Все для ванны, рекомендую!
Альбер предлагает противопоставить ему «рейнский» капитализм, в котором «предприятия обычно ищут финансирования не на бирже и не у общественности, а у своих банкиров». Если в американском («англо-саксонском») капитализме «акционеры в подавляющем большинстве случаев никогда не были на акционерном предприятии и не имеют чёткого представления о специфике его деятельности и насущных проблемах (быть «совладельцами» предприятия они могут несколько дней, часов или даже минут)», то при рейнском капитализме «замещающие рынки немецкие банки устанавливают со своей клиентурой прочные и привилегированные отношения, отмеченные духом взаимной помощи».
По основной мысли автора популярной книги «Капитализм против капитализма», «чтобы направить капитализм на путь экономического развития нужно установить в стране минимум порядка, т.е. создать эффективное и некоррумпированное Государство». Личные связи с банками, действующими под юрисдикцией германского государства (априори якобы «эффективного и некоррумпированого»), являются, по убеждению М. Альбера, основой замкнутого в финансовом отношении, а потому стабильного «развития, рассчитанного на долгий срок».
Идея полной или частичной хозяйственной изоляции от мирового фондового рынка через укрепление личных связей и зависимостей находит много сторонников не только в Европе. У многих есть соблазн вернуться к старым, патриархально-общинным отношениям, но такой возврат был бы ошибкой, которую лучше не совершать. Общества, основанные на личных связях, навсегда остались в доиндустриальной и раннеиндустриальной эпохах. Вернуться к ним невозможно настолько же, насколько невозможно остановить или повернуть вспять научно-технический прогресс. В этом отношении уместно сослаться на слова оппонентов концепции «капитализма против капитализма» Л. Зингалеса и Р. Раджана о том, что «самой серьёзной опасностью для рыночной демократии сегодня является не скатывание в социализм (социализм государственного образца - А.Л.), но возврат к системе, основанной на личных связях, подавляющей конкуренцию под предлогом снижения риска».
Попытки отгородиться от американизированной власти транснационального капитала в бастионах, сцементированных личными связями и зависимостями, по своим возможным последствиям не менее опасны, чем, например, попытки организовать против США религиозный джихад. Такие попытки могут лишь усугубить основное противоречие государственно-монополистического капитализма, наиболее ярко проявляющееся в экспансионизме США, и прежде чем их предпринимать, следует представлять себе картину современного мира. По сути, современный мир представляет собой картину того, каким образом акционерный капитал, которому в своё время на территории США были созданы максимально благоприятные условия для свободного развития, задаёт развитию всего остального акционерного капитала соответствующие государственные рамки, следя за тем, чтобы эти рамки как можно больше походили на «прокрустово ложе», ломающее «кости» капиталу, находящемуся вне юрисдикции США. Попросту говоря, транснациональным банкам и корпорациям, действующим под эгидой США, выгодно, когда «прокрустово ложе» Российского государства направляет акционерный капитал на хищническую эксплуатацию природных ресурсов, а «прокрустово ложе» Китайского, например, государства обеспечивает сохранение огромного рынка дешёвой и бесправной рабочей силы.
Как бы ни был велик соблазн усилить репрессивные функции государства в ответ на социально невменяемое господство всемирных акционерных банков и транснациональных корпораций, нужно отдавать себе отчёт в том, что государство - отживший институт, и функции его - во многом просто иллюзия, поддерживаемая финансово-промышленными «королями» для сохранения за собой права на бесконтрольное управление глобальными потоками акционерного капитала. Нужно понимать, что никому, кроме безответственных распорядителей крупного акционерного капитала, невыгодно наделять отмирающий институт национального государства сакрально-спасительным смыслом, затрачивая колоссальные общественные ресурсы на поддержание псевдоконтролирующих, паразитических функций государственной бюрократии.
