Эта природная связь оправдывала ее любопытство.
Ей показалось интересным, что эти коробки были упакованы и спрятаны там, где их не обнаружил бы случайный свидетель. Другой на месте Конни мог бы захотеть выставить свои сокровища напоказ, но он был не таков. Он мог быть эгоцентричным и близоруким, но заносчивости в нем не было. Кэйси приходилось это признать.
Вероятно, он вообще был единственным человеком, который когда-либо поднимался по этим лестницам. Место между диванчиком за деревьями в кадках и одиноким креслом идеально соответствовало одинокому человеку, глядящему на внешний мир, с которым он не был связан.
Однако Кэйси не желала испытывать сочувствие. Если Корнелиус Ангер был одинок, думала она, спускаясь вниз, виноват в этом был только он сам. У него была жена, которой он пренебрегал. У него были коллеги, которые могли бы стать друзьями, прояви он к ним хоть малейший человеческий интерес. У него была дочь, готовая прибежать к нему по первому зову, и это действительно было так, хотя ей было отвратительно признаваться в этом. Она могла чувствовать себя как угодно обиженной, но примчалась бы сразу же, если бы только он позвал.
Охваченная печалью, она спустилась на второй этаж. Будь Конни другим человеком, можно было бы представить, что синюю спальню он приготовил для нее. Она не задержалась здесь и вновь оказалась в холле. Слева начинался сводчатый коридор, в конце которого обнаружилась кухня. В разительном контрасте с гостиной, она была просторной и светлой, с белыми стенами, белым плиточным полом и дубовой мебелью. В распахнутые высокие окна влетал легкий ветерок.
Перед окнами располагался круглый обеденный стол с четырьмя стульями, обитыми тканью в крупную бело-зеленую клетку. Тот же рисунок повторялся на занавесках, корзине с салфетками и крышке тостера.
Здесь Кэйси чувствовала себя уютнее, чем в других комнатах, хотя она подозревала, что частично это объяснялось запахом свежесваренного кофе. Найдя стойку с чашками, она наконец выплюнула жвачку в мусорное ведро и налила напиток из кофейника. Стоя перед окном, выходящим в передний двор, она сделала несколько глотков. Она представила, что ее отец часто стоял так же, полускрытый за занавесками, как всегда, желая видеть мир так, чтобы мир не видел его.
Повинуясь мгновенному импульсу, она отдернула занавеску. Чувствуя удовлетворение от первого, пусть и такого незначительного изменения, Кэйси с чашкой в руках вышла из кухни и направилась вниз. Вдоль лестницы на стенах висело несколько морских акварелей, которые нравились Кэйси до тех пор, пока она не заметила автограф художника на одной из них: Рут Ангер. Жена Конни. Из чувства преданности матери Кэйси отвернулась от акварелей.
Спустившись в цокольный этаж, Кэйси обнаружила дверь справа от себя. Уже предчувствуя, что вторгается в рабочее пространство Конни, она внимательно изучила дверную ручку, осторожно повернула ее и оказалась в маленькой приемной, где, должно быть, пациенты ожидали вызова Конни. Одна дверь вела из приемной прямо наружу, она была закрыта и заперта на засов. Другая, в противоположном конце комнаты, вела в офис Конни.
Не чувствуя себя пока готовой зайти туда, Кэйси вернулась в холл, к помещению с другой стороны лестницы. Дверь была открыта. Это оказался маленький, уютный рабочий кабинет, свет проникал сюда только через два небольших окна высоко под потолком. Темно-зеленые стены, темная мебель, живописно разбросанные диванные подушки и прочие домашние мелочи создавали ощущение укрытости и защищенности. Среди полок с книгами обнаружился телевизор и музыкальный центр.
В этот момент в холле появилась Мег. Она шла, низко опустив голову, с принадлежностями для уборки в руках. Только подойдя почти вплотную к Кэйси, она подняла глаза и подпрыгнула от неожиданности. Несколько секунд ушло у нее на то, чтобы вернуться оттуда, где блуждали ее мысли. Потом она заметила чашку у Кэйси в руках, и в ее взгляде отразилось огорчение.
– Вы взяли кофе, прежде чем я успела остудить его! Кэйси улыбнулась.
– Я сама остыла, так что горячий в самый раз. Кофе замечательный.
От похвалы выражение лица Мег сразу изменилось.
– Я очень рада! Вы ничего больше не хотите?
– Нет, спасибо. Ничего не надо.
– Я правда не знала, что у него была дочь. На вид вы не старше меня, а он был настолько старше. – Она в испуге подняла такие же каштановые, как и волосы, брови. – Я хотела сказать, я не… Я не осуждаю его.
– Я понимаю, – мягко произнесла Кэйси. – Мне тридцать четыре. Когда я родилась, ему было сорок один.
Вновь изменившись в лице, Мег просияла:
– А мне тридцать один. Я родилась в августе. Я – Лев. А вы?
– Стрелец.
