Я был от нее в пятнадцати футах и быстро приближался, когда две девушки в ночных сорочках возникли с обеих сторон от Кейт, взяли ее под руки и мягко закружили, двигаясь к зданию. Я ускорил шаг.
– Подожди, – окликнул я ее.
– Давай сюда, пошли, – отозвалась Кейт, повернув голову ко мне, но подчиняясь девушкам в сорочках. Настроение вечера словно опять захватило ее. – Я думаю, наша очередь, Дэвид.
Они провели ее вокруг здания к самой парадной двери. Как и все прочие аттракционы ужасов, заведение мистера Дарка могло обслужить только несколько посетителей за один раз. Потом фокусы готовились заново, выпадающие из ниш бутафорские чудища втягивались обратно на своих тросах, перезаряжалась «дымовая» машина. Я уже почти догнал их, когда третья девушка в сорочке возникла прямо на моем пути, предупреждающе подняла руку, будто переводя школьников через дорогу, и остановила меня.
– Нет-нет, – сказал я, – я с ней. Я пойду с ней.
Я шагнул в сторону, и девушка в ночной рубашке шагнула туда же. Под ее босыми ногами скрипнул снег, и на нем остались легкие следы. Ее рука все еще была вытянута, чтобы задержать меня. Несколько секунд мы в упор смотрели друг на друга.
– Они делают так еще с тех пор, как я пришла сюда, – сказала Трис, подходя ко мне. – Никого не впускают парами.
– Не думай от этом, – посоветовал я ей, не обращая внимания на Трис и следя за Кейт.
Сопровождающие в ночных сорочках с каждой стороны придерживали ее за руки, но они остановились, позволив ей обернуться. На глаза Кейт падала тень. Я не мог определить, обманывает она сама себя, или все это доставляет ей удовольствие, или же она покорилась судьбе. Она произнесла лишь:
– Это будет весело.
– Я пойду вместе с тобой.
– Представь себе, что еще существуют вещи, которые нам не обязательно делать вместе, – откликнулась Кейт. Потом улыбнулась одной из тех своих широких, отчаянных улыбок, но ее улыбка адресовалась Трис. – Позаботься о бедняге-профессоре. До встречи на той стороне, Дэвид.
Она шагнула вперед – думаю, удивив даже свое сопровождение. Одна из девушек отпустила руку Кейт. В доме была белая парадная дверь с громадной изогнутой медной ручкой, вспыхнувшей в ледяном лунном свете. Кейт взялась за нее и еще раз оглянулась. Она все еще улыбалась. Потом дверь открылась, и чернота изнутри, казалось, на мгновение выплеснулась на лужайку перед домом. Дверь затворилась, и Кейт исчезла.
– Это даже нечестно, – проворчала Трис, – я была здесь дольше, чем вы, ребята.
– А сколько ты вообще уже тут находишься? – пробормотал я, не в силах оторвать глаз от двери. Мрак внутри казался почти материальным.
– Может, полчаса. Хотя не похоже, чтобы тут существовал какой-то порядок. Они просто выходят и забирают людей. Роберта забрали минут пятнадцать назад.
– Они заставляют входить по одному?
– Некоторых – да. Некоторых впускают группами по трое. Только не с тем, с кем пришел. Думаете, это по замыслу? Чтобы мы почувствовали себя неуютно или что-то там еще?
Если это так, подумал я, то работает отменно.
– Покажи мне палатку с играми, – сказал я, по большей части потому, что мне не нравилось стоять, буравя взглядом дверь.
И каким-то образом я ощутил, что меня не пригласят войти, пока я нахожусь за этим занятием. Я сунул руки в карманы, прижав локти к бокам – Трис могла взять меня под руку или как-то иначе, а мне этого не хотелось. Но она лишь кивнула головой в своей красной вязаной шапочке в сторону заднего двора, улыбнулась мне и пошла. Я последовал за ней, глядя на дом и прислушиваясь, не раздастся ли крик, но ничего не было слышно – никаких звуков. Другие люди, должно быть, вошли еще перед Кейт и присоединились к ней, образовав группу, потому что сейчас во дворе оставалось только четыре или пять гостей, желающих испугаться. Длинный складной стол стоял у дальней стенки первой палатки с играми, и на столе восседали в ряд игрушечные слоники в фут высотой, набитые опилками; все они сидели задрав хоботы. Лишь тем, что они были такими обычными, эти слоники вызывали чувство неловкости. Снова я был поражен противоречивостью этого места, абсолютно уникальной, тщательно контролируемой атмосферой и удивительно прозаическими деталями оформления. Несомненно, участие в этом аттракционе можно было обставить куда более устрашающе. Опершись о стол и куря сигарету, стоял седовласый ссутуленный старик в плаще. У него был скошенный подбородок, а глаза глядели куда-то на крышу палатки. На мгновение я подумал, что, возможно, он изображает одного из слоников, и улыбнулся. Старик опустил взгляд слезящихся, в красных прожилках серых глаз и посмотрел на меня, затем на Трис.
– Только одна игра на путешественника, – сказал он, и его голос показался расплывшимся в воздухе дымом, а не звуком.
