо:
– Босс. Лир. Оглянись. На поляне.
Гарвин обернулся.
– Корабль должен был подняться повыше, прежде чем включать двигатель, – сказала она. – Видишь ожоги?
Гарвин заметил быстро коричневеющую полосу в джунглях.
– Давайте-ка двигать отсюда побыстрее. Будем надеяться, что никто не заинтересуется, в чем тут дело.
Моника дважды щелкнула по микрофону в знак согласия. Гарвин ускорил шаг.
А в голове его было: «Ну, разумеется, мы идем полной скоростью именно тогда, когда подъем становится круче».
Гарвин нашел не совсем тропу – это было бы чистым самоубийством, – а следы какого-то животного, которые, похоже, вели к вершине хребта. Они туда и вели, но по-своему: с извивами, остановками, чтобы, как догадывался Гарвин, попробовать вкусную травку или справить нужду.
Он вспомнил две самые большие трудности солдат PP. Первая была очевидна – не отставать, шагать вперед, пока не покажется, что ты уже жуешь свое собственное пересохшее сердце, не забывать, что твое тело врет, когда хрипит, что никаких сил уже не осталось. Те, кто отсеивался из РР, как раз к этому хрипу и прислушивались. Вторая проблема была сложнее – не только продолжать двигаться, но и оставаться настороже, несмотря на усталость. Не дать себе впасть в мучительную рутину – не плестись нога за ногу, глаза в землю, не смотря вверх, не видя, что происходит вокруг.
Те, кто забывал первый урок, не попадали в PP. Те, кто забывал второй, погибали, попадая в ловушки и засады.
Гарвин шел вперед, заново выучивая на собственной шкуре, как не обращать внимания на протесты тела, переводить взгляд, держа оружие наизготовку, быть насто– роже, чтобы не пропустить любое тревожное движение. Или просто внезапной тишины, которая могла означать опасность.
Здесь, в этом чужом мире, его уши и мозг начали запоминать те звуки, которые были нормальными для этих джунглей, и те, которые могли означать новую смертельную опасность. Все они могли только запоминать звуки, стараться дышать потише и не споткнуться, взбираясь по почти отвесному склону.
Они остановились пониже вершины, дали легким прийти в норму и огляделись в поисках опасностей. Их не было или они были везде.
Десантники пошли дальше, перешли через вершину хребта, увидели хребты повыше, джунгли вокруг. Озера видно не было.
«Черт, – подумал Гарвин, – а я-то думал, что до озера один перевал. Придется переделывать планы».
Он подал знак Хекмайеру идти вперед, а Монтагне – за ним. Никто не мог идти впереди слишком долго, терялась бдительность. Гарвин занял место в колонне перед Диллом, которого, похоже, подъем не беспокоил, хоть с него как из ведра лил пот.
Они спустились по склону, время от времени соскальзывая, хватаясь за деревца или друг за друга, и, наконец, достигли дна – скалистого ущелья, по которому, журча, тек ручей.
Так просто было бы отбросить дисциплину, нырнуть в одно из углублений и до отвала напиться чудесной холодной воды. Вместо этого Махим протестировала воду и одобрительно кивнула. Двое солдат перешли ручей, чтобы обеспечить внешнюю охрану вниз и вверх по течению. Двое остались в ближней охране, а шестеро смогли окунуться с головой, насколько это вообще было возможно в бассейне метровой глубины. Потом пришла очередь оставшихся четверых.
Теперь они были мокрые, но им было не так жарко. Перед тем как идти дальше, десантники заново наполнили фляжки в рюкзаках.
Внезапно солнце исчезло, день приближался к вечеру. Гарвин понял, что до следующего гребня они сегодня не доберутся и лагерь придется разбивать, где получится.
«Чудесно, – подумал он, – теперь только хорошего дождичка не хватает».
Через несколько минут Кура Четыре послушно промочила их до костей.
Через час они выбрали наилучшее из нескольких плохих мест для лагеря. Там на протяжении десяти метров наклон холма был всего сорок градусов. Они прошли на сотню метров дальше этого места и заняли засадную позицию. Вокруг ничто не двигалось.
