– Ты смотри, с этим парнем надо держать ухо востро, – заметил Хэвиленд. – Ты пытаешься нас подкупить, засранец?– Я говорю только о новом налоге на охрану полицией, – оправдывался бармен, – я только спрашиваю, во что это обойдется. – Он помолчал. – Сто? Двести? Сколько?– Я похож на двухсотдолларового сыскача? – спросил Хэвиленд.– Я сам только двухсотдолларовый бармен, – оправдывался тот. – Такая тут такса. А ту чертову драку растащили за пару минут.– Какую драку? – поинтересовался Уиллис снова.– А вы что, не знаете?– Засунь свои деньги обратно в чулок, – посоветовал Уиллис. – Мы не собираемся тебя грабить. И расскажи нам о драке.У бармена отлегло от сердца.– Вы точно не хотите выпить? – спросил он.– Дра-ка, – по слогам напомнил ему Уиллис.– Да ничего и не было, – проворчал бармен. – У ребят немного зашумело в голове, они и сцепились. Один врезал другому, тот дал сдачи, потом пришел я, и дело кончилось. Вот и все.– А кто, собственно, дрался? – не унимался Уиллис.– Ну те двое. Черт, как же звали того, что поменьше? Никак не вспомню. Тот что побольше – Джек. Часто ходит сюда.– Джек?– Ну, он в норме, только немного со странностями. Тогда он и тот, что поменьше, смотрели бокс по телевизору, и, думаю, Джек сказал коротышке что-то такое, что тому не понравилось, – ну, об одном из боксеров, понимаете? И тогда коротышка вскочил и врезал Джеку. Ну, а Джек ответил ему с добавкой, и тогда уже вмешался я. Вот и вся драка.– И вы сами справились?– Разумеется. Я вам скажу, что самое смешное во всем этом деле – что коротышке меньше досталось, чем Джеку. – Бармен осклабился. – Боже ж ты мой, как он ему врезал… Никогда бы не подумал, что у такого коротышки может быть такой удар!– Ручаюсь, Джек был поражен, – Уиллис сразу утратил интерес.– Поражен? Это как раз то слово. Особенно когда заглянул в зеркало. Этот маленький гаденыш засветил ему такой фонарь, какого я в жизни не видел.– Бедный Джек, – сказал Уиллис. – А что касается остальных клиентов, вы не слышали, никто из них никогда не упоминал…– Нет, такой фонарь, просто красота! Черт возьми, Джеку потом с неделю пришлось ходить в очках!Пьянчужка, сидевшая за столом у двери, закашлялась. Уиллис не сводил с бармена взгляда.– Что вы сказали?– Джеку пришлось ходить в очках, чтобы спрятать фонарь, понимаете? Но какой был фонарь, просто картинка!– Тот Джек, – спросил Уиллис, чувствуя, как рядом напрягся Хэвиленд, – он курит?– Джек? Ясно! Разумеется, курит.– Какие сигареты?– Какие? Если вы думаете, что… Подождите минутку, в красной пачке, это что за сорт?– “Пэлл-Мэлл”?– Точно, эти.– Вы уверены?– Мне так кажется. Я, конечно, не следил за ним специально. Только думаю, что “Пэлл-Мэлл”. А что?– Вы уверены, что его зовут Джек? – спросил Хэвиленд, – а не как-нибудь иначе?– Джек, – кивнул бармен.– Подумайте. Вы совершенно уверены, что его зовут Джек?– Разумеется, уверен. Мне ли его не знать? Господи, он сюда ходит годами. Вы что же думаете, я не знаю Джека Клиффорда?Джек Клиффорд в тот день пришел в бар “Три Туза” в четверть пятого. Женщина в зеленом свитере все ещё сидела за столом у двери.Когда он вошел, бармен кивнул. Уиллис и Хэвиленд быстро встали с высоких табуретов и задержали его по дороге к стойке.– Джек Клиффорд? – спросил Уиллис.– Да?– Полиция, – сообщил Уиллис. – Пойдемте с нами.– Ага, чего вдруг? – спросил Клиффорд, высвободив плечо от захвата Хэвиленда.– Грабеж и подозрение в убийстве, – прорычал Уиллис, быстро ощупывая Клиффорда с головы до ног.