Текст на компьютере «Макинтош» на английском языке набрал итальянец из Милана. В результате он выглядел так, словно бы его написал человек, не слишком уверенно изъясняющийся на иностранном языке: Сеньору Алонсо Морено Ранчо Паломар Пуэрто-Оспина Путумайо, Колумбия Дорогой Сеньор Морено, Его Святейшество узнал о Вашей просьбе о частной аудиенции и желал бы предложить Вам на выбор несколько дат этим летом. Пожалуйста, узнайте, что в середине февраля по пути в Боготу в Пуэрто-Оспина прибудут два святых брата Францисканского ордена для проведения консультаций с Вами. Их имена: Луиджи Ди Белло и Джузеппе Фратанджело. Его Святейшество просит Вас оказать им гостеприимство. Остаюсь навечно Вашим братом во Христе (за Его Святейшество Папу Иоанна Павла 11). Потребовалось два дня, чтобы скопировать и отпечатать послание, и еще два дня, чтобы перепечатать его на машинке и отправить из Рима. Двенадцатого февраля два человека Морено забрали письмо на местной почте и в тот же день на одном из его личных «лендкрузеров» (которые колумбийские солдаты прозвали «наркотойоты») отвезли на ранчо близ Пуэрто-Оспина. А уже на следующий день святые братья Ди Белло и Фратанджело подъехали на пыльном джипе к воротам крепости Морено, возвышающейся на речном берегу недалеко от границы с Эквадором.Оба были одеты, как и подобает францисканцам, в длинные коричневые рясы с капюшоном, перевязанные на поясе веревкой. У обоих на груди болталось по черному деревянному кресту на черной же шелковой веревке. Оба были в сандалиях на босу ногу. У каждого под рясой скрывалось по автомату «узи» калибра девять миллиметров, изготовленному в Израиле и снабженному глушителем. На смеси ломаного английского и южноитальянского они представились двум вооруженным охранникам, понимавшим только по-испански, и предъявили им письмо.Один из охранников достал переносную рацию и выпалил несколько испанских фраз. Францисканцы кротко ждали, опустив очи долу. Вся речная долина гудела от обилия насекомых. Отец Ди Белло прихлопнул на щеке москита и пробормотал сицилийское ругательство, которого охранники не поняли. Наконец кто-то приехал из главного дома на «Мерседесе-бенц». Медленно, с трудом разбирая английские слова, он прочитал письмо, а затем его лицо прояснилось, он поклонился по очереди обоим священникам и сказал на таком же варварском английском, на каком изъяснялись и они сами: "Пожалуйста, заходить. Por favor. Пожалуйста, сэры".От окружающего пейзажа захватывало дух. Тропические цветы стеной стояли вдоль дороги, по которой «мерседес» поднимался все выше и выше, дальше от реки. Вокруг били фонтаны. Среди цветов возвышались статуи обнаженных женщин. Добропорядочные отцы отвели глаза.Морено радостно их приветствовал, извинился на своем идеальном английском, что не говорит по-итальянски и надеется, что они все-таки поймут его бедный английский. Ди Белло и Фратанджело кивали и широко улыбались и сообщили на своем жутком наречии, что могут остаться только на одну ночь: «Только на la notte, да?» (Морено, впрочем, не помнил, чтобы когда-нибудь предлагал им свой кров), поскольку-де их в Боготе ждут другие церковные дела. Следовательно, хорошо бы сразу же обсудить, какие дни устроят мистера Морено для аудиенции с Его Святейшеством, каковую аудиенцию, по их словам, Его Святейшество ждет с большим нетерпением. Ди Белло так буквально и сказал: «Он очень сильно ждать, да?» Морено от радости чуть штаны не намочил.Он налил прелатам по бокалу калифорнийского вина и предложил перед обедом осмотреть особняк. Гости с радостью согласились, поскольку им было приказано убить его в собственной постели, а следовательно, не мешало бы узнать, где именно он спит. Он продемонстрировал гостям свои бильярдные и спросил, играют ли они, затем свою музыкальную залу с огромным роялем (и поинтересовался, музицируют ли они) и свой музыкальный комплекс с двумя сотнями пластинок. Он проводил их в необъятную, обшитую деревянными панелями обеденную залу со столом, за которым легко умещалось не менее пятидесяти едоков, а также в бар и в гостиную, обставленную мебелью, которую Фратанджело нашел великолепной, но которую неблагодарные гости (убедившись, что Морено их не слышит) характеризовали как «дешевку из Майами». Еще он показал им спальни, где им предстояло провести ночь, и наконец распахнул перед ними двери своей собственной спальни на втором этаже, с зеркальным потолком и увитым розовыми кустами балконом, выходящим на реку.За великолепным обедом, сервированным под открытым небом, на террасе, освещенной японскими фонариками и с видом на сбегающие вниз к реке дорожки, они обсудили сроки аудиенции — рассматривалось несколько дней в июле и несколько в августе, — и Морено великодушно заметил, что его устроит любой день, удобный для Его Святейшества. Ди Белло предположил, что предпочтительнее было бы начало июля...