https://wodolei.ru/catalog/mebel/zerkala/
Не зная, что вас можно запугать шумом! Разве вы убегали от грома и молнии?
— Неплохо, — заметил З’Йон, стоявший рядом с вождем. Затем шаман тоже повысил голос: — Это все, на что способны т’кайцы. Вам, воинам, должно быть стыдно. Наш повелитель прав: хорошая гроза у нас дома более опасна, чем этот большой кусок металла. Беспокоиться будем тогда, когда он ударит нас. А до этих пор мы видим, что он лишь способен выпускать слишком много ветра.
Затем, повернувшись в сторону В’Зека, тихо добавил:
— Если он поразит нас, то, боюсь, нам уже не придется ни о чем беспокоиться.
Только вождь услышал эти его слова; З’Йон знал, что делал.
Попытка летающего предмета произвести нечто большее, чем устрашающий шум, провалилась. К тому же укоренившаяся дисциплина и боязнь воинов потерять награбленное добро сделали свое дело. В’Зеку хоть и не сразу, но удалось одержать победу в этот день. М’саки вернули обратно большую часть пленных и трофеев. Они перестроились и, обойдя сооружение, упавшее с неба, возобновили свое движение на юг.
В’Зек хотел отомстить небесному предмету за то, что чуть было не поплатился из-за него всей военной кампанией. Вождь направил к нему отряд, вооруженный алебардами. Данный вид оружия как нельзя более подходил для того, чтобы расколоть твердую оболочку небесного предмета. В’Зеку очень хотелось самому увидеть, что его воины сделают с этой светящейся металлической шкурой.
Но подобного В’Зек не испытывал ни разу. Небесный предмет испустил пронзительный звук такой мощи, что вождь, находясь довольно далеко от него, содрогнувшись от боли, втянул говорящие глаза. Воины, бросив оружие, в панике бежали. Большая часть вернулась к своим отрядам, но двое помчались прямо к шаману. З’Йон был главным целителем в армии. З’Йон осмотрел их, дал целебный бальзам и отправил восвояси. Когда он вновь обернулся к вождю, В’Зек по его растерянному виду понял, что случилась беда.
— Бальзам, конечно, облегчит их страдания, но не больше. Их барабанные перепонки разорваны.
— Они лишились слуха? — В’Зек бросил на летающее сооружение злобный взгляд. Теперь ему только и оставалось, что бросать злобные взгляды. Раз эта штука становится опасной, если ее потревожить, то он не будет ее провоцировать. У него есть дела поважнее мести, Т’Каи завоевана лишь наполовину. Но как только конфедерация будет разбита, успокаивал он себя, мягкотелые или любой, кто прячется в этом сооружении, заплатят за попытку расстроить его планы. И еще он, не без удовольствия, думал о том, на сколько дней продлит жизнь принца К’Седа прежде, чем позволит ему умереть.
* * *
К’Сед, глядя на экран, следил за армией м’саков. По его панцирю пробегали бурые и зеленые пятна. Его говорящие глаза слегка втянулись. Заметив это, принц вновь удлинил их, но Гринберг уже понял, что принца охватил страх.
— Они продолжают наступление, — монотонный голос переводчика был неспособен передавать эмоции, но капитан торговцев отлично представлял, что бы он сам чувствовал, окажись он сейчас в шкуре принца.
«Нет, — подумал он, — у принца не шкура, а панцирь». Отогнав эти неуместные мысли, Гринберг заметил:
— Да, ваше высочество, так и есть.
Если принцу так хотелось, чтобы кто-нибудь подтвердил ему эту очевидную истину, то, что ж, Гринберг вполне сгодится для такой роли.
— Вы утверждали, что ваш корабль сможет прогнать их. Что касается меня, то если бы я никогда прежде не видел космического корабля, одного вида неизвестного сооружения, падающего с неба, да еще производящего при этом невообразимый шум, было бы достаточно, чтобы обратить меня в бегство.
— Да, ваше высочество, — согласился Гринберг, — я надеялся, что это будет справедливо и в отношении м’саков.
Про себя же Гринберг подумал о том выводе, который был однозначен: «Захватчики, или по крайней мере их вождь, отважнее К’Седа». Капитан, однако, надеялся, что сам принц не придет к аналогичному заключению. К’Сед и без того был деморализован. Его следующие слова полностью подтвердили это. Но, по крайней мере, он скорее рассуждал с точки зрения народа, которым управлял, чем со своей личной точки зрения.