Они спустились к выбранному для лагеря месту. Все разбились на пары и съели свои пайки. Остатки они убрали в тепловые мешочки, которые использовались также для телесных отходов. Перед самым наступлением темноты мешочки собрали и включили на переработку. Они заработали, преобразуя свое содержимое без всякого дыма и запаха. Во всяком случае, люди ничего не чувствовали.
Гарвин послал сжатое сообщение на спутник:
«Встали лагерем. Все в порядке. Движемся к цели».
Потом они расположились на земле в виде ромашки, касаясь друг друга каблуками. Неопытные солдаты так сохраняли бдительность, а ленивые могли и вздремнуть. Они так и собирались сделать, когда отойдут подальше от зоны приземления, но не сегодня. Наручные хронометры уже были установлены на сутки Куры Четыре, состоявшие из двадцати семи часов. Половина солдат была на страже.
Но ничего не случилось. Только аль Шариф во сне так пукнул, что трое солдат рядом не только проснулись, но и вынуждены были передвинуться, пока запах не пройдет. Они обещали себе отомстить позже.
За час до рассвета Гарвин, который всегда брал первую и последнюю вахты на себя, разбудил команду. Они опять поели, ополоснули лица – такая роскошь была им доступна потому, что пришлось пересекать ручей, – справили нужду и пошли дальше, поднимаясь все выше и выше.
На этот раз им повезло: сверху десантники увидели широкую долину между двумя склонами. В центре ее было озеро, в конце которого стояла образовавшая его дамба. Нектан ухмыльнулся Гарвину и по очереди изобразил жестами человека, спускающегося со склона, потом человека, устанавливающего заряд взрывчатки, приводимый в действие взрыватель и, наконец, катящиеся надо всем волны. Потом он победно зааплодировал.
Гарвин показал ему скрещенные пальцы. Команда начала спуск к цели.
Дежурный офицер разбудил Лискеарда, спавшего в своей крошечной каюте на борту «Парнелла».
– Сжатая передача с Камбры, сэр. Помечено «Только для глаз», Р-кодом. Офицер по связи расшифровал ее.
За исключением дипломатических шифров, Р-код был самым тщательно охраняемым кодом Корпуса. Личный доступ к нему имели только командиры подразделений и их офицеры связи. Лискеард буркнул себе под нос, чтобы показать, что все понял, отпустил офицера. Потом он сел и отпечатком своего большого пальца открыл закодированный замок папки.
– Ничего пакетик, – пробормотал он.
Прочитав первые несколько строчек, он резко проснулся. На первом инструктаже ему сказали, что где-то в системе Ларикса и Куры у них есть источник, который пока что не может отослать сообщение. Теперь от Ньянгу пришел первый рапорт. Лискеард просмотрел его в поисках упоминаний о Куре, но ничего не нашел. И все равно на душе у него полегчало. Корпус больше не работал в полной тьме.
Команда Гарвина двигалась не больше часа, когда шедшая впереди Лир остановилась и вытянула руку ладонью назад:
«Стоп».
Ее рука двинулась вниз:
«Ложитесь и замрите».
Сигнал передали по цепочке, и десять солдат присели, обводя оружием назначенные им сектора в поисках движения. Ничего.
С помощью бинокля Лир осмотрела местность прямо под ними, долину и озеро, небо.
Гарвин, находившийся в середине колонны, ждал. Лир повернулась и коснулась плеча двумя пальцами:
«Командира ко мне».
Гарвин не понимал, почему она не использовала коммуникатор, и что она такое увидела. Он осторожно проскользнул вперед и нарисовал в воздухе вопросительный знак.
Лир наклонилась к нему и прошептала:
– Такое ощущение, будто за нами наблюдают. Подтверждающих данных нет.
На мгновение Гарвин задумался. Во всякое там мумбо-юмбо он не верил, но тренированное чутье разведчика могло уловить что-то, что она сама не могла определить, – малейший звук в джунглях, отблеск от предмета, что угодно.
Гарвин осмотрел пространство перед ними в свой бинокль. Ничего.
Он двинул пальцем по дуге, вверх, вниз, вокруг, потом знак вопроса:
«Где ты это ощущаешь?».
