Изогнутые трубчатые опоры окружали тело леймила, сверкая там, где они соприкасались со стенами камеры. Три копыта шкипера уже были вставлены в отверстия, а его ягодицы покоились на вогнутом сиденье высокого грибовидного табурета. Его руки лежали на узловатых выпячиваниях. В нескольких сантиметрах от его рта висел сосок, похожий на сталактит. Такое расположение было надежным и чрезвычайно удобным: достигнув зрелости, гнездо-матка стала безупречно совместимой с телом шкипера. Переплетаясь, все три его головы сделали медленное круговое движение, посмотрев на непрозрачные панели управления, которые появились из стены, раздувшись словно пузыри. Иона обнаружила, что ей трудно различить, где начинается пластик и кончаются живые клетки. Соединения органики с неорганикой не имели швов, хотя фактически гнездо-матка выращивала механизмы. Установленные группой линзы, действуя подобно человеческим аудио-видеопроекторам, передали изображения каких-то странных графиков.
Повернув головы к узкому проходу, шкипер быстро осмотрел другие камеры. Иона увидела леймила-пассажира, который находился в капсуле одного из мешков жизнеобеспечения. Его тело было спеленуто прозрачными блестящими мембранами, которые крепко прижимали его к стене. Вощеный шланг подачи питательной жидкости был вставлен в его рот, такой же шланг выходил из его заднепроходного отверстия, обеспечивая нормальную работу пищеварительной системы. Пассажир пребывал в состоянии, напоминающем состояние зимней спячки животных.
Мысли шкипера странным образом сплетались воедино, хотя были записаны как два отдельных потока. На уровне подсознания он следил за работой биологических и механических систем корабля, управляя ими с точностью процессора. Он готовился к запуску трубы плавления, с помощью небольших реактивных ускорителей удерживал положение корабля в пространстве, рассчитывал курсовой вектор, проверял состояние четырех гнездо-маток. Чем-то эти действия, выполняемые с автоматической точностью, напоминали работу человеческих нейронных процессоров. Однако, насколько ей удалось выяснить, у шкипера не было никаких имплантов. Просто его мозг был так устроен, что не мог работать по-другому. Он владел биотехнологией корабля на уровне подсознания и поэтому сам выполнял функции полетного компьютера
На основном уровне сознания его мозг, используя возможности сенсоров корабля, наблюдал за планетой, расположенной внизу. Лазурью своих обширных океанов, снежной белизной облачного слоя и небольшими ледяными шапками полюсов Юнимерон удивительно напоминал планету земного типа. Отличались лишь его континенты, которые были практически полностью зелеными. Даже горные хребты были покрыты слоем растительности. Не было видно ни кусочка бесплодной земли.
На орбите, чуть ниже корабля, находившегося на расстоянии тысячи километров от поверхности планеты, висели конструкции, похожие на сине-зеленую паутину. Это были небесные гавани, большинство из которых достигали двухсот километров в диаметре, а некоторые были еще крупнее. Через каждые пять или более часов они начинали вращаться, но не для создания искусственной гравитации, а просто для того, чтобы удержаться в заданном положении. Небесные гавани были живыми, они обладали сознанием и развитым интеллектом, более мощным, чем даже интеллект космического древа. Они представляли собой сочетание космопорта и накопителя энергии магнитосферы с производственными модулями, сгрудившимися вокруг центра подобно небольшим луковицеобразным моллюскам. Но физические аспекты лишь обеспечивали выполнение главных, интеллектуальных функций. Разум небесных гаваней являлся важной частью планетарной гармонии жизни. Переплетаясь с мыслями сущностей каждого континента и сглаживая их, он способствовал созданию единой общепланетарной целостности. Таким образом небесные гавани были спутниками ментальной связи, способствовали созданию целостности и пели свою песнь дальним звездам. Однако эта песнь находилась далеко за пределами понимания Ионы, которая не могла уловить ни смысла, ни цели этого послания. Даже напрягая возможности своего восприятия, она могла различить лишь какие-то неясные интонации. Ее немного огорчало собственное непонимание песни, которую шкипер считал великолепной.
Небесные гавани так тесно примыкали друг к другу, что между ними оставался лишь небольшой зазор по высоте. Используя его, они осуществляли коррекцию своих орбит, причем без всякого риска столкновения. Гавани прикрывали все участки небесной сферы Юнимерона. Это было удивительное зрелище, которое свидетельствовало о высочайшей степени точности астронавигационных расчетов. Глядя со стороны, казалось, что кто-то набросил на планету сеть. Она попыталась было прикинуть, каких усилий стоило вырастить эти гавани и создать из них единый пояс, охватывающий всю планету, но так и не смогла этого сделать. Даже для существ, обладавших явным превосходством в биотехнологии, небесные гавани были удивительным достижением.