— Мы могли бы построить укрепления и заставить м’саков атаковать нас в том месте, которое выберем сами. Только я боюсь, что они обойдут нас и продолжат разорять сельских жителей.
Беженцы с севера распространяли ужасные слухи о разорении, которым сопровождалось нашествие м’саков, и эти рассказы не были преувеличением. Фотографии, полученные при помощи средств разведки, их полностью подтверждали.
— Ваше высочество, боюсь, вы правы, — любые действия, которые направляли бы внимание принца на решение его проблем, казались Гринбергу правильной политикой.
— И кроме того, — сказал принц, обращаясь главным образом к самому себе, — дикари все еще находятся в нескольких днях пути от нас.
— Справедливое замечание, ваше высочество. — Гринберг осторожно подбирал слова. С одной стороны, он не желал дать К’Седу возможность тешить себя мыслью, что ему пока ничего не нужно предпринимать, а с другой стороны, не хотел еще больше его испугать — И помните, ваше высочество, что мы по-прежнему следим за каждым их движением. Поэтому, когда наши силы сблизятся с их войском, — Гринберг был уверен, что правильно было бы сказать «когда они нападут на нас», — то нам будет известен каждый их шаг. Они не застанут нас врасплох.
— Это правда. — К’Сед немного приободрился. — Мы сумеем подготовиться к встрече с ними. Пойду напомню об этом моим офицерам.
Как только принц удалился, Гринберг связался с Дженнифер. Как он и предполагал, ему пришлось подождать, пока Дженнифер ответит на сигнал. Когда же она в конце концов отозвалась, Гринберг строго сказал:
— С этого момента и далее я хочу слышать обо всем, что делают м’саки. Обо всем , слышишь? Мы не можем позволить им получить хоть какое-нибудь преимущество
— Я понимаю, — произнесла Дженнифер после некоторой паузы. — Я сделаю все, что смогу.
— Хотя бы на время отложи книгу в сторону, ладно? Последовала еще одна пауза, на этот раз вызванная обидой.
— Я же сказала, что сделаю все, что от меня зависит, Бернард.
— Вот и хорошо, — вопреки всем своим намерениям Гринберг почувствовал себя виноватым. — Это очень важно, Дженнифер. Постарайся не забыть об этом. Судьба целой цивилизации зависит от твоей наблюдательности.
— Я буду помнить, — ответила она.
«Что ж придется довольствоваться этим», — подумал Гринберг.
* * *
— Мы приближаемся, мой господин, — сказал З’Йон. По мере того как м’саки все больше удалялись от своего дома, окружающая их природа казалась им все более странной. Эти холодные нагорья, где в аккуратных садах росли лишь деревья, приносящие орехи и клубни, пугали варваров. Даже шаман всем своим панцирем ощущал, как сильно раздвинулся горизонт.
В’Зек редко обнаруживал свою тревогу. И этот раз не был исключением. Вытянув говорящие глаза, он всматривался в южном направлении. Обонятельные поры, окружающие глаза, расширились так, что казалось, будто он собирается сдуть Т’Каи. Наконец он произнес:
— Это скоро произойдет.
Два его глаза остались на прежнем месте. Два других взметнулись вверх, уставившись на авиетки, которые по-прежнему следовали за его армией по пятам, и, кроме того, налетающее сооружение. Последнее сейчас казалось всего лишь серебристой точкой. Но В’Зек знал его истинные размеры. Он рассеянно подумал о том, что интересно было бы узнать, как высоко оно находится, если выглядит таким маленьким. Однако, как бы далеко оно ни находилось, этого все равно было недостаточно. Помимо воли В’Зека, его клешни злобно застучали.
— Они наблюдают за нами, — проговорил он. Его интонации напомнили З’Йону охотничий клич ф’ноя.
— Они не слишком-то храбры, мой господин, — сказал шаман, пытаясь рассеять мрачные мысли своего вождя.
