раковина над стиральной машиной
– Надоела, товарищи, окопная жизнь?
Отозвались сразу несколько красноармейцев:
– Надоела!
Началась беседа. Бойцов интересовало происходящее в Сталинграде. Рокоссовский отвечал, что солдаты Чуйкова сражаются как герои, но положение их тяжелое Пожилой старший сержант, до этого молчавший, вступил в разговор.
– Разрешите спросить, товарищ командующий?
– Разрешаю!
– А что, если фрицев там прихлопнуть?
– То есть как?
– Ударить им наперерез с тыла. А чуйковцы навстречу... Как мышь в мышеловке...
Рокоссовский рассмеялся:
– Быть вам, старший сержант, маршалом! – Визг приближавшейся мины прервал разговор. Все смолкли, но на слух тут же определили, что она даст перелет, и Рокоссовский спокойно продолжал беседу: – Нам, товарищи, надо готовиться...
Вторая мина летела прямо на них.
– Ложись! – скомандовал Рокоссовский и присел на дно траншеи. Вслед за этим мина разорвалась неподалеку, комья земли полетели сверху. Отряхиваясь, Рокоссовский ухмыльнулся: – Видите, фрицы тоже так считают.
Большие бои, о которых Рокоссовский говорил бойцам, были не за горами. К началу наступления советскому командованию удалось скрытно от противника сконцентрировать под Сталинградом значительные силы. Не следует, однако, считать, что превосходство советских войск в силах и средствах было подавляющим, как утверждают многие западноевропейские историки войны. В 1965 году, спустя 23 года после описываемых событий, в Москве под редакцией Рокоссовского вышла книга «Великая победа на Волге», в которой помещена следующая таблица:
СООТНОШЕНИЕ СИЛ И СРЕДСТВ НА СТАЛИНГРАДСКОМ НАПРАВЛЕНИИ К 19 НОЯБРЯ 1942 ГОДА
Как видно из таблицы, советские войска переходили в наступление, по сути дела, при равенстве сил. Но советское командование искусно сосредоточило основные средства и силы на направлениях главных ударов и достигло большого превосходства в пользу своих войск, что и стало причиной конечного успеха.
К началу операции получил пополнение и Донской фронт. К 19 ноября в его составе имелось 24 стрелковые дивизии, 1 танковый корпус и 6 танковых бригад, 52 артиллерийских и минометных полка. Средняя оперативная плотность на фронте составляла 5,8 километра на дивизию, 28 орудий и минометов и 1 танк на 1 километр фронта. Войска Рокоссовского также далеко не во всем превосходили противника. (См. таблицу на след. стр.)
СООТНОШЕНИЕ СИЛ И СРЕДСТВ В ПОЛОСЕ ДОНСКОГО ФРОНТА К 19 НОЯБРЯ (ФРОНТ – 150 км)
Долгожданный день, к которому готовились советские воины, приближался. Всех волновал вопрос: знают ли гитлеровцы о готовящемся наступлении, не собираются ли они встретить его контрударом. В послевоенное время западные историки и особенно гитлеровские генералы потратили немало чернил, бумаги и времени на то, чтобы разобраться, насколько полно были информированы Гитлер и его окружение о готовящемся ударе Красной Армии, и если они знали о нем, то почему не приняли соответствующих мер. Нельзя сказать, что командование противника под Сталинградом не замечало признаков готовящегося наступления. Однако можно с полной уверенностью утверждать, что оно не имело ясного представления ни о масштабах его, ни о сроках. И с еще большей уверенностью можно считать, что главное командование немецко-фашистских войск оказалось совершенно неспособным оценить истинные размеры грозящей опасности. Оно не могло определить ни времени перехода наших войск в наступление, ни состав ударных группировок, ни направление их ударов.
