Прознать, где обитают родственнички того мага, что постоянно якшается с Королевской школой… Лаони, или как там его… да напустить на них сухой лающий кашель пополам с почихотой – и вот вам пожалуйста: укатил старый гриб в дальнюю провинцию, родню свою драгоценную лечить-выхаживать. А школа во главе с Патриархом своим желторотым осталась без присмотра. Колдуй, сколько влезет. А тут еще пора настала удачу проверять у бойцов… кто его знает, как там с ней дело у бойцов обстоит, а вот Фаннаху она явно улыбнулась. Сманить мальчишку Шенно в притон, где подрабатывает выбранный Кинтаром маг, да посулить этому самому магу невесть какие златые горы за то лишь, чтобы не спешил на зов Младшего Патриарха, а повременил малость: наверняка ведь господина Патриарха нетерпячка заест. Не утерпит он, не удержится – лично притащится за опоздавшим магом! А дальше остается только выполнить полученные от хозяина указания… ну, и себя заодно не забыть.
И ведь выполнил, и ведь себя не забыл, и проделано все было точным-точнехонько… когда же улыбка удачи сделалась злой насмешкой? Когда, в какую минуту дело пошло наперекосяк?
Задурить голову Шенно Лиаху оказалось до ужаса легко. А еще бы ему не поверить – ведь целый игорный дом живых свидетелей, шутка ли сказать! И всяк поклянется, что видел то, что видел… и ведь взаправду видел! Маг, удачей ведающий, мог бы еще проболтаться – но метательный нож упокоил его надежно. Вот так-то, господа бойцы. Мы, маги, и по части убойного рукомесла кое-что можем – а вот как вы насчет поколдовать малость? И насчет всего прочего Фаннах был настороже, не растерялся. И Кинтара похитил средь бела дня, и самолично всучил его Лиаху в собственные руки. До чего же изысканная ирония: убийца вручает мстителю неповинную жертву, да еще и плату за нее огребает немалую! Когда Фаннах уходил из обиталища Шенно, Дайр Кинтар был связан по рукам и ногам, едва ли не распят поперек собственного тела. Его оставалось только убить… Фаннах и был уверен, что он убит… когда же, когда все пошло не так?
Кинтар жив! Кинтар в бегах! Ну, это, положим, хорошо, что в бегах, это правильно… хотя каким чудом ему и вообще удалось в тот раз уйти от Шенно живым? Как этот вельможный остолоп мог упустить из рук беспомощную, обессиленную, обездвиженную жертву?! Что теперь гадать… Кинтар в бегах, и Лиах в бегах… гоняется за Кинтаром, стало быть… это хорошо, хотя и похуже, чем следовало. Покуда не удастся предъявить на всеобщее обозрение свеженький труп Младшего Патриарха, зарезанного Морским Королем, никто никого убивать не будет. Ни один из бойцов треклятой Королевской школы и пальцем не пошевелит, чтобы встрять между Кинтаром и Лиахом, которые таскаются невесть где. Ну, а вассалы семьи Шенно без господского приказа и всяко будут ждать. Их дело – сторона. Вот когда Кинтар будет убит… значит, он должен быть убит. И то уже плохо, что весть о коварном убийстве на сей раз нельзя разнести самолично, а тело мертвое в школу приволочь – тем более: и так слишком много пришлось крутиться возле школы да Шенно. Еще одно появление в тамошних местах – и игра будет разгадана. Вот если бы обезумевший от горя и ярости Лиах прикончил ненавистного Кинтара на месте… ну, да ничего еще не потеряно. Затруднено – да. Но и только.
Нет, это все ерунда. Ерунда и мелочи. А вот появление Кинтара поблизости от самого любимого, самого тайного укрывища Фаннаха… это уже ну никак не мелочь.
И Фаннах белыми от ужаса губами шептал заклятия, стараясь получше разглядеть Младшего Патриарха – а разглядев, невольно менял заклятья на проклятья. Ибо вышагивал мастер Дайр Кинтар прямо по заветной тропочке… нет, но как же это?
Откуда он и вообще здесь взялся? Как он сведал – и что? Сколько он и вообще знает, этот обманчиво открытый юнец? Змея двоедушная… ох, как же просчитался хозяин… и Фаннах вместе с ним!
Он идет сюда. Он с самого начала шел сюда. Все его петли, все увертки – для отвода глаз… он идет именно сюда. Он знает об этом убежище. Скверно, до чего же скверно. А что, если… что, если он прознал и о заложнике?
Прах его побери, этого Лиаха! Связанного убить, и то не сумел. Вот и изволь теперь возиться… а возиться некогда. Некогда! Ждать, замирая от страха… не сумел Лиах, не сумел…
Да чтоб он провалился
Не сумел – так и пес с ним! Другие сумеют за него. А уж повесить на этого мстителя оголтелого труп зверски замученного Младшего Патриарха – проще простого. Никто не усомнится. По счастью, места здесь… прелюбопытнейшие, надо сказать. И кому запытать до смерти мастера Дайра Кинтара, очень даже найдется. А вот поймать… поймать, пожалуй, что и нет.