Но В’Зек вспылил:
— Кто знает сколько им понадобится этой храбрости? Зная наш путь, они могут встретить нас в любом месте, по их собственному усмотрению. И когда наконец мы вступим с ними в бой, они будут немедленно узнавать о каждом нашем шаге. Они смогут сразу ответить нам, причем наилучшим возможным образом. Как мы сможем достигнуть неожиданности в такой схватке, как эта?
— Воин против воина, мы лучше, чем они, — сказал З’Йон.
Но он так же, как и В’Зек, знал, что это только звучит многообещающе. Заняв оборонительную позицию, т’кайцы могли бы уменьшить свои потери, уравнять их с потерями нападающих. Несколько таких сражений, и м’саки будут разгромлены. В отличие от своих врагов, т’кайцы могли набирать свежие войска в окрестных городах и сельской местности. М’саки же должны были выиграть с той армией, которая у них была.
Шаман осторожно перевел один глаз на вождя. Ему повезло, В’Зек не обратил на него внимания. Говорящие глаза вождя были вытянуты во всю длину и напряженно-внимательно всматривались один в другой — это означало, что вождь пребывал в ярости.
Затем В’Зек испустил рев, подобный реву смертельно раненого ф’ноя.
— Так пусть увидят то, что хотят! — крикнул он так громко, что половина армии обернулась.
Он схватил верхние клешни З’Йона своими клешнями и сжимал их до тех пор, пока шаман, чувствуя сильную боль и опасаясь за сохранность своей оболочки, не затопал ногами.
Наконец В’Зек отпустил его. Вождь прыгал и скакал, как малое дитя, затем, с видом заговорщика, изогнувшись, как будто желая нашептать тайну магических знаний, забормотал прямо в ухо шаману:
— Они не могут видеть моих мыслей.
* * *
Павел Конев отскочил в сторону. Верхушка алебарды ушла в землю как раз в том месте, где он стоял. Ж’бур засвистел от усилия, стараясь всеми четырьмя захватывающими ногами вытянуть оружие. Оружие подалось.
Но медленно, слишком медленно. Не дожидаясь, пока абориген снова начнет раскачивать длинный неуклюжий шест, Конев подскочил ближе. Ж’бур снова засвистел, опустив алебарду, и схватился за дротик. В это мгновение Конев прыгнул ему на спину и занес булаву над его головой.
Стоявшие вокруг зрители ударяли дротиками по своим панцирям, отдавая этим грохотом дань его доблести. Хлопки и возгласы Гринберга и Марии потонули во всеобщем шуме. Соскочив вниз с ж’бура, Конев по-дружески отвесил ему звонкий удар по тому месту, где хватательная нога соединялась с панцирем.
— Ты чуть не расколот меня надвое, Н’Кор, даже несмотря на то, что у алебарды деревянный наконечник.
— Я и намеревался это сделать, — сказал Н’Кор. К счастью, несмотря на проигрыш, солдат не выглядел рассерженным. — Я считал, что у меня это легко получится. Ведь я довольно часто сбивал тебя с ног, когда мы только начинали наши маленькие игры. Но ты учишься, и ты, мягкотелый, лучше меня уклоняешься от ударов. О таком я мог бы только мечтать. Я полагаю, что это оттого, что у тебя только две ноги.
Ж’буры были менее проворны — с широкими, бронированными телами и тремя ногами с вывернутыми наружу носками.
«Конечно, — размышлял Гринберг, в то время как Конев медленно повторял свои действия, чтобы дать возможность ж’бурам проследить за его движениями, — ж’буры не очень-то хрупкие существа». При тренировке с алебардой она должна была бы отскочить от панциря, оставив след, похожий на кровоподтек на человеческом теле.
— Хорошее упражнение, — говорил Конев, обращаясь к Н’Кору, — имея у себя под боком м’саков, мы должны как можно больше тренироваться,
Н’Кор озадаченно зашумел, что прозвучало так, будто бы щетками скребли по барабану.
— Но ведь у вас есть маленькое оружие, которое вы носите на поясе и с помощью которого посылаете вечный сон далеко вперед. Поэтому вам не нужно будет драться, непосредственно соприкасаясь с противником.
— Да, но только в том случае, если все пойдет по плану, — согласился Конев. — Однако ведь нередко в сражении не все идет по заранее намеченному сценарию?
В эту минуту Н’Кор издал грохочущие звуки, что означало хихиканье.
— Предстоящее сражение и будет первым таким случаем. Как я уже говорил, для торговца у тебя неплохо получается.