Объяснение подобной слепоты гитлеровских генералов следует искать в их самоуверенности. Находясь под гипнозом собственных успехов, стратеги ставки вермахта не могли взглянуть на окружающую обстановку глазами непредубежденного человека. Вот верховный главнокомандующий вооруженных сил Германии, то есть Адольф Гитлер, отдает еще 14 октября приказ о переходе к стратегической обороне и подготовке к зиме: «Летняя и осенняя кампания этого года, за исключением отдельных еще продолжающихся операций в намечаемых наступательных действий местного характера, завершены. Достигнуты крупные результаты... Успехи командования и войск... вселяют уверенность, что и в последующий период настоящей войны немецкий народ может в любых обстоятельствах положиться на свою армию... Сами русские в ходе последних боев были серьезно ослаблены и не смогут зимой 1942/43 года располагать такими же большими силами, какие имелись у них в прошлую зиму. В отличие от минувшей, эта зима не может быть суровой и тяжелой...»
В этом приказе Гитлер действительно обнаружил выдающиеся качества метеоролога: зима 1942/43 года была мягче предыдущей. Но вот его стратегическое «предвидение» подвело и вермахт, и его самого – всю зиму фашистским войскам предстояло отступать, оставляя огромные, захваченные ранее территории, и усеивать поля сражений убитыми солдатами и разрушенной техникой.
День 19 ноября в гитлеровском рейхе прошел спокойно. «Фёлькишер беобахтер» в этот день напечатала речь Геббельса, произнесенную накануне в Дуйсбурге: «Цель на востоке ясна и непоколебима: советская военная мощь... должна быть полностью уничтожена». А. Розенберг делился с читателями успехами «продолжающегося строительства на востоке», то есть организацией грабежа на захваченных территориях и уничтожения советских людей. Только короткое сообщение напоминало о «слабых советских ударах под Сталинградом».
Для командующего Донским фронтом день 19 ноября начался рано: в половине шестого утра следовало выехать на вспомогательный пункт управления в 65-й армии, чтобы оттуда наблюдать за действиями войск. Трудно сказать, спал ли в эту ночь Рокоссовский, да и все работники штаба. Каждый из них, и в первую очередь командующий, сознавал важность, историческую значимость того, что должно было произойти. Наступал праздник и на нашей улице, праздник, которого так долго ждали и к которому так тщательно готовились.
Штабные машины отправились в точно намеченный срок. Ехали быстро: Рокоссовский любил скорость. Но не сделали и трети пути, как повалил густой крупный снег и возглавлявший колонну проводник-полковник сбился с дороги: ориентироваться на ровной, заснеженной степной местности, да еще в снегопад, было сложно. На ВПУ добрались лишь минут за 20 до начала артподготовки. Выходя из машины, Рокоссовский усмехнулся и кивнул головой в сторону подскочившего с докладом о прибытии на место полковника:
– Поплутал наш проводник! Ну ничего, с кем не бывает.
К этому времени снег валил не переставая. Он смешивался с туманом, видимость не превышала 250 метров. В таких условиях действия артиллерии очень затруднены. Предстояло решить, что делать.
– Опять синоптики нас подвели. А ведь обещали хорошую погоду! – сказал Рокоссовский. – Что будем делать? В такую погоду действия авиации, по-видимому, исключены, – добавил он, обращаясь к командующему 16-й воздушной армией С. И. Руденко.
– Я только что по радио говорил со своим штабом, – ответил тот. – Метеорологическая обстановка плохая. В ближайшие часы авиацию использовать не удастся. – Было видно, что Руденко говорит это скрепя сердце.
– Ну что ж, теперь все зависит от артиллерии, как она подготовилась. Начнем точно в срок.
Последние минуты тянулись невероятно долго, казалось, что время остановилось. Но вот ровно в 7.30 туманное утро огласилось громом канонады. Тотчас же загудела земля и справа: соседняя 21-я армия Юго-Западного фронта также начала артподготовку.
Все присутствовавшие на ВПУ были опытными и видавшими виды военными людьми, они знали, что такое артиллерийский огонь и какое воздействие он производит на противника. Но то, что происходило сейчас перед ними, даже они видели впервые. Воздух был переполнен грохотом: во время огневого налета каждую минуту артиллерия производила 5–6 тысяч выстрелов. На слух можно было различить резкие выстрелы пушек, глуховатое уханье гаубиц и частое покрякивание минометов. Бог войны проламывал оборону противника.
