За два месяца до е
го рождения отец мальчика погиб, сражаясь против гоминьдановцев. Двух ст
арших братьев Ми Ми тоже убили гоминьдановцы. И они остались вдвоем: мать
и сын. Мать была коммунисткой, а ее народ боролся за свободу. И она решила и
дти на фронт, стать бойцом народно-освободительной армии, как ее муж и сын
овья.
Но с кем оставить грудного ребенка? У матери были добрые друзья Ц советс
кие люди Мордвиновы, которые в то время жили и работали в Харбине. Георгий
Иванович Мордвинов еще в Гражданскую войну командовал партизанским от
рядом. В Великую Отечественную был трижды ранен. Его жена, Лидия Августов
на Ц тоже старая коммунистка.
И мать Ми Ми решилась: завернув сына в красное одеяло, она отнесла его русс
кой женщине. Сказала, что может не вернуться, и попросила, когда мальчик вы
растет, передать ему письмо. «Я ухожу воевать против ненавистных врагов,
Ц писала она. Ц Скорее всего я погибну, но я счастлива умереть за новый к
оммунистический Китай. И мне очень хочется, чтобы ты, мой единственный сы
н, вырос настоящим ленинцем и больше всего на свете дорожил дружбой с сов
етским народом».
Так маленький Ми Ми стал гражданином Советского Союза Мишей Мордвиновы
м. Вместе с приемными родителями он приехал в Москву. Шли годы, из неуклюже
го карапуза вырос смышленый мальчуган. Он хорошо учился в школе, увлекал
ся спортом.
Ц Это был чудесный парнишка, Ц вспоминает писательница Зоя Воскресен
ская, которая рассказала корреспонденту ТАСС эту историю. Ц Он очень др
ужил с моим сыном, часто бывал у нас дома.
За это время на его родине многое изменилось. Свершилось то, ради чего пош
ли на смерть его близкие, Ц многомиллионный народ обрел свободу. Китай с
тал социалистическим государством.
Мордвиновы были уверены, что мать Ми Ми (они ее называли Женя) погибла. Вед
ь уже десять лет от нее не было никаких вестей. И вдруг…
В жаркий июльский день, когда Миша Ц Ми Ми с Лидией Августовной был на дач
е, неожиданно приехала Женя. Оказалось, что в боях с гоминьдановцами ее не
сколько раз ранило. Однажды враги даже расстреляли ее, но она чудом остал
ась в живых Ц истекая кровью, выбралась из наспех вырытой могилы и уполз
ла в лес. После войны она работает на заводе, уже несколько лет входит в ру
ководство Общества китайско-советской дружбы. И вот разыскала сына…
Китайская коммунистка обратилась в Верховный Совет СССР с просьбой раз
решить ей взять мальчика с собой. Получив такое разрешение, она добавила
к настоящей фамилии Ми Ми еще один иероглиф Ц фамилию его советских род
ителей».
На родину мать и сын уехали вместе. Каждую неделю Мордвиновы получали пи
сьма. Миша писал, что мечтает приехать в Москву, чтобы повидать своих Друз
ей, приемных родителей. Он писал, что обе его Родины Ц и Советский Союз, и К
итай Ц одинаково ему близки и дороги и так как он не успел стать членом ВЛ
КСМ в Москве, то вступил в комсомол в Пекине.
А потом письма перестали приходить. Почти два года Мордвиновы не знали, ч
то с их воспитанником, где он. Они с тревогой следили за авантюрой, громко
названной в Пекине «культурной революцией». Мордвиновы понимали, что жи
знь Миши в опасности. Что, кроме ненависти, могли испытывать к нему маоист
ы, которые всеми силами старались подорвать дружбу советского и китайск
ого народов?
Позднее сын Г. И. Мордвинова Б. Г. Мордвинов принял меры по поиску своего пр
иемного брата и его матери. Ответ пришел через много лет, только в 1988 году.

Уважаемый Баррикадо Георги
евич!
Извините, что только сегодня пишу вам письмо. Вы уже не надеялись по
лучить его! Хотя я вам не писала, но о вашей просьбе никогда не забывала! Но
я пошла по неверному пути, начиная поиски с Харбина, Тайюанъцзе, а нужно бы
ло начинать с Пекина. Но слава Богу, сегодня я вам могу сообщить, что женщи
на, которую вы разыскиваете, жива! Мать Лю Цзиньмо старая и больная женщин
а (у нее плохо с сердцем), но у нее светлый ум и хорошая память. Она вас всех п
омнит по именам, помнит вашу маму и встречи в Союзе. Она была очень тронута
, что вы не забыли ее, и до сих пор считает себя обязанной за помощь, которую
оказала ваша семья ей в трудное время. Она попросила написать вам от ее им
ени и передать вам привет. Ей пришлось очень много пережить. Как вы догады
вались, она перестала вам писать по полит, соображениям. А потом она была в
опале и много лет провела в тюрьме. После «культ, революции» ее реабилити
ровали и она даже занимала ответственный пост на радио, но сейчас она на п
енсии, не работает. Когда я ее разыскала, она находилась в доме отдыха, под
Пекином, где проводит большую часть времени, лишь изредка возвращаясь в
город. Она мне рассказала и о печальной судьбе Лю Цзиньмо. Он действитель
но погиб во время «культ, революции», тогда он был студентом авиационног
о института. Он покончил жизнь самоубийством. Но это вынужденная смерть.
