Единственной настоящей любовью.
Единственным честным любовником.
Единственным человеком, ради которого Кэролайн Мичем отказалась от всего.
Она не хотела думать об этом, потому что от этого боль только усиливалась.
Не говоря ни слова, Кэролайн положила утку обратно в коробку и отдала ее Дженни. Потом она поднялась.
– Я не могу сейчас этим заниматься, – сказала она, отбрасывая ленты и бумагу. – Я должна переписать карточки для гостей к празднику.
Стоило Бриджет доехать до «Дин энд Делюказ», чтобы забрать свой обед (ее повар Лоррейн работала только с понедельника по четверг), и вкатиться в гараж, сидя за рулем малогабаритной квартиры, как ее осенило.
– Боже мой! – произнесла она по-английски, а не по-французски, потому что в этот момент рядом с ней никого не было. – Почему я не подумала об этом раньше?
Выключая зажигание, Бриджет начала смеяться, потому что если бы не Кэролайн, она могла бы так никогда и не додуматься до решения всех – ну, почти всех – своих проблем.
В такие дни Дана очень жалела, что бросила курить.
Вливаясь в потоке машин с автострады Гранд-Сен-трал на шоссе 278, она почти не смотрела на дорогу, перерывая бардачок. Наконец-то она нашла пластинку жевательной резинки. Быстро развернув обертку, она сунула жвачку в рот.
Ням-ням.
У нее с собой был сотовый, но не было устройства громкой связи, а в великом штате Нью-Йорк запрещено разговаривать по мобильному телефону, держа его в руках, когда ты сидишь за рулем. Если бы это была ее собственная машина, она бы позвонила Бриджет и сообщила бы ей шокирующие новости о признании Лорен.
Но она была не в своей собственной машине, потому что везла Стивена в Ла-Гуардиа после похорон и обеда, потому что он снова уезжал, на сей раз в Кливленд.
Из всех подруг Дана считала, что у нее было больше всего времени и шансов закрутить роман.
Но Лорен?
Боже, она помогла растить – и все еще растила – детей Боба, была прекрасной частью семьи. Если оставить в стороне мораль и эмоции, как она успевала везде?
– Это было волшебно, – объясняла она Дане. – Ну, знаешь, как это бывает.
Нет, Дана не знала, как это бывает.
А потом, словно бы кто-то вынул затычку у Лорен изо рта, она вылила на Дану слишком много информации.
«Он касался мня там, где до него не касался ни один мужчина!
Он входил в меня спереди, и сзади, и даже сверху!
Он любил класть голову мне между ног. Вообрази! Он делал это для меня!»
Дана удержалась от комментария, что Винсент снова сложил голову, только теперь уже в другой влажной, незнакомой местности.
Она не слушала всю остальную болтовню Лорен. Вместо этого Дана мысленно закрыла уши и стала изучать свою подругу, как искривлялись ее губы, как ее глаза цвета сланца блестели, как ее тело динамично двигалось и покачивалось, словно она переживала один сексуальный натиск за другим.
Наверное, она думала, что теперь раскрыть ее тайну было безопасно, потому что Винсент уже умер и против ее слова никто не сможет ничего сказать.
Но после того как она сказала, что он на самом деле был «итальянским жеребцом», глаза Лорен померкли, а ее тело перестало извиваться и она начала хлюпать носом.
– Это нечестно! – кричала она. – Как он мог бросить меня ради нее?!
Любовницей или нет, но этой женщиной пренебрегли.
– Мне жаль, – покачала головой Дана, нелепо успокаивая ее с минуту. – Но я должна везти Стивена в аэропорт. – Она поцеловала Лорен в щеку и ушла из дамской комнаты, чувствуя себя виноватой, что была рада убежать от подруги, которая находилась в беде.
Она не сказала Стивену про откровения Лорен.
А теперь, на шоссе, она думала о Винсенте и его члене размером с древко флага. И о том, что он бросил Китти ради Иоланды, хотя ради Лорен он Китти не бросил. И что Лорен – несмотря на ее маску милой скромницы – очень раздражена.
Гоняя жвачку во рту, Дана решила, что по дороге домой она должна притормозить у полицейского управления Нью-Фоллса. Если им станет известно, что с Винсентом спала еще одна женщина, то, может быть, они не будут так быстро кидаться судить Китти.
Кроме того, рассуждала Дана, выезжая на восемьдесят седьмую северную трассу, они не могут заставить ее назвать имя Лорен.
Глава 10
Бриджет начала с гардеробной Рэндалла.
Она рывком открывала один за другим ящики из вишневого дерева:
носки,
носки,
носки,
шорты,
шорты,
шорты.
Да сколько же у него этого merde? А у нее? Неужели кому-то из них двоих и в самом деле нужно несколько десятков шелковых подштанников?
«Хапужничество», – подумала она. Как это по-американски! Как и светская хроника, которая порождала это бешенство. Именно мысль об этих фотографиях – мерзких, шероховатых фотографиях – и подтолкнула Бриджет задуматься о документах.
Разве бывают фотографии хуже, чем на паспортах?
