..— Надеюсь, ты не возражаешь? Мы просто считаем...— Не говори глупости, — перебил ее он.«Как легко его обмануть», — мелькнуло у нее в голове.И как естественно у нее все получается.Слегка надув губки, она принялась жаловаться, что его работа стала для него важнее родной жены. Кстати, над чем он сейчас работает?— Не могу сказать, — ответил он.— По-прежнему — страшный секрет, да?— Страшнее не придумаешь.— А когда расскажешь?— Когда закончу.— А пока так и будешь уходить каждый день с рассветом...— Протестую, Ваша Честь.— Ну, в полседьмого.— За всю прошедшую неделю только один раз я ушел так рано.— А сегодня кто ездил на работу?— Важное совещание, что поделаешь.— О чем?— О том, как установить подслушивающее устройство.— Где?— Секрет.— Почему?— Секрет.— Нет расскажи.— Обязательно, когда это перестанет быть секретом.«Ох уж эти секреты», — подумала она.— Хочешь заняться любовью? — спросила Сара.— Да, — ответил он.«Шлюха», — подумала она. * * * — Хотя вы оба и являетесь опытными детективами, — начал Майкл. («Один из нас — точно», — подумал Реган.) — ...И провели множество дел, связанных с прослушиванием, по закону я обязан проинструктировать вас относительно правил прослушивания разговоров в лавке портного.Они сидели в его кабинете ранним утром в понедельник, первого февраля. Детективам скоро предстояло отправиться на квартиру, откуда будет вестись прослушивание. Майкл зачитал им ордер и теперь собирался перейти к лекции по минимизации, которую каждый из них слышал уже не меньше тысячи раз.«Я-то уж точно не меньше», — подумал Реган.Сперва он сообщил им, что суды, как правило, воспринимают ордер на прослушивание точно так же, как любой другой ордер, допускающий только ограниченный сбор информации и свидетельств. Закон не делает различий между прослушиванием и записью разговора.— Юридически нет никакой разницы, был ли разговор просто подслушан или записан на пленку, — продолжал Майкл. — В любом случае разговор считается перехваченным.Далее он сообщил, что, согласно ордеру, они получили право перехватывать сказанное определенным лицом — Эндрю Фавиолой — и прочими подозреваемыми и возможными соучастниками, также перечисленными в ордере...— Тех самых бандюг, которых вы видели входящими и выходящими из лавки, — от себя добавил он....Постольку, поскольку сказанное ими относится к незаконной ростовщической деятельности, торговле наркотиками и — учитывая то, что печальной памяти Доминик Ди Нобили был найден с двумя пулями в затылке в багажнике машины в аэропорту Лагардия — убийствам.— Короче, вам разрешается слушать любые разговоры, относящиеся к перечисленным преступлениям, либо к любым другим преступлениям, что, возможно, выяснится в ходе операции. Однако вам нельзя слушать привилегированные разговоры.К категории «привилегированных» относились любые беседы между подозреваемым и его адвокатом, подозреваемым и его доктором или между подозреваемым и его супругой. Если Реган и Лаундес поймут, что Фавиола говорит с одним из перечисленных людей, они должны немедленно отключить записывающее оборудование и прекратить прослушивание.«Охо-хо», — вздохнул про себя Реган.— Разговор между подозреваемым и его подружкой не считается привилегированным, — продолжал Майкл, — но как только они перейдут на темы, не имеющие отношения к тем видам преступной деятельности, что перечислены в ордере, вы тоже должны прервать прослушивание.Однако они имели право делать выборочные проверки. Например, подозреваемый мог обсуждать с адвокатом методы защиты на своем процессе; такой разговор являлся привилегированным. Но через пять минут он мог спросить, не желает ли адвокат поприсутствовать на встрече в Бронксе, посвященной новым методам распространения наркотиков в секторе четыре — один. Торговля наркотиками указана в ордере, следовательно, тут речь может идти о преступном сговоре.Следовательно, разрешается с интервалом в одну-две минуты включаться на несколько секунд даже в привилегированный разговор. Если за этот короткий промежуток времени становится ясно, что речь идет о преступлении, указанном в ордере, можно продолжать слушать и записывать. Но в наказание за прослушивание и запись чего-либо, не имеющего отношения к делу, суд мог не признать в качестве свидетельства вообще все записи.— Будьте очень внимательны, — напутствовал Майкл. — Если вы сомневаетесь, лучше отключитесь.В довершение ко всему Майкл сообщил, что ордер на прослушивание выдан прокурором штата Нью-Йорк, а сам он отвечает за правильность и законность процесса расследования. Член Верховного суда, подписавший ордер, имеет право требовать периодических отчетов по следствию и по тому, насколько законно оно осуществляется...