— Не так жарко, как в августе, да? — сказал он.И Морено ответил, что начало июля ему вполне подходит. Он снова налил священникам вина, и они подняли тост за предстоящую аудиенцию. Морено мимоходом отметил, что он делает щедрые пожертвования на католическую церковь на его родине, и с огромным удовольствием уделил бы что-нибудь римской церкви тоже. Фратанджело неодобрительно покачал головой и с неприкрытым удивлением переглянулся с Ди Белло, что породило у Морено опасение, не совершил ли он оплошность. Он тут же добавил: «Если Его Святейшество не сочтет мое предложение нескромным», однако ни Фратанджело, ни Ди Белло с их ограниченным знанием английского не поняли его оговорки. Поэтому они оба кивнули с серьезным видом и сказали, что на следующее утро им рано вставать, поэтому они предпочли бы сейчас откланяться.Сразу же после полуночи они покинули спальню Ди Белло и поднялись наверх на опоясывающую дом балюстраду, проходившую мимо спальни Морено. У дверей стоял вооруженный охранник. С дальнего конца коридора Ди Белло снял его очередью из «узи». Благодаря глушителю выстрелов никто не услышал.Войдя в спальню, Фратанджело шесть раз бесшумно выстрелил прямо в лицо спящего Морено. Затем, в память о еще более знаменитом убийстве в Чикаго, совершенном много лет назад, Ди Белло вытащил розу из вазы и бросил ее на залитую кровью подушку Морено. * * * Квартира утопала в розах.Прошло уже три дня после праздника Святого Валентина, но и на кухне, и в гостиной, и в столовой — везде были розы. Сара заглянула в спальню. Розы в вазах стояли вокруг камина, а также на камине и у окна, выходящего на Брум-стрит. На каждом букете белела карточка: Сара, Я тебя люблю. Эндрю. Она начинала ему верить.— Я хотел послать дюжину роз к тебе домой в воскресенье...— Очень хорошо, что не послал.— Надеюсь, эти заменят их.— Они чудесны, — сказала она.— У меня для тебя есть еще один маленький подарок, — объявил Эндрю.Прежде чем он снял оберточную бумагу, она уже догадалась, что это белье.— Примерь, — попросил он.Сара зашла в ванную. Там тоже стояли розы, в вазе на полочке. Она разделась, затем натянула через голову короткую белую ночную рубашку. Красные туфли она снимать не стала и теперь чувствовала себя донельзя порочной, в белой, почти ничего не скрывавшей ночнушке и в ярко-красных туфлях на высоких каблуках. Через минуту она предстала перед ним в дверях спальной в нарочито вызывающей позе.— Ах да, у меня для тебя есть еще кое-что, — спохватился он и вручил ей маленькую коробочку.Ей очень хотелось бы ошибиться — но чем еще это могло оказаться? Каким образом она сможет объяснить...— Открой, — приказал он.— Эндрю...— Прошу тебя.Сара развязала ленточку.Ее опасения подтвердились. В коробочке лежало кольцо. Кольцо с печаткой, изящного черного цвета.— Оно из бронзы, — пояснил Эндрю. — Я купил его в одной антикварной лавке на Медисон-авеню.— Эндрю... Оно... великолепно. Но...— На печатке выгравирована фигура какого-то получеловека-полукозла, — продолжал он.— Сатира, — кивнула она. — Но, Эндрю, как я смогу...— А в руке он держит птицу. Очевидно, кольцо древнеримское.Он надел кольцо на безымянный палец ее правой руки. Теперь не только в короткой белой рубашке и красных туфлях, но еще и с черным кольцом на правой руке и с обручальным — на левой она показалась себе действительно воплощением порока. Сара очень сомневалась, что сможет когда-нибудь носить этот подарок, — наверняка он стоил небольшого состояния. Повесить на цепочке на шею? Майкл, естественно, спросит, откуда у нее такая вещь. Но и отказаться у Сары тоже не было сил. Она взяла Эндрю за руку. Он поднес ее руку к губам.— Я люблю тебя, — произнес он.— Я тоже тебя люблю, — отозвалась она.Лежа с ним в кровати, положив левую руку ему на грудь, а голову на плечо и любуясь черным кольцом на пальце правой руки, Сара опять задала себе вопрос: «Как могла она полюбить человека, о котором практически ничего не знала?» Раньше ей казалось, что, кроме подростков, никто не в состоянии мгновенно и безоглядно влюбляться только из-за притягательной внешности или оригинальных поступков, да и то единственно потому, что о подростке больше и знать-то нечего. Но прежде чем полюбить человека, не следует ли хорошенько его узнать? И тем не менее, какой еще мужчина завалил бы ради нее розами всю квартиру? До сих пор только Майкл однажды подарил ей кольцо — на свадьбу. И вот теперь некий незнакомец наполнил ее жизнь цветами и надел ей на палец древнеримское кольцо. Причем черное, ни много ни мало. До сих пор у нее никогда не было черного кольца. До сегодняшнего дня она даже не подозревала, что бронза может почернеть.