Потом промелькнула еще одна мысль: ее мужу скоро понадобится его паспорт, когда он – а не она – поедет за Эйми.
От ящиков она перешла к твердому тику, украшенному узорами, вырезанными вручную, обитому бархатом, с двенадцатью ящиками комоду с драгоценностями.
Интересно, у тех мужчин, которые живут за пределами Нью-Фоллс, тоже есть такие напыщенные места для хранения своих побрякушек?
Ну, у Люка точно такого нет.
Она рылась. Осматривала. Тщательно разглядывала.
Булавка для галстука «Тиффани», которую она подарила Рэндаллу на их двадцатую годовщину, купленная на его деньги, что тоже вполне по-американски.
Маленький золотой браслет, который он носил в восьмидесятые, когда мужчины баловались такими вещичками.
А где же рубиновое кольцо на мизинец, которое она подарила ему, когда он согласился отправить Эйми в школу во Францию?
И где часы его деда «Патек Филипп»?
И где, mon dieu, его паспорт?
«Сейф!» – вдруг осенило ее.
Не теряя ни секунды, она бросилась вниз по лестнице в логово Рэндалла. Она налетела на картину Рубенса в позолоченной раме (Рубенс был одним из любимых художников Рэндалла, полные груди Бриджет воплотили эту фантазию). Она отодвинула правую сторону картины, покрутила циферблат направо, налево, направо, затем дернула за ручку.
И вот: темно-синяя книжечка карманного размера со словом «паспорт», оттисненным золотыми буквами горячего клейма на обложке.
Улыбаясь широкой, счастливой улыбкой, Бриджет достала документ. Затем она медленно закрыла сейф, поправила картину и поняла, что должна успеть привести гардеробную Рэндалла в идеальный порядок прежде, чем он вернется из клуба.
А пока она найдет отличное местечко, куда спрятать паспорт. Какая жалость, он без него не сможет уехать из страны! И в конце концов ехать за Эйми придется ей.
Дана ходила в полицейский участок Нью-Фоллса, когда Майклу было двенадцать и он украл тыквы из сада мистера Уайта и бросался ими в Гудзон, чтобы посмотреть, поплывут они или нет, и тыквы, по словам Майкла, поплыли.
Он был совсем не похож на участок, выстроенный из кирпича, куда Дана ходила в ту ночь, когда арестовали ее отца.
Нью-фоллский полицейский участок был построен из известняка, у него были какие-то острые углы, как у библиотеки и здания муниципалитета.
– Я бы хотела поговорить со следователем, который занимается делом Винсента Делано, – сказала она офицеру, который сидел за столом в приемной.
Он уставился на нее как на глазированный крулер.
– О чем? – спросил офицер.
Дана поняла, что на ней все еще надета похоронная одежда, которая выдавала в ней одну из жен Нью-Фоллса – одну из этих.
– О том, кто бы мог его убить.
Объяснение было дано; он поднял трубку и позвонил по внутреннему телефону. Ее быстро проводили к детективу Глену Джонсону, его офис оказался квадратным стеклянным боксом без окон.
– Мы уже поймали убийцу, – сказал Джонсон, вставая. Это был высокий человек, угловатый, как само это здание. Он присел на стол, сложив руки на груди. – Нам позвонил сосед, сказал, что услышал выстрел. Когда мы приехали, убийца стоял там с пистолетом в руке.
– Умоляю вас, – взмолилась Дана. – Женщина, которую вы арестовали, моя подруга. И я не знаю, убивала она Винсента или нет, но я знаю, что мотив был и у кое-кого еще.
Он изучал ее лицо.
Она переминалась с ноги на ногу.
– Винсент Делано был дамским угодником, – выпалила Дана, думая, не устарел ли этот термин. – Мне известно, что до женитьбы на Иоланде, когда он еще был женат на Китти, у него был как минимум один роман.
– С?..
– Я не могу вам сказать.
– Но вам это известно, потому что?..
– Потому что мне сказали.
– Надежный источник?
– Да.
Джонсон раскрыл руки, сцепив пальцы вместе.
– Эта женщина не вы, я полагаю?
– Я? – Ничего себе, ей и в голову не приходило, что он может обвинить ее. – Слушайте, офицер, я пытаюсь помочь. Китти – моя подруга, и я с ее мужем не спала, спал кое-кто другой. А это означает, что как минимум еще один человек мог хотеть убить его.
Детектив кивнул и сказал:
– Кстати, где вы были в одиннадцать тридцать утра в то утро?
– В одиннадцать тридцать? А что?
Он поднял бровь. Дана поняла все правильно.
– Одиннадцать тридцать, – повторила она. – Я делала маникюр перед ленчем у Кэролайн. Кэролайн Мичем.
– Мы знаем о миссис Мичем и ее весеннем рауте. Может, мы и не двадцать седьмой манхэттенский участок, но мы свое дело знаем.
Наверное, детектив Джонсон тоже был поклонником сериала «Закон и порядок».
Дана села на ближайший металлический стул.
– Какое вам дело до того, что я делала тем утром?
Детектив обошел свой стол и указал на монитор компьютера:
– К нам поступила новая информация. Медэксперт установил, что смерть наступила раньше, чем мы думали сначала.
