В тот день, 18 сентября, воздух был свеж и прохладен, и на Молли было пальто, знававшее лучшие времена, купленное на сезонной распродаже в центре города.Поскольку она ждала ребенка, пальто удалось застегнуть только на груди, и выглядела она удивительно неухоженной: растрепанные волосы, усталые глаза, поношенное пальто, застегнутое от шеи до груди, ниже расходилось широким клином, открывая выпуклый живот.– Берт! – позвала она, чисто по-женски взмахнув рукой, и на короткий миг к ней опять вернулась красота, которой она явно блистала всего несколько лет назад. И в этот миг она выглядела почти что как её сестра Дженни, когда та была жива.Он помахал ей блокнотом, чтобы оставалась на той стороне, и перешел к ней через улицу.– Привет, Молли.– Я вначале зашла в участок, – торопливо начала она. – Мне сказали, что ты на обходе.– Да.– Я хотела с тобой встретиться, Берт.– Все в порядке, – ответил он. Оставив позади несколько переулков, они вошли в парк, тянувшийся вправо. Деревья на фоне неба напоминали темные факелы.– Привет, Берт, – крикнул какой-то подросток, и Клинг махнул ему в ответ.– Ты слышал? – спросила Молли. – Насчет акта вскрытия?– Да, – кивнул он.– Я не могу поверить.– Ну, Молли, они не ошибаются.– Знаю, знаю. – Она тяжело дышала.Помолчав, он спросил:– Ты уверена, что с тобой ничего не случится, когда уходишь так далеко?– Нет, мне только лучше. Врач сказал, нужно побольше ходить.– Но если ты устанешь…– Я хочу спросить тебя прямо, Берт. Поможешь?Он взглянул ей в лицо. В глазах не было ни страха, ни печали, все это прошло. В них светилась только неумолимая решимость идти до конца.– Что я могу сделать?– Ты полицейский, – сказала она.– Молли, над этим делом работают лучшие специалисты города. Северный комиссариат проверяет всех, у кого на совести есть убийство. Я слышал, что один детектив из нашего округа уже несколько дней работает в паре с женщиной-приманкой. Они…– Но никто из этих людей не знал мою сестру, Берт.– Знаю, но…– Ты знал её, Берт.– Я только поговорил с ней минутку. Едва…– Берт, те люди, что занимаются её смертью… Моя сестра для них – только очередной труп.– Это неправда, Молли. Они немало видят, но это не мешает им над каждым случаем работать изо всех сил. Молли, я обычный патрульный. Не могу лезть не в свое дело, если даже захочу.– Почему?– Тогда я попаду в дурацкую ситуацию. У меня есть мой маршрут, мои обязанности. Это моя работа. Расследование убийств в мои функции не входит. У меня могут быть большие неприятности, Молли.– Моя сестра тоже попала в большие неприятности, – ответила Молли.– Ах, Молли, – вздохнул Клинг, – не требуй этого, прошу тебя.– А я прошу тебя.– Мне жаль, но ничего сделать я не могу.– Тогда зачем ты к нам приходил? – спросила Молли.– Потому что меня просил Питер. Просил оказать ему услугу. Во имя нашей былой дружбы.– Теперь я прошу тебя, Берт. И не во имя старой дружбы. Только потому, что мою сестру убили, а она была ещё ребенком и заслужила долгую жизнь, Берт, хоть немного более долгую.Они шагали молча.– Берт? – начала Молли.– Да.– Пожалуйста, помоги.– Я…– Вся полиция убеждена, что это сделано грабителем. Возможно, не знаю. Но моя сестра была беременна, а уж тут-то грабитель ни при чем. К тому же её убили у моста Гамильтона, и я хочу знать, зачем она туда пошла. Почему? Зачем?– Не знаю.– У моей сестры были друзья, я это знаю. Возможно, они что-то знают. Думаю, девушка могла кому-то довериться. Девушка, у которой есть тайна, да ещё такая. Она должна была с кем-то поделиться.