Горько об этом писать, но это было очень трудное время для многих хороших
людей. После освобождения матери его, «мертвого», тоже реабилитировали.
Знаю, как вас все это расстроит, но я должна вам все это рассказать. Сейчас
Лу Цзи-нъжу живет вместе с приемным сыном. У нее один внук. Условия у нее оч
ень хорошие, она просит вас не беспокоиться и, наоборот, очень беспокоитс
я о вашей матери, спрашивает, надо ли ей чем-нибудь помочь? Вот видите, как в
се в жизни интересно! Она совсем недавно, года три, четыре, работала в одно
й организации с моим мужем! А в городе живет буквально в двух шагах от меня
! Это, наверное, ваша удача, что вы «вышли» на меня! Конечно, я просто шучу. Ну
вот, Баррикаде Георгиевич, вашу просьбу я выполнила, но все равно очень из
виняюсь, что лишь сегодня села вам писать. Если вы захотите ей написать, то
лучше пишите на мое имя, я ей передам. Она считает, что так будет лучше. Она
старый человек, и слишком тяжелое время ей пришлось пережить, поэтому ей
можно простить некоторые странности.
Передавайте привет вашим родным!
До свидания.
Чжао Шуйлянъ (Ира)
9 мая 1988 г.»

Василий Петрович Рощин до 1930 года работал под прикрытием сотрудника КВЖД
, затем в центральном аппарате. В 1932 году был командирован в Германию, где з
анимался организацией работы с нелегалами. В 1935 году его перевели в Вену в
качестве резидента. Осенью 1943 года был назначен резидентом в Стокгольме,
где и принял дела у 3. И. Рыбкиной. После окончания войны работал в Финлянди
и.
О своей работе в Швеции В. П. Рощин писал: «Во вторую мировую войну в Швеции
у власти находилось социал-демократическое правительство, которое воз
главлял Пер Альбин Гансен. Можно себе представить всю сложность обстано
вки в Швеции во время войны. В начальный период войны шведам приходилось
считаться с возможностью победы Германии, и в условиях возраставшего на
цистского давления шведское правительство пропустило через свою терри
торию немецкие войска в Финляндию, допускало поставку в Германию страте
гического сырья и продукции промышленности. После Сталинградской битв
ы изменившаяся обстановка позволила шведам внести коррективы в свою по
литику, причем в сторону англо-американского курса.
В 1943 году мне довелось допрашивать в числе других военнопленных полковни
ка Шильдкнехта, который до направления под Сталинград работал в генерал
ьном штабе и ведал Швецией. Он показал, что вначале немецкий генштаб гото
вился оккупировать Швецию. С этой целью уже были разработаны подробные п
ланы. Однако стратегическая предосторожность немецкого командования в
озобладала, и Швеция сохранила свой суверенитет.
Осенью 1943 года я был направлен в Швецию. Я прибыл в Стокгольм на английском
«Либерейторе» в ноябре 1943 года. Работа в Швеции, в тот период особенно, суще
ственно отличалась от работы в большинстве других стран Европы уже тем,
что нужно было использовать все возможности для поддержки шведского не
йтралитета, развития дружеских связей со шведской общественностью. Это
определяло и подход к оперативной работе. Поскольку главная опасность д
ля нейтралитета Швеции исходила от Германии, то задача резидентуры сост
ояла в первую очередь в том, чтобы обеспечивать агентурное наблюдение за
Германией и оккупированными ею Норвегией и Данией. Радиосвязь была одно
сторонней: резидентура принимала телеграммы из Москвы, а для отправки по
льзовалась шведским телеграфом. Радиопередатчики практически не приме
няли.
Задачи резидентуры диктовались потребностями военного времени: исполь
зовать пребывание в Швеции для получения политической информации по Ге
рмании, а также Дании, Норвегии и Финляндии. Учитывая, что страна наводнен
а агентурой немецких спецслужб, много внимания приходилось уделять сов
етской колонии в Швеции и лагерям наших интернированных военных моряко
в.