«Мировая система просто является слишком масштабной для того чтобы её можно было контролировать «по-старому». Кто-то ещё надеется, что национальные суверенитеты государств, обеспеченные националистической идеологией своих граждан, будут последней преградой на пути всеподавляющего катка. За такими надеждами стоит просто непонимание того, что есть государство. Оно есть, прежде всего, коллегия клерков, обеспечивающих свои узкокорпоративные интересы за счёт процедурного контроля над всем, что происходит во вверенной, а точнее, оккупированной ими территории. Государство есть бюрократический аппарат и ничто иное. Этот аппарат паразитирует на всём - от воспитания детей в яслях до полётов в космос. В конечном счёте, государство паразитирует на теле самой Истории. Было бы крайней иллюзией полагать, что под прессом международной бюрократии их младшие «национальные» сородичи дадут смертельный бой во имя своего суверенитета».
Если источник коллизий и противоречий капитализма заключён в отсутствии эффективного механизма ответственности и преемственности внутри самой системы корпоративного управления, то не нужно стараться перекрыть его усилением государственного вмешательства в экономику. Никогда не следует забывать о том, насколько регулярно современные лидеры наций приходят к власти с помощью искусственной популярности и всегда надо отдавать себе отчёт в том, что граждане любого современного государства отчуждены от государственных властей ничуть не меньше, чем работники современных корпораций от корпоративного руководства.
Государствоцентристские призывы различного рода совершенно игнорируют тот факт, что у человечества не осталось более сил на повторение одной и той же инфантильной ошибки в вопросе организации бескризисного развития мирохозяйственной системы средствами национальных государств. Полноценный проект коммунистических преобразований мирохозяйственной системы должен очерчиваться контурами общемировой, транснациональной парадигмы взаимоотношений наёмных работников и частных предпринимателей с одной стороны, и распорядителей акционерного капитала - с другой. Новая, расширенная парадигма должна сменить государствоцентристскую парадигму трипартизма, установив высший порядок управления мирохозяйственной системой. Выражаясь словами М. Хардта и А. Негри, «смена парадигмы определяется, по крайней мере исходно, признанием того, что только прочно установленная власть, движимая собственной логикой и относительно автономная по отношению к суверенным национальным государствам, способна функционировать в качестве центра нового мирового порядка, эффективно его регулируя, а при необходимости прибегая к принуждению».
Глава 2 Шаги к коммунизму в метафизическом исполнении большевиков и в американо-японской практике научного менеджмента
2.1 Бюрократическая конвергенция национального государства и транснациональной корпорации: иллюзия, реальность и стремление к бюрократическому идеалу
После того как в 18 веке обезличенный акционерный капитал нашёл себе подкрепление в столь же обезличенной государственной бюрократии, характер влияния общества на бюрократию стал подвергаться всё более и более существенным изменениям. В период зарождения национальных государств с их полицейско-бюрократическими аппаратами основными проводниками влияния общества на государство были капиталисты-предприниматели «раннеиндустриального образца», распоряжающиеся капиталами мелких семейных компаний. Позже эта роль стала всё более переходить к менеджерам-технократам, распоряжающимся капиталами гигантских акционерных предприятий. К. Маркс был одним из первых, кто указал на кардинальную разницу между тем, как ведёт себя современный менеджер-технократ, рискующий «не своей, а общественной собственностью» и «выполняющий функции собственника в отрыве от процесса производства и вне этого процесса», и тем, как вёл себя в раннеиндустриальную эпоху «промышленный капиталист, действительно функционирующий в процессе производства и выступающий деятельным агентом производства».
Со времён К Маркса на фактические (хотя и не нашедшие до сих пор своего формального закрепления) изменения, произошедшие в политической структуре современного государства со сменой главных агентов общественного влияния, не раз указывалось во многих авторитетных исследованиях. «На политическую структуру государства, - писал в середине прошлого века Й. Шумпетер, - глубокое воздействие оказывает ликвидация множества мелких и средних фирм, владельцы которых вместе со своими семьями, помощниками и партнерами образуют весомую силу у избирательных урн».