– Не может быть!
Он снова поднял бровь.
– Значит, Китти этого не делала!
– Я этого не говорил. Но экспертиза показала, что трупное окоченение уже началось, значит, прошло несколько часов. Мы думаем, что было примерно одиннадцать тридцать.
– Это может быть самоубийство?
– Нет. Траектория пули слишком необычна для того, чтобы это предположить.
– Значит, его мог застрелить кто угодно.
– Кто угодно.
– Например, те, кого вы уже исключили.
– В точку.
– Например, все женщины с раута Кэролайн.
Джонсон сел и устремил на нее взгляд.
– Может быть, и не все. Но одна – точно.
* * *
– Скажи на милость, – сказала Дана, когда Бриджет открыла дверь несколько минут спустя, – Лорен может убить Винсента? – Она направлялась домой, когда, проехав почти полпути, свернула налево, а не направо, потому что понимала, что есть кое-что, с чем ей самой не разобраться.
– С чего бы ей его убивать? – спросила Бриджет, впуская Дану в дом. – Он что, обыграл Боба в гольф? – Без лишних вопросов она налила вина.
Дана упала на диван, затем рассказала Бриджет о «Хелмсли», и древке, и обо всем остальном. Бриджет ничего не сказала.
– Тебя это не шокирует? – спросила Дана.
– Вообще-то, – ответила Бриджет, – шокирует, да.
Они выпили друг за друга. Потом Дана сказала:
– Такое ощущение, что наш мир просто разваливается.
– Может, это и к лучшему. Может, мы – как ты выражаешься – отстали от времени.
Лучше, если бы Бриджет была не права.
– Трудно представить, что Китти могла убить Винсента. Но Лорен? – спросила Дана.
– Может, она испугалась, что он расскажет об их интрижке Бобу.
– Интересно, Боб ушел бы от нее?
– Сомневаюсь. Он уже пожилой человек. И к тому же она ведь воспитала всех его детей.
– Как будто своих собственных.
– Хотя они не ее собственные.
– Как и Винсент.
Они задумались. Они выпили. Они сидели рядом, думая, темные и седые волосы, большие груди и маленькие, француженка и американка.
– Китти – наша подруга, – сказала Дана. – Но и Лорен тоже.
– Надо ее предупредить.
– Я сяду за руль.
Они поставили свои бокалы на стол, Дана достала ключи. Подруги открыли входную дверь, собираясь выйти. К несчастью, с той стороны стоял инспектор Глен Джонсон в сопровождении троих офицеров.
Он спросил, где была Бриджет в одиннадцать тридцать в то утро, когда был убит Винсент, и не было ли у нее связи с этим человеком.
Бриджет сказала, что с одиннадцати до полудня у нее был массаж, потом она заехала к своему стилисту для сушки волос. Она произносила «массаж» так, словно они были во Франции, а «сушка» – вообще как предлог.
Дана подумала, что она делана это намеренно, чтобы позлить копов, которые, без сомнения, поехали вслед за Даной к Бриджет. Эти нью-фоллские пинкертоны решили, что Дана поедет к той самой женщине, чье имя она отказалась называть.
Она напомнила себе, что нужно будет позвонить Лорен, а не заезжать к ней.
Бриджет сказала полицейским, что если бы у нее была связь, то это был бы мужчина не из Нью-Фоллс.
– Слухи, мои дорогие, – протянула она, скорее в манере Жажи Габор, чем Марии Антуанетты. – Они могут уби-ить в таком городе, как этот.
Никто не думал, что слухи – или страх перед ними – могли бы уби-ить Винсента.
Они спросили имена массажиста и стилиста. Бриджет сказала, что они могут еще раз приехать, если им понадобится что-то еще. Мужчины посмотрели на ее грудь, а потом неохотно ушли.
Чуть только закрылась дверь, Бриджет полетела к своему сотовому телефону и начала нажимать кнопки.
– Томас, – напряженно проговорила она. – Это я, Бриджет. Возьми трубку. Пожалуйста. Возьми-и чертову трубку.
Дана смотрела, как Бриджет допивает остатки вина из своего бокала и то, что оставалось в бокале Даны.
– Ой-вей, – сказала Бриджет, превратившись в Голду Мейер. – Возьми, возьми, возьми. – Но Томас не взял трубку, и Бриджет сказала: – Слушай, это важно. Полиция спроси-ит тебя обо мне. Скажи, что я была у тебя в то утро, когда убили-и Винсента Делано, что я была у тебя с одиннадцати до двенадцати. Если не скажешь, я закажу твои-и яйца себе на обед. – Она повесила трубку, уставилась на Дану и прошипела: – Этому маленькому ублюдку лучше бы помнить, что я дала ему пятьсот баксов на Рождество.
– Бриджет, – возмутилась Дана, – что ты делаешь? Ты солгала полиции?
– Mais oui – кивнула она. – Что мне еще оставалось делать? Сказать, что я была у врача? Договаривалась насчет химиотерапии?
Дана потянулась за своим бокалом, но поняла, что он пуст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27