– Ой, это такое замечательное время года! Я всегда готовила для доктора Ангера обед на день Благодарения. Ну, то есть, конечно, он бывал на других обедах, но мы всегда устраивали свой обед здесь.
– С его женой?
– Нет. Просто с ним. Мы всегда устраивали его вечером накануне, потому что в сам праздник он ездил к Рут. Я всегда зову ее по имени. Так она сама просила. Почему он не приглашал на День Благодарения вас?
– Мы не были близки, – коротко ответила Кэйси.
– Вы отмечаете праздники с вашей мамой?
– И с друзьями. Всегда находятся такие, у кого нет семьи.
– Я такая же, – с деланным оптимизмом заявила Мег. – Доктор Ангер был мне вместо семьи. – Ее оптимизм улетучился. – Он был очень добрый. – Кэйси увидела, как дрожит ее подбородок. – Мне не хватает его.
– Может быть, ты как-нибудь расскажешь мне о нем побольше. – Кэйси подумала, что это вообще-то прекрасная идея. Если рассматривать охоту за подробностями жизни Конни как игру, у Мег Хенри наверняка была пара подсказок.
Сжав губы, Мег кивнула. Все еще пытаясь справиться с волнением, она направилась по лестнице вверх. Кэйси вернулась в кабинет.
Все в комнате свидетельствовало о том, что это было место для отдыха, однако она никак не могла представить себе Конни здесь. Она никогда не видела его без галстука. Но здесь-то он наверняка не носил галстука. Никто не станет смотреть «Историю игрушек», «Последнего из могикан» или «Неспящих в Сиэтле» с галстуком на шее, а это были всего лишь три взятых наугад фильма из обширной коллекции кассет и дисков на полках. Столь же разнообразна была подборка книг. Среди старых фолиантов в кожаных переплетах нашлось место коллекции популярных романов и документальной прозы, потрепанные обложки которых свидетельствовали о том, что они не просто занимают место. Конни читал эти книги. Кэйси жутковато было вообразить, что все его представления о мире складывались из прочитанных книг и просмотренных кинофильмов.
Иначе обстояло дело с музыкой. Виниловыми дисками в шкафу под стереосистемой явно часто пользовались, но направленность коллекции была куда более односторонней – Конни однозначно предпочитал классику.
Кэйси никогда в жизни не играла на фортепиано и не слушала виниловые пластинки. И классической музыки среди ее увлечений не было. Не беря в расчет цвет глаз и волос, отец с дочерью были совершенно разными людьми – о чем не в последнюю очередь свидетельствовала любовь Кэйси к открытым пространствам и свежему воздуху.
Почувствовав внезапный прилив храбрости, она вернулась в холл. В его задней части была дверь, ведущая прямо в офис. Она открыла ее, проскользнула внутрь и закрыла дверь за собой. Офис был пуст. Это было самое большое помещение в доме, протянувшееся на всю ширину здания.
Слева от нее был огромный рабочий стол с высоким креслом за ним. Справа – стол поменьше, окруженный шестью стульями с плисовой обивкой. В центре офиса по одной стороне располагался длинный диван, напротив него – два кресла, а между ними – квадратный кофейный столик. Но взгляд Кэйси притягивали стеклянные двери, выходящие в сад. Они были открыты, и за ними виднелись освещенные солнцем клумбы с цветами и деревья.
Оглядев сад, Кэйси задержала дыхание. Но ничего с собой поделать уже не могла – это была любовь с первого взгляда.
Она сдалась.
Глава 3
Впоследствии Кэйси могла предположить, что после темного офиса ее просто привлек солнечный свет. Или ей понравилось, что сад совершенно не соответствовал сложившемуся у нее образу Конни. Или же он напомнил ей о родном доме, так как ее мать увлекалась приусадебным хозяйством.
Так или иначе, ее неумолимо потянуло туда. Отодвинув сетчатую ширму, она оказалась под крышей из вьющихся растений и ступила на мощенную большими каменными плитами дорожку. Справа расстилалось настоящее море цветов – белых, розовых, лиловых, синих. Слева, посередине каменной площадки, она увидела изящный столик на металлических ножках со стеклянной столешницей, на котором стоял горшок с фиолетово-синим гиацинтом.
Сад оказался на удивление большим, сначала его ширина соответствовала ширине дома, но затем его границы постепенно расходились в стороны. Сад поднимался по склону холма тремя террасами. Первая, где сейчас стояла Кэйси, была самой ухоженной. Оформление второй террасы было попроще – разнообразные цветущие кустарники, бормочущий фонтанчик, пара кленов и дуб.
Самая верхняя терраса напоминала дикий лес. Дорожка тянулась через лужайки, мимо вечнозеленых кустарников и тсуг. Один из углов сада занимал огромный древний каштан. Его прямой ствол величаво тянул к солнцу роскошную крону весенних листьев и розовых цветов.
В другом углу располагался сарай для инструментов, его крыша была вровень с высоким деревянным забором. Между каштаном и сараем в заборе была калитка. Заинтересовавшись, Кэйси подошла к ней и отодвинула щеколду. Снаружи, как и обещал адвокат, была вымощенная кирпичом площадка для парковки.
