Отражая экономические отношения, отличные от тех, что утвердились в патриархальном Старом Свете, американская политическая система приобрела совершенно особые очертания. Государственная власть США стала представлять собой своеобразный корпоративно-государственный симбиоз, на одну из особенностей которого указывает М.Г. Делягин: «Ключ к американской системе - ротация высших управленцев между государством и бизнесом. Она не просто обеспечивает единство интересов и взаимопонимание бизнеса и государства (что, конечно, усиливает требования к ограничению коррупции), но и погружает их в единое кадровое пространство. Главный механизм объединения государства и крупного бизнеса США - аналитическое сообщество, которое выросло из антикризисных подразделений корпораций, вынужденных преодолевать кризисы сначала на уровне предприятий, затем отраслей, а со времен Великой депрессии - всей страны».
Типичными крупными лоббистскими структурами в США являются Торговая Палата и Национальная ассоциация промышленников. Торговая Палата США насчитывает более 300 000 членов, 96% из которых - представители малого бизнеса. Данная лоббистская организация «использует все виды, формы и методы лоббизма. Особенно большой опыт она накопила по косвенному лоббизму, прежде всего по организации давления на конгрессменов, членов законодательных собраний штатов, на административные органы со стороны избирателей. Эту работу на местах ведут комитеты по работе с конгрессом. Таких комитетов насчитывается около 1,5 тысяч. За работой комитетов наблюдает и курирует их деятельность региональный аппарат Торговой Палаты. Он действует в шести географических зонах и отвечает за поддержку «нужных» кандидатов».
Интересы крупного бизнеса США лоббирует в основном Национальная ассоциация промышленников. По выписке из Википедии, Национальная ассоциация промышленников была основана в Цинциннати, в 1895 году. В этот период США переживали экономический спад, и крупные компании, озабоченные вопросами сбыта своей продукции, решили объединить таким образом свои усилия по вопросам лоббирования либерализации рынков. В первые годы членами-учредителями стало 76 крупных фирм и корпораций США, среди которых были такие компании как Procter & Gamble, IBM, AT&T (еще как Western Electric), General Motors, General Electric и знаменитая компания Джона Рокфеллера - Standard Oil, ныне представленная её частью - нефтяной компанией BP.
Ныне штаб-квартира ассоциации расположена в Вашингтоне. Руководящие органы ассоциации состоят из Совета директоров и около 20 постоянных комитетов, которые занимаются как расчетом различных экономических показателей для нужд членов ассоциации, так и лоббированием интересов ассоциации в Конгрессе США. В каждом штате США есть региональное отделение ассоциации. В настоящее время в ассоциации состоит несколько десятков тысяч компаний. На столкновениях между Национальной ассоциацией промышленников и государственными структурами США основан роман Рекса Стаута «Умолкнувший оратор».
Аналитическое сообщество, на роль которого в объединении государства и крупного бизнеса указывает М.Г. Делягин, не является структурным подразделением той или иной корпорации, оно не имеет определённого членства. Оно, по словам Гэлбрейта, является ничем иным как технократией, представляющей интересы техноструктуры, «аппаратом для групповых решений - аппаратом для объединения и анализа информации, доставляемой множеством людей, с тем чтобы прийти к решениям, выходящим за пределы компетентности каждого в отдельности».
При такой системе, в которой, по словам из фильма-сенсации «Zeitgeist II: Addendum (Дух Времени 2: Приложение)», снятого в США в 2008 году, «никогда нельзя определить, на кого работает представитель корпоратократии - на частную корпорацию или государство потому что они всё время сменяют друг друга», вредить интересам корпоративного бизнеса означает для американского чиновника любого ранга то же самое, что вредить самому себе. Государственный чиновник США в самой сущности своей мало склонен к тому, чтобы чинить препятствия бизнесу под предлогом заботы об интересах общества и ещё менее склонен к тому, чтобы брать «отступные» за своевольную интерпретацию этих интересов так, как это делает, например, государственный чиновник РФ.