Нет – и не надо. Не умеют палачи воинов ловить? И незачем, и не их это дело. Надо им просто намекнуть… а после подсобить… вот как давеча Лиаху… только теперь его никто не упустит. Ни одного волоска, ни единой кровиночки… и вот об этой опасности, мастер Дайр Кинтар, ты ничегошеньки не знаешь. Иначе не поперся бы в тутошние края в одиночку, без сопровожатых… то-то славно!
Фаннах потер лицо рукой, словно бы оглаживая, и усмехнулся еще дрожащими губами.
Что ж, усмехаться он мог по праву.
Я действительно ничего не знал.
* * *
Не знал я ничего – иначе перед выходом обвешался бы амулетами с ног до головы. Хотя… а, проваль – против настоящего мага, который всерьез на тебя нацелился, это не помогает. Столько наговорных колец, подвесок, бумажек, тряпочек и прочего, сколько надо, чтобы отвратить в сторону правильно нацеленное колдовство – столько человеку попросту не поднять. Настоящие защитные амулеты вмуровывают прямо в стены дворцов – а обитатели их, ясное дело, без нужды из своей мраморной скорлупки не высовываются. Что же до простых смертных… их, в отличие от владетельных особ, хранят не чары, а обычаи. Против сколько-нибудь могучего мага ни один человек в своем уме не полезет: кому же охота вспадет грубости говорить, если в отместку из тебя сделают… нет, лучше даже не представлять, что сделают. Противно, страшно – а главное, все равно не угадаешь. У магов воображение богаче, нежели у немногих наглецов, возымевших дерзость их оскорблять. Поэтому простые смертные с волшебниками, как правило вежливы – а те, в свою очередь, снисходительны. Обычай такой. Конечно, умелый боец мог бы попытаться придушить какого-нибудь мага прежде, чем тот успеет припомнить заклятие – но маги на подобный случай обычно имеют при себе амулет, чтобы не отвлекаться на самозащиту… нет, мы магов без серьезных на то оснований не трогаем. И в раздоры наши – хотя бы даже и в кровную месть – не вмешиваем. Смерть врага не стоит всеобщего презрения равных. А презирать будут… нет, презирать – это еще не то слово… а то слово просто не существует; ни одно наречие в мире не вместит такого понятия. Врага можно убить собственными руками или перехитрить собственным умом… но покупать за деньги мага, чтобы он прикончил воина – все равно что купить право засунуть его под монетный пресс: слишком уж неравны силы. Нет большего позора для воина, нет большего бесчестья, чем использовать наемную колдовскую силу против равного вместо своей. Да вот взять хотя бы Шенно – даже в безумии горя он нанял мага, чтобы тот похитил меня… но не затем, чтобы убил. Убить меня Лиах собирался сам.
Нет, не знал я ничего и волшебства не опасался. Кому я нужен, кроме Лиаха? А Лиах далеко. Я от него ушел… хорошо ушел, правильно, и след за собой оставил хороший, правильный. Найти меня по такому следу труда не составит… когда Лиах выйдет из тюрьмы. А я за это время далеко доберусь… собственно, я уже далеко добрался, теперь можно и отдохнуть. Даже нужно. Я ведь не собираюсь загонять Лиаха насмерть. А опередил я его на полдня самое малое… нет, некуда мне спешить. Пусть-ка мой преследователь тоже отдохнет немного.
Нет, я не знал, что за мной следит через хрустальное зеркало тот самый маг, что уже единожды околдовал меня без особых усилий – а сейчас готовится проделать это вторично. И кому он вознамерился отдать обезволенное мое тело, я тем более не знал. А и знал бы… что я мог поделать, когда свет внезапно померк в моих глазах, и я едва успел различить в подступающем сумраке, как тропа вздыбилась и размахнулась, чтобы влепить мне пощечину.
В забытье я провалился раньше и удара ощутить не успел.
Зато, придя в себя, я ощутил… много всякого разного.
А, проваль – да что ж у меня за везение такое: терять сознание и приходить в себя связанным… и как связанным! Нет, я не говорю, что мне в прошлый раз мало досталось. Лиах меня ведь тоже не сенрацскими сладостями кормил – отнюдь. Он тоже связал меня… скажем так – неприятным способом. В расчете на сильную боль, а не только основательность и надежность. Но слишком уж далеко он заходить не стал. Он ведь не палач и не сумасшедший. Он всего лишь хотел выместить на мне свою душевную боль до того, как я умру – и остановился он вовремя. Даже и в безумии горя. Даже и в помрачении рассудка – а он был тогда никак уж не в своем уме. Даже и тогда. Нескольких слов хватило, чтобы он опомнился. Да что там – ему бы и в голову не пришло сотворить со мной подобное…
На сей раз я был связан еще надежнее. За руки и за ноги – врастяжку. На вытяжение. На полное вытяжение. Еще самую малость, и связки мои и мышцы начнут лопаться, рваться, как гнилые нитки… впрочем, я и так не поручусь, что они целы. Полная неподвижность на пределе напряжения тела… нет, за этим пределом. Я задыхался, я хотел вдохнуть… мне очень надо было вдохнуть… вот только нечем. Грудь и живот напряжены, растянуты, они почти не могут приподняться сильнее… воздуха, прах вас всех побери! Воздуха!