– Приближение инициирования убытия, – обратился шкипер к небесной гавани.
– Смелость предприятия награда, – ответила сущность гавани. – Ожидаю надежду.
Теперь стала видна граница дня и ночи. Ночная тьма наступала на планету. Уже погрузившиеся в нее континенты были усеяны яркими зелеными точками. Они были меньше световых пятен человеческих городов и были равномерно разбросаны по поверхности континентов. На поверхности одного причудливо изогнувшегося южного континента, который уже выходил из зоны обзора сенсоров корабля, были видны тонкие струйки фосфоресцирующего красного тумана, блуждающие вдоль прибрежных зон. Отростки этого тумана тянулись в глубь континента. Когда туман вился, обтекая складки местности, его края трепетали подобно телу земной медузы. Но даже в эти моменты он сохранял свою удивительную целостность. Над туманом не было обычных для планеты клубящихся облаков. Иона пришла в восторг от этой картины. Туман производил впечатление живого существа, казалось, что внутри воздушных потоков находились фосфоресцирующие живые организмы. Но у шкипера эта картина вызывала физическое отвращение.
– Сущность клана Галхейт лишение-горе, – он горестно стонал, неуклюже вращая головами. – Горе. Запрос подтверждения безумия.
– Никакого смягчения, – печально ответила сущность небесной гавани.
Тревожно гудели небесные гавани, орбиты которых проходили над этим континентом. Нарушая гармонию жизни Юнимерона, они отказывались впускать сущность клана Галхейта в планетарную целостность. Это была слишком радикальная мера, слишком антагонистическая. И слишком непривычная. Чуждая и противоречащая существовавшей этике гармонии.
Внезапно из красного тумана появилась вспышка яркого сине-белого огня, которая сразу же стала тускнеть.
– Дисфункция реальности, – встревоженно сказал шкипер.
– Подтверждаю.
– Ужас, горе! Исследование Галхейта трагедия смерти сущности.
– Согласие.
– Стремительность выхода горя. Дисфункция реальности показательна. Главный хозяин жизни охвачен ужас.
– Противостояние дисфункции реальности. Главная сущность созвездия космического древа продолжение надежда.
– Подтверждаю. Несение надежды, – Шкипер быстро проверил состояние других леймилов, спеленованных в гнездах-матках. Оба его ментальных потока соединились, оценивая их состояние. – Состояние хозяев сущностей удовлетворительное. Надежда дисфункция реальности побеждена. Надежда Галхейт искупление.
– Надежда присоединение. Радость обязательство единства.
Там, где появилась вспышка, джунгли озарил свет. Иона поняла, что оранжевые всполохи означают огненный вихрь, ширина которого превышает десять километров.
Корабль пересекал границу дня и ночи. Лежавшие впереди небесные гавани сверкали платиной, подобно частицам, излучение которых прорывалось сквозь границы пояса Ван Аллена.
– Инициация убытия, - объявил шкипер. Ионизированное топливо вспыхнуло в магнитном зажиме привода плавления. Струя плазмы становилась все более плотной. Поток информации устремился в мозг леймила, который решал уравнения и отдавал распоряжения нейронам гнезда-матки и соответствующим компьютерным схемам. У него не было никаких сомнений и никакой неуверенности в себе. Он не применял никаких терминов.
За кормой корабля стала уменьшаться сфера Юнимерона. Шкипер сосредоточил свое внимание на созвездии космического древа, передававшего едва слышимую песнь приветствия, которая звучала намного тише радостных эмоций главного хозяина жизни.
На этом запись воспоминаний закончилась.
Иона несколько раз мигнула, чтобы избавиться от зелени образов мира леймилов. Труднее оказалось избавиться от эмоций и ощущений.
– Что такое дисфункция реальности? – спросила она. – Похоже, она до смерти напугала шкипера.
– Мы не знаем, – сказал Паркер Хиггенс. – Ни в одном из других воспоминаний на нее нет никаких ссылок.
– Иона Салдана, я считаю, что термин «дисфункция реальности» подразумевает злоумышленное нарушение гармонии жизни леймилов, – сказала Лиерия. – Оно внесло радикальные изменения в клан Галхейта. Однако запись воспоминаний создает впечатление, что это нечто большее, чем ментальная переориентация, это также искажение физических закономерностей в отдельном регионе. Примером тому является появление энергетической вспышки.
