— Да пусть они состряпают хоть сотню показаний! — вскипела Джоли. — Это все равно не причина, чтобы выносить кому бы то ни было смертный приговор!
— Вряд ли в наших интересах оставлять людям лишний повод для критики, — осторожно заметил Пэрри. — Лучше уж раз и навсегда рассеять сомнения. Мне кажется, я смог бы получить более твердые доказательства.
Отец Непреклонный недовольно надул щеки:
— Ну что ж, отец Скорбящий, если вы настаиваете…
— Вот это, — сказала Джоли, показывая на запись показаний одного из свидетелей. — Я чувствую, что здесь что-то не так.
Пэрри поднес к глазам документ.
— Фабиола, — прочитал он. — Похоже, она является главной свидетельницей обвинения.
— Да, пожалуй, — согласился отец Непреклонный. — Одних ее показаний достаточно, чтобы решить дело.
— Тогда мы так и сделаем — допросим-ка ее еще раз.
В недоумении отец Непреклонный открыл и закрыл рот. У него и в мыслях не было проводить новый допрос, однако, отказавшись от него теперь, он поставил бы себя в крайне неловкое положение.
Они просмотрели другие бумаги.
— Кажется, в этом деле лорд Бофор — весьма заинтересованное лицо, — заметил Пэрри. — Его земли примыкают к землям обвиняемого. Вот вам и мотив.
Джоли заволновалась — она тоже подозревала лорда Бофора.
— Божьим слугам не к лицу такие мысли, — возразил отец Непреклонный. — Ведь обвинение выдвинуто не против лорда Бофора!
— Возможно, — не стал спорить Пэрри.
Наконец свидетельница предстала перед ними. Фабиола оказалась совсем юной, лет семнадцати, девушкой, хотя выглядела гораздо старше. На ее лбу виднелась узкая лента, которая перехватывала откинутые назад распущенные волосы — обычно так причесывались незамужние девушки. Уставившись на двух сидящих за столом мужчин огромными от страха карими глазами, девушка живо напомнила Пэрри Джоли, когда та впервые вошла в его дом. Даже через двадцать лет это воспоминание больно ранило ему сердце…
— Ее мучили, — прервала его задумчивость Джоли.
Мучили! Пэрри хотелось подробнее расспросить Джоли, однако не мог же он, монах, разговаривать с призраком умершей жены! Вряд ли другие братья поняли бы это…
— Согласно показаниям, — обратился к девушке отец Непреклонный, — вы утверждаете, будто обвиняемый общался с демонами и будто вы сами это видели. Это правда?
— Да, отец, — еле слышно пролепетала она.
— Так же, как и то, будто, обнаружив, что за ним наблюдают, обвиняемый наслал одного из демонов на вас и тот вас обесчестил?
Смертельно бледные щеки девушки вспыхнули.
— Да, отец. — Любой женщине было непросто признаться в том, что ее изнасиловали.
Отец Непреклонный обратился к Пэрри:
— У нас имеется письменное подтверждение личного врача доктора Бофора, который ее осматривал.
— Да, ее изнасиловали, — согласилась Джоли. — Но в показаниях ни словом не упоминается о пытках.
Пэрри кивнул.
— Фабиола, мы явились сюда не за тем, чтобы прибавить тебе страданий, — сочувственно произнес он. — Мы хотим лишь установить истину. Боюсь, что твои показания не отражают ее в полной мере.
Глаза девушки наполнились ужасом:
— Прошу вас, святой отец, я рассказала все! Все! Клянусь вам! — Несчастная, конечно, боялась, что ее снова будут мучить.
— Сомневаюсь, — отрезал Пэрри.
— Что же вы хотите от меня услышать, святой отец? — взмолилась она. Такая постановка вопроса не ускользнула от внимания Пэрри. Он понял, что девушка готова сказать все что угодно — ведь ее воля сломлена…
— Всю правду, Фабиола.