– Кого ты, собственно, хочешь найти, – спросил Клинг, – убийцу или отца ребенка?Молли холодно взвесила возможности.– Это может быть одно и то же лицо, – наконец сказала она.– Нет, это маловероятно, Молли.– Но такое тоже возможно, не так ли? А ваши детективы этой возможностью просто пренебрегают. Я с ними разговаривала, Берт. Они задавали мне вопросы, а глаза их оставались холодными, губы крепко сжатыми. Моя сестра для них только труп с биркой на ноге. Моя сестра для них не живой человек из плоти и крови. И никогда не была.– Молли…– Я их не обвиняю… Знаю, смерть для них обычное дело, как мясо для мясника. Но эта девушка была моей сестрой!– Знаешь… Ты знаешь, с кем она дружила?– Я знаю только, что она часто ходила в какой-то клуб. Знаешь, такой подвал, где собирается молодежь… – Молли помолчала. Ее глаза с надеждой впились в глаза Клинга.– Попытаюсь, – сказал Клинг и вздохнул. – Но только на свой страх и риск. И в нерабочее время. Официально я ничего делать не могу, ты же понимаешь.– Понимаю.– Как называется этот клуб?– “Темпо”.– Где это?– Где-то возле Петерсон-авеню, в квартале от Кал-вер-авеню. Точного адреса я не знаю. Но все клубы сосредоточены там в переулках, в частных домах. – Она помолчала. – В детстве я тоже ходила в один из них.– И я тоже; по пятницам, когда вход был свободным, – заметил Клинг. – Но не помню, чтобы какой-то клуб назывался “Темпо”. Это, видимо, новый.– Не знаю. – Молли помолчала. – Пойдешь туда?– Да.– Когда?– До четырех я на службе. Потом поеду в Риверхед и попытаюсь найти, где это.– Позвонишь мне потом?– Да, конечно.– Спасибо, Берт.– Я только простой патрульный, – сказал Клинг. – Не знаю, будет ли за что меня благодарить.– Мне есть за что благодарить тебя, – сказала она, пожав ему руку. – Я буду ждать твоего звонка.– Конечно, – Берт взглянул на нее. Похоже, прогулка её утомила. – Взять тебе такси?– Нет, – ответила та, – я поеду в метро. Пока, Берт. И спасибо тебе.Она отвернулась и пошла вверх по улице. Он проводил её взглядом. Сзади не было видно, что она ждет ребенка, выдавала только характерная тяжелая походка беременных женщин. Спина у неё была очень стройная, и ноги тоже. Он следил за ней, пока не потерял из виду. Потом перешел на другую сторону, свернул в соседний переулок и раскланялся с какими-то знакомыми. Глава 9 В отличие от детективов, которые сами распоряжаются своим рабочим временем, патрульные работают по точно рассчитанному восьмичасовому графику. Пять дней они патрулируют с восьми утра до четырех пополудни, а потом пятьдесят шесть часов отдыхают. Вернувшись на службу, отбудут ещё пять дежурств, с полуночи до восьми утра, потом снова следуют пятьдесят шесть часов отдыха. Очередные пять смен у патрульного будут с четырех пополудни до полуночи. И снова перерыв, пятьдесят шесть часов – и карусель закручивается снова.Система патрулирования не признает ни суббот, ни воскресений, ни праздников. Если не ваша очередь, то сможете спокойно насладиться Рождеством, а если ваша – извольте идти на службу. Или меняйтесь дежурством с коллегой-евреем, который хочет отпраздновать свой Рош Хашана. Это вроде того, как было в войну на авиазаводах. Единственная разница в том, что патрульному все тяжелее оформить страховку.В тот понедельник утром Берт Клинг вышел на службу в семь сорок пять, – это было первое из пяти дежурств. Закончил он обход в три сорок. Вернулся в участок, переоделся в штатское в том же коридоре, где был следственный отдел, и вышел на неяркий солнечный свет предвечерней поры.