– Это было применение оружия? – она перевела взгляд с одного астронома на другого.
Кемпстер поскреб появившуюся за ночь щетину.
– Нет сомнений в том, что именно эта вспышка привела к пожару, поэтому мне придется согласиться с тем, что это было оружие. Но едва ли лесной пожар мог привести к полному исчезновению планеты.
– Если он охватил всю живую сущность планеты, то это более чем вероятно, – возразила Маландра Саркер. – Он мог уничтожить все технические ресурсы Юнимерона. Ступив на тропу войны, такая раса могла начать производство оружия ужасающей разрушительной силы.
– Я не согласен, – сказал Ренато Велла. – Допустим, они могли построить флотилии кораблей, сотни тысяч ядерных бомб и, возможно, даже использовать в качестве оружия антивещество. Но ведь они ушли не намного дальше нас. Я по-прежнему считаю, что получение энергии, необходимой для того, чтобы уничтожить планету, находится за пределами возможностей технологии данного уровня.
– Я уж стала подумывать об Алхимике, - обратилась Иона к Транквиллити, слегка побаиваясь, что ее мысли может перехватить Лиерия. – Не об этом ли говорил капитан Кханна? Одна идея может изменить всю жизнь. Возможно, леймилы не имели достаточных физических ресурсов, но как насчет ментального потенциала, который разум планеты мог использовать для создания такого оружия?
– Такая возможность тревожит и меня, - согласился Транквиллити. – Но почему они обратили это оружие против себя?
– Хороший вопрос. Даже если они и создали такое оружие, почему они обратили его против себя?
Ученые с удивлением посмотрели на нее – простой вопрос, заданный с детской наивностью, опрокинул все их логические построения.
– До сих пор мы все время предполагали, что планета была уничтожена, а что, если они ее просто перевезли в другое место?
– Боже, что за чудесная мысль! – с хохотом воскликнул Кемпстер Гетчель.
– Держу пари, что на это ушло бы меньше энергии, чем на уничтожение.
– Отличный аргумент.
– Ведь мы видели, что они умеют создавать огромные космические конструкции.
– Но мы отвлеклись от главного, – строго заметил Паркер Хнггенс. – Мы считаем, что чем бы ни была эта дисфункция реальности, она является причиной исчезновения планеты и самоуничтожения космических древ. Теперь для нас главное установить, что из себя представляла эта дисфункция реальности и существует ли она в данный момент.
– Если планету действительно перевезли, то вместе с ней перевезли и дисфункцию реальности, – сказал Ренато Велла, не желавший, чтобы его оригинальная идея была сброшена со счета. – Следовательно, сейчас она там же, где и планета.
– Да, но что она из себя представляет? – спросила Оски Катсура с некоторым раздражением.
– Она может быть чем угодно, ну, например, ментальной чумой и оружием одновременно.
– Вот черт, – сказала Иона вслух, когда вместе с Транквиллити сопоставила все имевшиеся факты. – Энергетический вирус Латона.
Через коммуникационную сеть процессоров, расположенных в зале, Транквиллити открыл группе ученых доступ к докладу доктора Гилмора, а Лиерии он передавал мыслеобразы, вступив с ней в прямую ментальную связь.
– Боже мой, – воскликнул Паркер Хигтенс, – какое поразительное сходство.
– К черту сходство, – чуть ли не крикнул Кемпстер, – главное, что этот засранец вернулся!
Ругань астронома покоробила директора.
– Мы не можем этого утверждать.
– Извините, Паркер, но я при всем желании не могу рассматривать это как простое совпадение, – сказала, обращаясь к нему, Иона.
– Согласна, – присоединилась к ней Лиерия.
– Нужно немедленно информировать Конфедерацию и, главное, Первого адмирала, – сказала Иона. – В этом не может быть никаких сомнений. Флот должен знать, что он противостоит не самому Латону, а чему-то гораздо более серьезному. Паркер, в этом вопросе вы будете действовать в качестве моего личного представителя. Вы обладаете полномочиями и знаниями, необходимыми для того, чтобы донести до Первого адмирала всю серьезность этой дисфункции реальности.
Сначала это заявление его ошеломило, но потом он послушно склонил голову.
– Слушаюсь, мэм.
– Оски, приготовьте копии всех воспоминаний леймилов, которые имеются в нашем распоряжении. Всем остальным нужно сделать описания тех наблюдений, которые, на ваш взгляд, могут оказаться полезны флоту. Сейчас Транквиллити снова вызывает одного из патрульных черноястребов, который через час будет готов к отлету на Авон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94