»
Дейсейн вспомнил Дженни, смотревшую на него умоляющим взглядом, но это был обманчивый взгляд. «Заряд сознания. Что во имя Бога сантарожанцы открыли?»
Дейсейн посмотрел в окно на вереницу холмов, проглядывающих сквозь листву деревьев. Где-то внизу горел невидимый отсюда костер – его дым спиралью поднимался над горным кряжем. Дейсейн уставился на этот дым, увидев в том огне какой-то загадочный мистицизм; он почувствовал себя первобытным охотником – этот дым словно бы явил ему, его душе, знак из далекого генетического прошлого. И не было никакого страха. Наоборот, он как бы воссоединялся с какой-то частью своего «я», которую он отрезал от себя еще в детстве.
«Меня тянет исследовать свое детство», – подумал он.
И в этот момент он понял, что сантарожанцы так и не лишили его первобытного прошлого – оно скрывалось внутри его мембранного разума.
«Я становлюсь сантарожанцем, – подумал Дейсейн. – Насколько же далеко зайдет этот процесс, прежде чем я поверну его в обратную сторону? Ведь у меня есть долг перед Селадором и теми, кто направил меня сюда. Когда же я это сделаю, решусь на этот шаг?»
Но вместе с этой мыслью пришло глубокое отвращение к возвращению во внешний мир. Но ему придется вернуться. Он почувствовал приступ тошноты, подкатившей к горлу, в висках застучало. Дейсейн вспомнил о раздражающей пустоте внешнего мира, составленной из осколков жизней, где эгоизм прикрывался бутафорскими нарядами, где почти не осталось ничего, что могло бы вызвать душевный подъем и воспарение.
«У жизни во внешнем мире нет прочного фундамента, – подумал Дейсейн, – невозможно связать воедино все отдельные события. Есть лишь только пустая сверкающая дорога, по бокам которой мелькают столбы-указатели, которые действуют гипнотически, отвлекая внимание от дороги. А за сверкающим полотном – только безликие строения из досок… и полное запустение.
Я не могу вернуться, – думал Дейсейн. Он прошел к кровати и упал на простыни. – Мой долг… я должен вернуться. Что же это творится со мной? Неужели я пробыл здесь слишком долго и дождался наконец?
Неужели Паже наврал ему насчет влияния Джасперса?»
Дейсейн перевернулся на спину и прикрыл ладонью глаза. «В чем же заключается химическая сущность Джасперса? От Селадора здесь помощи ждать было нельзя – это вещество невозможно было перевезти во внешний мир.
Я знал это, – подумал Дейсейн. – Я все время знал это».
Он убрал руку с лица. Вне всякого сомнения: он пытается избежать ответственности. Дейсейн посмотрел на двери в стене напротив него: кухня, лаборатория…
Из груди вырвался тяжелый вздох.
Он знал: лучший объект для исследования – сыр. В нем дольше всего сохраняется присутствие Джасперса. Лаборатория… и немного сыра.
Дейсейн нажал кнопку звонка у изголовья своей кровати.
Он вздрогнул, когда прямо сзади него раздался женский голос.
– Вам сию секунду требуется медсестра?
Дейсейн повернулся и увидел громкоговоритель, вмонтированный в стену.
– Мне бы хотелось немного сыра Джасперс, – ответил он.
– О… сейчас, сэр. – В женском голосе прозвучало восхищение, которое не могла скрыть электроника.
Вскоре рыжеволосая медсестра с теми же чертами лица, что и у Мардена, вошла в комнату с подносом. Она поставила поднос поверх газет на тумбочку.
– Вот доктор, – сказала она. – Я принесла заодно вам и немного сухого печенья.
– Спасибо, – поблагодарил ее Дейсейн.
В дверях девушка остановилась.
– Дженни обрадуется, узнав, что вы здесь.
– Дженни уже проснулась?
– О да! В основном во всем виновата ее аллергия на аконит. Мы выкачали из нее весь яд, и теперь она быстро идет на поправку. Она уже хочет встать. А это всегда хороший признак.
– А как яд оказался в еде? – спросил Дейсейн.
– Одна из студенток-практиканток по ошибке приняла его за капсулу с ЛСД. Она…
– Но каким образом яд оказался на кухне?
– Это мы еще не выяснили. Несомненно, это какой-то дурацкий несчастный случай.
– Несомненно, – буркнул Дейсейн.
– Ну а теперь ешьте сыр и отдохните немного, – сказала медсестра. – Звоните в случае чего.
Дверь тут же захлопнулась за ней.
Дейсейн посмотрел на золотистый кусочек сыра. Резкий запах Джасперса бил в ноздри. Дейсейн отломил пальцами от него уголок и лизнул. Чувства Дейсейна внезапно обострились. Непроизвольно он запихнул весь кусочек в рот и проглотил. Он почувствовал приятный успокаивающий аромат. В один миг в голове все прояснилось.
«К чему бы это ни привело, – решил Дейсейн, – но мир должен узнать об этом веществе».
Он опустил ноги и встал с постели. В голове застучало. Он закрыл глаза и, почувствовав, как все перед глазами поплыло, схватился за кровать.
