Четт усмехнулся.
– Я не повторю ошибки Катана, капитан Горбун.
– Рад это слышать. А теперь нападай.
Орлма осторожно двинулся вперед, держа саблю чуть выше уровня пояса, слегка приподняв острие. Он ожидал, что противник отступит перед его более длинным клинком, но Эйджер вместо этого ждал его чуть ли не скучая.
– Хорошо ею владеешь, не так ли?
Четт нахмурился и занес саблю над головой для рубящего удара. Но прежде, чем он успел что-либо сделать, Орлма почувствовал, как твердое острие деревянного оружия Эйджера ударило его в грудь, и воин упал.
– Еще раз! – приказал Эйджер.
Четт кое-как поднялся на ноги, снова выставил перед собой саблю и помедлил, желая посмотреть, станет ли атаковать Эйджер. Эйджер атаковал. Увидев удобный случай, Орлма повернул запястье и взмахнул саблей, метя горбуну в живот. Эйджер отступил на полшага, дав сабле просвистеть мимо, а затем сделал выпад, снова угодив противнику в грудь.
– Я разберусь, как ты это проделываешь, – пообещал Орлма, вторично подымаясь с земли.
– Не трудись, – посоветовал ему Эйджер. – Я сам тебе скажу. Стань, где стоял.
Четт выполнил приказ. Эйджер встал перед ним на расстоянии удара.
– Может ли любой из вас промахнуться на таком расстоянии? – спросил он остальных четтов. Все покачали головами. – Теперь медленно начинай свою атаку, – велел он своему противнику. Орлма откинул руку назад, а Эйджер просто ткнул перед собой так, чтобы острие его гладиуса остановилось над сердцем четта.
– Чтобы ударить меня, противник должен сделать два шага со своей саблей. А мне надо сделать только один. Вот в этом-то и состоит преимущество колющего оружия над рубящим.
– Но когда ты побил Катана, то дрался саблей, – указал один из четтов.
– Это потому, что я умею драться пешим, а Катан – нет. Если у вас только сабля или тесак, всегда делайте свои движения как можно, менее длинными. Чтобы убить врага, совсем не обязательно отрубать ему голову. Перерезанная артерия справится с ним ничуть не хуже, и почти так же быстро. Что еще важнее, для победы в бою не обязательно убивать врагов; можно вывести их из строя, а прикончить потом. Обнажите сабли. – Эйджер проверил три клинка. – Как я и думал. Вы затачиваете их ровно.
– Это единственный способ сделать их достаточно острыми, – сказал Орлма.
Эйджер обнажил собственную саблю и предложил Орлме попробовать наощупь ее лезвие.
– Оно неровное.
Горбун извлек из мешка короткую ветку и положил ее на два камня.
– Переруби ее своей саблей, – предложил он Орлме.
Четт размахнулся как можно выше и со свистом опустил клинок. Тот врезался глубоко в ветку. Он потянул оружие на себя, высвобождая его, а затем поднял ветку, показывая остальным, насколько глубоко он врубился в нее.
– Будь это тело врага, сабля разрубила бы его до самых почек! – похвалился он.
– Ах как верно, – усмехнулся Эйджер. – Положи ее обратно.
Теперь Эйджер взмахнул собственной саблей. Клинок вонзился далеко не так глубоко, но и вышел из деревяшки без всякого труда, а оставленный им разрез получился широким и рваным. Эйджер поднял ветку.
– Будь это тело врага, такой удар уничтожил бы ему не только почки. Подобную рану нельзя исцелить, и моя сабля выходит с легкостью.
По кучке зрителей пробежал пораженный шепот.
– А теперь я хочу, чтобы вы пошли и сделали себе деревянную саблю и короткий меч. Сделайте их к завтрашнему дню, и мы начнем ваше обучение.

После вечерней трапезы Линан отошел от бивачного костра и своего круга друзей. Он обнаружил, что ему спокойней в одиночестве, и это открытие как-то приводило его в замешательство. Он вырос одиночкой, так как заботливая опека Камаля создавала лишь легкое и иногда угрожающе отдаленное присутствие, но во время бегства из Кендры в Океаны Травы Линан научился полагаться на постоянное товарищество и защиту со стороны Камаля и Эйджера, Дженрозы и Гудона. Он по-прежнему искренне переживал за них, но все больше ощущал потребность отделиться от спутников, сохранять некоторую дистанцию между своей прежней жизнью и нынешней.
Свет костра отражался от его жесткой, бледной кожи, и юноша провел пальцем по голубой жилке на одной из рук. Он нащупал пульс и, понимая, что это нелепо, все же испытал немалое облегчение. Линан знал, что никакой он не вампир, но все же инстинктивно понимал, что он более и не совсем человек. Он не переставал гадать, сколь много в его новообретенной уверенности – его изменившейся натуре – вызвано кровью Силоны. Ему хотелось быть существом, созданным им самим, основанным на его собственном опыте и приобретенных знаниях, но он не мог отделаться от мысли, что присущие Силоне целеустремленность и мрачная потребность в изоляции в какой-то мере передались и ему.