— Х-м-м, — все, что ответил ему на это Конев. И, отирая рукой, покрытой рыжими волосами, испарину со лба, направился к своим товарищам.
— Что они делают? — спросил он Гринберга. V капитана всегда был при себе видеоэкран.
— Они разбивают лагерь, так же, как и мы, — ответил тот, бросив взгляд на экран.
— Как далеко отсюда они находятся? — спросила Мария.
Ей и Коневу пришлось немного подождать, пока Гринберг ввел в видеоэкран новые инструкции. Лагерь м’саков исчез, уступив место карте близлежащей территории. Две точки загорелись на карте: одна золотистая, другая — угрожающе алая.
— Примерно в пятнадцати километрах, — ответил Гринберг, сверяясь со шкалой, расположенной на одной из сторон экрана.
— Завтра, — задумчиво произнесла Мария. Ее темные глаза как будто подернулись пеленой. Казалось, она находится далеко отсюда. Гринбергу уже начинало надоедать подобное отвлеченное выражение чувств. Он побывал во многих сражениях и стычках, и все они случались неожиданно и не оставляли ему времени на что-либо, кроме ответной реакции. Преднамеренное ожидание боя было до известной степени тяжелее, нежели участие в нем.
Поскольку людям требовалось жилье меньших размеров, чем ж’бурам, установленные ими палатки по сравнению с укрытиями местных жителей выглядели совсем крошечными. Но палатки из оранжевого нейлона казались огненно-яркими на фоне палаток из неокрашенного, тяжелого материала Л’Рау. Мария приоткрыла полог. Не решаясь войти в палатку, она переводила взгляд с Гринберга на Конева. День быстро клонился к закату. Света лагерных костров не хватало, чтобы капитан мог увидеть краску смущения на лице Марии. У нее была темная кожа. Окажись на ее месте Дженнифер, сомнений бы не было.
— Пошли со мной, — тихо сказала Мария. Теперь двое мужчин посмотрели друг на друга.
— Кто? — спросили они одновременно. Они улыбались, но без особой радости. До этого момента они не испытывали особых трудностей с тем, как делить ее расположение Но вполне вероятно, что эта ночь будет последней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Неплохо, — заметил З’Йон, стоявший рядом с вождем. Затем шаман тоже повысил голос: — Это все, на что способны т’кайцы. Вам, воинам, должно быть стыдно. Наш повелитель прав: хорошая гроза у нас дома более опасна, чем этот большой кусок металла. Беспокоиться будем тогда, когда он ударит нас. А до этих пор мы видим, что он лишь способен выпускать слишком много ветра.
Затем, повернувшись в сторону В’Зека, тихо добавил:
— Если он поразит нас, то, боюсь, нам уже не придется ни о чем беспокоиться.
Только вождь услышал эти его слова; З’Йон знал, что делал.
Попытка летающего предмета произвести нечто большее, чем устрашающий шум, провалилась. К тому же укоренившаяся дисциплина и боязнь воинов потерять награбленное добро сделали свое дело. В’Зеку хоть и не сразу, но удалось одержать победу в этот день. М’саки вернули обратно большую часть пленных и трофеев. Они перестроились и, обойдя сооружение, упавшее с неба, возобновили свое движение на юг.
В’Зек хотел отомстить небесному предмету за то, что чуть было не поплатился из-за него всей военной кампанией. Вождь направил к нему отряд, вооруженный алебардами. Данный вид оружия как нельзя более подходил для того, чтобы расколоть твердую оболочку небесного предмета. В’Зеку очень хотелось самому увидеть, что его воины сделают с этой светящейся металлической шкурой.
Но подобного В’Зек не испытывал ни разу. Небесный предмет испустил пронзительный звук такой мощи, что вождь, находясь довольно далеко от него, содрогнувшись от боли, втянул говорящие глаза. Воины, бросив оружие, в панике бежали. Большая часть вернулась к своим отрядам, но двое помчались прямо к шаману. З’Йон был главным целителем в армии. З’Йон осмотрел их, дал целебный бальзам и отправил восвояси. Когда он вновь обернулся к вождю, В’Зек по его растерянному виду понял, что случилась беда.
— Бальзам, конечно, облегчит их страдания, но не больше. Их барабанные перепонки разорваны.