Обычно бы Клинг продолжил обход в штатском. В заднем кармане он носил маленький черный блокнот, куда записывал информацию от местных осведомителей и сведения, полученные в участке. Знал он, например, что на Элевент Норт, 3112, открылся тир с тотализатором, что подозрительный тип ездит в светло-синем “кадиллаке” 1953 года выпуска, с номером РХ 42 – 10. Знал, что вчера ночью обокрали филиал супермаркета, и даже знал, кого в этой краже подозревают. И ещё он знал, что парочка успешных дел могла бы приблизить его к званию детектива третьего класса, которым он, разумеется, хотел стать.И вот обычно он по нескольку часов в день расхаживал по округе, уже после службы и не в форме, следил, вынюхивал, всюду совал свой нос и каждый раз был поражен, как много людей не узнают его в штатском.Сегодня ночью ему предстояло совсем иное, и он не отвлекался на внеслужебную деятельность. Вместо того сел в поезд и заехал в Риверхед.Клуб “Темпа” занимал подвал четырехэтажного кирпичного дома неподалеку от Петерсон-авеню, на Клаузер-стрит. Нужно было пройти по бетонной дорожке к двухместному гаражу за домом, свернуть влево, и человек упирался в заднюю стену дома, где и был вход в клуб. Рисованная табличка была перерезана посередине длинным черным нотным знаком. Надпись была такая: КЛУБ “ТЕМПО”Клинг подергал ручку. Двери были заперты. Откуда-то изнутри доносился голос, что-то вроде мелодекламации, сопровождаемый бешеным грохотом барабанов, видимо, в записи. Он постучал кулаком. Но, продолжая стучать, уже понял, что барабанный бой заглушает все звуки снаружи. Подождал, пока не раздастся спокойная мелодия наподобие мадригала, и снова застучал.– Кто там? – раздался мальчишеский голос.– Откройте.– Кто вы?Он услышал шаги, приближавшиеся к дверям, а потом тот же голос совсем близко, сразу за дверью:– Кто там?Он не хотел представляться полицейским. Начни он задавать вопросы, компания подростков тут же заняла бы оборону.– Берт Клинг, – ответил он.– Как-как? А кто такой Берт Клинг?– Я хочу арендовать клуб, – объяснял Клинг.– Ну да?– Ну да.– Зачем?– Если откроете дверь, можем поговорить.– Эй, Томми, – закричали за дверью, – какой-то тип хочет арендовать клуб.Клинг услышал неразборчивый ответ, потом щелкнул замок и двери распахнул настежь русоволосый стройный парень лет восемнадцати.– Проходите, – пригласил он. В правой руке держал стопку пластинок, прижимая её к груди. На нем был зеленый свитер и белая рубашка, расстегнутый воротник которой торчал из свитера. – Меня зовут Хад. Это от Хадсон. Хадсон Пэтт. С двумя “т”. Проходите.Клинг вошел внутрь. Хад не спускал с него глаз.– Вы не староваты для такого дела? – спросил Хад.– Скоро на пенсию, – ответил Клинг. Осмотрелся вокруг. Тому, кто обустраивал помещение, пришлось немало потрудиться. Трубы на потолке были закрыты панелями, выкрашенными в белый цвет. Выбеленные стены до половины обшиты светлыми стругаными досками. Пластинки без конвертов, прикрепленные к стенам и потолку, производили впечатление воздушных шаров, улетевших из гирлянды торговца. Вокруг были расставлены кресла и длинный диван. На белом корпусе радиолы нарисованы черные ноты и скрипичный ключ. У широкой арки, за которой Клинг увидел соседнюю комнату, стояли музыкальные инструменты и пюпитры. В обоих комнатах кроме Хада и Клинга никого не было. Кем был ни был Томми, он словно растворился в воздухе.– Вам тут нравится? – спросил Хад и с улыбкой взглянул на Клинга.– Мило, – ответил тот.