80 минут продолжалась артиллерийская подготовка. В 8 часов 50 минут до слуха Рокоссовского и его товарищей долетели раскаты «ура» и лязг гусениц – в атаку пошли пехота и танки. Досада охватила Рокоссовского: туман все еще полностью скрывал поле сражения, и многочисленные оптические приборы на наблюдательном пункте ничем не могли помочь.
Будет ли атака успешной? Удастся ли прорвать оборону? Мало-помалу огонь противника слабеет, шум боя отдаляется в глубину. К этому времени наконец появляется ветерок, туман рассеивается. Рокоссовский приникает к стереотрубе, и перед ним возникает одновременно и радостная, и тревожащая душу сцена.
В районе Клетской извилистые глубокие овраги упираются в крутой меловой обрыв, стены которого возвышаются метров на 20–25. Вот этот обрыв и штурмовали солдаты полка Чеботаева. В стереотрубу Рокоссовский отчетливо видел, как бегут к обрыву солдаты, как они начинают карабкаться вверх. Не за что уцепиться руками, ноги обрываются, скользят по размокшему мелу. Но уже вся стена обрыва пестрит людьми, они срываются, падают, помогают друг другу карабкаться по круче и упорно, настойчиво лезут вверх. И гитлеровцы не выдерживают, их главная полоса обороны начинает трещать.
Рокоссовский покидает войска 65-й армии. Он должен ехать в 24-ю, ей тоже предстоит наступление, а там и вражеская группировка мощнее, и укрепились немцы солидно. Перед отъездом он говорит Батову:
– Сопротивление немцев сильнее, чем я ожидал. Ударная группировка продвигается медленно. Помните, левый фланг 21-й армии на вашей ответственности!
Хотя наступление войск 65-й армии развивалось не так быстро, как того хотелось бы, все же к исходу дня первая линия обороны противника была прорвана, и армия продолжала наступать.
Основные события происходили и в этот и в последующие дни западнее, у соседних 21-й и 5-й танковых армий Юго-Западного фронта. Все попытки врага остановить мощную группировку советских войск запоздали. Его резервы, немногочисленные впрочем, разбивались поодиночке наступавшими советскими танками. В гитлеровском тылу вспыхнула паника. Авторитетный очевидец – первый адъютант штаба 6-й армии В. Адам – свидетельствует: «От отдела снабжения армии до моста через Дон у Нижне-Чирской было уже недалеко. Но то, что мы теперь пережили, превзошло все, что было раньше. Страшная картина! Подхлестываемые страхом перед советскими танками, мчались на запад грузовики, легковые и штабные машины, мотоциклы, всадники и гужевой транспорт, они наезжали друг на друга, застревали, опрокидывались, загромождали дорогу. Между ними пробирались, топтались, протискивались, карабкались пешеходы. Тот, кто спотыкался и падал наземь, уже не мог встать на ноги. Его затаптывали, переезжали, давили.
В лихорадочном стремлении спасти собственную жизнь люди оставляли все, что мешало поспешному бегству. Бросали оружие и снаряжение, неподвижно стояли на дороге машины, полностью загруженные боеприпасами, полевые кухни и повозки из обоза... Дикий хаос царил в Верхнечирской...»
Увиденное было в новинку гитлеровскому офицеру, но к этому следовало привыкать. Впредь на дорогах Украины и Белоруссии, Прибалтики и Польши, а затем и на автострадах «третьего рейха» подобные сцены будут происходить повсеместно. 6-ю же армию фон Паулюса ждал еще более страшный конец.
23 ноября в 16 часов части 4-го танкового корпуса Юго-Западного фронта под командованием генерал-майора А. Г. Кравченко и 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта под командованием генерал-майора В. Т. Вольского соединились в районе степного хутора Советского. В пока еще неплотном кольце оказалась крупная группировка врага – 6-я и часть сил 4-й танковой немецких армий, в составе 22 дивизий, общей численностью свыше 300 тысяч солдат и офицеров.
