https://wodolei.ru/catalog/unitazy/cvetnie/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

во всяком случае, так было раньше: жили в государственном горшке и все ждали, когда нас обрызгают живительной водицей.
Теперь вот другие времена: власть совершенно не отвечает за полив своих граждан, и они вынуждены сами выживать в условиях тотальной засухи.
— И вот результат, — указываю на свою башню, крашеную в оптимистический цвет надежды.
— Все правильно, товарищ, — иронично произнес «охотник». — Выключи-ка свет, — просит. — Там где оканчивается государство, начинается человек. Приближается к окну. — Это не я такой умный, это кто-то другой. — Так, что мы имеем? — Смотрит из-за шторы на вечерний дворик. — Полнолуние мы имеем. — Внимательно смотрит на меня. — Не хочешь здоровье поправить?
— Хочу, — радостно отвечаю. — Правда, видок у меня?
Менхантер ухмыляется и советует делать вид, что я есть представитель творческого бомонда — это нетрудно.
Сказано — сделано. Я маскирую зеленую макушечную полянку стареньким кепи, и мы начинаем движение к выходу. Тут я вспоминаю о ТТ — брать или не брать? На твое усмотрение, отвечает «охотник». Брать, решаю, будем лупить врагов по лбу, и открывать бутылки с пивом.
События развиваются так стремительно, что я не успеваю до конца осознать происходящее. Как, что, почему и кто с кем — это все потом. И пугач принимается абсолютно спокойно, будто это пластмассовое китайское изделие, пуляющие резиновыми шариками.
Прыгая по ступенькам вниз за уверенным менхантером, я чувствовал, что ситуация вокруг миллиона $ меняется в сторону некой определенности. Клубок событий настолько запутан, что лишь явление такого человека способно разрубить гордиев узел проблем. Во всяком случае, такое создается впечатление, если не так — жаль.
Летний, теплый вечер фланировал по улицам, как кавалер по Тверской в поисках безотказной барышни. На лавочках сидела молодежь, заменив заслуженную старость. От помойки тянуло бодрыми запахами разложения.
— Так проходит жизнь, — позволил себе философскую эскападу.
— Все проходит, — согласился мой спутник и выкинул руку вперед: мощный джип издал пикантный звук радости от приближения хозяина. — Покатаемся?
Я понял, что профессия «охотника на людей» высокооплачиваемая и престижная. Не поменять ли «трейдера» на «менхантера», чтобы без проблем выбивать долги и работать на заказ?
Вечерняя столица замелькала рекламными огнями — мы мчались в центр. Не на встречу ли с новыми действующими лицами, желающими поиграть в русскую рулетку на $?
— Выпей, — кивнул водитель на бардачок, обратив, должно быть, внимание на мою общую скукоженность. — И закуси.
В мини-багажнике я обнаружил бутылку французского коньяка, шоколадную плитку и три металлических стаканчика. Красиво жить не запретишь, вымолвил я банальную истину.
Через минуту почувствовал, как мягкое и приятное тепло врачует все тело и особенно верхнюю его часть. Мир снова переменился, и в лучшую сторону. Хорошо, что есть люди, которым симпатизируешь с первого взгляда. Глянул на такого — «свой», глянул на другого — «чужой».
И тут я обращаю внимание на то, что менхантер за рулем частенько поглядывает в зеркальце заднего обзора, словно определяя, кто его преследует: «свой-чужой». Я настораживаюсь: проблемы?
— Проблем нет, — щерится Александр. — Есть люди, создающие себе трудности.
— Это про меня, — поправляю кепи. — Имею удивительное свойство вляпываться в говно. И чаще — мордой.
— Самокритичный товарищ, — и резко вращает рулевое колесо.
Я чувствую себя в космолете, свершающем виражи у незнакомой и, быть может, враждебной планеты. Мельтешат звездные россыпи столичных проспектов и трассируют огненные сполохи встречного транспорта. Плюнув на приличия, дую коньячную бурду прямо из бутылки. Если расшибемся всмятку, то не так будет обидно за зря прожитую жизнь.
— Присосались, клопы, — хмыкает Александр. — То ли «мои», то ли «твои». Похоже, «твои» болтаются на «Волге»?
— П-п-почему? — позволяю вопрос.
Менхантер объясняет: ко мне он прибыл «чистеньким», как после помыва в народной бане, а убыл «грязненьким», как после смены в забое шахты.
— Будем делать клиента, но не в городе, — заключает. — Ты не против, Слава? — шутит. — Пойдем на трассу, — решает. — Покувыркаемся.
Как я заметил, у господина Стахова наблюдалось своеобразное чувство юмора: бойцовское. Так мог шутить очень уверенный, повторю, в себе человек, готовый к самым радикальным действиям.
В чем скоро и убедился вместе с теми, кто нас преследовал на отечественной «Волге». Выкатив на скоростную стратегическую трассу Москва-Владивосток, мы помчались со скоростью двести километров в час, потом поковыляли со скоростью шестьдесят, потом помчались, потом поковыляли, потом… Создавалось впечатление, что «охотник» играет в «кошки-мышки». Вот только кто из нас «мышка», а кто «кошка»?