– Оружия нет, – начал он, и тут Клиффорд метнулся к дверям.– Хватайте его! – крикнул Уиллис. Хэвиленд схватился за пистолет. Клиффорд не оглядывался. Глядя только на дверь, он опрометью летел вперед и вдруг растянулся во весь рост.Потрясенный, едва сумел поднять голову. Пьянчужка ещё сидела за столом, но одна её нога была выставлена вперед. Клиффорд взглянул на эту погубившую его ногу так, словно хотел оторвать её по самое бедро. Только хотел подняться, как на него навалился Хэвиленд. Клиффорд было дернулся. Но у Хэвиленда кулаки были как гири, и он любил пускать их в ход. Подняв Клиффорда с пола, разок съездил ему по роже. Клиффорд врезался в дверь и рухнул на пол. Сидел и только тряс головой, пока Хэвиленд надевал ему наручники.– Как тебе понравился полет? – ласково спросил его Хэвиленд.– Иди ты к черту, – проворчал Клиффорд. – Не будь этой старой шлюхи, вам бы меня не взять.– Но мы тебя взяли, – напомнил Хэвиленд. – Вставай.Клиффорд поднялся. Подошедший Уиллис схватил его за локоть. Обернулся к бармену и сказал:– Спасибо.Все трое направились к выходу. Хэвиленд остановился у дверей неподалеку от стола, за которым сидела пьянчужка. Женщина подняла голову, уставившись на него испитыми глазами.Хэвиленд усмехнулся, приложил свою горилью ручищу к груди и поклонился:– Хэвиленд благодарит вас, мадам.Клиффорд сознался, что за последний год на его счету тридцать четыре ограбления; в полицию обратились четырнадцать жертв. Последним объектом его нападения, как выяснилось, была сотрудница полиции.Категорически отрицал, что ограбил и убил Дженни Пэйдж.Его зарегистрировали, сфотографировали, взяли отпечатки пальцев – а потом усадили в комнате для допросов, чтобы добиться от него правды. В комнате было четверо полицейских: Уиллис, Хэвиленд, Мейер и лейтенант Бернс. Хэвиленд с удовольствием бы с ним поразмялся, не будь там лейтенанта. В этой ситуации его обычные средства воздействия пришлось заменить убеждением.– Нас интересует ночь четырнадцатого сентября. Четверг. Подумай о ней, Клиффорд, – начал Мейер.– Я думал. На эту ночь у меня алиби – не подкопаешься.– Что же ты делал?– Был у больного приятеля.– Не смеши! – захохотал Бернс.– Богом клянусь, это правда. Послушайте, вам что, мало повесить на меня всех этих баб, так хотите пришить ещё и убийство?– Заткнись и отвечай на вопросы, – оборвал его Хэвиленд.– Отвечаю. Я был с больным другом. Он отравился или что-то в этом роде. Провел с ним целую ночь.– Что это была за ночь?– Четырнадцатого сентября, – настаивал Клиффорд.– Как ты запомнил дату?– Я должен был играть в бильярд.– С кем?– С тем самым приятелем.– С каким приятелем?– Как его зовут?– Его зовут Дейв, – ответил Клиффорд.– Дейв – как дальше?– Дейви Крокет, Клиффорд? Ну что, Клиффорд?– Дейви Левенштейн. Он еврей. Что, вы меня за это повесите?– Где живет?– На Бэйз-авеню.– Где на Бэйз?– Недалеко от Севент-авеню.– Как его зовут?– Дейви Левенштейн. Я вам уже говорил.– Где вы собирались играть в бильярд?– В Кози Аллейс.– В центре города?– Да.– Где в центре города?– Господи, вы меня только сбиваете.– Что ел ваш приятель?– Он вызывал врача?– Где, вы сказали, он живет?– Кто сказал, что он отравился?– Живет он на Бэйз, неподалеку от Севент-авеню.– Проверьте, Мейер, – приказал лейтенант Бернс.Мейер торопливо вышел из комнаты.– Врача вызывали?– Нет.– Так откуда ты знаешь, что это было отравление?– Он сказал, чувствует, что отравился.– Как долго ты был с ним?– Пришел я в восемь. Я обещал зайти за ним. Зал, в который мы собирались, – в квартале Дивижен.