На улице, перейдя на шаг и прикрывая рукой разодранное платье, затерявшись в теплой ночи среди многоголосой толпы, Лоретта начала тихо плакать. * * * Детективу первого класса Рэндольфу Дж. Роллинсу нравилось иметь дело с этими людьми. Он не считал, что работает на них, он считал, что просто имеет с ними дело. Он знал полицейских в своем участке, которые покрывали серьезные преступления, вроде торговли наркотиками. Роллинс в жизни ни цента не взял за подобное нарушение долга. Этим людям, с которыми он имел дело, никогда и в голову не приходило просить его замять уголовное преступление, хотя бы даже речь шла о штрафе за неправильную парковку. Но когда они обращались к нему, вот как сейчас, с просьбой выяснить, не являлась ли одна из баб в списке полицейским осведомителем, Роллинс с радостью соглашался подзаработать. В данном случае заработок составлял ни много ни мало шесть тысяч долларов.Роллинс знал, что практически невозможно завербовать кого-нибудь, на ком нет статьи. Никто не становится осведомителем, если ему не светит долгий-долгий срок. Известно: лучше спать с врагом, чем за решеткой. Поэтому он начал с того, что проверил по компьютеру, не случалось ли у кого-нибудь из них серьезных неладов с законом. Единственная, кто подвергалась аресту с последующим осуждением условно, была некто Уна Халлиган, оказавшаяся абсолютно роскошной рыжеволосой телкой двадцати с чем-то лет от роду. Он подкараулил ее, когда она вышла из здания корпорации «Тайм — Лайф» в десять минут шестого восемнадцатого мая, предъявил ей удостоверение и сказал:— Добрый вечер. Детектив Роллинс. Могу ли я задать вам несколько вопросов?Девушка удивленно посмотрела на него:— Откуда вы меня знаете?Роллинс объяснил, что ему еще утром показал ее смотритель дома, в котором она живет, но он не хотел тогда говорить с ней, поскольку она спешила на работу. Он надеется, что сейчас более подходящее время. Уна по-прежнему выглядела удивленной. Возможно, она гадала, как он узнал место ее работы, о котором смотритель не имел ни малейшего понятия. Однако Роллинс опередил ее вопросы и объяснил, что полиция расследует случай грабежа в соседнем доме. В связи с чем, не видела или не слышала ли она ничего подозрительного в ночь на четырнадцатое мая, то есть на прошлую пятницу. Разумеется, она ничего не видела и не слышала, но это было только необходимое вступление. Теперь он перешел к делу.— Мисс Халлиган, — сказал он, — прошу извинить меня за подобные вопросы, но мне придется писать отчет, причем в трех экземплярах, — тут он со вздохом закатил глаза, — и мне понадобятся ваши ответы.Уна торопилась на коктейль с мультимиллионером с биржи — по крайней мере, именно так он представился, — и ей вовсе не улыбалось терять время на замшелого детектива с его расследованием какого-то дурацкого ограбления, каких в ее районе случаются десятки, если не сотни.— Ну, только быстро, — сказала она. — Я спешу на свидание.Что его ничуть не удивило, учитывая ее внешность.— Мисс Халлиган, — начал он, — кем вы работаете?— Я работаю приемщицей в косметической фирме «Голубой Банан».— Вот как?Название компании приятно удивило его. Косметическая фирма «Голубой Банан».— Да, — сказала она и поглядела на часы.— И как давно вы там работаете?— С марта месяца.— А до того?— В одной бухгалтерской фирме.— Как она называется?— "Хаскинс, Геллер и Фейн".— И где она находится?— В Нью-Йорке.— Как долго вы там работали?— Шесть месяцев. Меня уволили после того, как я сказала своему шефу, что он кое-что делает неправильно. Вернее, я, кажется, употребила слово «глупо». — Она снова взглянула на часы.