- На все сто.
- Если так, то мы его быстро найдем. Есть там у меня кое-кто. Позвони мне послезавтра утречком. Лады?
- Хорошо. У тебя есть подходы к ФСБ?
- Тебя конкретно интересует подполковник Петров?
- Да. Он и его люди.
- Это задача посложней. Там ведь у них все совершенно секретно и особой важности. Но ничего, что-нибудь придумаем. Слушай, Сережа, надо как-то отметить встречу. Ты не против?
- Не против.
- Заметано. В таком случае подскакивай ко мне часиков в семь. Лады?
- Домой?
- Ну а куда же? Надеюсь не забыл где я живу?
- Хорошо. Буду.
Вечером, когда уже выпили по первой за встречу, Вадим сказал:
- Мой источник сообщает, что в службе безопасности Сосновского только-что появился какой-то мент.
- В каком смысле - появился? - не понял я.
- В смысле - работает у них.
- Да нет, путает что-то твой источник. Чтобы Дима... Нет, ерунда это. Я ж тебе рассказывал.
- Всяко бывает, - уклончиво ответил Вадим, пожав плечами. - Как, говоришь, фамилия твоего кореша?
- Беркутов. Дмитрий Беркутов.
- Проверим. Уточним. Давай ещё по одной.
На следующий день я сам предпринял попытки хоть что-то узнать о Диме. С утра до обеда проторчал у офиса Сосновского. Но это ничего не дало. В обед проследовал за тремя крепкими парнями в кафе, где попытался завязать с ними знакомство. Не получилось. Усталый и злой вернулся в общежитие института.
Увидев меня, Рома Шилов сказал:
- Сергей Петрович, недавно звонил какой-то Овчаренко. Просил с ним связаться.
Я схватил трубку, набрал номер телефона Вадима и, услышав его: "Алло, слушаю", спросил:
- Ну что, узнал что про Беркутова?
- А это ты. Привет! Слушай, - все подьвердилось. Твой друг вот уже пару дней работает в службе безопасности Сосновского.
- Не может этого быть! - запальчиво проговорил я. - Чтобы Дима... Нет, здесь что-то не так.
- Извини, Сережа, но информация верная. Источник говорит, что над ним здорово поработали ребята Варданяна.
- Кто этот Варданян?
- Шеф службы безопасности, бывший генерал КГБ. Сломался твой друг. Бывает.
- Не говори глупости! - закричал я. - Если бы ты его знал, то так бы не говорил.
- А ты что на меня кричишь?! Ни хрена себе, да! Ему помогаешь, и он же на тебя орет! - обиделся Вадим.
- Прости, я не хотел.
- Не хотел он, - проворчал Овчаренко. - Я конечно не знаю подлинных причин, почему он стал на них работать, но факт есть факт. Кроме того, похоже, что он у них на привилегированном положении.
- Это ещё почему?
- Не успел устроиться к ним на работу, а уже получил квартиру.
- Врешь!
- У меня есть даже адрес. Записывай.
Я достал записную книжку, авторучку.
- Случаю.
- Улица летчика Бабушкина дом 24, квартира 16. Станция метро Бабушкинская. Записал?
- Записал, - проговорил упавшим голосом. - Спасибо тебе, Вадим!
- Не за что.
- Да, я просил сделать документы нашему парню.
- Завтра утром будут готовы.
- Еще раз спасибо! До свидания!
- Пока!
Я положил трубку и долго не мог сообразить, что же мне теперь делать. Настроение упало до критической отметки. Неужели Дима согласился с ними сотрудничать?! Нет, чушь конечно. А квартира? За просто так квартиру в Москве не дают. Чем же они его? Вот гады! И все же не верится, никак не верится, что Дима мог сломаться. Нет. нет и нет. Скорее всего, опять что-то придумал.
- Что случилось, Сергей Петрович? - обеспокоенно спросил Роман.
- Ничего не случилось, - как можно равнодушнее сказал я. Поведать ему об услышанном было выше моих сил. - С чего ты взял?