Больно, больно как… Боги милосердные – и ведь это только начало. Со мной ничего еще не начали делать, меня всего только связали, всего только обездвижили – это только начало… у меня были тренировки на боль… и на вынужденную неподвижность в напряжении… сопли это все. Даром потраченное время и силы. Ни одна тренировка даже отдаленного представления не дает… а ведь ничего еще толком не началось.
Но это еще не самое страшное.
Я знал, куда меня угораздило вляпаться. Теперь – знал. Даже если бы надо мной не маячил жрец с кривым зазубренным ножом. Этот алтарь, этот камень, на котором я лежу…
Мир кишит Богами, как пруд – головастиками. Всякому место найдется. Королевская династия славилась отменной терпимостью. Всякое Божество могло рассчитывать на храм, всякий верующий – на возможность беспрепятственно поклоняться своему Богу.
Но культ Оршана, Бога-Демона, Пожирателя Плоти, Извратителя Естества… и кто он еще там… при наличии действительно железных доказательств жрецов Оршана казнили иной раз и без суда. Тем и страшен был санхийский мятеж, что впервые за две сотни лет приверженцам Оршана мятежники посулили право возводить храмы и приносить жертвы. Зато и подавлен был санхийский мятеж, как никакой другой. Казалось, все жрецы, все приверженцы Оршана полегли в той кровавой бойне… выходит, не все. Власти, конечно, не оставляли розысков… где бы ни пропал без вести самый распоследний побродяжка, следствие учиняли такое, словно наследному принцу неведомый злоумышленник нос расквасил… нельзя ведь оставлять эту заразу, нельзя не выжечь ее дотла… но концов не нашли. Никто и никогда. Почти двадцать лет прошло – а преследования король не прекратил – все боялся, что тлеет где-то подземный огонь, чтобы в минуту беспечности взреветь пожаром… вот теперь я очень даже короля понимал. Санхийцы отняли у меня все… когда бы не мастер Дайр, гнить бы мне на своей помойке… и все же я иногда подумывал, что с санхийцами обошлись чрезмерно жестоко… дурак! Вольно мне было жалеть почти полностью истребленных санхийцев со стороны… а теперь я смотрю на мир не со стороны, а с алтаря. С алтаря Оршана, где я буду умирать с полудня до заката. А с последними лучами солнца опытная рука просунется под мои развороченные ребра и выдернет мое содрогающееся сердце, и моя душа прольется в Ничто… туда, где Оршан терпеливо ждет своего часа… и даже не это самое страшное.
Меня затрясло от ужаса… нет, меня затрясло бы, окажись веревки натянутыми хоть чуть послабее – но тело не могло ответить дрожью на мой ужас и оно откликнулось новой болью.
Шевельнулись только мои губы. Чуть-чуть. Совсем чуть-чуть. Беззвучно.
Я молился.
Боги милосердные… и немилосердные… и всякие… какие только есть… даруйте мне другую смерть!
Другую… не эту… какую угодно… другую, другую! Я знаю, я недостоин вашей милости – так хоть бы вашего гнева я достоин. Я трус, дерьмо, подонок… заберите меня отсюда. Любая из ваших преисподних охотно разинет пасть, чтобы поглотить меня… так пусть же поглотит! Я готов провести в адских муках вечность… вечность вечностей… нет, не готов, я знаю, я боюсь, мне страшно, я очень боюсь, но это не важно, я даже обделавшись от страха буду молить о том же – заберите меня отсюда! Заберите куда угодно! Любую смерть, любое посмертие – только не это… и не потому даже, что Оршан пожрет мою душу, и меня больше не будет никогда и нигде, совсем не будет… многие обитатели ада согласились бы не быть совсем… да и многие обитатели этого света – тоже… любую, любую смерть… потому что здесь, на этом алтаре я чувствую Оршана… и я знаю, что Он уже почти проснулся… уже почти насытился… уже почти набрался сил, чтобы покинуть Ничто и вернуться… Ему недостает совсем немногого… и я не хочу, чтобы моя, именно моя душа стала этим немногим! Чтобы моя смертная сила помогла Ему воплотиться вновь… чтобы моя кровь напоила Его… ну есть же у вас парочка-другая каких-нибудь мерзких пытален… уходить навсегда, насовсем, полностью – и знать, что это я… Боги, возьмите меня отсюда… мне страшно, мне очень страшно… вечность – это, наверное, очень долго… никто в своем уме не молит об адских муках… я сошел с ума… Боги, заберите сумасшедшего… ну пожалуйста… пожалуйста. Что вам стоит…
Слезы текли мне в нос, и я захлебывался ими, давился, не в силах сглотнуть… пожалуйста, пожалуйста…
До полудня оставалось совсем недолго, и толпа, трепеща от предвкушения экстаза, придвинулась к алтарю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58