«Фигура собственника уходит в небытие, а вместе с ней исчезают и характерные интересы собственности. Остаются наёмные управляющие высшего и нижнего звена. Остаются крупные и мелкие владельцы акций. Первая группа склонна приобретать установки, свойственные наёмным служащим, и практически никогда не отождествляет свои интересы с интересами держателей акций, даже в самых благоприятных случаях, т. е. в случаях, когда такая группа отождествляет свои интересы с интересами концерна как такового. Представители такой группы, даже если они считают свою связь с концерном постоянной и действительно ведут себя так, как должны вести себя держатели акций согласно финансовой теории, все же отличаются от истинных хозяев как по своим функциям, так и по своим установкам. Что же касается третьей группы, то мелкие держатели акций, как правило, вообще не интересуются делами компании, акции которой для большинства из них образуют лишь небольшой источник дохода, но даже если они этим интересуются, они практически никогда не ходят на собрания акционеров, если только они или их доверенные лица не хотят кому-то нарочно досадить; поскольку их интересами часто пренебрегают, а сами они думают, что их интересами пренебрегают даже чаще, чем это случается на самом деле, они, как правило, враждебно относятся и к «своей» корпорации, и к крупному бизнесу вообще, и к капитализму как таковому - особенно если дела идут не слишком хорошо».
«Капиталистический процесс, подменяя стены и оборудование завода простой пачкой акций, выхолащивает саму идею собственности. Он ослабляет хватку собственника, некогда бывшую такой сильной, - законное право и фактическую способность распоряжаться своей собственностью по своему усмотрению. В результате держатель титула собственности утрачивает волю к борьбе - борьбе экономической, физической и политической за «свой» завод и свой контроль над этим заводом, он теряет способность умереть, если потребуется».
По логике Й. Шумпетера получается, что тому, кто по случаю приобретает на бирже акции какого-нибудь ОАО «Норильский никель», совсем неинтересно вникать в детали того, что происходит на этом заполярном предприятии. Такой «хозяин» не обладает прежней «хваткой собственника» и вряд ли станет детально оценивать то, насколько эффективно распорядитель капитала, заложенного в стоимость купленной им акции, влияет на деятельность государственных органов, созданных для организации здравоохранения, образования, правоохранительной деятельности и прочих сфер жизни той или иной нации. И хотя акционер в принципе может быть заинтересован в эффективной организующей работе государственного чиновника даже тогда, когда чиновник иностранный, умирать в борьбе за эту эффективность ему неинтересно. Поскольку владельцем «Норильского никеля» он может быть месяц, день или даже секунду, биржевые спекуляции и дивиденды ему гораздо интереснее.
Проблемы «выхолащивания идеи (частной) собственности» по сей день сохраняют свою остроту, распространяясь на весь мир - от державной России до корпоративной Америки. «Перед корпоративной Америкой - пишет Дж.Гараедаги, - стоят две важнейшие проблемы. Первая касается эффективности корпоративного управления. Акционеры, не принимающие активного участия в управлении фирмой, которых Чарльз Хэнди прозвал спекулянтами (то есть инвесторы), должны, по идее, выбирать членов совета директоров. Но большая часть этих игроков не имеют долгосрочных видов в отношении именно той компании, акциями которой владеют. Сегодня их интересы могут совпадать с интересами компании X, но никто не знает, где они будут завтра. Возможно даже, они окажутся в корпорации У, которая является прямым конкурентом компании X. На практике же, членов совета директоров назначает фактически то самое руководство, которое они вроде бы должны контролировать, и первое, что делает этот совет директоров, - переизбирает главного управляющего, приведшего в правление их самих.
Вторую проблему порождает невероятное напряжение, связанное с управлением в краткосрочной перспективе. Если отчеты за следующий квартал не оправдывают ожиданий рынка ценных бумаг и не демонстрируют очередную двузначную цифру роста прибыли, то завышенные цены на акции компании начнут колебаться, а игроки тут же бросятся распродавать свои акции. В таких условиях постоянного прессинга обман и хитрость скорее станут нормой, нежели исключением».