– Я не играю, – сказала Трис, жизнерадостная, как всегда, – это он играет.
– А-а… – произнес старик, бросив под ноги свою сигарету, она зашипела в траве. – Крутаните колесо, – сказал он мне, – испытайте судьбу.
Колесо стояло на другом складном столе, располагавшемся вдоль передней части палатки, и выглядело так, словно его вырезали из картонного приложения к игре «Предскажи свою судьбу» и увеличили. Сделанное из белого пластика, оно было примерно три фута в диаметре, под стрелкой-указателем на черном фоне был прикреплен клин красной бумаги, почти на самом верху круга, на нем виднелась белая надпись. Она гласила: «Приз – слоник». На другом, гораздо большем, черном секторе тоже имелись белые буквы. Надпись была следующая: «Игра не с руки за счет заведения».
– Я выиграла Роберту слоника, – сказала мне Трис.
Я коснулся пальцами колеса и вновь их отдернул. Ручка на колесе была не пластиковая, а костяная. И холодная как лед.
– Господи! – проговорил я.
– Вот это да, – радостно засмеявшись, сказала Трис, – кажется, я забыла упомянуть об этом?
Седой человек больше не смотрел на нас. Он смотрел за наши спины. Я снова положил руку на рукоятку, взглянул на Трис, подумал о Кейт и крутанул колесо. Оно все вращалось и вращалось… Совершенно беззвучно. Стрелка совершила оборот и наконец остановилась над углублением на черном секторе.
– Не видать мне слоника, – сказал я.
Вздохнув, старик положил руку на стол передо мной. Другой рукой вытащил из-за пазухи ножовку, снова вздохнул и передернул плечами. Потом он провел ножовкой прямо по своему запястью, проскрипев зубцами по дереву. Ладонь несколько секунд подрагивала на морозном воздухе.
Трис отшатнулась. Я уставился на кисть руки, лежащую на столе, застывшую, с клочком сухожилий, свисавших из нее, точно язык. Старик тоже не отрываясь смотрел на руку. Зашевелив губами, я сделал шаг назад. Это произошло так быстро, что я не все успел разглядеть. Но крови не было. Сухожилия выглядели впечатляюще реалистично, но – никакой крови.
– Вы невероятно хорошо держитесь, – сказал я старику.
Тот кивнул, достал из-под стола мусорный ящик и смахнул отпиленную ладонь, которая со стуком туда упала. Затем он отошел к задней стене палатки, закурил сигарету, с трудом запихнул культю в карман плаща и вновь занял прежнюю позицию.
– Боже мой, – прошептала Трис и тут же, вцепившись мне в руку и повиснув на ней, рассмеялась.
Ее смех был безудержным, заразительным – точно от щекотки. Я почувствовал, что невольно начинаю улыбаться. Мы стояли, держась за руки, глядя на карнавальные палатки, ожидая, что будет, когда следующий «путешественник», как назвал нас старик, придет сыграть в эту игру. Мне, по крайней мере, хотелось взглянуть, есть ли у седого старика новые искусственные руки в плаще и как ему удается прицеплять их. Но впустую прошла минута, и призраки в ночных рубашках возникли с обеих сторон от нас.
– Наконец-то, – выдохнула Трис.
– Уверена, что готова? – спросил я, чувствуя, что голова немного кружится.
Я не мог дождаться, чтобы рассказать Кейт о палатке. Не мог дождаться, когда вновь увижу ее. Кроме того, сдержаться и не подразнить Трис было так же сложно, как утерпеть и не засмеяться вместе с ней. Конечно, мне нравилось ее дразнить.
– У меня есть большой злой проф! – сказала она, стиснув мою руку.
Я покраснел, она посмотрела на меня, и мы позволили привидениям в ночных сорочках отвести нас обратно, вокруг длинного красного дома к белой двери и поджидавшему мраку. В моей голове мелькнули две дикие, нелепые мысли, когда меня заводили на крыльцо. Первой мыслью было, что минуту назад я повстречался с судьей Альбертом Алоизием Дарком, который где-то нашел источник вечной молодости и решил провести вечность, затерявшись среди прерий, разрабатывая свои ежегодные появления вместе с избранными приятелями. Слегка извращенный, вечно скучающий Санта-Клаус Хэллоуина. Вторую мысль я высказал вслух.
– А где выход? – спросил я.
– Что? – переспросила Трис.
– Ты ведь сказала, что Роберт вошел внутрь минут двадцать назад. Где он вышел?
– Я думала об этом.
– Ну и что ты надумала?
Трис усмехнулась:
– После вас, профессор Эр.
И снова я осознал возможность того, что на этот раз все было нарочно, лучший из устроенных когда-либо розыгрышей, по крайней мере для меня. Господи, даже Брайан Тидроу мог оказаться шуткой, подумал я, но затем отбросил эту мысль. Я посмотрел в лицо Трис. Ее красный рот был слегка приоткрыт, голубые глаза сияли. Это был не розыгрыш. Во всяком случае, она в нем участия не принимала.