— Вы никогда не подвергались аресту?— Никогда.— Точно? Я могу проверить.— А что вам, собственно, надо? — насторожилась она.— Я осуществляю обычную проверку. Значит, вы никогда не привлекались даже за мелкие нарушения? За превышение скорости? За парковку в неположенном месте?..— Меня несколько раз штрафовали.— ЕСО?— Нет. Что?— Езда в состоянии...— А-а-а. Нет. Никогда.— Значит, ничего серьезного?— Ничего.— Я могу проверить, — повторил он.— Ну хорошо, — тяжело вздохнула она. — В возрасте шестнадцати лет меня арестовали за хранение одной унции запрещенного вещества. Марихуаны. Я отделалась условным сроком, потому что это было мое первое правонарушение, и мне было только шестнадцать лет, и отняли у меня только одну унцию. Удовлетворены?— С полицией никогда не сотрудничали?— Нет, а в чем дело?— Получая условный срок, вы брали на себя какие-либо обязательства?Роллинс уже знал, что никаких обязательств она не брала. Слишком мелкое нарушение.— Не понимаю, о чем вы говорите. — Уна начинала сердиться. — Я же вам сказала. Какая-то жалкая унция...— Вам не предлагали никаких сделок?Он знал, что ей не предлагали никаких сделок.— Конечно же нет. Из-за унции марихуаны!— Вам доводилось проносить куда-нибудь подслушивающие устройства?— Что?!— Мисс Халлиган, я офицер полиции. Если вы когда-либо являлись полицейским осведомителем, мне об этом можно рассказать.— Что?— Были ли вы когда-нибудь осведомителем?— По-моему, мы начали с грабежа неподалеку от...— Совершенно верно. Но у нас есть основания полагать, что в деле замешан сотрудник правоохранительных органов. Сообщаю вам под большим секретом.Уна растерянно моргала.И во все свои прекрасные зеленые глаза смотрела на него.— Я знал о вашем аресте, — объявил Роллинс.Она молчала.— Так вы никогда не работали на полицию?— Никогда.— И среди ваших знакомых никогда не было коррумпированных полицейских?— Среди моих знакомых вообще никаких полицейских никогда не было. Я не помню даже, как звали тех, которые меня арестовывали!— В таком случае благодарю вас, мисс Халлиган. Извините за беспокойство.— Ничего, — ответила она, еще раз растерянно посмотрела на него, потом бросила взгляд на часы и заспешила к подземке.Он сделал вывод, что она чиста. * * * В пятницу, двадцать первого мая, Роллинс наконец добрался до конца списка. Он предъявил удостоверение привратнику дома по Восемьдесят первой улице и спросил, как того зовут...— Луис, — ответил привратник....а затем предупредил, что тема их разговора должна остаться в строжайшей тайне, понятно? Идет полицейское расследование, и о его визите не следует рассказывать никому, понятно?Луис едва не намочил штаны.Его сестра была нелегальной иммигранткой с Филиппин.Он заверил Роллинса, что ни одна живая душа не узнает о визите полиции.Роллинс вошел в холл, осмотрел почтовые ящики и запомнил несколько имен жильцов. Затем вернулся к привратнику и начал задавать ему вопросы о совершенно ненужных ему людях, тогда как на самом деле его интересовала только квартира 12С, где проживал некто М. Уэллес. Старательно запутав Луиса, он наконец спросил:— А как насчет Уэллеса? Кто живет в квартире 12С?— Ах да, — сказал Луис. — Мистер и миссис Уэллес и их дочь.— Как ее зовут?— Молли.— Миссис Молли Уэллес?— Нет, Молли — это дочь.— А мать как зовут? — поинтересовался Роллинс, подбираясь к цели своего визита.— Не знаю, — ответил Луис.— А ее муж? Его имя ты знаешь?