— Но меня…
— В этом документе не написано о том, что вас пытали.
Отец Непреклонный удивился, однако промолчал. Неожиданный поворот допроса застал его врасплох и показался интересным.
Девушка попыталась замкнуться в себе.
— Меня никто не… — Она даже не смогла закончить. Наверное, мучители пригрозили девушке, что, если она хоть словом выдаст их, они снова за нее примутся.
— У нее на животе остались следы, — вмешалась Джоли.
— Сними тунику, — приказал Пэрри.
Теперь уж отец Непреклонный не выдержал.
— Мы слуги Господа, брат! Не можем же мы выставлять эту женщину…
— Вы правы, — подтвердил Пэрри. — Поэтому все посторонние должны удалиться. — Он многозначительно взглянул на солдат и слуг: — Выйдите! Когда понадобитесь, мы вас позовем.
— Святой отец!.. — воскликнул сержант.
Слегка нахмурившись, Пэрри пристально взглянул ему в глаза. Прекрасно понимая, что, если кто-нибудь из монахов пожалуется на него за неподчинение, ему несдобровать, сержант дрогнул. Формально не имея ни физической, ни политической власти, в действительности Церковь обладала и той, и другой — это было известно всем. Пыткам мог подвергнуться любой, не только простые крестьяне.
Вскоре в комнате остались лишь два монаха и девушка.
— Снимай тунику, — мягко повторил Пэрри.
— О, святой отец, зачем вы меня позорите? — всхлипнула она.
— Мы монахи, — твердо отчеканил отец Непреклонный. — И не собираемся пялить на тебя глаза. Единственное, что нам надо, так это установить истину. — Хорошо зная Пэрри, он был твердо уверен в том, что его спутник никогда не станет принимать легкомысленных решений. К тому же отец Непреклонный был обязан во всем поддерживать авторитет Церкви.
Дрожа, девушка сбросила тунику, под которой оказалась лишь обмотанная вокруг живота давно не менявшаяся повязка. Тело Фабиолы было таким худым и грязным, что едва ли могло кого-либо соблазнить.
— Скорее всего это ножевая рана, — заметила Джоли. — Но неглубокая. Тут что-то еще…
— Ты сказала, что тебя не пытали, — начал Пэрри. — Тогда почему ты носишь эту повязку?
— О, святой отец, это все демон! — воскликнула Фабиола.
— Что «все»? — заинтересовавшись, задал вопрос и отец Непреклонный.
— Он… он рвал меня ног… когтями, когда…
— Женщина! — резко одернул свидетельницу Пэрри, которая от неожиданности чуть не подпрыгнула на месте. — Не пытайся обмануть служителей Господа!
Несчастная разразилась слезами.
— Фабиола, посмотри на меня, — приказал Пэрри.
Девушка стала нерешительно поднимать глаза, пока они не встретились с глазами Пэрри. Бедняжка была похожа на застывшую перед змеей птичку.
— Мучения бывают разными, — произнес Пэрри. — Телесные, я вижу, ты уже испытала. Однако гораздо страшнее, когда вечным мукам подвергается душа, а твоя душа как раз в опасности.
— О, сжальтесь надо мной, святой отец! — до смерти перепуганная, вскричала девушка.
— Бог милостив, — твердо молвил Пэрри. — Но он требует искренности. Откройся нам, и твоя душа будет спасена.
Фабиола лишь молча рыдала.
— По-моему, ее или ее близких сильно запугали, — сказала Джоли.
Пэрри кивнул.
— Ты боишься, что, признавшись во всем, накличешь на свою семью беду? — негромко спросил он. — Помни, тебя будет судить Бог.
Ее рот судорожно дернулся:
— Я…
— Обещаю, что, если ты расскажешь нам всю правду, ни ты, ни твоя семья не пострадают… больше не пострадают, — заверил девушку Пэрри.
На ее лице блеснула надежда:
— Вы правда обещаете, святой отец?