Я взялся за ручку, которая, к моему облегчению, на ощупь была похожа на обычную ручку, и толкнул дверь. Она не скрипнула, отворилась плавно. Я бросил взгляд за плечо, схватил ртом воздух и неуверенно шагнул вперед, втянув за собой Трис. Привидения в сорочках скользили вплотную за нашими спинами, касаясь нас. Одно из них слабо улыбнулось мне и закрыло дверь.
Минуту, может, дольше мы просто стояли во мраке. Я ждал, когда мои глаза привыкнут к слабому освещению, но привыкать оказалось не к чему. Нас окружала темнота. Я силился уловить хоть какой-то шорох, издаваемый людьми или механизмами аттракциона. Пытался расслышать хотя бы обычное дыхание, что-нибудь. Но ничего не было. Шагнуть в это фойе было словно шагнуть внутрь гроба. Даже хуже – словно выйти за пределы этого мира.
– Профессор? – услышал я шепот Трис. Каким-то образом я потерял ее локоть, но почувствовал, что ее ладонь поднимается по моему рукаву.
– Здесь я, здесь… – сказал я, хотя был рад слышать и чувствовать ее рядом не меньше, чем она меня.
Я надеялся, отчаянно надеялся на то, что Кейт позволили присоединиться к какой-нибудь группе. Представить себе, что она так же долго стояла здесь и перед ее глазами маячила тень Брайана Тидроу с ожесточением во взгляде, было для меня уже чересчур. Тут я почувствовал прикосновение. Оно было таким слабым, что я на миг принял его за дыхание Трис на своей щеке. Но потом я понял, что ощущаю его также и на своих руках, будто легкое дуновение. Первое тепло, которое я чувствовал с тех пор, как вышел из прогретой машины. Оно и вправду походило на дыхание. Словно десятки людей столпились перед нами и просто дышали.
– Эй! – крикнул я, потому что, даже когда у меня возникла подобная мысль, я уже знал, что это – неправда. Поскольку осознал, что кое-что могу видеть, совсем немного.
Где-то неподалеку словно разгорался бледно-зеленый свет. Я посмотрел на Трис и увидел ее силуэт. Трис тоже взглянула на меня.
– Я вас вижу, – сказала она.
– Тебе лучше? – спросил я.
– Отчасти.
Даже в этом слабом свете мне были видны ее зубы.
– Умница.
Мы находились в чем-то наподобие ангара, длинном, просторном и пустом. Но в пятнадцати футах слева был проход. Слабые порывы сквозняка ощущались отовсюду, но свечение было слева. Я дернул Трис за руку, и мы пошли. Ничего не падало с потолка. Ничто не шевелилось. Уже возле прохода я заметил, что мы идем крадучись. Прохождение павильона ужасов напоминало занятие любовью. Максимальное удовольствие требует концентрации, терпения, чтобы дать себе ощутить мгновение электрической, дразнящей страсти, на пределе возможностей. Несмотря на ежегодные визиты в каждый из «Аттракционов страха» в Кларкстоне, я не напрягал так внимания с институтских лет. Мы шагнули в коридор, тянувшийся футов пятьдесят и потом заворачивавший направо.
– Смотри, устроители все понимают, – сказал я. – Не нужно никаких резиновых топориков, бьющих по голове, ни всяких штуковин, свисающих с потолка на тросах, хватающих тебя за волосы. Достаточно лишь темноты, тишины, немного воображения и…
– Не надо лекций, профессор, – попросила Трис.
Моя улыбка непроизвольно стала шире.
– Но на лекциях я чувствую себя бодрее.
– Да уж, – согласилась Трис, и я увидел, как вспыхнули ее глаза.
Ее концентрация в этот миг была абсолютной. Она повела меня вперед, и я ей это позволил.
Мы прошли, должно быть, футов пятнадцать, когда моя нога, ступив на пол, начала погружаться, и я выдернул ее назад. Меня затянуло неглубоко, но мне не понравилось нечто вязкое, оказавшееся на месте дерева или бетонного пола. Я видел, ощущал и воображал себе чересчур много костей в этот вечер. Я подумал о мягком родничке на темени младенца и содрогнулся. Я снова поднял ногу и поставил ее левее того места, куда только что наступил. Она снова провалилась.
– Это ковер? – спросила Трис.
– Не знаю.
– На ощупь какой-то густой и мокрый.
– А ты никогда не встречала Брайана Тидроу?
– Что?
– Пойдем.
С похожим ощущением я, начитавшись в детстве историй о зыбучих песках, воображал себе, как ступаю по болоту. Я несколько недель до ужаса боялся ходить по траве. Ведь прежде я был абсолютно, непоколебимо уверен в том, что земля тверда.
Иногда наши ноги чувствовали твердую поверхность. Иногда поверхность подавалась под ногой, уходя немного вниз. Я решил, что это могло быть просто старое прогнившее дерево. Хотя я этому и не верил.
Когда мы достигли места, где коридор заворачивал, сияние усилилось, став ярким рассеянным светом, излучавшимся из другого прохода, в десяти ярдах впереди. Не говоря ни слова, мы свернули туда и осторожно двинулись дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26