Специфика современного технократического влияния на государство, в сопоставлении с влиянием со стороны традиционного предпринимательства, наглядно отражена в работах последователя Й. Шумпетера - Дж. К. Гэлбрейта. «Мир бизнеса в его отношении к государству, - пишет Дж. К. Гэлбрейт, - был однородным в то время, когда предприниматель и предпринимательская корпорация обладали подавляющей и прямой политической властью - властью над голосами избирателей и над законодателями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
По основной мысли автора популярной книги «Капитализм против капитализма», «чтобы направить капитализм на путь экономического развития нужно установить в стране минимум порядка, т.е. создать эффективное и некоррумпированное Государство». Личные связи с банками, действующими под юрисдикцией германского государства (априори якобы «эффективного и некоррумпированого»), являются, по убеждению М. Альбера, основой замкнутого в финансовом отношении, а потому стабильного «развития, рассчитанного на долгий срок».
Идея полной или частичной хозяйственной изоляции от мирового фондового рынка через укрепление личных связей и зависимостей находит много сторонников не только в Европе. У многих есть соблазн вернуться к старым, патриархально-общинным отношениям, но такой возврат был бы ошибкой, которую лучше не совершать. Общества, основанные на личных связях, навсегда остались в доиндустриальной и раннеиндустриальной эпохах. Вернуться к ним невозможно настолько же, насколько невозможно остановить или повернуть вспять научно-технический прогресс. В этом отношении уместно сослаться на слова оппонентов концепции «капитализма против капитализма» Л. Зингалеса и Р. Раджана о том, что «самой серьёзной опасностью для рыночной демократии сегодня является не скатывание в социализм (социализм государственного образца - А.Л.), но возврат к системе, основанной на личных связях, подавляющей конкуренцию под предлогом снижения риска».
Попытки отгородиться от американизированной власти транснационального капитала в бастионах, сцементированных личными связями и зависимостями, по своим возможным последствиям не менее опасны, чем, например, попытки организовать против США религиозный джихад. Такие попытки могут лишь усугубить основное противоречие государственно-монополистического капитализма, наиболее ярко проявляющееся в экспансионизме США, и прежде чем их предпринимать, следует представлять себе картину современного мира. По сути, современный мир представляет собой картину того, каким образом акционерный капитал, которому в своё время на территории США были созданы максимально благоприятные условия для свободного развития, задаёт развитию всего остального акционерного капитала соответствующие государственные рамки, следя за тем, чтобы эти рамки как можно больше походили на «прокрустово ложе», ломающее «кости» капиталу, находящемуся вне юрисдикции США. Попросту говоря, транснациональным банкам и корпорациям, действующим под эгидой США, выгодно, когда «прокрустово ложе» Российского государства направляет акционерный капитал на хищническую эксплуатацию природных ресурсов, а «прокрустово ложе» Китайского, например, государства обеспечивает сохранение огромного рынка дешёвой и бесправной рабочей силы.
Как бы ни был велик соблазн усилить репрессивные функции государства в ответ на социально невменяемое господство всемирных акционерных банков и транснациональных корпораций, нужно отдавать себе отчёт в том, что государство - отживший институт, и функции его - во многом просто иллюзия, поддерживаемая финансово-промышленными «королями» для сохранения за собой права на бесконтрольное управление глобальными потоками акционерного капитала. Нужно понимать, что никому, кроме безответственных распорядителей крупного акционерного капитала, невыгодно наделять отмирающий институт национального государства сакрально-спасительным смыслом, затрачивая колоссальные общественные ресурсы на поддержание псевдоконтролирующих, паразитических функций государственной бюрократии.
«Мировая система просто является слишком масштабной для того чтобы её можно было контролировать «по-старому». Кто-то ещё надеется, что национальные суверенитеты государств, обеспеченные националистической идеологией своих граждан, будут последней преградой на пути всеподавляющего катка. За такими надеждами стоит просто непонимание того, что есть государство. Оно есть, прежде всего, коллегия клерков, обеспечивающих свои узкокорпоративные интересы за счёт процедурного контроля над всем, что происходит во вверенной, а точнее, оккупированной ими территории. Государство есть бюрократический аппарат и ничто иное. Этот аппарат паразитирует на всём - от воспитания детей в яслях до полётов в космос. В конечном счёте, государство паразитирует на теле самой Истории. Было бы крайней иллюзией полагать, что под прессом международной бюрократии их младшие «национальные» сородичи дадут смертельный бой во имя своего суверенитета».