— Они лишились слуха? — В’Зек бросил на летающее сооружение злобный взгляд. Теперь ему только и оставалось, что бросать злобные взгляды. Раз эта штука становится опасной, если ее потревожить, то он не будет ее провоцировать. У него есть дела поважнее мести, Т’Каи завоевана лишь наполовину. Но как только конфедерация будет разбита, успокаивал он себя, мягкотелые или любой, кто прячется в этом сооружении, заплатят за попытку расстроить его планы. И еще он, не без удовольствия, думал о том, на сколько дней продлит жизнь принца К’Седа прежде, чем позволит ему умереть.
* * *
К’Сед, глядя на экран, следил за армией м’саков. По его панцирю пробегали бурые и зеленые пятна. Его говорящие глаза слегка втянулись. Заметив это, принц вновь удлинил их, но Гринберг уже понял, что принца охватил страх.
— Они продолжают наступление, — монотонный голос переводчика был неспособен передавать эмоции, но капитан торговцев отлично представлял, что бы он сам чувствовал, окажись он сейчас в шкуре принца.
«Нет, — подумал он, — у принца не шкура, а панцирь». Отогнав эти неуместные мысли, Гринберг заметил:
— Да, ваше высочество, так и есть.
Если принцу так хотелось, чтобы кто-нибудь подтвердил ему эту очевидную истину, то, что ж, Гринберг вполне сгодится для такой роли.
— Вы утверждали, что ваш корабль сможет прогнать их. Что касается меня, то если бы я никогда прежде не видел космического корабля, одного вида неизвестного сооружения, падающего с неба, да еще производящего при этом невообразимый шум, было бы достаточно, чтобы обратить меня в бегство.
— Да, ваше высочество, — согласился Гринберг, — я надеялся, что это будет справедливо и в отношении м’саков.
Про себя же Гринберг подумал о том выводе, который был однозначен: «Захватчики, или по крайней мере их вождь, отважнее К’Седа». Капитан, однако, надеялся, что сам принц не придет к аналогичному заключению. К’Сед и без того был деморализован. Его следующие слова полностью подтвердили это. Но, по крайней мере, он скорее рассуждал с точки зрения народа, которым управлял, чем со своей личной точки зрения.
— Мы могли бы построить укрепления и заставить м’саков атаковать нас в том месте, которое выберем сами. Только я боюсь, что они обойдут нас и продолжат разорять сельских жителей.
Беженцы с севера распространяли ужасные слухи о разорении, которым сопровождалось нашествие м’саков, и эти рассказы не были преувеличением. Фотографии, полученные при помощи средств разведки, их полностью подтверждали.
— Ваше высочество, боюсь, вы правы, — любые действия, которые направляли бы внимание принца на решение его проблем, казались Гринбергу правильной политикой.
— И кроме того, — сказал принц, обращаясь главным образом к самому себе, — дикари все еще находятся в нескольких днях пути от нас.
— Справедливое замечание, ваше высочество. — Гринберг осторожно подбирал слова. С одной стороны, он не желал дать К’Седу возможность тешить себя мыслью, что ему пока ничего не нужно предпринимать, а с другой стороны, не хотел еще больше его испугать — И помните, ваше высочество, что мы по-прежнему следим за каждым их движением. Поэтому, когда наши силы сблизятся с их войском, — Гринберг был уверен, что правильно было бы сказать «когда они нападут на нас», — то нам будет известен каждый их шаг. Они не застанут нас врасплох.
— Это правда. — К’Сед немного приободрился. — Мы сумеем подготовиться к встрече с ними. Пойду напомню об этом моим офицерам.
Как только принц удалился, Гринберг связался с Дженнифер. Как он и предполагал, ему пришлось подождать, пока Дженнифер ответит на сигнал. Когда же она в конце концов отозвалась, Гринберг строго сказал:
— С этого момента и далее я хочу слышать обо всем, что делают м’саки. Обо всем , слышишь? Мы не можем позволить им получить хоть какое-нибудь преимущество
— Я понимаю, — произнесла Дженнифер после некоторой паузы. — Я сделаю все, что смогу.
— Хотя бы на время отложи книгу в сторону, ладно? Последовала еще одна пауза, на этот раз вызванная обидой.