Изжив бюрократический произвол и коррупционность правительства, государственно-корпоративный симбиоз привёл США к глобальному лидерству. Однако, на сегодняшний день именно симбиотическая связь бюрократического аппарата с корпоративным бизнесом (с «корпоратократией») мешает государству исправить нравственную дефективность корпоративно-финансового предпринимательства, вернув его в состояние хотя бы прежней, характерной для эпохи холодной войны, ответственности предпринимательства перед государством. Лишённая самостоятельности государственная власть США (пусть даже такой самостоятельности, которая сродни своекорыстной бюрократической самодеятельности в РФ), неспособна противодействовать корпорациям в их стремлении к минимизации имущественной ответственности и уклонению от любых социальных обязательств.
Полному растворению американского государства в интересах «приватных транснациональных квазигосударств без демократической и политической легитимации», долгое время препятствовала не только соответствующая идеология, но и способность гражданского общества «стихийно создавать прочные объединения «среднего звена» - где-то между семьей и государством».
Основы гражданского общества США, представляющего собой систему всепроникающего соседского соглядатайства и тотального доносительства, были заложены первыми переселенцами-протестантами, объединяющимися между собой в сплоченные церковные общины и религиозно-этические сообщества (сначала это были пуританские секты колонистов-квакеров, затем к ним добавились общины методистов, баптистов и прочих представителей евангелического движения, ещё позже - мормоны и др.). Ещё М. Вебер в начале 20 века отмечал, что эти общины стали прототипами разветвленной сети разнообразных добровольных объединений, представляющих собой общества замкнутого характера (клубы). «Вот здесь и проступает связь между замкнутыми сообществами и рациональным рынком. Они выступают тем фактором, который обеспечивает необходимую духовную атмосферу для бизнеса - атмосферу элементарного доверия, без которой невозможны ни кредит, ни какие-либо другие деловые отношения. Современные замкнутые сообщества, имеющие сегодня почти исключительно светский характер, есть ни что иное, как продукты секуляризации религиозных объединений (сект)». «В тридцатых годах девятнадцатого века Алексис де Токвиль заметил, что американцы очень хорошо вступают в контакты друг с другом и подчиняют свой индивидуализм различным добровольным обществам и ассоциациям».
Высокая степень участия американских граждан в общественной жизни опосредована не только сектантскими формами протестантизма, преобладавшими в Соединенных Штатах, но и коллективистскими поведенческими стереотипами различных американских этнических групп. Так или иначе, но сам факт принадлежности к одному из сообществ, факт добровольного растворения своих индивидуальных интересов в интересах сообщества, служит своеобразной аттестацией, удостоверяющей проверенность репутации индивида, его добропорядочности, честности, воспитанности. Данная аттестация не предвзята, поскольку члены сообщества не являются конкурентами. Сообщество, заботясь о своей репутации, осуществляет ненавязчивый, но жёсткий контроль за морально-нравственным обликом и поведением своих членов на любой ступени корпоративно-государственной иерархии. Формальным инструментом такого контроля является совокупность многочисленных неправительственных организаций и СМИ, стремящихся к тому, чтобы, отвечая запросам гражданского общества, как можно лучше выполнять свои «доносительские» функции вне зависимости от статуса «разоблачаемых» лиц.
То, что индивидуальный успех всегда ставился в США во главу угла, принято считать основой процветания американской экономики. На самом же деле процветание американской экономики обеспечивается не столько индивидуальными успехами, сколько общинными формами кооперации, придающими этим «успехам» статус общественного признания. Не случайно в современной экономике США существуют и развиваются программы, которые можно рассматривать как пример развития рабочей собственности общинного типа.
В России особенно широкую огласку получил американский опыт формирования собственности работников по программе ESOP (Employee Stock Ownership Plan - план консолидации собственности наёмных работников). Дискуссии о перенятии опыта формирования собственности работников по программе ESOP велись весьма активно в конце 80-х - середине 90-х годов на страницах отечественных книг, журналов и газет. По общему замыслу авторов программы, своеобразие отношений собственности, формирующихся в рамках ESOP, заключается в том, что внутри частнопредпринимательского акционерного предприятия открытого типа, действующего в условиях свободного рынка, создаётся внутренний, закрытый рынок акций, на котором участники кооперации обязаны реализовывать весь объём прав собственников данного предприятия. Целью кооперации, предполагающей безусловное доминирование общинных интересов локального сообщества акционеров над индивидуальными интересами частного акционера, было предотвращение возможного захвата предприятия путём скупки его акций на открытом рынке спекулирующим конкурентом.