- У вас такое лицо. Я решил, что что-то случилось с Дмитрием Константиновичем.
- Тебе показалось. Просто малость устал.
Решение пришло внезапно. Я понял, что должен увидеть Диму. Я только взгляну ему в глаза и все станет ясно.
- Рома, мне срочно надо в одно место. Появилась кое-какая идея. Надо проверить. Если придет Говоров, то скажешь, что я немного задержусь.
- Он звонил. Сказал, что будет только утром. - хмуро пробурчал Шилов. Поведение друга ему явно не нравилось.
- В таком случае, не скучай.
Минут через сорок я уже был на улице летчика Бабушкина. Вот и дом номер 24. Поднялся на третий этаж. От волнения у меня непроизвольно подгибались ноги. Долго нажимал на кнопку звонка. Безуспешно. Хозяина дома не было. Что ж, подождем.
Вышел из подъезда, сел на скамейку, достал из кармана купленную по дороге газету "Известия", стал читать. Журналисты все ещё муссировали взрыв в метро, строили всевозможные версии. Умники! Создается впечатление, что они готовы раскрыть любое преступление. Как, порой, они нам мешают.
Господи, о чем это я, когда такое?! Сдались мне эти журналисты. Неужели я скоро увижу Диму? В принципе, совсем неважно - почему он стал на них работать, верно? Главное - он жив. А со всем остальным как-нибудь разберемся.
Ожидание затягивалось. Посмотрел на часы. Прошло уже сорок минут. Из подъезда вышла маленькая сухонькая старушка, села рядом со мной, спросила:
- Молодой человек, не скажите сколько сейчас времени?
- Двадцать минут восьмого. - ответил хмуро, давая тем самым понять, что не расположен к общению. Но не тут-то было. Она даже не обратила внимания на мой тон.
- Спасибо! А вы кого-то ждете?
- Жду.
- То-то я смотрю, что никогда прежде вас не видела. Случайно, не Клавдию из четырнадцатой? Так она раньше десяти не приходит.
- Нет, не Клавдию.
- Не Клавдию! - очень удивилась любопытная старушка. - Тогда к кому же вы? Вроде, больше не к кому. Может, к Суздальцевым?
- Послушайте, вы мне мешаете! - возмутился я и демонтративно уткнулся в газету.
- Ну, извиняйте, коли так, - обиделась старушка. - Я ведь думала как лучше, помочь хотела.
И в это время я увидел своего друга. Он шел медленно, слегка припадая на левую ногу. А его лицо... Вот волкодавы, что они с ним сделали! И так мне стало жалко Диму, так жалко, что едва не расплакался, честное слово. Но вот и он меня увидел. От неожиданности он даже замедлил шаги, едва совсем не остановился, глаза округлились. Затем его качнуло к поребрику. Я видел, как он сознательно споткнулся о лежащий там кирпич, громко и возмущенно проговорил:
- Вот, блин, деятели! Понасажали тут всяких. Можно не только лоб расшибить, но кое-что и посерьезнее.
И я понял, что за ним установлена наружка. Так и есть. Метрах в пятнадцати от него маячила фигура шпика. Я вновь уткнулся в газету. Дима, проходя мимо, тихо проговорил:
- Сегодня в двенадцать у Купского вокзала.
- Чего? - откликнулась моя соседка. И так как Дима уже прошел, обратилась ко мне: - Чего он сказал? У какого ещё вокзала?
- Слушай, бабка, - угрожающе зашипел я на неё из-под газеты, - если ты сейчас же не заткнешься, то я за себя не ручаюсь! Поняла?
- Поняла, сынок, поняла, - испуганно прошептала она. - Извиняй, ежели что не так.
А я сидел, и мне было хорошо. Так хорошо мне никогда ещё не было. Правда. Дима жив и я с ним скоро увижусь!
Роме Шилову я ничего не сказал, чтобы не сглазить и избавиться от ненужных вопросов, на которые и сам пока не был в состоянии ответить. Но когда в одиннадцать я стал собираться, Роман забеспокоился.
