— спросила Хите.— Не глупи, — встрепенулась Сара.— По-моему, я подцепила Блондинчика на крючок.— Смотри, как бы тебе еще чего-нибудь не подцепить.— Наплевать.— Вешаться на шею каким-то незнакомым мужикам из бара...— Во-первых, не из бара, а из ресторана. А во-вторых, только одному. Если, конечно, тот лопоухий не захочет присоединиться.— Похоже, ты действительно не шутишь.— Абсолютно верно.— Но у тебя самолет в девять.— Еще полно времени.— Но ему же за шестьдесят!— Ну и отлично, заработает сердечный приступ.— Только меня в свои дела не втягивай, — заявила Сара.— А кто тебя звал?— В общем, я тебя предупредила.— Смотри, что я с ним сейчас сделаю, — улыбнулась Хите и, обернувшись к незнакомцам, бросила на седовласого долгий, многозначительный взгляд небесно-голубых глаз. * * * — Когда меня ждут на яхте? — спросил Эндрю.— Нет, ты только посмотри!— Что такое?— Та, в розовом. Она только что послала мне приглашение.— Они живут не здесь, а в доме на берегу, — заметил Эндрю.— Тем лучше.— Яхта, — напомнил Эндрю.— В доке тебя будет ждать шлюпка завтра в десять утра. Они очень пунктуальны, поэтому не опаздывай. Как ты и просил, я передал им, что ты придешь один. Мне больше нравится та, что в белом, но лучше остановиться на достигнутом, — не успокаивался Вилли. — А ты хочешь белую?— Нет, — ответил Эндрю. — Я хочу выспаться. Завтрашняя встреча имеет огромное значение.— Здесь, на островах, такой закон — всегда сочетай приятное с полезным.— Кто установил этот закон?— Я. Так ты точно не хочешь беленькую?— Абсолютно.— Тогда я беру обеих.— Ты сначала поешь или бросишься на них прямо в ресторане? — улыбнулся Эндрю.— Я не прочь совместить и то, и другое, — ответил Вилли с волчьим блеском в глазах. * * * Седой подошел к их столику, когда они пили кофе и ели десерт.— Добрый вечер, милые дамы, — сказал он. Хите поглядела на него снизу вверх.В ее взгляде ничего не говорило о том, что она уже обратила на него внимание и даже откровенно заигрывала с ним несколько минут назад. Сара не могла не восхититься самообладанием сестры.— Меня зовут Вилли Изетти, — продолжал тот. — Позвольте полюбопытствовать, не хочете ли вы присоединиться к нам с приятелем на послеобеденный коктейль. У бара есть несколько уютных столиков...— Спасибо, нет, — отрезала Хите голосом, на несколько градусов холоднее, чем взгляд ее светло-голубых глаз.— Извините за беспокойство, — промямлил он с жалкой улыбкой и побрел назад к оставшемуся в одиночестве за столиком товарищу.Сара выразительно посмотрела на сестру.— "Хочете". Он не в ладах с грамматикой, — передернула плечами Хите.— По-моему, это я учительница.— Кроме того, мой самолет в самом деле вылетает в девять утра.— Угу.— И ему действительно за шестьдесят.— Угу.— А потом, я протрезвела и вижу, что он не такой уж интересный.— Ну, тогда поехали домой, — подытожила Сара. * * * Пока Хите подкрашивала губы у зеркала в дамском туалете, Сара отправилась на улицу, чтобы попросить швейцара подогнать их машину. Она ждала у входа в отель под навесом из вьющихся растений, когда в дверях появился Лопоухий.Он не сказал ей ни слова.Так они и стояли по разные стороны дугообразного подъезда к отелю. Густой и крепкий аромат тропических цветов висел в ночном воздухе. Молчание затягивалось и в конце концов стало невыносимым.— Какой очаровательный вечер, — произнесла она.— Чудесный, — отозвался Лопоухий.Как раз в этот момент лихо, со скрипом затормозив, подрулил швейцар, распахнул ей водительскую дверцу, а затем обежал вокруг машины и открыл дверь для него. Паренек явно решил, что они вместе, и не смог скрыть недоумения, когда дама, а не джентльмен, протянула ему четыре франка на чай.