Что же побудило американских акционеров к разработке и внедрению программы реприватизации Л. Келсо, предполагающей «применение трастов с общей клиентурой вместо индивидуальной»?
Идея развития рабочей собственности общинного типа в Америке была единственно правильным ответом на плачевное состояние американской экономики. В 70-х годах, как известно, «США побили рекорды капиталистического мира по прогулам, текучести кадров, сознательному снижению темпов работы, забастовкам, выпуску продукции низкого качества». По словам В. Супяна, «В результате размывания частной собственности и отделения производителя от средств производства возникли негативные явления - отчуждение, снижение мотивации к труду, понижение темпов роста производительности труда, социальная напряженность на производстве и в обществе. Эти явления усилились в 70-е годы, и тогда в ответ на это стала формироваться программа ESOP». Л. Келсо и другие указывали, что в такой ситуации спасение капитализма в том, чтобы превратить работников в капиталистов. Эта фундаментальная идея в 1974 году была взята на вооружение американскими властями, обеспечившими ESOP законодательной поддержкой.
Американцы давно апробировали влияние общинных отношений на оздоровление всех сфер общественной жизни, включая сферу экономики, и всё же выводы о том, что общая собственность работников-акционеров получила там на сегодня широкое распространение, были бы не совсем верными. Сами авторы программы ESOP с огорчением констатируют: «ESOP находится под руками у менеджеров корпораций уже 30 лет. Тем не менее, этот метод применяется лишь в одном случае из каждой сотни слияний, приобретений и выкупов; остальные 99% носят плутократический характер». ESOP - отнюдь не самый грамотный проект организации рабочей собственности общинного типа, в этом отношении он, по очень многим причинам организационного характера, совершенно не примечателен.
Попытка совмещения в проекте ESOP двух идеологий, одна из которых отстаивает самодовлеющую ценность индивида, другая - ценность общинно-уравнительной кооперации, примечательна главным образом тем, что имеет вполне определённый смысл с точки зрения формирования своеобразной экономической параллели описанной выше «клубной» структуре. Без этой параллели, без подкрепления «клубной» структуры соответствующим экономическим базисом общество США неспособно управлять своими корпорациями и своим государством, неспособно отстоять свою свободу перед их бюрократической мощью.
Можно сколько угодно превозносить поддерживаемую американцами идеологию экономического индивидуализма, однако неоспоримым фактом остаётся то, что в условиях прежнего идеологического противостояния СССР и США, сдерживающего колониальную, экспансионистскую внешнюю политику, привычную для стран капиталистического Запада, хозяйственные проблемы сорокалетней давности, возникшие в американской экономике, не удавалось решить чисто идеологическими мерами. До того времени, пока в комплекс мер по усилению трудовой мотивации не вошла программа реприватизации американской собственности, нацеленная на создание очагов формирования общей (неделимой) собственности работников-акционеров, ни общественные «клубы», ни попытки протестантских священников «вдохнуть» в стагнирующую американскую экономику «дух» предпринимательства, не могли обеспечить Америке победы в идеологической борьбе и возможности последующего проведения полномасштабной экспансионистской политики.
Обращение к авторитету гражданского общества до недавнего времени оставалось важным средством легитимации власти. В проведении политики, ориентированной на достижение одобренных социумом целей, государственные власти США вынуждены были, время от времени, выносить публичные порицания безответственному корпоративному бизнесу, отрицая при этом свою полную сочленённость с ним. Однако после попыток отстоять интересы гражданского общества США перед лицом безответственных корпораций, политики часто оказывались в курьёзном положении. Так, в привязке к примеру с законом SOX, сразу после выступления президента США Джорджа Буша перед лидерами Уолл-стрит, в котором президент призвал ужесточить ответственность бизнесменов за финансовые нарушения, «ему припомнили события более чем десятилетней давности, когда он, будучи членом правления корпорации «Harken Energy», заключил сделку по продаже принадлежавшего ему пакета акций незадолго до того, как их цена упала на рынке почти в четыре раза».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38