Особенности шведского нейтралитета создавали для деятельности советс
ких загранучреждений и жизни их сотрудников крайне неблагоприятную об
становку. Первое, что бросилось в глаза с самого начала работы в этой стра
не, так это строгое полицейское наблюдение за нашими учреждениями. Навер
но, это можно и нужно было понять ввиду грозившей стране опасности. И все ж
е мы не переставали удивляться подобным парадоксам. Например, состояние
м взаимоотношений социал-демократического правительства и полиции. Мы
задавали себе вопрос, кто, собственно, определяет политику. В силе и влиян
ии полиции сомневаться не приходилось. Нам было известно, что лидеры шве
дской социал-демократии, по крайней мере в тот период, находились под нео
слабным контролем политической полиции, телефоны их прослушивались, ко
рреспонденция перлюстрировалась, все контакты фиксировались.
Полицейское наблюдение велось фактически за всеми сотрудниками. Оно на
чиналось у здания посольства или у квартир сотрудников и осуществлялос
ь непрерывно.
Такого пристального наблюдения за сотрудниками Других иностранных пре
дставительств в Стокгольме не велось. Не было его и за персоналом немецк
ого посольства, в котором только по дипломатическому списку насчитывал
ось несколько сот человек.
Подслушивание телефонных разговоров и установка радиозакладок носили
в те годы в Швеции такой массовый характер, что мы не удивлялись, если, нап
ример, находили закладку на кухне, в машине, ванной и других неудобных для
бесед местах. Складывалось впечатление, что эти же проблемы мучали англи
чан. Однажды на небольшом коктейле в доме английского советника я увидел
, как хозяин в который раз вытащил микрофон, спрятанный в днище бара. Он не
скрывал от присутствующих своего возмущения, приписывая микрофонное в
торжение в его жизнь длинной руке немецких спецслужб. В этом была больша
я доля правды. Впрочем, к такому пристальному наблюдению привыкли и счит
ались с ним как с неизбежностью. Бушевавшая в Европе война не могла не ска
заться на обстановке в нейтральной Швеции.
После предельно сложной и напряженной оперативной работы в Германии и А
встрии в Швеции мне пришлось активно заниматься развитием связей с обще
ственностью и в области культуры. С различными просьбами шли не только ш
веды, но и норвежцы, датчане, поляки, болгары.
События в Советском Союзе в канун войны способствовали распространени
ю антисоветизма и шпиономании в Швеции. Шведские власти использовали на
ши промахи для нагнетания в стране шпиономании и постоянного напоминан
ия населению, что их главный враг Ц русские. Это проявление неприязненн
ых чувств к русским существовало в большей или меньшей степени со времен
Петра I, казаки которого пытались дойти пешком по льду до Стокгольма, но н
е дошли. Антирусские настроения мы ощущали повсюду ежеминутно, начиная о
т посещения послом министров и до контактов с простыми шведами в городск
ом транспорте. Местная пресса постоянно подогревала русофобию. Корни эт
их настроений были заложены в глубокой истории, а последние годы перед в
ойной и начало войны никак не способствовали их смягчению.
Хорошая и довольно многочисленная агентура, завербованная еще в предво
енные годы, работала по линии экономической разведки. В резидентуре таку
ю агентуру не считали особенно ценной, потому что в военное время актуал
ьной была другая информация. Но работа с такого рода агентурой была необ
ходима для получения не только торгово-экономической ин формации, облег
чавшей заключение соглашений и сделок со Швецией, но и документальных да
нных об использовании шведской экономики для военных нужд Германии.
Война внесла большие коррективы в разведывательную работу, ставшую одн
ой из важных форм активной борьбы с нацизмом. Люди самых различных взгля
дов и политических убеждений, часто далекие от коммунистической и даже с
оциал-демократической идеологии считали своим высшим человеческим до
лгом включиться в битву. Сотрудничество с разведкой страны, принявшей на
себя самое тяжелое бремя борьбы с гитлеризмом, представлялось вполне ес
тественным. В отношениях со многими слово «разведка» даже не произносил
ось. Наши друзья свои действия представляли как наиболее доступное учас
тие в общей борьбе.
В числе таких верных помощников в Швеции на протяжении всех лет войны бы
л американец Скотт, обративший на себя внимание еще в предвоенные годы, к
огда он, прогрессивный иностранный специалист, работал в Советском Союз
е. Постепенно Скотт стал искренним другом нашей страны. Второй раз он при
езжал в СССР в качестве корреспондента нескольких американских газет.

Все это облегчило контакт со Скоттом в Стокгольме. Одним из самых больши
х его достижений была поездка по нашей просьбе в Финляндию. Как известны
й журналист и как гражданин страны, не воевавшей с Финляндией, он был прин
ят там великолепно и на самом высоком уровне. Провел обстоятельные бесед
ы с премьер-министром, практически со всеми министрами, с политическими
и военными деятелями, руководителями политических партий, находящихся
в оппозиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52