- Вы куда, Сергей Петрович?
- Договорился с одним товарищем, - ответил.
- С каким товарищем? Ведь уже одиннадцать?
- К сожалению, он раньше не мог, был занят. Да ты не волнуйся, я ненадолго. Ложись спать.
- Какой тут... Тот неизвестно где и вы вот... А я сижу здесь, баклуши бью, даже совестно.
- Ничего, скоро у тебя, Рома, будет много работы, да к тому же самой ответственной. Пока.
У Курского вокзала мне пришлось ждать минут пять, не больше, когда я был сзади сграбастан своим другом.
- Серега! Корефан! Вот так встреча! - во всю ивановскую закричал Дима, тиская меня.
- Дима! Живой! Как я рад! - вторил я, тиская его. От переизбытка чувств у меня навернулись слезы.
- Почти живой, Сережа, - ответил Дима. Он отстранил меня, долго рассматривал, очень удивился: - Надо же, ничуть не изменился! Все такой же большой и наивный, как Чебурашка!
- А правда странно, ведь не прошло и десяти дней, а такое чувство, что мы не виделись по меньшей мере лет пять.
- Это потому, Сережа, что у нас с тобой очень плотный график жизни. Определенно.
- Наверное, - согласился я. - Слушай, как же тебе удалось уцелеть?
- Самому до сих пор не верится. Но уже начинаю привыкать к мысли, что жив. А пару дней назад я уже мысленно попрощался со всеми вами. И как бы не расхваливал Андрюша Говоров тот мир, куда нам всем со временем предстоит отчалить, мне так не хотелось покидать этот, оставлять здесь вас родных и любимых без присмотра. Ведь без меня вы обязательно наделаете кучу глупостей.
- Это точно, - согласился я, смеясь. Я был счастлив, что вновь слышу треп своего забубенного друга. Как же мне его недоставало.
- Кстати, как там моя любимая жена? - спросил он.
- А то не знаешь? Переживает, конечно. Она у тебя замечательная и так тебя любит.
- Так ведь есть кого, - самодовольно проговорил Беркутов. - Или ты не согласен?
- Согласен, согласен. Ты ей не звонил?
- Не успел. Из квартиры нельзя, она прослушивается, как пациент реанимационной палаты. А тут ещё сопровождающего Бог послал.
- Как тебе удалось от него избавиться?
- Очень просто - я вылез в окно. Благо, что второй этаж. С моим ростом мне и прыгать почти не пришлось.
- А как же вернешься?
- Через двери естественно. Надеюсь у этого баклана хватит ума не указывать факт моего отсутствия в отчете. Иначе он может вызвать неудовольствие родного начальства и лишиться положенной премии. Верно?
- Возможно.
- Я тебе не кажется, Сережа, что это дело надо обмыть?
- Ты и так успел где-то отметиться. Запашок, хоть закусывай.
- У тебя нюх как у овчарки Мухтар на запахи, в особенности спиртосодержащие. Предлагаю выпить пива. Ты как?
- Я - за.
Мы купили в киоске четыре бутылки пива "Московское" и пару полиэтиленовых стакана, зашли в сквер, сели на скамеку, выпили по бутылке за встречу, закурили.
- А теперь рассказывай, - сказал я.
И Беркутов начал свой удивительный рассказ. Когда он дошел до места, когда Одиноков фактически спас Диме жизнь, я не выдержал, спросил:
- Кто он, этот Одиноков?
- Я о нем мало что знаю. Подозреваю, что и фамилия эта вымышленная. Знаю, что он воевал в Афганистане, где ему пришлось испытать что-то настолько страшное, что после войны он стал киллером и принялся отстреливать тех, кого считал
виновными в развязывании той войны. К сожалению, то были лишь пешки. Основные фигуры сидели в Кремле. Когда он это понял, то поступил на службу к Сосновскому. Кстати, это он записал тот злополучный разговор двух козлов-олигархов.
- Откуда ты это знаешь?