— И когда он потребует такой отчет, — сказал Майкл, — обратится именно ко мне. К тому же не исключено, что нам потребуется ордер на обыск или на прослушивание телефонных переговоров, или другое какое-нибудь разрешение, или справка. Обращаться за ними придется мне. И поэтому я должен твердо знать, что происходит. Пожалуйста, держите меня в курсе событий, хорошо? Проследите, чтобы я всегда получал копии всех пленок, отчетов и так далее. Я хочу прослушивать каждую — подчеркиваю, каждую — пленку, как только с нее снимут копию. Если случится что-то непредвиденное — звоните мне. Вот номера моих телефонов, рабочего и домашнего. Повесьте их на самом видном месте. Ну, вот и все. Удачи.Номера его телефонов украсили собой стену в квартире на Гранд-стрит, в одном квартале от лавки портного. Реган и Лаундес набрали номер линии доступа, тем самым включив «жучок», и операция началась. Теперь они слышали все разговоры в задней комнате лавки так же отчетливо, как если бы они сами сидели среди гангстеров. Надев наушники и повертев ручки настройки, они почти незамедлительно выяснили, что в комнате находится один постоянный персонаж, некто по имени Бенни. Так же скоро они поняли, что он является сыном владельца и что он работает на гладильной машине, по крайней мере пока что. Из какого-то разговора между Бенни и его отцом в тот же день стало ясно, что он, Бенни, вскоре собирается сменить место работы.— А я думал, тебе нравится здесь со мной, — протянул отец.Луи Ваккаро, владелец лавки. Реган и Лаундес знали его голос и как он выглядит, поскольку раз десять заходили к нему в мастерскую.— Мне действительно нравится работать с тобой, папа...Бенни Ваккаро, оператор гладильной машины. В наушниках слышалось шипение горячего пара.— Но я не люблю гладить. Эндрю сказал, что он подыщет мне работу в доках. Я с ним говорил после...— В доках надо быть начеку.— Да, я знаю. Но я отказался от места на рыбном рынке. Я ведь не переношу запах рыбы. Эндрю сказал, что я могу приступать сразу же, как только переговорю с тобой. Я стану больше зарабатывать, папа, и еще он сказал, что, возможно, будет давать мне еще кое-какие небольшие поручения. Ты же знаешь, за маленькие, но важные поручения платят еще больше. Я правда хочу этим заняться, папа.— А я-то думал, тебе здесь нравится, — повторил старик.— Нравится, папа, очень нравится. Но понимаешь, все время проводить за этой машиной...— Когда я начинал, я гладил вручную, — ответил Луи. — И шил, и гладил, все сам.— Сейчас другие времена, папа.— Да, другие.— Эндрю считает, что я достоин лучшей жизни, а он в состоянии мне помочь. Папа, мне уже тридцать три, не могу же я провести всю оставшуюся жизнь за глажкой!Старик грустно вздохнул.— Папа, мы договорились?— Останься, пока я не найду кого-нибудь на твое место.— Как долго ты будешь искать? Эндрю сказал, что я могу приступать со следующего понедельника. С восьмого. Найдешь кого-нибудь к тому времени?— Надо спросить Гвидо.Гвидо был одним из друзей старика. В первый вторник после начала прослушивания он зашел в мастерскую, и приятели проговорили весь обеденный перерыв. Реган и Лаундес решили, что они разговаривали за едой, поскольку беседа постоянно прерывалась комментариями относительно качества еды и вина, а многие слова звучали так, словно их произносили с набитым ртом. Суть разговора сводилась к тому, что Бенни предложили работу получше и Луи понадобится человек для работы на гладильной машине. Гвидо сказал, что ему очень жаль... — Che peccato, che peccato... — но что он поищет кого-нибудь.— Е necessario che tenga la bocca chiusa, — предупредил Луи.— Si, naturalmente, — согласился Гвидо.Поскольку в ордере не встречалось имен ни Гвидо, ни Луи и поскольку тема разговора явно не имела отношения к преступности, Реган и Лаундес выключили магнитофон и сняли наушники. Никто из них не понимал по-итальянски. Позже, утром в среду, знающая итальянский секретарша из конторы Майкла сделала перевод. Луи сказал: «Главное, чтобы он умел держать язык за зубами», а Гвидо ответил: «Да, разумеется». Из чего Майкл сделал вывод, что кто бы ни работал на гладильной машине, он обязан молчать относительно происходящего в задней комнате лавки. Вполне естественно. Вдруг беседа двух стариков тоже приобрела криминальную окраску.Визиты начались утром в среду, в десять утра. Первым приехал сам Эндрю. Бенни с радостью в голосе представил его звукозаписывающему оборудованию.— Привет, Эндрю. Как дела?— Отлично, Бенни, отлично.Реган и Лаундес надели наушники и обратились в слух. Бенни все еще работал за гладильной машиной: очевидно, Луи пока не нашел ему подходящей замены. Бенни сразу же на это и пожаловался.