— Я же сказала, что сделаю все, что от меня зависит, Бернард.
— Вот и хорошо, — вопреки всем своим намерениям Гринберг почувствовал себя виноватым. — Это очень важно, Дженнифер. Постарайся не забыть об этом. Судьба целой цивилизации зависит от твоей наблюдательности.
— Я буду помнить, — ответила она.
«Что ж придется довольствоваться этим», — подумал Гринберг.
* * *
— Мы приближаемся, мой господин, — сказал З’Йон. По мере того как м’саки все больше удалялись от своего дома, окружающая их природа казалась им все более странной. Эти холодные нагорья, где в аккуратных садах росли лишь деревья, приносящие орехи и клубни, пугали варваров. Даже шаман всем своим панцирем ощущал, как сильно раздвинулся горизонт.
В’Зек редко обнаруживал свою тревогу. И этот раз не был исключением. Вытянув говорящие глаза, он всматривался в южном направлении. Обонятельные поры, окружающие глаза, расширились так, что казалось, будто он собирается сдуть Т’Каи. Наконец он произнес:
— Это скоро произойдет.
Два его глаза остались на прежнем месте. Два других взметнулись вверх, уставившись на авиетки, которые по-прежнему следовали за его армией по пятам, и, кроме того, налетающее сооружение. Последнее сейчас казалось всего лишь серебристой точкой. Но В’Зек знал его истинные размеры. Он рассеянно подумал о том, что интересно было бы узнать, как высоко оно находится, если выглядит таким маленьким. Однако, как бы далеко оно ни находилось, этого все равно было недостаточно. Помимо воли В’Зека, его клешни злобно застучали.
— Они наблюдают за нами, — проговорил он. Его интонации напомнили З’Йону охотничий клич ф’ноя.
— Они не слишком-то храбры, мой господин, — сказал шаман, пытаясь рассеять мрачные мысли своего вождя.
Но В’Зек вспылил:
— Кто знает сколько им понадобится этой храбрости? Зная наш путь, они могут встретить нас в любом месте, по их собственному усмотрению. И когда наконец мы вступим с ними в бой, они будут немедленно узнавать о каждом нашем шаге. Они смогут сразу ответить нам, причем наилучшим возможным образом. Как мы сможем достигнуть неожиданности в такой схватке, как эта?
— Воин против воина, мы лучше, чем они, — сказал З’Йон.
Но он так же, как и В’Зек, знал, что это только звучит многообещающе. Заняв оборонительную позицию, т’кайцы могли бы уменьшить свои потери, уравнять их с потерями нападающих. Несколько таких сражений, и м’саки будут разгромлены. В отличие от своих врагов, т’кайцы могли набирать свежие войска в окрестных городах и сельской местности. М’саки же должны были выиграть с той армией, которая у них была.
Шаман осторожно перевел один глаз на вождя. Ему повезло, В’Зек не обратил на него внимания. Говорящие глаза вождя были вытянуты во всю длину и напряженно-внимательно всматривались один в другой — это означало, что вождь пребывал в ярости.
Затем В’Зек испустил рев, подобный реву смертельно раненого ф’ноя.
— Так пусть увидят то, что хотят! — крикнул он так громко, что половина армии обернулась.
Он схватил верхние клешни З’Йона своими клешнями и сжимал их до тех пор, пока шаман, чувствуя сильную боль и опасаясь за сохранность своей оболочки, не затопал ногами.
Наконец В’Зек отпустил его. Вождь прыгал и скакал, как малое дитя, затем, с видом заговорщика, изогнувшись, как будто желая нашептать тайну магических знаний, забормотал прямо в ухо шаману:
— Они не могут видеть моих мыслей.
* * *
Павел Конев отскочил в сторону. Верхушка алебарды ушла в землю как раз в том месте, где он стоял. Ж’бур засвистел от усилия, стараясь всеми четырьмя захватывающими ногами вытянуть оружие. Оружие подалось.
Но медленно, слишком медленно. Не дожидаясь, пока абориген снова начнет раскачивать длинный неуклюжий шест, Конев подскочил ближе. Ж’бур снова засвистел, опустив алебарду, и схватился за дротик. В это мгновение Конев прыгнул ему на спину и занес булаву над его головой.