- Он мне сам сегодня в этом признался. Сказал, что записал новую сходку Сосновского и компании, где замышлялись новые гнусности.
- Он тебе отдал кассеты?
- Нет. Сказал, что передаст лично в руки Иванова.
- В таком случае, нам здесь тоже делать нечего. Пора возвращаться.
- А вот это пусть решает ваше начальство.
- Это конечно. Продолжай, я слушаю.
Затем Дима рассказал о своей встрече с Варданяном.
- Слушай, но ведь он фактически решил с нами сотрудничать?! - спросил я, удивленный услышанным.
- Определенно.
- Но что заставило его это сделать?
- Неуверенность в заврашнем дне. Полагаю, что кассету президенту он стибрил. Зная, что намечается, как он выразился, - "война титанов", он понял, что в этой войне оба противника могут получить пробоины ниже ватерлинии и благополучно пойдут ко дну, а на политическую арену выйдут силы, к коим мы с тобой имеем честь принадлежать. Вот и решил старый мерин подстраховаться.
- Кроме вас с Одиноковым, кто-нибудь ещё едет?
- А как же. Мой старый "друг" Петров со своими архаровцами, которые едва не отправили меня к праотцам. Знаешь, Сережа, о чем я мечтаю?
- О чем же?
- Вставить Петрову в задницу толовую шашку и запустить на орбиту искусственным спутником. Пусть козел посмотрит, что они с родной планетой сделали, до чего её довели.
- Ну ты, Дима, даешь! Красиво сказано! - восхитился я.
- Я ещё не так могу. Во всей этой ситуации меня угнетает лишь то, что придется вновь сюда возвращаться.
- А это обязательно?
- Конечно. Кто же добровольно откажется иметь такого агента, как Варданян? Это надо быть круглыми идиотами. А если мы не вернемся, то его песенка будет спета.
- Верно, - согласился я.
- Давай, Сережа, ещё по одной. Пора разбегаться. А то, как бы меня не хватились новые хозяива.
Мы допили пиво и стали прощаться.
- Завтра, а вернее уже сегодня в то же время, на этом же месте. Думаю, что будет новая информация, - сказал Дима.
Глава одиннадцатая: Калюжный. Нищий.
Я лежал, скрючившись, касаясь коленями подбородка, кутался в трепье, но никак не мог согреться. Сколько прошло времени? Я не знал. Мне казалось, что прошла целая вечность. Кружилась голова. Тошнило. Скорее всего, у меня сотрясение мозга. Все тело было - сплошная боль. Страшно хотелось пить, но не было сил подняться.
А потом мне стало жарко. Жар начался со ступней, будто я ступил на раскаленные угли, стал подниматься все выше, выше. Вот он достиг головы. Мозг пронзила острая, нестерпимая боль. Я громко закричал и бросился бежать. На улице была ночь. Черная. Вязкая. Душная. Сильный ветер раскачивал единственный на все обозримом пространстве фонарь. В его свете метались чьи-то тени. Много теней. Они то стремительно разбегались, словно тараканы от света, то сбегались, кружили какие-то хороводы, похожие на ритуальные танцы.
"Странно, никого нет, а тени есть, - подумал я. - Откуда же они берутся?"
Похоже, что я попал в мир теней. Очень даже похоже. И в это время впереди я увидел стоящего ко мне спиной человека. Фигура, осанка показались мне удивительно знакомыми. Неужели?! Я бросился к нему, тронул за плечо. Человек обернулся. Да, да! Это было мой сын, мой Анатолий! Господи! Благодарю тебя, за то, что дал возможность нам снова встретиться!
- Здравствуй, сынок! - проговорил я и заплакал от радости.
- Тс-с! - Анатолий приложил палец к губам. - Молчи, папа, а то он может рассердиться.
- Кто - он? - спросил я, несколько шокированный поведением сына.
- Он. - Анатолий указал вперед.
Я посмотрел в направлении, куда указывал сын, и увидел на высоком кресле, похожим на трон, какого-то толстого и нелепого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39