Военная история считала всегда классическим разгром карфагенским полководцем Ганнибалом в 216 году до нашей эры римских легионов у небольшого городка Канны в юго-восточной Италии. Стратеги нацистского вермахта мнили себя и знатоками военной истории, и умелыми исполнителями операций, типа каннской. Но теперь им предстояло на своем собственном опыте узнать тяжесть окружения и разгрома. Спустя 2158 лет после Канн слово «Сталинград» станет синонимом искусной операции на окружение и уничтожение противника.
Надо сказать, однако, что наступление войск Донского фронта шло не так успешно, как того хотелось командующему и Ставке Верховного Главнокомандования. Этим и была вызвана следующая телеграмма Сталина:
«Товарищу Рокоссовскому.
Копия: товарищу Василевскому.
По докладу Василевского 3-я мотодивизия и 16-я танковая дивизия немцев целиком или частично сняты с вашего фронта, и теперь они дерутся против фронта 21-й армии. Это обстоятельство создает благоприятную обстановку для того, чтобы все армии вашего фронта перешли к активным действиям. Галанин действует вяло, дайте ему указание, чтобы не позже 24 ноября Вертячий был взят.
Дайте также указание Жадову, чтобы он перешел к активным действиям и приковал к себе силы противника.
Подтолкните как следует Батова, который при нынешней обстановке мог бы действовать более напористо.
Сталин
23.11.42 г.
19 часов 40 минут».
Рокоссовский и сам уже принял необходимые меры. Командарм-65 к этому времени создал танко-механизированную группу. Положение в 65-й армии выправилось, и она начала энергичное продвижение вперед. Объяснение причин задержки войск Рокоссовского мы найдем в уже упомянутой книге под его редакцией «Великая победа на Волге». Со свойственной ему прямотой и самокритичностью здесь сказано: «Отсутствие во втором эшелоне армии подвижного соединения сказывалось на темпах ее наступления. Так, темпы наступления ударной группировки 65-й армии с самого начала оказались низкими. Это обстоятельство, в совокупности с неудачным наступлением 24-й армии на Вертячий, дало противнику время для организации достаточно сильного сопротивления арьергардами и отвода главных сил соединений из малой излучины Дона на восточный берег реки».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Отозвались сразу несколько красноармейцев:
– Надоела!
Началась беседа. Бойцов интересовало происходящее в Сталинграде. Рокоссовский отвечал, что солдаты Чуйкова сражаются как герои, но положение их тяжелое Пожилой старший сержант, до этого молчавший, вступил в разговор.
– Разрешите спросить, товарищ командующий?
– Разрешаю!
– А что, если фрицев там прихлопнуть?
– То есть как?
– Ударить им наперерез с тыла. А чуйковцы навстречу... Как мышь в мышеловке...
Рокоссовский рассмеялся:
– Быть вам, старший сержант, маршалом! – Визг приближавшейся мины прервал разговор. Все смолкли, но на слух тут же определили, что она даст перелет, и Рокоссовский спокойно продолжал беседу: – Нам, товарищи, надо готовиться...
Вторая мина летела прямо на них.
– Ложись! – скомандовал Рокоссовский и присел на дно траншеи. Вслед за этим мина разорвалась неподалеку, комья земли полетели сверху. Отряхиваясь, Рокоссовский ухмыльнулся: – Видите, фрицы тоже так считают.
Большие бои, о которых Рокоссовский говорил бойцам, были не за горами. К началу наступления советскому командованию удалось скрытно от противника сконцентрировать под Сталинградом значительные силы. Не следует, однако, считать, что превосходство советских войск в силах и средствах было подавляющим, как утверждают многие западноевропейские историки войны. В 1965 году, спустя 23 года после описываемых событий, в Москве под редакцией Рокоссовского вышла книга «Великая победа на Волге», в которой помещена следующая таблица:
СООТНОШЕНИЕ СИЛ И СРЕДСТВ НА СТАЛИНГРАДСКОМ НАПРАВЛЕНИИ К 19 НОЯБРЯ 1942 ГОДА
Как видно из таблицы, советские войска переходили в наступление, по сути дела, при равенстве сил. Но советское командование искусно сосредоточило основные средства и силы на направлениях главных ударов и достигло большого превосходства в пользу своих войск, что и стало причиной конечного успеха.