— Майкл, — ответил Луис. — Майкл Уэллес. — И хотя его никто не просил, добавил: — Он работает в окружной прокуратуре. * * * — Так вот, — докладывал Роллинс. — Он — заместитель окружного прокурора в Отделе по борьбе с организованной преступностью.В зеркальце заднего вида Пети и Бобби встретились глазами.Они втроем ехали в машине Бардо через Куинс. Они знали, что в машине нет подслушивающих устройств, потому что механик проверял ее каждую пятницу. Последняя проверка была только вчера, и Пети не сомневался, что все в порядке. Сейчас он даже жалел, что в ней нет «жучков». Вот бы они там у себя послушали, что Эндрю Фа-виола трахает жену помощника прокурора! Роллинс сидел рядом с ним на переднем сиденье, Бобби Триани — сзади. Машину — новый «Кадиллак-севиль» с надувными подушками безопасности и телефоном — Пети получил в подарок от человека, которому он оказал услугу, — его люди переломали ноги любовнику его жены или что-то в этом роде. Роллинс сидел вполоборота, положив руку на спинку сиденья. Он попеременно обращался то к Бобби, то к Пети.— Как только испашка-привратник сообщил мне место его работы, я сразу же произвел проверку. Как выяснилось, пять лет назад он провел очень большую операцию — упрятал за решетку банду Ломбарди, всех шестерых. У них у всех пожизненное.— Как, говоришь, его имя? — переспросил Бобби.— Уэллес. Майкл Уэллес.— Майкл Уэллес, — повторил Пети.— Точно.— Банда Ломбарди.— Точно.— Значит, не исключено, — заметил Бобби.У Роллинса хватило ума не спрашивать, что именно не исключено.— Значит, это могла быть она, — сказал Пети.Роллинс по-прежнему хранил молчание.— Так ты уверен, что она жена того парня, который упек банду Ломбарди? — уточнил Бобби.— Абсолютно.— И как ее зовут?— До сих пор не знаю.Бобби вздохнул.Пети тоже вздохнул и кивнул Бобби в зеркальце заднего вида.Бобби принялся отсчитывать стодолларовые купюры.— Спасибо, Рэнди, — сказал он. — Ты хорошо поработал.Роллинсу нравилось иметь дело с этими людьми.Они всегда держали свое слово и расплачивались наличными без звука. * * * — Я слышала, ты серьезно увлечен какой-то девушкой, — сказала Ида.Внешне она очень походила на своего отца. Те же мощный нос и иссиня-черные волосы. Глядя на нее, Эндрю всегда вспоминал ту маленькую девочку из детства. Воскресные визиты к бабушке. Совместное катание на роликах по дорожкам во дворе. Телевизор в бабушкиной комнате — иногда казалось, что он тоже давным-давно привезен из Италии на пароходе с грузом оливкового масла. Сама комната — маленькая, уютная и теплая, с красными бархатными шторами и фотографиями в резных рамках на стенах. С фотографий смотрели усатые мужчины в жестких белых воротничках и манжетах.Всякий раз, когда Эндрю по воскресеньям приезжал в дом Иды, почти все время он проводил в ее обществе. С Бобби он мог увидеться в любое время на неделе. Если уж на то пошло, на неделе он виделся с Бобби гораздо чаще, чем полезно для здоровья. С Идой же он встречался в лучшем случае раз в два месяца.— И кто она? — спросила Ида.Она стояла у плиты и пробовала кипевший в кастрюле томатный соус. Не сказать, что она такая уж прекрасная кухарка. В городки она в детстве тоже не очень хорошо играла, что ее, впрочем, ничуть не смущало. Поверх голубого платья, в котором она утром ходила в церковь, Ида надела пластиковый фартук с надписью: ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЦЕЛУЙТЕ ПОВАРА.— А ты откуда знаешь? — поинтересовался он.— Твой отец написал мне, — пожала плечами Ида. — Дескать, когда ты был у него, то упомянул о какой-то девушке. Он считает, что между вами это серьезно.