Он наблюдал за своими гревшимися у костра спутниками. Непринужденно улыбающийся Гудон наклонил голову поближе к голове Эйджера. Между этими воинами образовалась прочная дружба, и Линан увидел некоторое их сходство по духу – соединение внешнего цинизма и принятия существующего миропорядка. Рядом с Эйджером сидела Коригана, которая, чувствовал Линан, так же, как и он, разрывалась между двумя натурами. Возрастом не намного старше его, она уже хорошо знала обычаи монарха. В ней присутствовала некая яростная решимость, которая немного пугала его, но являлась чем-то таким, что он теперь узнавал и в себе самом.
И потом была Дженроза – по-прежнему казавшаяся ему прекрасной, несмотря на свою знакомость. Она уже не прикрикивала на него и не шутила над ним при других. Когда она смотрела на него, он видел в ее глазах печаль и чувство вины за свой поступок, которые спас ему жизнь, сделав его тем, чем он стал. Он не знал, как сказать ей, что она поступила правильно, и ему приходило в голову, что он и сам точно не знал, правильно ли она поступила. А рядом с Дженрозой сидел Камаль, отец-не-отец, опекун и товарищ, советник и опытный воин. Между ними теперь возникла напряженность, и Линана это печалило.
Глядя на спутников, Линан вдруг увидел, как Камаль и Дженроза подержались за руки. Контакт был недолгим, но внезапное осознание поразило Линана, словно удар в живот. Он перестал дышать.
«Нет. Это невозможно».
Пара быстро переглянулась, соприкоснувшись взглядами в соединении столь же коротком и интимном, как и держание за руки.
Линан отвернулся от костра и зашагал в ночь.

– У нас есть новые мечи, которые ты просил сделать, – сообщил Гудон Эйджеру. – Пока еще только горстка.
– Уже? – удивился Эйджер. Кузницы проработали всего три дня.
– Мы бы изготовили их еще вчера, да первая отливка треснула.
– Можно посмотреть на них?
– Конечно. Надо сходить в деревню.
Друзья извинились перед остальными и ушли. Когда они удалились от тепла костра, Эйджер поплотнее закутался в пончо и с завистью посмотрел на Гуцона, шагавшего так, словно стоял знойный летний вечер. Ему думалось, что к такой штуке, как холод, он не привыкнет никогда. Дыхание его превращалось на ночном воздухе в пар. Сделавшаяся ломкой трава хрустела у них под ногами, и этот хруст был единственным звуком, кроме доносящегося издали мычания скота.
Они прошли между стреловников, ловя на себе взгляды со стороны других бивачных костров. Эйджер не видел никого во-круг, но каким-то образом чувствовал тяжелое присутствие тысяч четтов, окружавших их.
«Здесь, должно быть, столько же народу, сколько проживает в городах Спарро или Даавис, – подумал он, – но с таким же успехом эти люди могли бы быть призраками».
Приблизившись к деревне, Эйджер услышал шум горнов и стук молота, свирепое шипение разливаемой в формы стали. Звуки сплошь механические, неуместные здесь, в Океанах Травы. Впереди он увидел желтый отблеск расплавленного металла и гневное рдяное пылание горячих углей.
Прежде чем они достигли горнов, Гудон отвел его к хижине. Новое оружие аккуратно стояло у деревянной рамы. Эйджер увидел короткие мечи и нетерпеливо схватил один за хвостовик.
– Когда они будут закончены?
– Скоро. Рукоять мы делаем из кости, а поверх нее обматываем кожей и жилами. Как тебе?
– Трудно сказать, пока рукоять не закончена, но вес, похоже, какой надо. – Эйджер вынес меч из хижины и поднес к глазам, внимательно изучая клинок при свете луны. Клинок был неотшлифован, но казался плоским и тупым. – Над ними нужно еще немного поработать, но, думаю, они получатся отличными.
– Будь у нас побольше времени, мы могли бы проковать их, но чтобы получить нужное тебе число, пришлось удовольствоваться отливкой.
Эйджер хмыкнул. Не выпуская из руки хвостовика, он приложил острие меча к большому камню и наступил на клинок. Острие чиркнуло по камню, выбрасывая в воздух снопы искр.
– Прочный. – Он рубанул лезвием клинка по камню и с удовлетворением вслушался в звук. – Клинок совсем не хрупкий. Хорошая работа. – Эйджер вернул незаконченный меч обратно. – Вернемся к костру. А то я замерзаю.
– У тебя будет время привыкнуть к этому, – усмехнулся Гудон.
– И от этого мне полагается почувствовать себя лучше?
– Надеюсь, что нет.
Они прошли уже полпути обратно к костру, когда Гудон вдруг остановился и, нахмурясь, чуть склонил голову набок, словно к чему-то прислушиваясь.
– Что случилось? – спросил Эйджер.
– Что-то не так.
– Что именно?