Закрыв калитку, Кэйси побрела обратно через сад. Подойдя к дому, она опустилась в кресло у стеклянного столика и, прижимая к себе чашку с кофе, восхищенно огляделась. Сад был настоящей жемчужиной. Соседние дома скрывались за деревьями, но ощущения тесноты не было. Она увидела пару зябликов, нырнувших под один из кленов, где была подвешена кормушка с зерном.
Кэйси подняла лицо к солнцу. Закрыв глаза, она наслаждалась теплом и каждой секундой тишины. Беспокойство по поводу кризиса в их офисе куда-то отступило, вместе с обидой на отца, страхом за мать и одиночеством, которое иногда не давало ей заснуть по ночам. Здесь, в этом саду, она обрела неожиданный покой.
Положив свой рюкзачок на стол, она поудобнее устроилась в кресле и нежилась в солнечных лучах. Она словно оказалась в зачарованной стране. Теперь высокая стоимость дома стала для нее полностью оправданной. Кэйси могла не отличать калину от малины, но знала, что городских садов лучше этого не бывает.
Стеклянная дверь скользнула вбок, и, подняв голову, Кэйси увидела Мег с подносом в руках. Она поставила его на стол перед Кэйси и начала распаковывать принесенные лакомства.
Уловив аппетитный запах, Кэйси выпрямилась в кресле.
– Какие свежие круассаны! Неужели ты сама их печешь?
– Нет, это моя подруга, Саммер, – ответила Мег. – У нее кондитерская на углу. Я захожу туда по пути каждый день. Вы, наверное, знаете, вы ведь бывали здесь раньше?
– Если честно, нет.
– Даже по вечерам, когда меня здесь не было?
– Нет.
На лице Мег в одно мгновение, словно в калейдоскопе, сменилось несколько выражений – удивление, потом озадаченность, а затем растерянность. С такой же быстротой осознав, по-видимому, что она не в силах этого понять, Мег вернулась к подносу с едой.
– Я приготовила вот это, – сказала она, приподнимая крышку с блюда с омлетом. – Там сыр, грибы и помидоры. Я бы добавила лук, но доктор Ангер не слишком его любил.
В этом Кэйси оказалась с ним солидарна.
– Но я вижу чеснок.
– Совсем чуть-чуть, – поспешно заверила Мег. – Но он очень свежий, прямо с грядки. – Продолжая говорить, она отставила в сторону чашку Кэйси, налила в новую чашку со льдом свежий кофе из графина и аккуратно добавила сахар и сливки. – Джордан сам выращивает здесь чеснок, петрушку, базилик, шалфей и тимьян. Доктор Ангер не возражал против чеснока.
Кэйси пока не знала, будет ли она возражать. Но омлет выглядел очень аппетитно, и она неожиданно поняла, что голодна.
Наевшись, Кэйси растянулась на теплом камне и прикрыла лицо бейсболкой. Она не собиралась засыпать, так же, впрочем, как и наедаться, но когда проснулась, обнаружила, что солнце поднялось заметно выше, остатки завтрака со стола исчезли, а вместо них появился свежий стакан холодного кофе.
Встряхнувшись, она села и огляделась. И все это ее? В это было нелегко поверить. И, конечно, оставалось неясным, что же ей теперь делать со всем этим богатством.
Появилась Мег. Теперь она выглядела несколько аккуратней, как будто привела в порядок волосы, рубашку и носки.
– Я хотела приготовить к ланчу куриный салат. Я делаю его с клюквой и орехами. У меня правда получается вкусно.
– О, я даже не знаю, останусь ли тут надолго. – Заметив замешательство Мег, Кэйси добавила: – У меня есть квартира в Бэк-Бэй.
– Разве вы не будете переезжать прямо сейчас? Здесь так много места, – и спальни, и офис, и сад, и кабинет. Я могу помочь приготовить для вас комнаты – ну, там, убрать его вещи. Хотя вы, наверное, захотите сделать это сами. Но вы только скажите. Я сделаю все, что вы попросите, правда, все, что угодно.
Кэйси подумала, что если кто-то и должен был разбираться в вещах Конни, так это его жена.
– А миссис Ангер была здесь?
– Да. Но она ничего не забрала.
– Даже личные фото? – Это могло бы объяснить их отсутствие.
– Я никогда не видела никаких фотографий.
– Может, они в тех коробках на третьем этаже?
Мег обернулась на донесшееся откуда-то гудение, но тут же рассмеялась.
– А, это сушилка. Я постирала постельное белье из хозяйской спальни. Теперь она ваша.
Кэйси хотелось сказать, что у нее есть своя спальня, но Мег ушла, прежде чем она успела сказать хоть слово, и, возможно, это было к лучшему.
Услышав тихое дребезжание, Кэйси достала телефон из рюкзачка, откинула клавиатуру и посмотрела на номер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49