— У вас тоже машина, сэр? — поинтересовался он.— Красный «фольксваген», — ответил тот и протянул ключи.— Какой номер?— К сожалению, не помню.Швейцар осуждающе покачал головой.— Они предпочитают, чтобы им говорили номер машины, — пояснила Сара. — Все автомобили, которые берут напрокат в аэропорту, похожи друг на друга как две капли воды.— Мне следовало бы догадаться, — последовал ответ. Затем незнакомец повернулся к швейцару: — Я припарковал ее вон под тем большим деревом.— Вам следовало бы попросить меня припарковать вашу машину, сэр, — с обиженным видом выговорил тот.— Мне очень неудобно, — улыбнулся Лопоухий.— Я сейчас подгоню ее, сэр.— Благодарю.В этот момент из отеля вышла Хите.— Ну что ж, спокойной ночи, — произнесла Сара.— Спокойной ночи, — ответил незнакомец.Хите метнула на него короткий взгляд и села в машину. Когда они отъехали подальше, она бросила с многозначительной миной: «Лихо, лихо, сестренка».Сара думала только о том, что до разговора с Майклом оставалось не более двадцати минут. * * * Он снял трубку не раньше чем после десятого звонка.— Алло.Его голос казался чужим и отдаленным.— Майкл?— М-мм.— Это я.— Угу.— Ну просыпайся же, дорогой.— Угу.— Просыпайся, это я.— М-м.— Проснись, Майкл.— М-мм.— Майкл!— Угу.— Это я, — повторила она, — Сара.— Да, да. Спокойной ночи.В трубке раздались гудки.— Майкл!Тишина.— Майкл!Она в недоумении уставилась на телефон и вдруг расхохоталась. Все еще смеясь, она положила трубку на место и, откинувшись на подушки, представила себе мужа, завернувшегося в одеяло и спящего мертвым сном. Настолько крепким, что он даже не в состоянии разобраться, то ли она лежит рядом, то ли звонит с другого края света. И конечно, совершенно забывшего о том, что они собирались поиграть в секс по телефону.Очень плохо, если вдуматься.Она действительно очень хотела его.Сара еще долго лежала без сна, глядя в испещренное звездами небо. Наконец и она заснула. * * * В компьютер были занесены записи только вплоть до апреля 1992 года. Что касается более поздних, то их приходилось либо слушать непосредственно, либо читать напечатанные на машинке расшифровки, а самое удобное — сперва прочитать, а затем прослушать пленку, поскольку запись часто оставляла желать лучшего. Майкл решил читать.Часы показывали девять тридцать утра двадцать девятого числа, вторник. Перед уходом на работу он позвонил Саре, терзаемый смутным воспоминанием о ее полуночном звонке, и извинился за то, что слишком много выпил накануне. В ресторане «Спарка» он сам чувствовал себя гангстером — возможно, поэтому он туда и пошел. Сара великодушно признала, что они с сестрой — которую она, кстати, через двадцать минут едет провожать в аэропорт — тоже, возможно, хватили лишку, поэтому лучше всего сделать еще одну попытку.— Кстати, почему бы не прямо сейчас? — поинтересовалась Сара.Майклу пришлось объяснить жене, что он убегает на работу, но обязательно перезвонит попозже.