Во внутренних областях континента городов было меньше, а в районе центральной горной цепи они вообще отсутствовали.
После того как капитан Монтгомери доложила о своем прибытии службе контроля за гражданскими полетами, Ральф Хилтч, выйдя на связь с базой флота, расположенной на Гайане, запросил разрешение на стыковку и обратился с просьбой принять меры предосторожности, соответствующие четвертой степени боеготовности. Снизив скорость до одного с четвертью g, «Экван» довольно плавно приблизился к астероиду. Получив запрос Ральфа, начальник базы, адмирал Фарквар с одобрения сэра Асквита объявил боеготовность четвертой степени. Весь лишний персонал был эвакуирован из жилой полости, которую использовал флот. Все коммерческие рейсы были приостановлены. Специалисты по ксенобиологии, нейронным процессорам и вооружению стали готовить место будущего заключения Джеральда Скиббоу.
Тем временем «Экван», совершив стыковку в космопорту Гайаны, оказался в плотном кольце сил безопасности. Королевским морским пехотинцам и сотрудникам порта пришлось в течение пяти часов вытаскивать три тысячи ворчащих и изумленных колонистов из капсул ноль-тау и размещать их во флотских казармах. Ральф Хилтч и сэр Асквит провели большую часть этого времени на совещании с адмиралом Фаркваром и его штабом. Ознакомившись с информацией Дина Фолана, сделанной во время его пребывания в джунглях, а также с подборкой сообщений Дарси и Лори, заявлявших, что Латон находится на Лалонде, адмирал решил повысить боеготовность до третьей степени.
Ральф Хилтч наблюдал за тем, как последний из пятидесяти одетых в броню морских пехотинцев вплыл в отсек с капсулами ноль-тау. Все они обладали усиленной мышечной системой и были подготовлены к боевым действиям в условиях невесомости. Восемь солдат держали в руках автоматические карабины среднего калибра для стрельбы зарядами, которые не давали отдачи. Сержанты, следуя указаниям Каталя Фицджеральда, сформировали три концентрических кольца вокруг капсулы ноль-тау, в которой находился Джеральд Скиббоу. На случай, если бы ему удалось прорваться сквозь металлические сети, с обеих сторон на палубах рассредоточились пять человек. К близлежащим несущим балкам были прикреплены дополнительные фонари. Лучи уперлись в единственную капсулу, которая лежала в отсеке, все еще погруженном в непроницаемую черноту. Яркий свет отбрасывал множество теней, которые, беспорядочно переплетаясь, образовали на стенах причудливый рисунок.
Нейронные процессоры Ральфа передавали всю эту картину адмиралу и замершим в ожидании специалистам. Забравшись на балку, чтобы выступить с обращением к морским пехотинцам, он почувствовал себя несколько неловко.
– Может показаться, что это слишком много для одного человека, – сказал он, – но не теряйте своей бдительности ни на минуту. Мы не вполне уверены, что это человек, но знаем наверняка, что он обладает некоторыми смертельно опасными способностями управления энергией, о которых мы раньше и не подозревали. К счастью, невесомость, похоже, слегка ему не по нутру. Ваша задача состоит в том, чтобы отконвоировать его в изолированное помещение, которое уже приготовлено. Как только он в нем окажется, им займутся специалисты. Они считают, что камера, которую они приготовили, ограничит его возможности. Однако не исключено, что доставить его туда будет совсем непросто.
Отходя от капсулы, он заметил несколько встревоженные лица морских пехотинцев, стоявших в первом ряду.
«Господи, похоже они еще совсем молодые. Очень хотелось бы надеяться на то, что они восприняли мое предостережение всерьез».
Проверив защитный шлем, он глубоко вздохнул.
– Все в порядке, Каталь, выключайте капсулу.
Чернота исчезла, открыв гладкий композит саркофага цилиндрической формы. Ральф замер, ожидая снова услышать стук ударов, которые Скиббоу наносил с маниакальным упорством, пока эффект ноль-тау не заглушил все звуки. Но в отсеке было тихо, если не считать шороха, издаваемого пехотинцами, которые вставали на цыпочки, чтобы рассмотреть освещенную ярким светом капсулу.
– Откройте крышку.
Она стала плавно отходить назад. Ральф напрягся, ожидая, что Скиббоу, подобно боевой осе, с ускорением сорок g, выскочит из саркофага. Но вместо этого он услышал лишь какое-то жалкое всхлипывание. Каталь озадаченно посмотрел на него.
«Господи, неужели это не та капсула!».
– Все нормально, отойдите назад, – сказал Ральф. – Вы двое, – обратился он к пехотинцам, вооруженным карабинами, – прикройте меня, – все еще ожидая, что Скиббоу вот-вот выпрыгнет, он заставил себя осторожно двинуться по металлической сетке в направлении саркофага. Всхлипывание становилось все громче и время от времени переходило в тихие стоны.