– Он лежал в постели, больной?– Да.– Кто открыл дверь?– Он.– Но ведь он лежал в постели, больной?– Да, но встал и открыл мне дверь.– Который был час?– Восемь.– Ты говорил, восемь тридцать.– Нет, восемь.– Что произошло потом?– Сказал, что он болен, отравился и не может идти со мной. Я хотел сказать, играть.– А потом что?– Сказал мне, чтобы я шел без него.– И ты пошел?– Нет. На всю ночь остался с ним.– Как долго?– До утра. Я был с ним всю ночь.– До каких пор?– Всю ночь.– До которого часа?!– До девяти утра. Потом мы вместе позавтракали, сварили яйца.– А как же его отравление?– Он что, к утру поправился?– Спал?– Ну, что?– Спал всю ночь?– Нет.– Чем вы занимались?– Играли в очко.– Кто?– Я и Дейви.– И когда вы кончили играть?– Часа в четыре утра.– И потом пошли спать?– Нет.– А чем же вы занялись?– Начали рассказывать анекдоты. Я хотел, чтобы он отвлекся и забыл о боли.– И вы травили анекдоты до девяти утра?– Нет, до восьми. Потом до девяти мы готовили завтрак.– Что вы ели на завтрак?– Яйца.– В какую, ты сказал, вы собирались бильярдную?– Кози…– Где она находится?– В квартале Дивижен.– Когда ты пришел к Дейву?– В восемь.– Зачем ты убил Дженни Пейдж?Не убивал я её. Господи, вы хотите меня прикончить! Я никогда не был у моста Гамильтона.– Ты хочешь сказать, в ту ночь.– И в ту ночь и вообще никогда. Я даже не знаю, где тот обрыв, о котором писали. Я думал, скалы и обрывы – к западу от города.– Какой обрыв?– Где нашли ту девушку.– Какую девушку?– Ну, Дженни Пейдж.– Она кричала? Зачем ты её убил?– Не кричала.– А что она делала?– Ничего не делала. Не был я там! Откуда мне знать, что она делала?– Но ты же избил свои последние жертвы, правда?– Да, в этом сознаюсь, ладно.– Ах ты свинья, у нас ведь есть отпечаток пальца, который ты оставил на очках. Мы же тебя им уличили, так что же ты нам голову морочишь? Не сознаешься?– Не в чем. Мой друг был болен. Не знаю я Дженни Пейдж. Не знаю я никакого обрыва. Арестуйте меня! Судите за ограбления! Но я не убивал ту девушку!– Кто её убил?– Не знаю.– Ты её убил!– Нет.– Почему ты её убил?– Не убивал я ее!Двери распахнулись. Вошел Мейер.– Я говорил по телефону с этим Левенштейном, – сообщил он.– Да?– Он говорит правду. Клиффорд всю ночь был с ним.Потом сравнили отпечатки пальцев Клиффорда с отпечатками на очках, и сомнений больше не оставалось. Отпечатки не совпадали.Что бы там ни было на совести Джека Клиффорда, Дженни Пейдж он не убивал. Глава 17 Теперь уже оставалось только позвонить Молли Белл. И, сделав это, он может с чистой совестью оставить в покое историю Дженни Пейдж. Он старался, сделал все, что мог. Его усилия завели его в тщательно оберегаемое от посторонних царство криминального отделения северного комиссариата, из-за чего он чуть не лишился места, значка и формы.Так что он ей сейчас позвонит, объяснит, что ничем не может помочь, извинится, и кончено.Клинг сидел в кресле у себя дома. Придвинул телефон, полез в задний карман за записной книжкой, открыл её и начал копаться в визитках и разных бумажках, разыскивая адрес Билла и номер телефона, который тот ему когда-то дал. Бумажки он разложил на столе. Господи Боже, сколько ерунды скапливается…Посмотрел на квитанцию. Той было уже три месяца с лишним. Была там пачка спичек, на которой записано имя девушки и телефон. Девушку он вообще не помнил. Был там талон на скидку из какого-то супермаркета. Был там белый листок, что дала ему Клер, когда хотела показать детский почерк Дженни Пейдж. Перевернул бумажку, на другой стороне было написано: “Клуб “Темпо”, Клаузнер-стрит, 1812”.