Головокружение прошло.
На подносе Дейсейн обнаружил нож для резки сыра и, отрезав кусочек от золотистого кирпичика, сумел остановить движение руки, уже направлявшейся ко рту.
«Тело действует автоматически», – подумал он. Он ощущал мощное принуждение выполнить эту команду, приказ своему телу, но сумел сдержаться… попозже, сперва – лаборатория.
Она оказалась оснащенной гораздо более лучше, чем он предполагал: приборов было немного, но здесь было все, что надо для проведения исследовательских работ – хорошая центрифуга, микротом, бинокулярный микроскоп с регулируемым освещением, газовая горелка, ряды чистых пробирок.
Дейсейн обнаружил емкость с дистиллированной водой и еще одну со спиртом. Раскрошив кусочек сыра, он смешал их со спиртовым раствором и, положив все это на предметное стекло, занялся исследованием под окуляром микроскопа.
Он увидел переплетающиеся между собой нити – молекулы сыра. После наведения резкости нити превратились в спирали продолговатой формы, напоминавшие клетки, которым не давали возможность нормально делиться.
Озадаченный Дейсейн откинулся на спинку стула. Строение нитей очень напоминало губчатую грибницу, что не противоречило его первоначальному предположению, что он столкнулся с каким-то новым, выведенным типом гриба.
Но что же за активный агент присутствует здесь?
Закрыв глаза, Дейсейн задумался и вдруг заметил, что его трясет от усталости.
«Не нужно перенапрягаться, – сказал он себе. – Ты еще не до конца вылечился. Для получения результатов некоторых экспериментов требуется время. С этим можно подождать».
Он вернулся к кровати и растянулся на простынях. Протянул левую руку к сыру, он отломил кусочек.
Дейсейн осознал свои действия, только когда проглотил сыр. Взглянув на крошки, оставшиеся на пальцах, он начал растирать их и почувствовал, как гладко скользит кожа, в которую было втерто масло. По всему телу пронеслась волна блаженства.
«Тело делает это, – подумал Дейсейн. – Само по себе, тело делает это без участия сознания. Неужели тело способно выйти из-под контроля и убить человека? Весьма похоже, что это так и есть».
Он почувствовал, как его сознание проваливается в сон. Его телу нужен был сон. Его тело, если бы он не заставлял себя держаться, уже бы уснуло.
Но сознание его, однако, уже создавало какой-то сон: деревья, за которыми он следил, вдруг стали гигантскими и, переполненные жизненной энергии, выпрыгнули из земли, сбрасывая с себя ветви с непосильным грузом листьев и фруктов. И все это великолепие грелось под лучами солнца цвета золотистого сыра.

12

Когда Дейсейн проснулся, небо на западе было окрашено в оранжевый цвет заката. Он лежал, повернув голову в сторону окна, и смотрел на ослепительно сверкающее небо, словно бы оказавшись под действием неких чар, сродни тем, что охватывали древних греков, когда они поклонялись солнцу. Корабль жизни спускался в свою ежедневную гавань. Вскоре эта земля окажется во власти тьмы.
Позади Дейсейна что-то щелкнуло. Комнату затопил искусственный свет, разрушая чары. Он повернулся.
В дверях стояла Дженни. На ней был длинный зеленый халат, достигавший ей почти до колен. На ногах – зеленые тапочки.
– Тебе уже пора было проснуться, – сказала она.
Дейсейн уставился на нее как на незнакомку. Он видел, что это была та же самая Дженни, которую он любил, – ее длинные черные волосы были перехвачены красной ленточкой, полуоткрытые полные губы, ямочка на щеке, – но он заметил едва различимое выражение спокойствия в ее голубых глазах – спокойствия богини.
Она направилась к нему, двигаясь так, как в том далеком прошлом, – ему никогда не забыть ее плавной походки.
Поразительный страх охватил Дейсейна – сродни тому, который испытывал аттический крестьянин перед дельфийской жрицей. Она была прекрасна… и смертельно опасна.
– Ты что, не хочешь спросить, как я себя чувствую? – спросила Дженни.
– Я вижу, что с тобой все в порядке, – ответил он.
Дженни сделала еще один шаг в его сторону и сказала:
– Клара подогнала к нашему дому машину Джерси Хофстеддера и оставила ее там для тебя. Сейчас автомобиль стоит в гараже.
Дейсейн вспомнил об этой прекрасной машине – еще одна приманка для него.
– А что ты принесла мне в этот раз? – спросил он. – У тебя в руках нет никакой еды, – продолжил он. – Возможно, яд на острие твоей шляпной булавки?
В глазах девушки появились слезы.
– Не подходи ко мне, – напомнил он. – Я люблю тебя.
Дженни кивнула:
– Я действительно люблю тебя. И… И я понимаю, насколько опасной я могу быть для тебя. Все время была… – Она зарыдала. – Я понимала, что должна быть от тебя подальше. Но больше не могла выдерживать этого. Как и сейчас.
– Ладно, все прошло, – сказал Дейсейн. – Кто старое помянет, тому глаз вон. Ты не захватила с собой случайно пистолет? Ведь это оружие более эффективно, а пуля быстра.