«Надо действовать очень, очень осторожно», – убеждал себя Ральф, подобравшись к саркофагу и заглядывая внутрь. Он был готов в любую минуту увернуться от удара.
На фоне молочно-белого композита внутренней поверхности капсулы, которая напоминала гроб, он увидел бессильно распластавшегося Джеральда Скиббоу. Все его тело дрожало. Он крепко прижимал к груди свою разбитую руку. Оба глаза были подбиты, а из расквашенного носа все еще сочилась кровь. Ральф почувствовал резкий запах лесной грязи и мочи.
Джеральд продолжал всхлипывать. В углу его рта лопались пузыри слюны. Когда Ральф оказался прямо над капсулой, в бессмысленных глазах Скиббоу не появилось и намека на какую-либо реакцию.
– Дерьмо.
– Что случилось? – возник в сознании Ральфа вопрос, который задал адмирал Фарквар.
– Не знаю, сэр. Это Скиббоу. Но он выглядит так, как будто находится в состоянии какого-то шока, – он махнул рукой перед грязным, окровавленным лицом колониста. – Он явно находится в состоянии нервно-психического расстройства.
– Как вы думаете, он все еще опасен?
– Мне кажется, что нет, во всяком случае до тех пор, пока не поправится.
– Хорошо, Хилтч. Пусть морские пехотинцы как можно быстрее доставят его в изолированное помещение. К вашему приходу туда прибудет бригада экстренной медицинской помощи.
– Слушаюсь, сэр, – Ральф отошел назад, пропуская трех морских пехотинцев, которые должны были вытащить из капсулы по-прежнему бессильного Скиббоу. Нейронные процессоры сообщили ему, что астероид переведен в состояние боеготовности шестой степени.
«Ничего не понимаю, – подумал Ральф, – мы везли сюда ходячую атомную бомбу, а теперь она превратилась в какую-то обмочившую штаны амебу. Что-то стерло все следы зомбирования. Но что именно?»
Отряд морских пехотинцев с шутками и улюлюканьем покинул отсек. К счастью, они не понадобились. Держась одной рукой за балку, Ральф, уставившись на пустую капсулу ноль-тау, еще довольно долго висел между двумя металлическими сетками, пока их наконец не убрали.
Через три часа, после того как боеготовность Гайаны была снижена до шестой степени, жизнь внутри астероида почти вернулась в свое нормальное русло. Гражданским лицам, которые работали в полости, принадлежащей военным, было разрешено вернуться к своим обязанностям. С двух других полостей были сняты ограничения на свободное передвижение и связь. Космическим кораблям была разрешена стыковка и убытие, хотя та часть космопорта, где находился «Экван» все еще была открыта только для военных кораблей.
Через три с половиной часа, после того как морские пехотинцы доставили в камеру фактически находившегося в коме Джеральда Скиббоу, капитан Фарра Монтгомери вошла в маленький офис отделения «Тайм-Юниверс» на Гайане и отдала диск Грэма Николсона.

Уже прошел час с того момента, как горничные Криклейда накрыли стол для завтрака. Герцог уже поднимался в небо, покрытое узкими полосками призрачных облаков. Ночь, освещенная сиянием Герцогини, принесла первый со времени летнего соединения дождь. Поля и леса сверкали еще не испарившейся влагой. Местные цветы, разбросав свои семена, завяли и, превратившись в бесформенные мясистые образования, уже начинали гнить. Радовало то, что воздух совершенно очистился от пыли. Все это было причиной того, что в это утро работники поместья Криклейд пребывали в бодром настроении. Дождь в такое раннее время означал, что будет второй, и к тому же очень хороший урожай зерновых.
Но Луизе Кавана было не до дождя и не до перспектив будущего сельскохозяйственного изобилия. Даже игривый энтузиазм Женевьевы не смог заставить ее совершить их обычную совместную прогулку по выгону. Вместо этого она закрылась в своей ванной комнате. Со спущенными до лодыжек трусиками Луиза, горестно понурив голову, сидела на унитазе. Упавшие вниз длинные волосы касались блестящих голубых туфель. «Как глупо носить такие длинные волосы, – подумала она. – Как это глупо и вызывающе. Уход за ними является пустой тратой времени. Да и вообще это просто оскорбительно. очему я должна быть ухоженной и холеной, точно какая-то породистая лошадь? Такое обращение с женщиной является гнусной, жестокой традицией. Как будто бы я жена-красавица какого-нибудь тупоголового молодого джентльмена. Почему традиции имеют такое значение, и особенно те традиции, которые пришли из мифологического прошлого другой планеты? В конце концов, у меня уже есть мужчина».
Задержав дыхание, Луиза снова напрягла мышцы живота, так, чтобы они сжали ее внутренности. Ногти больно вонзились в ладони. Она вся задрожала от напряжения, а лицо налилось кровью.