— Ничего подобного я ему не говорил.Но Ида не собиралась отступаться.— Ну мне-то ты можешь сказать.— Говорю тебе, никого у меня нет.Однако он расплылся в улыбке, как школьник.— Твой отец решил, что у вас что-то серьезное.— Он меня не так понял. Я сказал, что ничего серьезного у меня ни с кем нет. Правда. — И он опять осклабился.— А ты сказал бы мне, если бы было? — спросила она, зачерпнула соус деревянной ложкой и поднесла ее к губам.— Конечно.— Или там какие-то сложности? — спросила она.— Какие сложности?— Ну, не знаю. Скажем, она чья-то дочь...— Нет, нет.— Вот, например, я слышала, что ты встречаешься с дочкой Тони Канниери. На мой взгляд, не следует якшаться с дочкой такого уважаемого человека, как Тони.— Я с ней порвал.— Молодец. Мудрое решение. — Она снова принялась помешивать соус. — Надеюсь, ты не влюбился в чью-нибудь жену?— Говорю тебе, ни в кого я не влюбился, — снова расплылся он.— Да брось ты, это же я.— Правда, Ида.— Потому что если она замужняя женщина, последствия могут быть непредсказуемы.— Ты не знаешь ее мужа, — сказал Эндрю.— Значит, она все-таки замужем! — воскликнула Ида и посмотрела ему в глаза.— Ида, — сказал он с видом серьезного маленького мальчика, — я правда не могу сейчас говорить на эту тему.Ида прекрасно знала, когда он принимал такой вид.— Так она замужем?— Да.— Но не за кем-то, кто может создать проблемы? Нельзя оскорблять членов семьи...— Ну что ты, Ида, как ты могла подумать?— Раз уж ты встречался с дочерью Тони, кто знает, на что ты еще можешь отважиться?— Ее муж не из таких.— Тогда в чем проблема?— А кто сказал, что есть проблема?— Ну, раз ты делаешь из своей связи такой секрет...— Я же сказал тебе, Ида. Она замужем. Я не могу болтать о нас на каждом перекрестке.— Разумеется, нет. Но мы не на перекрестке. Это я, Ида. Помнишь меня? Твоя кузина Ида. Вспомнил?— Нет. Кто ты такая? — улыбнулся Эндрю. Ида улыбнулась в ответ.— Или она замужем за кем-то, кто может создать проблемы другого рода? — спросила она, все еще улыбаясь.— Не понимаю, что ты имеешь в виду.— Ну, за кем-то опасным.— Опасным — чем?— Понятия не имею. Ты же скрытничаешь. Отсюда я и делаю вывод, что возможны проблемы.— Она замужем за юристом, так что никаких проблем, — сказал Эндрю.— Что за юрист?— Не знаю. Он работает в какой-то городской структуре.— И чем он занимается?— Не знаю.— Как его зовут?— Честно говоря, тоже не знаю.— А ее как зовут?— Ну хватит, Ида.— Что за секреты? Я спрашиваю всего-навсего имя.— Я еще не готов ответить тебе.— А когда будешь готов?— Когда я буду знать.— Что?— Выйдет ли она за меня замуж.— Ты уже делал ей предложение?— Делал.— И почему она так долго не может решиться?— Ну... У нее дочь. Все не так просто.— Сколько ей лет? Я имею в виду, дочери?— Двенадцать.— И ты готов удочерить двенадцатилетнюю девочку, Эндрю?— Да, готов.— Все настолько серьезно?— Очень серьезно.— Тогда лучше посоветуйся с другими, прежде чем принять окончательное решение.— Зачем?— Потому что ты собираешься привести нового человека в семью. Такой шаг следует обсудить с Пети. И с Бобби. Они должны знать заранее. Если ты действительно решишь жениться на ней.— Надеюсь, мы поженимся.— Тогда ты должен сесть и поговорить с ними. Так поступил Бобби, когда собрался жениться на мне. Он поговорил не только с моим отцом, но и с твоим тоже. И с Пети. Не думай, что у тебя нет обязательств, Эндрю. На эту тему обязательно надо поговорить, ты меня понимаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43