Через четверть часа я получил на этот вопрос убедительный ответ. Убедительнее не бывает. Получил практически сразу после того, как корректный менхантер попросил меня пристегнуть ремень безопасности. Спасибо ему за то, что так беспокоился о моем здоровье! Так палач Бастилии поправляет жасминовое жабо тому, кому вот-вот отрубит антиправительственную голову посредством гильотины.
Сила небесная! Не успел глазом моргнуть, как наш джип резко, дерзко и куражно развернулся на сто восемьдесят градусов и… выскочил на встречную полосу, по которой попердывало СН изделие ГАЗ.
Таран?! Е`!Родина-мать моя родная!
Раньше даже не представлял, что это такое — и понял за доли секунды, когда увидел на бампере неумолимо приближающейся машины танцующую и хохочущую деваху с косой наперевес. Веселая и рыжая Смерть ржала в голос и призывно отмахивала домовитым предметом, готовая в миг скосить наши легкоустранимые головушки.
Господи, прости, но это все — пиздец, решил я и закрыл глаза.
И открыл, когда услышал в подмосковной ночи характерный скрежет и бой металла. У меня с каждой секундой крепло впечатление, что некое авто кувыркается по трассе, как консервная банка.
К моей животной радости, этой жестянкой оказались не мы.
— Перетрухал? — поинтересовался менхантер моим угнетенным состоянием, выразившись, правда, куда точнее и забористее. — Не люблю, когда хамят, — и пятил джип. — Посмотрим, кто есть ху? — Притормозил у кювета, где корчилась от боли колымага, возлежащая вверх ещё крутящимися колесами.
Мы выбрались из внедорожника. Планета качалась под моими ногами, как палуба средиземного парохода в шестибальный шторм. Сравнение не оригинальное, да точное, черт возьми! Правда, точно не знаю, почему мне было так дурно, то ли от коньячного пойла, то ли по другим каким причинам? Однако чувствовал я себя трезвее всех звездных хрусталиков, мигающих на бархатисто-темном небосклоне.
По черной траве заскользили вниз. Из пробитого бака «Волги» плескался бензин, и его острый запах уничтожал все остальные запахи ночной природы. «Охотник» посоветовал быть острожным: искра — и взлетим вслед за грешными душами тех, чьи тела крючились на крюке смертельной агонии.
Я их сразу узнал: Петровичи из охранно-коммерческой структуры «Алмаз» при ВО, мечтающие о совместном, плодотворном сотрудничестве. Сидящий за рулем лысенький Юрий напоролся грудью на рычаг коробки передач. Рычаг пробил его грудную клетку и торчал из спины янтарным набалдашником. Горло усатенького Германа хлюпала рваной раной: кровь пузырилась и лопалась в ней, как болотные газы.
Неприятное зрелище. Но с другой стороны — быстрая смерть. И в каком-то смысле, легкая. Не надо самому мучаться всю оставшуюся жизнь и заставлять страдать родных и близких.
— «Мои», — признался я. — Коммерсанты.
— Коммерсанты? — хныкнул Александр, мол, знаем мы таких лавочников с кобурами на боку.
Глядя на изуродованные, окровавленные тела, ощутил стальной холод остроганной косы хохочущей Смерти и сделал неутешительное заключение:
— Могли на их месте оказаться.
— Не могли, — «охотник» нашел в кармане куртки коробку спичек. — Им куда лучше, чем нам: их проблемы закончились, наши только начинаются.
— Есть люди, которые их создают, — напомнил господину Стахову его же слова.
— Мы их не создаем, — отступая к трассе, чиркнул спичку, — мы их решаем.
Пробежавший по черной траве веселый огненный ручеек нырнул под искореженное авто и через миг, похожий на вечность, за нашими спинами вспухло громовое зарево очистительного пламени.
Никаких чувств к погибшим «коммерсантам» не испытывал, была лишь оторопь оттого, что жизнь наша хрупка, будто яичная скорлупа, на которую в любую минуту может наступить копытом его величество Жребий.
То есть, кому, как повезет: кто горит в чадящей геенне огненной, а кто вкушает ароматный амброзии с ангелами в райских кущах.
— Теперь можно и отдохнуть, — сообщил Александр, когда мы покатили по трассе в неизвестное далеко, — с культурной программой.
— С культурной программой?
Оказывается, есть идея провести ночь вопросов и ответов в придорожном ресторанчике «Русская изба». Местечко удобное для доверительных бесед, хотя кухня желает быть лучше.
— Не хлебом единым жив человек, — заключил «охотник», и был, без всяких сомнений, прав.
Не буду оригинальным, если скажу, что ресторанчик в хвойно-смешанном лесу напоминал русскую избу, только увеличенную многократно. На освещенной стоянке находилось около десятка импортных лимузинов, хозяевам которых тоже нравились полуночные посиделки на краю областной бездны.