Расшифровщики записей работали в тесном сотрудничестве со следовательской группой. За долгие часы прослушивания детективы научились моментально распознавать по голосу своих «подопечных» и помогали разбираться переписчикам, когда те начинали путаться. Энтони Фавиола оказался обладателем глубокого, звучного баритона, из которого ему почти удалось вытравить бруклинский говорок. Парень по имени Тони еще мог позволить себе говорить, как простолюдин, но никак не джентльмен Энтони, сами понимаете. По слухам, Энтони как-то раз заявил, что только неотесанный макаронник может отзываться на кличку Тони. С другой стороны, имя Энтони (хотя он никогда не говорил такого вслух) наверняка казалось ему достойным британского премьер-министра. Впрочем, Майкл хорошо его понимал. Он и сам терпеть не мог, когда его называли «Майк», словно какого-то бармена. По неподтвержденным данным, Фавиола даже некогда брал уроки речи у шикарного преподавателя с Парк-авеню. Как бы то ни было, он действительно не разговаривал, как типичный бандит, но и до профессора Хиггинса тоже явно не дотягивал.Совсем иное дело — его братец. Стоило Руди открыть рот, и ни у кого не оставалось ни малейших сомнений относительно рода его занятий. Говорил он грубым голосом, растягивая слова, и обращался с английской грамматикой так же бесцеремонно, как в свое время — с нерадивыми должниками. Даже когда он находился в одной комнате с другими громилами, разделявшими его пренебрежение к изящной словесности, присутствие Руди никогда не оставалось незамеченным. Он никогда не говорил тихо, а постоянно орал, заставляя прослушивающих детективов без перерыва крутить ручки регуляторов громкости. На распечатках расшифровок определить говорившего не составляло никакого труда. Энтони переписчики присвоили инициалы Э.Ф., Руди — Р.Ф., Питеру Бардо — П.Б. Это была троица ключевых игроков. В то время, когда велось прослушивание, Э.Ф. все еще оставался боссом, Р.Ф. — его заместителем, а П.Б. назывался «консильери» — советник, третий по значимости в организации.Предполагалось, что с отбытием Э.Ф. в Канзас, Р.Ф. стал боссом, П.Б. — его замом, а человек, который, по оперативным данным, стоял у истоков семейного наркобизнеса, престарелый уголовник Луис Николетта по прозвищу Толстяк Никки, занял пост консильери. Но тогда, весной 1992 года, они говорили о ком-то вроде Доминика Ди Нобили. Тесен мир.Э.Ф.: По-моему, Руди, прессовать его не имеет смысла. Дело идет о большой сумме. У него явно нет таких денег.Р.Ф.: Прижать его хорошенько, так он их из-под земли достанет, можешь мне поверить.Э.Ф.: А если не достанет? Как мы тогда будем выглядеть?Р.Ф.: Как люди, которых нельзя так просто кинуть.Э.Ф.: Но денег-то мы все равно не получим. А что, если мы предоставим ему последний шанс — скажем, отсрочку на неделю, после которой он обязан будет вернуть долг? Неделя, в течение которой проценты не засчитываются? Мы...Р.Ф.: ...подадим прекрасный пример всем остальным должникам.Э.Ф.: Мы говорим о пятидесяти кусках, Руди. Не так-то просто...Р.Ф.: Еще мы говорим о принципе.Э.Ф.: Согласен. Но если у человека нет денег, он не может...Р.Ф.: У него нет денег, потому что он ставит взятые у нас деньги на этих чертовых пони.Э.Ф.: Даже если дело именно так и обстоит...Р.Ф.: Кроме того, занимал он только двадцать. Если бы он вернул долг вовремя, ему не пришлось бы платить так много.Э.Ф.: Поговори с ним, хорошо? Скажи, что твой брат, исключительно по доброте душевной, дает ему еще неделю отсрочки. Еще скажи, что по истечении недели я уже не смогу сдерживать тех животных, которые работают на меня.Р.Ф.: (Смеясь.) Ужасные звери, да.И так далее, и тому подобное. Обычные разговоры людей, стоящих у руля огромной деловой империи, порой перемежающиеся чисто бытовыми вопросами, возникающими даже у сверхзанятых бизнесменов.Э.Ф.: Пети, а ты что скажешь?П.Б.: По-моему, следует сделать какой-нибудь подарок. Но скромный.Э.Ф.: Насколько скромный?П.Б.: Три листа, не более.Э.