Потом нашел клочок бумаги, который дал ему Питер Белл и положил его к остальным бумажкам, потянулся к трубке и одновременно взглянул на номер телефона.И тут он вспомнил, что видел на улице, когда вышел на первой остановке. О трубке он тут же забыл.Все листочки и бумажки сложил обратно в нагрудный карман. Потом оделся.Он ждал убийцу.Сев в поезд, идущий из города, он вышел на первой остановке, где уже побывал в начале недели. Вышел на улицу, остановился возле указателя и стал ждать убийцу Дженни Пейдж.Ночь была холодной, людей на улице мало. Магазин мужской одежды был закрыт. Из вентилятора китайского ресторана в холодный воздух била струя пара. Несколько человек вошли в кино.Ждал он долго, и когда машина остановилась, оперся на указатель, дожидаясь, когда откроется дверца.Мужчина вышел из машины и шагнул к тротуару. Выглядел он неплохо. Прекрасные ровные зубы и симпатичная ямочка на подбородке. Высокого роста, мускулистый. В лице его был всего один недостаток.– Привет, – поздоровался Клинг. Мужчина перепуганно взглянул на него. Окинул взглядом лицо Клинга и указатель возле него, на котором было написано:“СТОЯНКА ТАКСИМАШИНЫ НЕ СТАВИТЬ!ТРИ МАШИНЫ”Питер Белл перевел дух.– Берт! Это ты, Берт?Клинг вышел на свет.– Я, Пит.Белл казался растерянным.– Привет, – сказал он. – Что… что привело тебя сюда?– Ты, Пит.– Чудно. Я всегда рад видеть друга… – Он умолк. – Послушай, пойдем выпьем по чашечке кофе. Согреться не хочешь?– Нет, Питер, – отказался Клинг.– Ну… гм… а в чем, собственно, дело?– Ты поедешь со мной, Питер. В участок.– В участок? Ты хочешь сказать… в полицейский участок?Белл нахмурился.– За что? Что происходит, Берт?– За убийство своей невестки Дженни Пейдж, – ответил Клинг.Белл в упор глядел на Клинга, робко улыбаясь.– Ты шутишь.– Я не шучу, Питер.– Но… нет, ты все-таки шутишь! Никогда я не слышал такой глупой…– Ты негодяй! – резко оборвал его Клинг. – Мне бы нужно было измолотить тебя в котлету, а потом…– Послушай, не делай этого. Ты хочешь арестовать…– И арестую, ты, засранец! – крикнул Клинг. – Ты, изверг, ты что думал, что я абсолютный идиот? Поэтому ты выбрал меня? Дурака патрульного, который черное от белого не отличит. Выбрал меня, чтобы я успокоил Молли. Привел полицейского, показал его несчастной женщине, мол, делаешь, что в твоих силах, и думал, все будет в порядке, правда? Как это ты говорил, Питер? “Если приведу полицейского, Молли будет счастлива”. Разве ты не говорил этого, мерзавец?– Да, но…– Каждый день читаешь шесть газет! Наткнулся на заметку о своем старом друге Берте Клинге, которого выпустили из больницы и который поправляется, и подумал – этот сойдет. Приведешь домой, избавишься от Молли и будешь свободен.– Слушай, Берт, ты не так понял. Ты…– Я все верно понял, Питер. Моим приходом все должно было кончиться, но случилось иначе, правда? Дженни тебе сказала, что беременна? Дженни тебе сказала, что ждет твоего ребенка!– Нет, послушай…– Не возражай, Питер! Разве не так все было? Тогда вечером, когда я с ней говорил, она сказала, что идет на свидание. С тобой, да? Тогда она поведала тебе эту новость? Сказала тебе и дала время подумать до завтра, чтобы выбрать способ, как от неё избавиться?Белл долго молчал. Потом сказал:– В ту среду вечером я её не видел. Она шла не ко мне.– А к кому же?– К врачу, – выдавил Белл. – Встретились мы в четверг здесь, на стоянке такси, как всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19