К началу операции получил пополнение и Донской фронт. К 19 ноября в его составе имелось 24 стрелковые дивизии, 1 танковый корпус и 6 танковых бригад, 52 артиллерийских и минометных полка. Средняя оперативная плотность на фронте составляла 5,8 километра на дивизию, 28 орудий и минометов и 1 танк на 1 километр фронта. Войска Рокоссовского также далеко не во всем превосходили противника. (См. таблицу на след. стр.)
СООТНОШЕНИЕ СИЛ И СРЕДСТВ В ПОЛОСЕ ДОНСКОГО ФРОНТА К 19 НОЯБРЯ (ФРОНТ – 150 км)
Долгожданный день, к которому готовились советские воины, приближался. Всех волновал вопрос: знают ли гитлеровцы о готовящемся наступлении, не собираются ли они встретить его контрударом. В послевоенное время западные историки и особенно гитлеровские генералы потратили немало чернил, бумаги и времени на то, чтобы разобраться, насколько полно были информированы Гитлер и его окружение о готовящемся ударе Красной Армии, и если они знали о нем, то почему не приняли соответствующих мер. Нельзя сказать, что командование противника под Сталинградом не замечало признаков готовящегося наступления. Однако можно с полной уверенностью утверждать, что оно не имело ясного представления ни о масштабах его, ни о сроках. И с еще большей уверенностью можно считать, что главное командование немецко-фашистских войск оказалось совершенно неспособным оценить истинные размеры грозящей опасности. Оно не могло определить ни времени перехода наших войск в наступление, ни состав ударных группировок, ни направление их ударов.
Объяснение подобной слепоты гитлеровских генералов следует искать в их самоуверенности. Находясь под гипнозом собственных успехов, стратеги ставки вермахта не могли взглянуть на окружающую обстановку глазами непредубежденного человека. Вот верховный главнокомандующий вооруженных сил Германии, то есть Адольф Гитлер, отдает еще 14 октября приказ о переходе к стратегической обороне и подготовке к зиме: «Летняя и осенняя кампания этого года, за исключением отдельных еще продолжающихся операций в намечаемых наступательных действий местного характера, завершены. Достигнуты крупные результаты... Успехи командования и войск... вселяют уверенность, что и в последующий период настоящей войны немецкий народ может в любых обстоятельствах положиться на свою армию... Сами русские в ходе последних боев были серьезно ослаблены и не смогут зимой 1942/43 года располагать такими же большими силами, какие имелись у них в прошлую зиму. В отличие от минувшей, эта зима не может быть суровой и тяжелой...»
В этом приказе Гитлер действительно обнаружил выдающиеся качества метеоролога: зима 1942/43 года была мягче предыдущей. Но вот его стратегическое «предвидение» подвело и вермахт, и его самого – всю зиму фашистским войскам предстояло отступать, оставляя огромные, захваченные ранее территории, и усеивать поля сражений убитыми солдатами и разрушенной техникой.
День 19 ноября в гитлеровском рейхе прошел спокойно. «Фёлькишер беобахтер» в этот день напечатала речь Геббельса, произнесенную накануне в Дуйсбурге: «Цель на востоке ясна и непоколебима: советская военная мощь... должна быть полностью уничтожена». А. Розенберг делился с читателями успехами «продолжающегося строительства на востоке», то есть организацией грабежа на захваченных территориях и уничтожения советских людей. Только короткое сообщение напоминало о «слабых советских ударах под Сталинградом».
Для командующего Донским фронтом день 19 ноября начался рано: в половине шестого утра следовало выехать на вспомогательный пункт управления в 65-й армии, чтобы оттуда наблюдать за действиями войск. Трудно сказать, спал ли в эту ночь Рокоссовский, да и все работники штаба. Каждый из них, и в первую очередь командующий, сознавал важность, историческую значимость того, что должно было произойти. Наступал праздник и на нашей улице, праздник, которого так долго ждали и к которому так тщательно готовились.