Бравый швейцар в униформе перестроечной Петровской эпохи радостно встречал дорогих гостей. И я его понимал, не всякий гражданин нашего отечества отважится на поздний ужин в такой космогонической дыре.
Наше появление в «избе» ни осталось не замеченным. Особенно всех лакеев в рубахах а ля`русс и харчующихся харь пленила моя экзотическая персона в кепи. А когда я, человек воспитанный на стихах символистов и прочих идеалистов прекрасного Серебряного века, стащил головной убор, то убил всех наповал своим общим верхним озеленением.
Долдоны, они не знали, что это последний писк столичной моды. Вспомнив наставление спутника, я сделал вид, что являюсь представителем поэтического блядского бомонда, и чужое мнение мне до известного места, где прорастают пихты и прочая вьюще-кудрявая растительность.
Метрдотель с гуттаперчевой рожицей плута поспешил навстречу нам и провел к укромному столику на двоих. Мы сели, и пока г-н Стахов делал заказ, я осмотрелся окрест для повышения образовательного ценза. Должен же я знать, как живут и чувствуют себя настоящие миллионеры или близкие к этому высокому званию персоны.
Что я хочу сказать? Слова перли исключительно на языке народов СССР (б) и все больше татарского происхождения. Но буду сдержан и, по мере возможности, объективен.
Во-первых, все хозяева жизни были упитаны, точно боровы: лоснящиеся щеки, лбы, далекие размером от цицероновского, вороватые взгляды, стриженые подошвы затылков, во-вторых, золотые пудовые цепи вокруг вый и пальцы веером, в третьих, их любовницы — тощенькие вешалки с малеванными мордочками, где читалась она пунктирная мысль: урвать от своего благодетеля кус пожирнее, и, наконец, в-четвертых: похожие на старорежимные буфеты, телохранители, внимательно отслеживающие общую ситуацию и готовые к профилактической пальбе по всем двигающимся целям.
Все-таки субъективен? Да, чем нет. Но хоть убей, не понимаю, как такие интеллигентные и такие высоко интеллектуальные граждане моего отечества зарабатывают свою трудовую копейку-кафу. Чувствую, мне до них далеко, как до заветного личного миллиона $.
— Зайчатину, баранину или медвежатину? — голос предупредительного менхантера отвлекает меня от мыслей на злобу дня, хотя была глубокая ночь.
— Можно медведя, — отвечаю. — Никогда не вкушал, — и замечаю, что нынче этот зверь модный на политической арене.
Александр ухмыляется: все мы, как на арене цирка — дрессировщики, иллюзионисты, канатоходцы, акробаты, клоуны и так далее. Я настораживаюсь, вспомнив кошмарный сон, где господин Брувер предупреждал меня о всевозможных фокусах, опасных для жизни, и задаю вопрос:
— А вы, Саша, не иллюзионист?
— Я тапер, — смеется. — Люблю исполнять музыку. На похоронах своих врагов.
— Тому я свидетель, — вздыхаю. — Как бы по мне не пришлось траурную фугу Баха…
Мои стенания заставляют «охотника на людей» заявить следующие: я ему нравлюсь, как личность занятная, ситуация, которую мы имеем, наоборот — не нравится, следовательно, чтобы оказать мне помощь и выполнить заказ Маи Михайловны Крутоверцер…
— Крутоверцер-хр-р-р?!!!
На столике в бутылке стояла минеральная вода. В ожидание свежей медвежатины, я налил стакан этой полезной на минералы водицы и прихлебывал её мелкими глотками, слушая разглагольствования собеседника.
Так получилось, что, когда менхантер называл вышеназванное Ф.И.О., я вплескивал жидкие минералы в собственную пасть. Слово «крутоверцер» было произнесено весьма некстати, от потрясения я поперхнулся и… будто заглотил горлом «крутоверцерную» рыбу, которая, угодив туда, расправила красноперые плавники свои, з-з-зараза!
Мало того, задыхаясь от боли и нехватки воздуха, я смел рукой вертухайскую бутылку со стола. Сучий сосуд лопнул с револьверным треском, трахнувшись о брусовый угол стены.
Если бы я находился один, коллектив телохранителей меня бы пристрелил, не задумываясь. Уверен. Во всяком случае, по залу волной прошла подготовка к отражению нападения на нуворишей: бойцы, все как один, запустили руки под пиджаки свободного покрова от покойного Версаче, который, как известно, плохо кончил, в смысле, дал дуба по причине нетрадиционной своей любви к топ-моделям «голубого» рода.
Меня же выручила невозмутимость спутника: ни один лицевой мускул, как пишут романисты-материалисты, не дрогнул на его антично-мужественном лике.
Я же, как буффон на манеже, заливался водой и слезами, а также шаркал во все стороны соплями и желчью. Неприятное зрелище. Прежде всего, для тех, кто прибыл за тридевять земель освежить бежевую зайчатину, а в результате должен любоваться припадочным малым с изумрудным чесом на башке и такими же по цвету соплями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42


А-П

П-Я