Если источник коллизий и противоречий капитализма заключён в отсутствии эффективного механизма ответственности и преемственности внутри самой системы корпоративного управления, то не нужно стараться перекрыть его усилением государственного вмешательства в экономику. Никогда не следует забывать о том, насколько регулярно современные лидеры наций приходят к власти с помощью искусственной популярности и всегда надо отдавать себе отчёт в том, что граждане любого современного государства отчуждены от государственных властей ничуть не меньше, чем работники современных корпораций от корпоративного руководства.
Государствоцентристские призывы различного рода совершенно игнорируют тот факт, что у человечества не осталось более сил на повторение одной и той же инфантильной ошибки в вопросе организации бескризисного развития мирохозяйственной системы средствами национальных государств. Полноценный проект коммунистических преобразований мирохозяйственной системы должен очерчиваться контурами общемировой, транснациональной парадигмы взаимоотношений наёмных работников и частных предпринимателей с одной стороны, и распорядителей акционерного капитала - с другой. Новая, расширенная парадигма должна сменить государствоцентристскую парадигму трипартизма, установив высший порядок управления мирохозяйственной системой. Выражаясь словами М. Хардта и А. Негри, «смена парадигмы определяется, по крайней мере исходно, признанием того, что только прочно установленная власть, движимая собственной логикой и относительно автономная по отношению к суверенным национальным государствам, способна функционировать в качестве центра нового мирового порядка, эффективно его регулируя, а при необходимости прибегая к принуждению».
Глава 2 Шаги к коммунизму в метафизическом исполнении большевиков и в американо-японской практике научного менеджмента
2.1 Бюрократическая конвергенция национального государства и транснациональной корпорации: иллюзия, реальность и стремление к бюрократическому идеалу
После того как в 18 веке обезличенный акционерный капитал нашёл себе подкрепление в столь же обезличенной государственной бюрократии, характер влияния общества на бюрократию стал подвергаться всё более и более существенным изменениям. В период зарождения национальных государств с их полицейско-бюрократическими аппаратами основными проводниками влияния общества на государство были капиталисты-предприниматели «раннеиндустриального образца», распоряжающиеся капиталами мелких семейных компаний. Позже эта роль стала всё более переходить к менеджерам-технократам, распоряжающимся капиталами гигантских акционерных предприятий. К. Маркс был одним из первых, кто указал на кардинальную разницу между тем, как ведёт себя современный менеджер-технократ, рискующий «не своей, а общественной собственностью» и «выполняющий функции собственника в отрыве от процесса производства и вне этого процесса», и тем, как вёл себя в раннеиндустриальную эпоху «промышленный капиталист, действительно функционирующий в процессе производства и выступающий деятельным агентом производства».
Со времён К Маркса на фактические (хотя и не нашедшие до сих пор своего формального закрепления) изменения, произошедшие в политической структуре современного государства со сменой главных агентов общественного влияния, не раз указывалось во многих авторитетных исследованиях. «На политическую структуру государства, - писал в середине прошлого века Й. Шумпетер, - глубокое воздействие оказывает ликвидация множества мелких и средних фирм, владельцы которых вместе со своими семьями, помощниками и партнерами образуют весомую силу у избирательных урн».