– Мы все здесь сделали сами. Все эти пластинки на стенах и потолке мы купили оптом по два цента. Смотрятся они здорово, и не скажешь, что от этого хлама один тип хотел избавиться. Одну мы хотели послушать, – и раздался только скрежет. Звучало это, как налет на Лондон.– О котором вы, несомненно, прекрасно помните, – заметил Клинг.– Что? – переспросил Хад.– Вы член этого клуба? – снова спросил Клинг.– Разумеется. Днем тут вход только для членов клуба. Собственно, могут ходить к нам и не члены, кроме пятницы и воскресенья. Тогда у нас свои вечеринки. – Он в упор взглянул на Клинга. Глаза у него были большие и синие. – Танцы и все такое. Сами знаете.– Знаю, – ответил Клинг.– А иногда подаем и пиво. Это не вредно, а человек может отдохнуть, – Хад ухмыльнулся. – Здоровый отдых – это именно то, что нужно крепкой и румяной американской молодежи, я прав?– Абсолютно.– Так говорит доктор Мортессон.– Кто?– Доктор Мортессон. Он пишет статьи в одной газете. Каждый день – здоровый отдых. – Хад не переставал ухмыляться. – Зачем вы хотите арендовать клуб?– Я член общества ветеранов войны, – сказал Клинг.– Ну и что?– А то. У нас будет… встреча… ну, с женами, с девушками и все такое…– Ну, конечно, – сказал Хад.– Так что мы подыскиваем место.– А почему бы вам не попробовать в Доме Американского Легиона?– Великоват.– Ага.– Я подумал об одном из клубов попроще. Ваш мне очень понравился.– Я вам верю, – сказал Хад. – Мы все тут сделали своими руками.Он подошел к радиоле, казалось, чтобы положить возле неё стопу пластинок, но потом передумал и обернулся.– Слушайте, а когда это вам нужно?– В субботу вечером, – сказал Клинг.– Это хорошо… потому что у нас вечера отдыха всегда по пятницам и воскресеньям.– Да, я знаю. – сказал Клинг.– А сколько вы можете заплатить?– Ну, все зависит… Вы уверены, что хозяин дома не помешает, если мы приведем девушек? Ничего такого, разумеется, вы понимаете. У нас многие женаты.– Ах, ну разумеется, – Хад сразу приобрел сочувствие к проблемам взрослых людей. – Я вас понимаю. Ничего другого у меня и в мыслях не было.– Но придут и девушки.– Ну, какие проблемы!– Вы в этом уверены?– Разумеется. Сюда постоянно ходят девушки. Они могут посещать наш клуб.– В самом деле?– Точно, – заверил его Хад. – Членами нашего клуба состоят двенадцать девушек.– Из тех, кто живет поблизости? – спросил Клинг.– Большей частью – да. Издалека никто ездить не будет.– Не мог бы я познакомиться с кем-нибудь из них? – спросил Клинг.Хад смерил его взглядом, прикидывая возраст.– Сомневаюсь, – ответил он, и его дружелюбие к миру взрослых сразу исчезло.– Когда-то я жил здесь неподалеку, – солгал Клинг, – и знал в окрестностях уйму хорошеньких девушек. Не удивлюсь, если девушки из вашего клуба – это их младшие сестры.– Это возможно, – согласился Хад. – Ну, а как же вы их звали?– А зачем тебе это знать, приятель? – раздался голос откуда-то из-за арки. Клинг резко повернулся. Высокий парень выходил из-под арки в комнату, застегивая молнию на джинсах. Он был высокого роста, широкие мускулистые плечи, распиравшие майку, переходили в узкую талию. Волосы у него были каштановые, глаза – карие, почти шоколадные. Он был необыкновенно красив и всем поведением недвусмысленно давал понять, что прекрасно знает об этом.– Томми?– Да, меня так зовут, – сказал Томми. – Но я не знаю, как зовут вас.– Берт Клинг.– Очень приятно, – ответил Томми, не переставая испытующе мерить Клинга взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19