Ни малейшего эффекта. С горестным стоном она выдохнула воздух.
Придя в ярость, она задержала дыхание и повторила попытку.
Натужилась.
И опять ничего не произошло.
Ей захотелось громко разрыдаться. Ее плечи вздрагивали, и она даже почувствовала жжение в глазах. Но слез больше не осталось. Она их уже выплакала.
Месячные должны были наступить по меньшей мере пять дней тому назад. Они всегда приходили вовремя.
Она забеременела от Джошуа. Это было чудесно. И это было ужасно. Это было… олным крахом.
– Господи, прошу тебя, – шептала она. – То, что мы делали, не было грехом. Просто я люблю его. Я правда люблю его. Прошу тебя, не допусти, чтобы это случилось со мной.
Ничего на свете она не желала так сильно, как иметь ребенка от Джошуа. Но только не сейчас. Сам Джошуа все еще казался ей чудесной фантазией, которую она придумала, чтобы скрасить длинные месяцы жаркого норфолкского лета. Эта ее фантазия была слишком великолепна, чтобы существовать в реальности. Она просто млела от этого мужчины, причем даже тогда, когда он разжигал в ней огонь страсти, о существовании которой она никогда раньше не знала. Все прежние любовные мечтания меркли, когда этот высокий красавец целовал ее. Ночью, лежа в кровати, она вспоминала, как умелые руки Джошуа ласкали ее нагое тело. Эти воспоминания приводили к тому, что под одеялом происходили самые неблаговидные вещи. Не проходило и дня без того, чтобы она не побывала на их маленькой полянке в лесу Уордли. Запах сухого сена всегда возбуждал ее, поскольку напоминал об их последней встрече на конюшне.
– Прошу тебя, Боже мой.
В прошлом году одна из девушек, проходивших обучение в школе при женском монастыре, довольно неожиданно уехала из района. Она была на год старше Луизы. Эта девушка была из семьи, которая входила в число наиболее влиятельных кланов округа Стоук. Ее отец был землевладельцем, который уже больше десяти лет входил в состав местного совета. Настоятельница монастыря сказала, что она уехала к богатому родственнику, который занимается овцеводством, чтобы изучить на практике основы ведения домашнего хозяйства и таким образом получить соответствующую подготовку к супружеской жизни. Но все, конечно, знали истинное положение дел. С ней переспал один из цыган, приехавших в округ Стоук за урожаем роз.
После этого все приличное общество отвернулось от этой семьи, а ее отцу пришлось оставить свой пост в совете, объяснив это плохим состоянием здоровья.
Если бы такое случилось с кем-нибудь из клана Кавана, никто, конечно, не посмел бы вести себя подобным образом. Но если бы Луиза внезапно взяла каникулы, это наверняка вызвало бы пересуды. Даже тень позора не должна была упасть на Криклейд. Мама рыдала бы не переставая, так как ее убило бы то, что дочь так жестоко ее подвела. А папа… Луизе совсем не хотелось думать о том, что сделал бы ее отец.
– Нет! – твердо сказала она себе. – Даже не думай об этом. Ничего ужасного не должно произойти.
– Знаешь, я обязательно вернусь, – сказал ей Джошуа, когда они лежали, тесно обнявшись, в лучах благословенного солнца. Он говорил ей, что любит ее.
Он обязательно вернется. Ведь он ей обещал.
Когда он вернется, все будет очень хорошо. Джошуа был единственным человеком во всей галактике, который, столкнувшись с ее отцом, не потерял самообладания. Да, как только он приедет, все будет просто замечательно.
Луиза с остервенением откинула назад свои волосы, совсем закрывшие лицо, и медленно встала с унитаза. Посмотрев в зеркало, она увидела, что выглядит просто ужасно. Она стала приводить себя в порядок. Натянула трусики и плеснула в лицо холодной водой. Ее светлое, в цветочек длинное платье сильно помялось. Почему ей нельзя носить брюки или даже шорты? Она представила себе реакцию няни на столь невинное предложение. Выставлять ноги напоказ? О боже! Но ведь в такую погоду эта одежда была бы гораздо более практичной. Ее носили множество женщин, работавших на плантациях, в том числе и девушки ее возраста.
Она стала заплетать волосы в косу. Этому тоже будет положен конец, как только она выйдет замуж.
Замуж. Она неуверенно улыбнулась своему отражению. Джошуа наверняка будет в полном шоке, когда вернется и узнает от нее эту потрясающую новость. Но в конечном счете он будет счастлив и порадуется вместе с ней. Разве может быть по-другому? Они поженятся в конце лета (было бы просто неприлично оттягивать это мероприятие до тех пор, пока раздуется живот), когда земные растения будут в самом цвету, а зернохранилища будут заполнены вторым урожаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94