— Я сказал отцу, что собираюсь начать работать на тебя со следующего понедельника. Но он все тянет, никак не может найти мне замены.— Я только что с ним разговаривал, — ответил Эндрю. — Надеюсь, все будет в порядке.— Потому что мне правда очень не терпится.— Все будет хорошо, Бенни. Все под контролем.— Хотелось бы.— Можешь мне поверить.— Уж кому-кому, — заметил Реган.— Поверь ему, — презрительно бросил Лаундес.— Я жду гостей, — объявил Эндрю.— О'кей. Я отправлю их наверх.— Наверх? — встрепенулся Реган.— Куда «наверх»? — не понял Лаундес.До их слуха донесся звук его шагов. Сквозь шипение пара они услышали легкий скрежет металла по металлу, затем щелчок, потом скрип открываемой двери, хлопок — и снова только шипение гладильной машины.Первым из гостей явился Руди Фавиола.— Привет, Руди, как дела?— Замечательно, Бенни. Мой племянник уже здесь?— Да, он ждет вас наверху.Реган посмотрел на Лаундеса. Его напарник ответил недоумевающим взглядом.Они снова услышали шаги. Затем наступила тишина. Ее нарушил голос, звучащий словно из динамика. Голос Эндрю?— Да?— Дядя Руди.— Поднимайся.Раздался звонок. Дверь снова открылась и захлопнулась. И ничего. В своем отчете Култер упомянул о двери с засовом и домофоном. Детективы начали опасаться худшего.Следующий персонаж прибыл в десять минут десятого. Бенни представил его как «мистера Бардо».— Доброе утро, мистер Бардо.— Доброе утро, Бенни.— Пети Бардо, — буркнул Реган.— Консильери, — кивнул Лаундес.«Нет, Папа Римский, — подумал Реган. — Ну и напарничка Бог послал».— Они наверху, — сообщил Бенни.Детективы внимательно слушали. Шаги. Тишина. Затем:— Да?Снова голос из динамика. Очень похожий на голос Эндрю Фавиолы.— Пети.— О'кей.И опять звонок. Дверь распахнулась и закрылась. Тишина. Все они шли наверх, вот куда. А внизу хоть слушай, хоть не слушай.Следующим пришел Парикмахер Сэл.— Сэл, — представился он в домофон, и дверь перед ним немедленно распахнулась.Следующего посетителя звали Бобби.— Привет, Бобби, как дела? — спросил Бенни.— Все здесь?— Наверху.Шаги. Голос из динамика.— Да?— Триани.«Спасибо», — подумал Лаундес.— Поднимайся.Дверь открылась и закрылась. Тишина. За машиной для глажки Бенни начал напевать: «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско».Следующие двое прибыли вместе. Не дожидаясь приветствия, один из них воскликнул:— Здорово, Бенни.— Привет, — отозвался тот с удивлением в голосе, словно не слышал, как они вошли.Реган и Лаундес вслушивались в тяжелые шаги, гулко отдававшиеся в комнате. В динамике раздался знакомый голос.— Кармине и Ральф.— Поднимайтесь.Звонок, стук двери — добро пожаловать, гости дорогие. Ральф Карбонарио и Кармине Орафо тоже здесь, и все сидят наверху, а внизу никто не произносит ни единого слова, за исключением Бенни, который опять принялся напевать за работой.Реган стащил с головы наушники. * * * В комнате для совещаний наверху они планировали убийство Алонсо Морено.— Мы не ему собираемся вправлять мозги, — пояснял Эндрю. — А тем, кто придет за ним следом.— Боюсь, мы начинаем нечто такое, что потом не сможем закончить, — заметил Карбонарио.Он носил кличку Рыжий Ральфи из-за своих рыжих волос. К тому же веснушки усеяли все его лицо, и несколько лет назад его называли Ирландцем Ральфи — пока он не проломил несколько голов. С тех пор он немного прибавил в весе и теперь сидел за столом совещаний в серых фланелевых слаксах и голубой кашемировой спортивного покроя куртке, из-под которой выглядывал серый свитер с низким воротом. Завтра утром ему предстояло лететь в Сиэтл. Он скептически относился к плану убрать Морено. Лучше не начинать ничего такого, что может привести к осложнениям. Временами Ральфи, вопреки очевидным фактам, воспринимал себя абсолютно законопослушным бизнесменом.— Если мы не начнем, то китайская сделка не состоится, — пояснил Руди. — Косоглазые и так уже говорят нам: либо начинаем, либо расстались. Неужели мы позволим этому испашке помешать миллиардной сделке?— Руди прав, — вмешался грубый и зычный голос Парикмахера Сэла. — К чертям его. Мы должны настоять на своем.— Проще было бы ему заплатить, — предположил Триани. — Сколько он хочет?Бобби Триани приходился Руди зятем. Женившись на его дочери Иде, он стал членом семьи и поднялся до четвертого места в иерархии. Сорокадвухлетний крепыш с карими глазами и темными волосами, обычно он смолил не переставая и воздерживался от курения только здесь, в квартире Эндрю, или в офисе, как бы он там ни назывался. Ему не нравилось, что здесь нельзя курить: с сигаретой лучше думается. Он знал, что его тесть умирает от рака легких, но тем не менее не сомневался, что табачный дым прочищает мозги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43