Ф.: Не слишком ли мало на крестины? Сколько мы истратили на Джаннино, когда крестили его ребенка?П.Б.: Можно посмотреть.Э.Ф.: Посмотри, пожалуйста. И пошли Даниелли столько же. Если он узнает, что ребенку Джаннино мы послали более дорогой подарок, он может обидеться.Р.Ф.: Тупоголовый макаронник.Э.Ф.: Кстати, кто у него? Мальчик или девочка?П.Б.: Девочка.Д.Л.: Если она пойдет в Терри, вот будет красавица.Примечание гласило: Капо банды Джеральда Лачиззаре (Д.Л.), во время прослушивания отвечавшей за незаконные ростовщические операции, приносившие тысячи долларов в неделю одних процентов. (Еще бы, ведь ставка колебалась от 156 до 312 процентов в год.)Даниелли — Феликс Даниелли, в тот период возглавлял подпольный тотализатор на скачках, приносивший доход более двадцати тысяч долларов в неделю. Его жена, Тереза, по слухам, была редкостной красавицей.Р.Ф.: Я бы ей отдался.Снова Руди Фавиола, правая рука босса. Конечно же, сейчас он вожделенно облизывал свои толстые губы и подмигивал, невзирая на строжайший негласный закон, запрещавший любые интрижки с женами и дочерьми членов семьи.И так далее. От банального к грязному...Р.Ф.: Так, значит, танцую я с ней, и вдруг она ка-ак испортит воздух!Э.Ф.: ( Смеясь.) Шлюха, с которой ты танцевал?Р.Ф.: Ну да, и прямо на танцевальной площадке. Как гранату взорвала. А как воняло, Боже ты мой!Л.Н.: Все вокруг, наверное, подумали, что это ты.Л.Н. — Луис Николетта, Толстяк Никки. Сейчас, очевидно, поднялся до консильери а в то время возглавлял все операции, связанные с наркотиками.Р.Ф.: Именно этого я и испугался, Ник! Вдруг решат, что это я отравил воздух на свадьбе Винни. Задница жирная!Разговоры, разговоры. От грязного до «возвышенного»...Б.Т.: Фильм-то реалистичный, понимаешь?Бобби Триани, согласно примечанию, зять Энтони Фавиолы и капо, отвечавший за операции, связанные с украденным имуществом, в том числе за план «заказное письмо», в котором большая роль отводилась коррумпированным почтовым чиновникам.Л.Н.: Я больше не хожу в кино. Стоит мне пойти в кино, как я обязательно попадаю в историю.Э.Ф.: Каким образом? Хочешь еще, Ник?Л.Н.: Нет, спасибо. Я всегда ругаюсь с теми, кто болтает. Не выношу, когда болтают у меня за спиной.Р.Ф.: Однажды я чуть не пристрелил такого же придурка. Он рассказывал все, что произойдет в следующий момент.Б.Т.: Тебе следовало действительно пристрелить его.Р.Ф.: Нет, правда, весь фильм, от и до. «Вот сейчас он выпрыгнет из окна, сейчас она застукает его с блондинкой, а сейчас тигр вырвется из клетки...»Л.Н.: Весь фильм...Р.Ф.: Я обернулся и сунул ему под нос пушку. Заткнись, говорю, или я тебе нос отстрелю. Он принялся вопить: мол, сейчас пожалуюсь билетеру. Иди, говорю, жалуйся билетеру, я и ему нос отстрелю.Б.Т.: Нет, надо было тебе застрелить педика.Л.Н.: Так он заткнулся? Очень сомневаюсь.Р.Ф.: Конечно нет. Они совсем не умеют себя вести. Очень хороший соус, Энтони.Э.Ф.: Спасибо.Р.Ф.: Правда-правда. Отличный соус.Б.Т.: Все-таки надо было застрелить педика...И снова о делах...Э.Ф.: Нельзя связывать это с тем, что происходит в Гарлеме. В Гарлеме заправляет совсем другая семья, и у них свои отношения с испашками.П.Б.: Я только предложил, может, стоит с ними поговорить...Р.Ф.: Они там, в Гарлеме, такие идиоты. Начнем с переговоров, а кончим войной.Э.Ф.: Поговорить о чем, Пети?П.Б.: Об их участии в деле.Р.Ф.: Ты, часом, не негритянский Гарлем имеешь в виду?П.Б.: Конечно же, нет.Р.Ф.: Потому что тут даже думать не о чем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43