Стоявшие вокруг зрители ударяли дротиками по своим панцирям, отдавая этим грохотом дань его доблести. Хлопки и возгласы Гринберга и Марии потонули во всеобщем шуме. Соскочив вниз с ж’бура, Конев по-дружески отвесил ему звонкий удар по тому месту, где хватательная нога соединялась с панцирем.
— Ты чуть не расколот меня надвое, Н’Кор, даже несмотря на то, что у алебарды деревянный наконечник.
— Я и намеревался это сделать, — сказал Н’Кор. К счастью, несмотря на проигрыш, солдат не выглядел рассерженным. — Я считал, что у меня это легко получится. Ведь я довольно часто сбивал тебя с ног, когда мы только начинали наши маленькие игры. Но ты учишься, и ты, мягкотелый, лучше меня уклоняешься от ударов. О таком я мог бы только мечтать. Я полагаю, что это оттого, что у тебя только две ноги.
Ж’буры были менее проворны — с широкими, бронированными телами и тремя ногами с вывернутыми наружу носками.
«Конечно, — размышлял Гринберг, в то время как Конев медленно повторял свои действия, чтобы дать возможность ж’бурам проследить за его движениями, — ж’буры не очень-то хрупкие существа». При тренировке с алебардой она должна была бы отскочить от панциря, оставив след, похожий на кровоподтек на человеческом теле.
— Хорошее упражнение, — говорил Конев, обращаясь к Н’Кору, — имея у себя под боком м’саков, мы должны как можно больше тренироваться,
Н’Кор озадаченно зашумел, что прозвучало так, будто бы щетками скребли по барабану.
— Но ведь у вас есть маленькое оружие, которое вы носите на поясе и с помощью которого посылаете вечный сон далеко вперед. Поэтому вам не нужно будет драться, непосредственно соприкасаясь с противником.
— Да, но только в том случае, если все пойдет по плану, — согласился Конев. — Однако ведь нередко в сражении не все идет по заранее намеченному сценарию?
В эту минуту Н’Кор издал грохочущие звуки, что означало хихиканье.
— Предстоящее сражение и будет первым таким случаем. Как я уже говорил, для торговца у тебя неплохо получается.
— Х-м-м, — все, что ответил ему на это Конев. И, отирая рукой, покрытой рыжими волосами, испарину со лба, направился к своим товарищам.
— Что они делают? — спросил он Гринберга. V капитана всегда был при себе видеоэкран.
— Они разбивают лагерь, так же, как и мы, — ответил тот, бросив взгляд на экран.
— Как далеко отсюда они находятся? — спросила Мария.
Ей и Коневу пришлось немного подождать, пока Гринберг ввел в видеоэкран новые инструкции. Лагерь м’саков исчез, уступив место карте близлежащей территории. Две точки загорелись на карте: одна золотистая, другая — угрожающе алая.
— Примерно в пятнадцати километрах, — ответил Гринберг, сверяясь со шкалой, расположенной на одной из сторон экрана.
— Завтра, — задумчиво произнесла Мария. Ее темные глаза как будто подернулись пеленой. Казалось, она находится далеко отсюда. Гринбергу уже начинало надоедать подобное отвлеченное выражение чувств. Он побывал во многих сражениях и стычках, и все они случались неожиданно и не оставляли ему времени на что-либо, кроме ответной реакции. Преднамеренное ожидание боя было до известной степени тяжелее, нежели участие в нем.
Поскольку людям требовалось жилье меньших размеров, чем ж’бурам, установленные ими палатки по сравнению с укрытиями местных жителей выглядели совсем крошечными. Но палатки из оранжевого нейлона казались огненно-яркими на фоне палаток из неокрашенного, тяжелого материала Л’Рау. Мария приоткрыла полог. Не решаясь войти в палатку, она переводила взгляд с Гринберга на Конева. День быстро клонился к закату. Света лагерных костров не хватало, чтобы капитан мог увидеть краску смущения на лице Марии. У нее была темная кожа. Окажись на ее месте Дженнифер, сомнений бы не было.
— Пошли со мной, — тихо сказала Мария. Теперь двое мужчин посмотрели друг на друга.
— Кто? — спросили они одновременно. Они улыбались, но без особой радости. До этого момента они не испытывали особых трудностей с тем, как делить ее расположение Но вполне вероятно, что эта ночь будет последней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45