— И я тоже, — присоединился отец Непреклонный. — Тебе нечего бояться.
Однако она все еще колебалась:
— Вы можете поклясться?
Отец Непреклонный посуровел, но Пэрри легонько тронул его за локоть.
— Люцифер жестоко обходится с темными и неграмотными, брат. Сомневаясь в нашем слове, она действует неумышленно, — шепнул он. Затем обратился к девушке: — Клянемся, как перед Господом Богом и Святой Девой, дитя. Ты и твоя семья больше не пострадают. От тебя требуется лишь правда.
Даже этого, как видно, было недостаточно. Казалось, девушка и хотела помочь, но не решалась.
— Ты ведь знаешь, что мы не одиноки, — подбодрил ее Пэрри. — Посмотри на меня, дитя мое. — Он достал маленький серебряный крестик.
Фабиола повиновалась, и Пэрри направил на нее гипнотический взгляд.
— Сейчас ты увидишь, как этот крестик засияет. Сам Господь подаст тебе этим знак, что все будет хорошо. Посмотри же на крестик, дитя.
Она перевела взгляд на крест. Ее лицо тут же осветилось радостью.
— Он горит, горит! — воскликнула Фабиола.
Пэрри протянул крестик ей:
— Возьми его, дитя. Почувствуй его тепло. Пока твоя вера тверда, Бог всегда тебя защитит.
Девушка нерешительно приняла подарок.
— Да он и впрямь горячий!
— Так же, как безграничная любовь к тебе нашего Спасителя, — сказал Пэрри. — Если ты признаешься в своих грехах и очистишь душу, то навеки окажешься под Его защитой.
— Но моя душа черна от греха! — вскричала она. — Страшного греха!
— Покайся и получишь прощение. Иисус заплатил за эту возможность своей кровью. Он с радостью принимает к себе раскаявшихся грешников.
Фабиолу как будто прорвало.
— Они меня заставили! — затараторила девушка. — Они связали меня, поднесли к животу нож и стали резать, а я не могла даже крикнуть, потому что мне заткнули рот и пригрозили, что продырявят, выпустят кишки и привяжут к лошади. Они сказали, что потом хлестнут лошадь хлыстом, чтобы она пустилась вскачь, и… Ко мне даже подвели лошадь… Что, что я могла поделать?!
Пораженный услышанным, отец Непреклонный разинул рот. Однако Пэрри был уже готов к подобной истории.
— Мы понимаем, дитя мое. Оденься, а потом расскажешь все по порядку. Ты правильно сделала, что призналась нам.
Фабиола надела тунику, и допрос возобновился. Монахи узнали о том, что она пострадала от рук обвинителя, лорда Бофора, который пригрозил таким же способом расправиться со всей ее семьей, если девушка его не послушается. От нее требовалось дать нужные ему показания и ни словом не обмолвиться об этом противной стороне. В округе лорд Бофор сам вершил суд и выносил приговор, поэтому у Фабиолы не было причин сомневаться в его словах. Ведь о жестокости феодала ходили легенды…
— Но я честная девушка, — сказала она, узнав о том, что именно ей предстоит засвидетельствовать.
Тогда один из слуг Бофора тут же обесчестил ее. Видя направленный на нее нож и стоящую неподалеку лошадь, несчастная не посмела возразить. Согласно общепринятому тогда мнению, ее, в сущности, и не изнасиловали — ведь она не оказала сопротивления… Зато теперь негодяи были твердо уверены, что в ее показаниях никто не усомнится.
Пэрри повернулся к своему помощнику:
— Вам этого достаточно, брат?
— Нет, — ответил отец Непреклонный. — Ведь еще не свершилось правосудие.
Пэрри кивнул:
— И начать его следовало бы прежде, чем эта девушка выйдет отсюда. — Он повысил голос: — Судья!
Вошел судья.
— Теперь вы удовлетворены?