Дженни топнула ногой.
– Джил, ты невыносим!
– Неужели?
– Ты ведь изменился, да? – прошептала девушка. – Неужели ты не чувствуешь ничего…
– Я по-прежнему люблю тебя, – перебил ее Дейсейн. – Не подходи ко мне. Я люблю тебя.
Дженни прикусила губу.
– Разве не было бы милосердно сделать это во время сна? – продолжал он изводить девушку. – И я бы тогда никогда не узнал, кто…
– Хватит!
Внезапно Дженни сорвала с себя зеленый халат, под которым оказалась белая ночная рубашка, отделанная по краям кружевами. Она стянула через голову ночную рубашку и, бросив ее на пол, осталась стоять обнаженной перед Дейсейном, глядя на него сверкающими глазами.
– Видишь? – спросила она. – Здесь нет ничего, кроме женской плоти! Ничего, кроме женщины, которая любит тебя. – Слезы текли по ее щекам. – В моих руках нет яда… О Джил… – Она зарыдала.
Дейсейн заставил себя отвести взгляд в сторону. Он знал, что не может смотреть на нее – такую милую, изящную, желанную – и сохранять при этом холодную голову, способную рассуждать. Она была прекрасной и смертельно опасной одновременно – последняя приманка, которой пыталась завлечь его в свои сети Сантарога.
У двери донеслось шуршание одежды.
Дейсейн повернулся.
Она снова стояла, уже одетая в зеленый халат. Щеки ее рдели, губы дрожали, глаза опущены вниз. Дженни медленно подняла глаза и встретилась с его взглядом.
– Я не стыжусь твоего присутствия, Джил, – начала она. – Я люблю тебя. Я хочу, чтобы между нами не существовало никаких тайн – тайн плоти… и вообще каких-либо тайн.
Дейсейн попытался проглотить комок, застрявший в горле. Богиня оказалась уязвимой. И от этого открытия его грудь сжалась от боли.
– Я хочу того же, – сказал он. – Джен… лучше тебе сейчас оставить меня одного. Если ты не сделаешь этого… я просто могу схватить тебя и изнасиловать.
Она попыталась улыбнуться, но не смогла, потом повернулась и выбежала из комнаты.
Дверь с шумом захлопнулась. На несколько секунд воцарилась тишина. Потом дверь снова открылась, и Дейсейн увидел Паже, стоявшего в проеме и выглядывавшего в коридор. Потом Дейсейн ясно расслышал звуки закрывающихся дверей лифта. Паже зашел в комнату и закрыл за собой дверь.
– Что произошло между вами? – спросил он.
– По-моему, мы просто поссорились, а затем помирились, – ответил Дейсейн. – Хотя я не уверен.
Паже прокашлялся. Дейсейну показалось, что его круглое лицо выражает уверенность, однако не похоже, чтобы доктор над чем-то усиленно думал, Дейсейн в этом нисколько не сомневался. Как бы то ни было, но тут же это выражение исчезло, а в широко раскрытых глазах появился интерес к Дейсейну.
– Вы выглядите гораздо лучше, – заметил Паже. – На щеках уже нет прежней бледности. Чувствуете, что к вам возвращаются силы?
– По правде говоря, да.
Паже взглянул на остатки сыра на тумбочке, подошел к ней и понюхал.
– Не совсем свежий, – произнес он. – Я скажу, чтобы прислали свежий.
– Да, пожалуйста, – сказал Дейсейн.
– Могу я взглянуть на ваши бинты? – спросил Паже.
– А я думал, что бинтами займется Бурдо.
– Уина задержало дома одно небольшое дельце. Вы знаете, завтра выходит замуж его дочь. Так что он придет позже.
– Я не знал.
– Сейчас как раз достраивается дом для молодых, – сказал Паже. – Небольшая задержка вышла из-за того, что мы решили построить четыре дома вместо одного. Место это хорошее – вы с Дженни могли бы облюбовать один из них.
– Очень мило, – заметил Дейсейн. – Значит, вы собираетесь все вместе и строите дома для молодоженов.
– Мы заботимся о себе, – сказал Паже. – Прошу вас, позвольте мне осмотреть наконец ваши бинты.
– Пожалуйста.
– Я рад, что вы стали более благоразумно вести себя, – заметил Паже. – Я сейчас вернусь. – Он направился к двери в лабораторию и через минуту вернулся с тележкой, поставил ее рядом с кроватью и начал снимать бинты с головы.
– Вижу, что вы впустую потратили время в лаборатории, – произнес Паже.
Дейсейн поморщился, когда доктор снял бинт с обожженного места на щеке.
– Так значит то, что я делал в лаборатории, оказалось впустую?
– То, что вы делали? – переспросил Паже. Наклонившись поближе, он внимательно осмотрел щеку Дейсейна. – Похоже, лечение протекает великолепно. Я считаю, что не останется даже и шрама.
– Я занимался поисками активного агента в Джасперсе, – сказал Дейсейн.
– Уже предпринималось несколько таких попыток, – заметил Паже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37