«Фигура собственника уходит в небытие, а вместе с ней исчезают и характерные интересы собственности. Остаются наёмные управляющие высшего и нижнего звена. Остаются крупные и мелкие владельцы акций. Первая группа склонна приобретать установки, свойственные наёмным служащим, и практически никогда не отождествляет свои интересы с интересами держателей акций, даже в самых благоприятных случаях, т. е. в случаях, когда такая группа отождествляет свои интересы с интересами концерна как такового. Представители такой группы, даже если они считают свою связь с концерном постоянной и действительно ведут себя так, как должны вести себя держатели акций согласно финансовой теории, все же отличаются от истинных хозяев как по своим функциям, так и по своим установкам. Что же касается третьей группы, то мелкие держатели акций, как правило, вообще не интересуются делами компании, акции которой для большинства из них образуют лишь небольшой источник дохода, но даже если они этим интересуются, они практически никогда не ходят на собрания акционеров, если только они или их доверенные лица не хотят кому-то нарочно досадить; поскольку их интересами часто пренебрегают, а сами они думают, что их интересами пренебрегают даже чаще, чем это случается на самом деле, они, как правило, враждебно относятся и к «своей» корпорации, и к крупному бизнесу вообще, и к капитализму как таковому - особенно если дела идут не слишком хорошо».
«Капиталистический процесс, подменяя стены и оборудование завода простой пачкой акций, выхолащивает саму идею собственности. Он ослабляет хватку собственника, некогда бывшую такой сильной, - законное право и фактическую способность распоряжаться своей собственностью по своему усмотрению. В результате держатель титула собственности утрачивает волю к борьбе - борьбе экономической, физической и политической за «свой» завод и свой контроль над этим заводом, он теряет способность умереть, если потребуется».
По логике Й. Шумпетера получается, что тому, кто по случаю приобретает на бирже акции какого-нибудь ОАО «Норильский никель», совсем неинтересно вникать в детали того, что происходит на этом заполярном предприятии. Такой «хозяин» не обладает прежней «хваткой собственника» и вряд ли станет детально оценивать то, насколько эффективно распорядитель капитала, заложенного в стоимость купленной им акции, влияет на деятельность государственных органов, созданных для организации здравоохранения, образования, правоохранительной деятельности и прочих сфер жизни той или иной нации. И хотя акционер в принципе может быть заинтересован в эффективной организующей работе государственного чиновника даже тогда, когда чиновник иностранный, умирать в борьбе за эту эффективность ему неинтересно. Поскольку владельцем «Норильского никеля» он может быть месяц, день или даже секунду, биржевые спекуляции и дивиденды ему гораздо интереснее.
Проблемы «выхолащивания идеи (частной) собственности» по сей день сохраняют свою остроту, распространяясь на весь мир - от державной России до корпоративной Америки. «Перед корпоративной Америкой - пишет Дж.Гараедаги, - стоят две важнейшие проблемы. Первая касается эффективности корпоративного управления. Акционеры, не принимающие активного участия в управлении фирмой, которых Чарльз Хэнди прозвал спекулянтами (то есть инвесторы), должны, по идее, выбирать членов совета директоров. Но большая часть этих игроков не имеют долгосрочных видов в отношении именно той компании, акциями которой владеют. Сегодня их интересы могут совпадать с интересами компании X, но никто не знает, где они будут завтра. Возможно даже, они окажутся в корпорации У, которая является прямым конкурентом компании X. На практике же, членов совета директоров назначает фактически то самое руководство, которое они вроде бы должны контролировать, и первое, что делает этот совет директоров, - переизбирает главного управляющего, приведшего в правление их самих.
Вторую проблему порождает невероятное напряжение, связанное с управлением в краткосрочной перспективе. Если отчеты за следующий квартал не оправдывают ожиданий рынка ценных бумаг и не демонстрируют очередную двузначную цифру роста прибыли, то завышенные цены на акции компании начнут колебаться, а игроки тут же бросятся распродавать свои акции. В таких условиях постоянного прессинга обман и хитрость скорее станут нормой, нежели исключением».
Специфика современного технократического влияния на государство, в сопоставлении с влиянием со стороны традиционного предпринимательства, наглядно отражена в работах последователя Й. Шумпетера - Дж. К. Гэлбрейта. «Мир бизнеса в его отношении к государству, - пишет Дж. К. Гэлбрейт, - был однородным в то время, когда предприниматель и предпринимательская корпорация обладали подавляющей и прямой политической властью - властью над голосами избирателей и над законодателями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38