– Сам не…
Раньше, чем он успел закончить фразу, из непроглядного мрака, окружавшего их, поднялись темные фигуры. Эйджер увидел отблеск лунного света на стали. Без единого крика или боевого клича незнакомцы разом набросились на них. У Эйджера хватило времени выхватить саблю, но ее вышибли у него из руки прежде, чем он успел замахнуться. Он бросился вперед, прямо под ноги ближайшему из неизвестных, и они вместе рухнули на снег. Он вцепился пятерней в лицо врага, нащупал что-то мягкое и изо всех сил надавил пальцами. Раздался пронзительный женский визг. Эйджер скатился с тела и зашарил по земле в поисках сабли. В воздухе свистнул клинок; он снова откатился и услышал, как лезвие вонзилось в землю там, где только что была его голова. Резко ударив ногой, он отбросил саблю врага, а затем тяжело поднялся на ноги. Ему тут же заехали по уху кулаком. Эйджер вскрикнул от боли, пригнулся и бросился вперед, но нападавший ушел с линии атаки; Эйджер споткнулся, снова упав наземь, перевернулся на спину – и сделал это как раз вовремя, так как увидел надвигающийся на него силуэт с высоко занесенной саблей. А затем силуэт дернулся и упал, и Эйджер увидел, как Гудон круто развернулся навстречу уцелевшим противникам.
Ругаясь на чем свет стоит, Эйджер вторично поднялся на ноги, подобрал саблю павшего врага и присоединился к Гудону. Они разделились, тесня напавших в разные стороны. Луна оказалась у Эйджера за спиной – и он ахнул от удивления.
– Катан! – прошипел он.
Четт попытался отступить, но Эйджер рассвирепел и удвоил усилия. Их клинки высекали искры в ночи. Эйджер сделал выпад, еще один, пытаясь действовать острием, но Катан оказался слишком проворным. Эйджер парировал удар в шею, перенес правую ногу назад и молниеносно развернул корпус. И услышал, как клинок Катана, нацеленный в его сердце, свистнул мимо. Лезвие его сабли ударило четта в бок и дернулось в руке, проламывая грудную клетку. Катан громко втянул воздух, удивленно поднял взгляд на противника и упал как сноп. Сабля Эйджера выскользнула из раны легко, словно выходя из ножен.
Эйджер резко развернулся и увидел, как Гудон вытирает клинок о пончо лежащей у его ног убитой женщины.
– Это был Катан. – Эйджер показал на труп вождя.
– И жена Катана, – добавил Гудон.
Вместе они подошли к первому убитому.
– Сын Катана? – спросил Эйджер.
Гудон кивнул.
– Ни отец, ни сын не отличались мастерством в сабельном бою. А вот женщина отлично владела саблей. Лучше меня.
– Как же ты ее победил?
– У нее из одной глазницы хлестала кровь, – хмыкнул Гудон.
– А-а… – Эйджер бросил позаимствованную саблю и нашел свою. – Как по-твоему, кого они собирались прихлопнуть? Тебя за поддержку Кориганы или меня за унижение Катана на глазах у двух кругов?
– Или Катан хотел в какой-то мере лишить поддержки Коригану и Линана?
– По собственной инициативе?
– Никак не выяснить. – Гудон пожал плечами. – Ты не ранен?
– Ухо онемело и в голове звон, как от боя колоколов.
– По крайней мере, ты не слышишь, как свистит воздух в твоем перерезанном горле.
Тут появились другие четты; многие несли факелы. В скором времени их окружила небольшая толпа.
– Нам следует идти дальше, на случай, если появится еще кто-то из клана Океана и решит отомстить, – тихо посоветовал Гудон.
Вскоре они оставили толпу позади.
– Если Катан охотился на нас с целью ослабить положение Линана, – размышлял Эйджер, – и был лишь одним из многих недовольных вождей, то они могут попытаться убить самого Линана.
– Верно.
– Ему нужны телохранители.
– Верно.
– А телохранителям нужен капитан. Некто, знающий, как мыслят четты. Тот, кто выберет в свой отряд только самых преданных воинов.
Гудон обдумал предложение.
– У тебя есть какие-то мысли насчет того, кто бы это мог быть?
– Уверен, у тебя какие-нибудь найдутся, – сказал Эйджер и добавил: – Думаю, тебе не придется искать далеко.

ГЛАВА 11

Ариве было холодно у себя в опочивальне. В камине пылал огонь, через восточное окно лился утренний свет, но она все равно мерзла. Камеристки уложили ей волосы, затем одели ее. Когда закончили с платьем, были надеты также кольца и тиара, а также венок из звездовок – единственных цветов, которые цвели зимой. И, наконец, камеристки осторожно повесили королеве на шею Ключ Скипетра и Ключ Меча. Кто-то постучался, и дверь медленно открылась. В проеме появилось лицо Харнана Бересарда.
– Ваше величество?
– Можешь войти, Харнан. Я закончила одеваться.
Он сделал несколько шагов в опочивальню и охнул, глядя на нее.
– Ваше величество! Вы… – Он несколько раз открыл и закрыл рот, но так и не смог произнести ни слова.
Арива повернулась к секретарю. Ее платье – слои бело-золотистой шерсти – прошуршало по деревянному полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50