Штабные машины отправились в точно намеченный срок. Ехали быстро: Рокоссовский любил скорость. Но не сделали и трети пути, как повалил густой крупный снег и возглавлявший колонну проводник-полковник сбился с дороги: ориентироваться на ровной, заснеженной степной местности, да еще в снегопад, было сложно. На ВПУ добрались лишь минут за 20 до начала артподготовки. Выходя из машины, Рокоссовский усмехнулся и кивнул головой в сторону подскочившего с докладом о прибытии на место полковника:
– Поплутал наш проводник! Ну ничего, с кем не бывает.
К этому времени снег валил не переставая. Он смешивался с туманом, видимость не превышала 250 метров. В таких условиях действия артиллерии очень затруднены. Предстояло решить, что делать.
– Опять синоптики нас подвели. А ведь обещали хорошую погоду! – сказал Рокоссовский. – Что будем делать? В такую погоду действия авиации, по-видимому, исключены, – добавил он, обращаясь к командующему 16-й воздушной армией С. И. Руденко.
– Я только что по радио говорил со своим штабом, – ответил тот. – Метеорологическая обстановка плохая. В ближайшие часы авиацию использовать не удастся. – Было видно, что Руденко говорит это скрепя сердце.
– Ну что ж, теперь все зависит от артиллерии, как она подготовилась. Начнем точно в срок.
Последние минуты тянулись невероятно долго, казалось, что время остановилось. Но вот ровно в 7.30 туманное утро огласилось громом канонады. Тотчас же загудела земля и справа: соседняя 21-я армия Юго-Западного фронта также начала артподготовку.
Все присутствовавшие на ВПУ были опытными и видавшими виды военными людьми, они знали, что такое артиллерийский огонь и какое воздействие он производит на противника. Но то, что происходило сейчас перед ними, даже они видели впервые. Воздух был переполнен грохотом: во время огневого налета каждую минуту артиллерия производила 5–6 тысяч выстрелов. На слух можно было различить резкие выстрелы пушек, глуховатое уханье гаубиц и частое покрякивание минометов. Бог войны проламывал оборону противника.
80 минут продолжалась артиллерийская подготовка. В 8 часов 50 минут до слуха Рокоссовского и его товарищей долетели раскаты «ура» и лязг гусениц – в атаку пошли пехота и танки. Досада охватила Рокоссовского: туман все еще полностью скрывал поле сражения, и многочисленные оптические приборы на наблюдательном пункте ничем не могли помочь.
Будет ли атака успешной? Удастся ли прорвать оборону? Мало-помалу огонь противника слабеет, шум боя отдаляется в глубину. К этому времени наконец появляется ветерок, туман рассеивается. Рокоссовский приникает к стереотрубе, и перед ним возникает одновременно и радостная, и тревожащая душу сцена.
В районе Клетской извилистые глубокие овраги упираются в крутой меловой обрыв, стены которого возвышаются метров на 20–25. Вот этот обрыв и штурмовали солдаты полка Чеботаева. В стереотрубу Рокоссовский отчетливо видел, как бегут к обрыву солдаты, как они начинают карабкаться вверх. Не за что уцепиться руками, ноги обрываются, скользят по размокшему мелу. Но уже вся стена обрыва пестрит людьми, они срываются, падают, помогают друг другу карабкаться по круче и упорно, настойчиво лезут вверх. И гитлеровцы не выдерживают, их главная полоса обороны начинает трещать.
Рокоссовский покидает войска 65-й армии. Он должен ехать в 24-ю, ей тоже предстоит наступление, а там и вражеская группировка мощнее, и укрепились немцы солидно. Перед отъездом он говорит Батову:
– Сопротивление немцев сильнее, чем я ожидал. Ударная группировка продвигается медленно. Помните, левый фланг 21-й армии на вашей ответственности!
Хотя наступление войск 65-й армии развивалось не так быстро, как того хотелось бы, все же к исходу дня первая линия обороны противника была прорвана, и армия продолжала наступать.