— Допросом — да, — сухо бросил Пэрри. — Мы удовлетворены тем, что теперь нам известно истинное положение вещей. Вам необходимо арестовать лорда Бофора за подстрекательство к лжесвидетельствованию. Кроме того, нужно обеспечить безопасность этой свидетельницы и ее семьи, иначе может случиться непоправимое.
— Но я не обязан исполнять ваши приказы! — возразил судья.
Пэрри пронзил его взглядом:
— Разумеется, не обязаны, судья. Вы лишь исполняете то, что считаете правильным. А мы просто советуем. Церковь не вмешивается в мирские заботы.
Судья оказался в таком же замешательстве, как до него — девушка.
— Вы действительно считаете?..
— Мы считаем, что рано или поздно истина откроется, и не хотели бы упоминать об оказанном одной из заинтересованных сторон давлении… — Пэрри продолжал пристально смотреть судье в глаза.
— Ну да, конечно… Пожалуй, вы правы… Я обо всем позабочусь. — Он поспешно вышел.
Отец Непреклонный недоуменно покачал головой:
— Брат, вы действительно знаете, что делаете! Сначала вы убедили девушку изменить данные под присягой показания, теперь вот… Я бы ни за что этого не добился!
Пэрри улыбнулся:
— Ну конечно, при необходимости добились бы, брат.
Он радовался, что и его помощника можно было легко убедить. Эта черта объединяла многих из тех, кто привык слишком резко разграничивать понятия добра и зла.
Однако арестовать лорда Бофора, замок которого защищало не менее двух десятков рыцарей, оказалось не так просто. Чтобы выманить его оттуда, потребовался бы отряд солдат со всем необходимым для осады снаряжением — ко времени когда этот отряд прибудет, преступник успеет уйти от расплаты, прибегнув к помощи могущественных покровителей.
Пэрри понял что, пока он не доберется до лорда Бофора, данное им Фабиоле обещание ничего не стоит. Ведь как только монахи уедут, рыцари расправятся и с девушкой, и с ее семьей. Судья, конечно же, окажется на стороне более сильного из противников и не станет ни во что вмешиваться.
Заботясь о безопасности девушки, Пэрри решил пока присмотреть за нею. Чисто вымытая и накормленная, она сразу похорошела, а от уверенности, которую придавал ей серебряный крестик, лицо Фабиолы почти светилось радостью. Попадись она в руки Бофора, эта радость быстро померкнет!
Однако благодаря предупреждению Джоли Пэрри был готов к встрече с ним.
— Придется пойти самому, — объявил он судье, — и доставить его к вам на суд.
Отец Непреклонный закашлялся. Твердый в своей вере, он был далеко не глуп.
Судья покачал головой:
— Прошу прощения, святой отец, это невозможно. Лорд Бофор не очень-то уважает монахов. Чего доброго, еще вас побьет, а то и хуже…
Пэрри разыграл удивление:
— Но я слуга Господа!
— Святой отец, нам приходится общаться далеко не с праведниками… Порой они сомневаются в могуществе самого Господа Бога, — заметил судья.
— Могущество Господа Бога безгранично! — вознегодовал Пэрри.
— И тем не менее, святой отец…
— Быть может, нам следует доложить… — начал отец Непреклонный.
— Нет, этого недостаточно, — отрезал Пэрри. — Хотя я с вами совершенно согласен, брат, — доложить все-таки следует. Что, если вы вернетесь и представите Ордену доклад, а я тем временем передам этого человека в руки правосудия?
— Вам не следует идти туда одному! — горячился отец Непреклонный.
— Но я пойду не один, — возразил Пэрри, — а вместе с Господом. Разве способен кто-нибудь защитить меня надежнее, чем Он?
— Вы абсолютно правы! И тем не менее…
— Значит, решено. Я прослежу, чтобы лорд Бофор попал в руки правосудия здесь, а вы доведете это дело до сведения нашего Ордена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43