Она сказала, что тоже любит его.И теперь ей хотелось узнать, кого она полюбила.— Твои родители живы? — спросила Сара.— Да.— Где они живут?— Ну, мама в Коннектикуте, а отец в Канзасе.— Они разведены?— Вроде того.— Чем занимается твой отец?— Раньше был строительным подрядчиком.— А сейчас?— Он удалился от дел.— Сколько им лет?— Отцу пятьдесят два. Маме пятьдесят.«Она всего лишь на шестнадцать лет старше меня», — подумала Сара.— Где именно в Коннектикуте?— В Стонингтоне.— У тебя есть братья или сестры?— Две сестры.— Старшие или младшие?— Старшие.— Держу пари, они тебя безумно баловали.— Точно.— Где ты учился?— В Кенте и Лос-Анджелесском университете.— На каком факультете?— Управления.— Когда ты закончил университет?— А я его не заканчивал. Меня выгнали.— Как?— Ну, официально это называется — отправили в академический отпуск.— За что?— За пьянство и дурное поведение.— Нет, серьезно?— А я и не шучу. Я набил морду четверым парням за то, что они вылили мне на постель соус для спагетти.— С чего бы это?— Наверное, решили, что это смешно. Впрочем, к тому времени я уже утратил интерес к учебе. Я часто ездил в Лас-Вегас, играл, ну, словом, развлекался. А учеба и Лас-Вегас несовместимы.— Я никогда не была в Лас-Вегасе.— Как-нибудь я возьму тебя с собой.— Почему они разошлись? Твои родители.— Не знаю. Жизнь развела.— А по чьей инициативе? Отца или матери?— Ни того, ни другого. Просто так сложились обстоятельства.— Как раз сейчас моя сестра разводится.— Знаю. Она хорошенькая.— Да.— Но ты лучше.— Спасибо.Некоторое время Сара хранила молчание. Затем возобновила разговор:— Не надо было тебе покупать мне это кольцо.— Но мне так хотелось.— И как я смогу его носить?— Надевай, когда приходишь сюда. Что ты с ним делаешь в другое время, мне все равно. Но здесь пусть всегда будет у тебя на руке.— Договорились.— Пока ты здесь, я хочу, чтобы ты сняла второе кольцо. Хочу, чтобы здесь ты носила только мой подарок.— Ладно. Я найду, где его спрятать. Я с удовольствием его вообще бы не снимала, оно такое красивое...— Нет, только когда ты здесь, — повторил он и добавил тихо: — А теперь сними другое.— Ладно.Сара сняла обручальное кольцо и положила его на ночной столик рядом с телефоном. Она совсем не чувствовала себя виноватой. Кольцо соскользнуло с пальца так легко, словно Майкла больше вовсе не существовало. Эндрю поцеловал место, где оно было секунду назад.— Теперь возьми в руку мой член, — приказал он. — В правую руку, на которой мое кольцо.— Опять начинают, — прошептал Реган.— Лучше выключи, — предупредил его Лаундес.— Ш-ш, — прошипел Реган.В спальне «жучок» располагался внутри телефона на столике в изголовье кровати. Такие же «жучки» размещались в телефоне на кухне этажом ниже и в комнате для совещаний в самом низу. Нью-йоркская телефонная компания сообщила, что в квартире над лавкой портного имелось три не внесенных в справочники телефонных номера. Фредди Култер выжал из компании всю необходимую информацию и установил линию доступа в том же распределительном щите, куда сходились все квартирные телефоны. Перед повторным визитом в лавку он отключил все три телефона, а затем за девять минут установил «жучки».Но, оказавшись внутри, он обошел всю квартиру, нашел подходящую стену, разобрал электрическую розетку и поместил внутри нее одноваттный радиопередатчик. Со стороны по-прежнему казалось, что это обычная действующая розетка. Впрочем, так оно и было. Однако под крышкой скрывалась замысловатая плата, передающая звуковые сигналы. Каждый передатчик действовал в радиусе двух-трех кварталов и требовал отдельного приемника. Култер установил их на всякий случай, если вдруг по каким-то причинам телефоны выйдут из строя. В спальне лжерозетка находилась рядом со шкафом. Фредди снова воткнул в нее вилку от лампы, убедился, что лампа горит, и начал собирать инструменты.Доводы новой заявки на ордер оказались на сей раз более весомыми, и детективы получили разрешение не только на установку «жучков», но и на прослушивание и запись телефонных переговоров. Следовательно, теперь они могли слушать обоих участников телефонных бесед, а также регистрировать, по каким номерам звонили из квартиры, равно как точное время и длительность вообще всех звонков, как входящих, так и исходящих. Правда, прежние требования минимизации по-прежнему оставались в силе. Если, например, мамаше Фавиола вздумается сообщить сынку о том, какой вкусный она приготовила обед, следователям придется моментально отключать оборудование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43