Лир с выражением крайнего недовольства показала вверх и наружу, куда-то над озером. Гарвин ничего не увидел в воздухе, но вспомнил невидимых существ Аликхана. Он наклонился поближе к Монике:
– Помнишь, что видел наш волосатый инопланетный друг? Подашь сигнал, когда они исчезнут.
Лир кивнула. Через несколько минут она встала и махнула рукой вперед от пояса:
«Продолжайте переход».
Команда двинулась вперед. Гарвин вернулся на место, и они пошли вниз к озеру.
Земля становилась все ровнее. Вскоре Лир снова остановила команду. Впереди ровными рядами росли ухоженные невысокие деревца, увешанные пурпурно-зелены– ми плодами. За ними была деревушка – дюжина длинных прямоугольных деревянных домов, покрытых тусклым защищенным от ржавчины металлом.
Отряд застыл на месте без всякого приказа. Лир включила микрофон.
– Босс?
– Я видел, – беззвучно выговорил он. Он проверил компас. – Обходи деревню. Двигайся к югу, старайся не терять из виду озеро.
Лир дважды щелкнула, подала знак, и отряд пошел за ней, на дюжину метров в джунгли, потом по краю поросли. Она прошла всего несколько шагов, как вдруг услышала шум и замерла как статуя.
Шум стал громче, и из-за дерева появилась девочка в широких штанах и разноцветной кофточке. Она была поглощена своей работой – широкой острой косой срезала усики дикого винограда.
Лир снова просигналила, вытянув вперед руку с опущенным большим пальцем:
«Враг».
Она ждала, надеясь, что девочка пройдет мимо. Но та сгорбилась и невольно взглянула в сторону Лир. После этого она вернулась к своей работе. Лир коснулась микрофона и доложила.
Не успел Гарвин ответить, как Иртинг, стоявшая прямо за Лир, тронула ее за руку. Лир взглянула вниз и увидела металлическую трубку с примитивным курком. Это было старомодное пневматическое ружье, стрелявшее твердыми субзвуковыми очередями. За исключением ножа, это до сих пор было самое беззвучное орудие убийства.
Девочка медленно пятилась назад, стараясь не поднимать глаза и выглядеть, как ни в чем не бывало.
Лир подняла оружие, потом остановилась:
«Нет. Мы не убиваем детей».
Она вернула оружие Иртинг и услышала шепот Гарвина в микрофон.
– Подожди, пока она уйдет, потом двигайся. Не убивай ее.
Девочка внезапно развернулась и бросилась бежать. Лир встала на ноги и двинула сжатым кулаком вверх-вниз:
«Идем быстро».
Команда пошла дальше, и деревня осталась позади. Лир доложила, и Гарвин ответил:
– Будем надеяться, что в деревне нет коммуникатора, с которого можно сообщить о посторонних.
Может, Монике стоило застрелить девочку? Но они не убивали детей. По крайней мере, лицом к лицу. Не тогда, когда был выбор.
Дальше идти стало легче. Земля под ногами была ровнее, часто встречались впадавшие в озеро ручьи, их обдувал прохладный ветерок, а густые джунгли были выжжены так, что оставалось проталкиваться только через подлесок. Но они шли медленнее. Каждые несколько километров встречались деревни и поля. Они видели все больше местных жителей, но только один из них был вооружен, и это, судя по всему, был всего лишь деревенский полицейский. Ни на земле, ни в воздухе не было заметно следов тревоги, и Гарвин стал надеяться, что девочке просто не поверили, когда она рассказала о чудовищах с оружием и черно-зелеными лицами.
Время от времени они выходили на открытую местность и оттуда видели перед собой нависающую массу дамбы.
Они подошли к деревне побольше, и Гарвин велел отступить наверх, в джунгли. Жестом он приказал занять оборонительные позиции, а потом он сам, Лир и Фрауде сквозь кусты прошли к мыску, с которого можно было осмотреть цель. Они вернулись и собрали команду для обсуждения.
– Вот что я думаю, ребята, – прошептал Гарвин. – Я не знаю, сообщили о нас или нет, но будем считать, что сообщили. Значит, нападать надо сегодня, пока они не нашли ответ на наше присутствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38