Основные события происходили и в этот и в последующие дни западнее, у соседних 21-й и 5-й танковых армий Юго-Западного фронта. Все попытки врага остановить мощную группировку советских войск запоздали. Его резервы, немногочисленные впрочем, разбивались поодиночке наступавшими советскими танками. В гитлеровском тылу вспыхнула паника. Авторитетный очевидец – первый адъютант штаба 6-й армии В. Адам – свидетельствует: «От отдела снабжения армии до моста через Дон у Нижне-Чирской было уже недалеко. Но то, что мы теперь пережили, превзошло все, что было раньше. Страшная картина! Подхлестываемые страхом перед советскими танками, мчались на запад грузовики, легковые и штабные машины, мотоциклы, всадники и гужевой транспорт, они наезжали друг на друга, застревали, опрокидывались, загромождали дорогу. Между ними пробирались, топтались, протискивались, карабкались пешеходы. Тот, кто спотыкался и падал наземь, уже не мог встать на ноги. Его затаптывали, переезжали, давили.
В лихорадочном стремлении спасти собственную жизнь люди оставляли все, что мешало поспешному бегству. Бросали оружие и снаряжение, неподвижно стояли на дороге машины, полностью загруженные боеприпасами, полевые кухни и повозки из обоза... Дикий хаос царил в Верхнечирской...»
Увиденное было в новинку гитлеровскому офицеру, но к этому следовало привыкать. Впредь на дорогах Украины и Белоруссии, Прибалтики и Польши, а затем и на автострадах «третьего рейха» подобные сцены будут происходить повсеместно. 6-ю же армию фон Паулюса ждал еще более страшный конец.
23 ноября в 16 часов части 4-го танкового корпуса Юго-Западного фронта под командованием генерал-майора А. Г. Кравченко и 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта под командованием генерал-майора В. Т. Вольского соединились в районе степного хутора Советского. В пока еще неплотном кольце оказалась крупная группировка врага – 6-я и часть сил 4-й танковой немецких армий, в составе 22 дивизий, общей численностью свыше 300 тысяч солдат и офицеров.
Военная история считала всегда классическим разгром карфагенским полководцем Ганнибалом в 216 году до нашей эры римских легионов у небольшого городка Канны в юго-восточной Италии. Стратеги нацистского вермахта мнили себя и знатоками военной истории, и умелыми исполнителями операций, типа каннской. Но теперь им предстояло на своем собственном опыте узнать тяжесть окружения и разгрома. Спустя 2158 лет после Канн слово «Сталинград» станет синонимом искусной операции на окружение и уничтожение противника.
Надо сказать, однако, что наступление войск Донского фронта шло не так успешно, как того хотелось командующему и Ставке Верховного Главнокомандования. Этим и была вызвана следующая телеграмма Сталина:
«Товарищу Рокоссовскому.
Копия: товарищу Василевскому.
По докладу Василевского 3-я мотодивизия и 16-я танковая дивизия немцев целиком или частично сняты с вашего фронта, и теперь они дерутся против фронта 21-й армии. Это обстоятельство создает благоприятную обстановку для того, чтобы все армии вашего фронта перешли к активным действиям. Галанин действует вяло, дайте ему указание, чтобы не позже 24 ноября Вертячий был взят.
Дайте также указание Жадову, чтобы он перешел к активным действиям и приковал к себе силы противника.
Подтолкните как следует Батова, который при нынешней обстановке мог бы действовать более напористо.
Сталин
23.11.42 г.
19 часов 40 минут».
Рокоссовский и сам уже принял необходимые меры. Командарм-65 к этому времени создал танко-механизированную группу. Положение в 65-й армии выправилось, и она начала энергичное продвижение вперед. Объяснение причин задержки войск Рокоссовского мы найдем в уже упомянутой книге под его редакцией «Великая победа на Волге». Со свойственной ему прямотой и самокритичностью здесь сказано: «Отсутствие во втором эшелоне армии подвижного соединения сказывалось на темпах ее наступления. Так, темпы наступления ударной группировки 65-й армии с самого начала оказались низкими. Это обстоятельство, в совокупности с неудачным наступлением 24-й армии на Вертячий, дало противнику время для организации достаточно сильного сопротивления арьергардами и отвода главных сил соединений из малой излучины Дона на восточный берег реки».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66