"
- Нам без разницы, - пожал Он плечами. - Пусть болит голова у "дятла".
- Удивительный ты, Паша, парень! Значит, живешь без всяких проблем?
- Ну, отчего же. Проблемы бывают. Просто стараюсь иметь их как можно меньше.
- И сколько же тебе платят за такую сволочную работу?
- Обижаете, Дмитрий Константинович. Работа, как работа, не лучше и не хуже многих. И потом, киллером я сейчас работаю по совместительству, когда в моих услугах возникает особая необходимость.
- И что же ты делаешь по основному месту работы?
- Сторожу босса.
- Сосновского что ли?
- Его.
- Да кому такое дерьмо нужно. Скажи, Паша, откровенно - после такой работы ты испытываешь к себе уважение?
- Мне хорошо платят, - ответил Он уклончиво.
- Да я бы ни за какие бабки не стал этого делать.
- Скажите, Дмитрий Константинович, чем вы насолили боссу, - решил Он удовлетворить свое любопытство.
- В прошлом году я заставил этого черта лысого на себя вкалывать, - со смешком ответил подполковник.
- Каким образом?
- Это долгая история. Когда-нибудь, будет время, расскажу. И когда идем на дело?
- Сегодня ночью. Я заеду за вами. А теперь разрешите откланяться.
- Ну ты, блин, даешь! - хмыкнул Беркутов. - Разрешаю. Мой тебе совет: будь, Паша, попроще. Глядишь - и люди к тебе потянутся. Не всю же жизнь тебе ходить в киллерах да охранять толстую задницу твоего босса. Может быть когда-нибудь и ты станешь человеком. Все задатки к этому у тебя есть. Нужно лишь желание.
- Спасибо за совет. Я его обязательно учту, - сказал Он вставая и направляясь к двери.
- Вот-вот, учти. Обязательно учти, - проговорил подполковник Ему в догонку.
Вернувшись домой, Он долго думал над их встречей и разговором. И чем дольше думал, тем больше Ему нравился подполковник. После Кандагара у Него не было друзей. И Он очень хотел, чтобы у Него был такой вот друг. Чем-то Беркутов походил на их взводного Мишу Чугунова. Не внешне, нет. В обоих была какая-то внутренняя убежденность, жизненный оптимизм, позволявшие не терять голову даже в самых дерьмовых ситуациях. Не верилось, что такой человек добровольно пойдет на сотрудничество с Сосновским. Никак не верилось. Правда, Он не знает всех обстоятельств. А они могут быть таковы, что... Нет, и все же здесь что-то не то. У него возникла неясная догадка, но Он не придал ей особого значения - решил проверить на месте.
В половине первого ночи Он вновь был у Беркутова.
- Пашуня, какими судьбами! - воскликнул подполковник при его появлении. - А я, грешным делом, уже по тебе соскучился.
Сейчас за всей его бравадой чувствовалось внутреннее напряжение. Веселость давалась ему с большим трудом. У каждого человека есть запас прочности. Похоже, что у Беркутова он подходит к концу.
- Нам пора, Дмитрий Константинович.
- Постой, постой. А разве у вас нет ретуала посвящения в киллеры, наподобие масонского?
- Должен вас огорчить, но такого ритуала у нас нет.
- Жаль, очень жаль. А я даже перед зеркалом репетировал: "Перед всемирной кодлой отморозков, возомнивших себя Господом Богом и возжелавших решать человеческие судьбы с помощью плаща и кинжала торжественно клянусь..." Очень было бы красиво.
- Да, вероятно, - вынужден был согласиться Он. - Но, увы, чего нет, того нет.
Через полчаса они были не месте. Элитный дом сталинской постройки был погружен в сон. Лишь в правом его крыле на восьмом этаже светилось одно окно. Они вышли из машины. Его часы в подсветкой показывали десять минут второго.
- Пора, - проговорил Он тихо.
Лествянко вошел в подъезд. Он с Беркутовым следом за ним. Замыкал шествие Попов. Все меры предосторожности были соблюдены. Честно признаться, Он думал, что подполковник попытается бежать. Правда, шансы на успех практически равнялись нулю. А вдруг?! Однако, судя по поведению Беркутова, тот и не помышлял о побеге. Неужели Он в нем ошибся?
Александр Лествянко поднялся на четвертый этаж и остановился перед дверью в квартиру. Внешне она ничем от других дверей не отличалась.
- Здесь, - Лествянко указал рукой на дверь.
- Открывай, - приказал Он.
- Ага, я сейчас. - Александр принялся шарить себя по карманам. Проговорил обеспокоенно: - Вот черт! Где же он?! Помню, что я ложил его вот в этот карман. - Лествянко запустил руку в левый боковой карман пиджака и тут же разулыбался: - А он здесь и лежит!
- Нервы тебе надо лечить, - раздражено проговорил Он.
- Ага. Мандраж чего-то, - честно признался Александр, доставая ключ и открывая замок. - Прямо всего колотит.
Он открыл кейс и извлек из него пистолет "ТТ" с глушителем. Обращаясь к Беркутову, сказал:
- В пистолете всего две пули для основного и контрольного выстрела.
- Мне вполне достаточно, - усмехнулся подполковник. - При выстреле в упор я обычно не промахиваюсь.
Потому, как чуть заметно дрогнул голос Беркутова и посуровело его лицо, Он все понял. Поэтому пистолет подполковнику отдавать не стал. Нет, он не доставит Варданяну и всей этой мрази подобного удовольствия.
Открыв дверь, Он пропустил вперед Беркутова, а Лествянко и Попову сказал:
- Ждите здесь.
Согласно схеме они с Беркутовым должны были оказаться в холле. Он посвятил фонариком. Так и есть - холл. Вон та дверь должна вести в спальню. Он подошел, открыл и, войдя в комнату, нащупал на стене выключатель и включил свет.
На широченной деревянной кровати спал большой и очень толстый человек. Его жирная физиономия с началом перестройки долго мозолила телезрителям глаза. Он любил поразглагольствовать, охаивая все и вся. Договорился до того, что заслужил одобрение американских хозяев и благополучно отбыл за кордон. Но когда там интерес к нему прошел и он оказался на бобах, вновь вернулся и с рвением сторожевого пса стал служить новой власти.
От света Казначеев проснулся. Его маленькие заплывшие жи
ром глазки часто-часто заморнгали:
- Вы, вы кто такой?!... Как вы сюда?... По какому праву? - в страхе залопотал хозяин. Но тут он увидел в Его руке пистолет. Его лежащий на груди подпородок заколыхался. Казначеев слишком проворно для своего тучного тела скатился с кровати, встал на колени и, протягивая к нему руки, стал умолять:
- Сжальтесь!... Только не это!... Я все, все что угодно!... Я заплачу... Хорошо заплачу!... Я буду за вас...
Но Он не дал ему договорить. Две пули - в грудь и голову политика, кончили дело. Он бросил пистолет рядом с трупом и направился к двери. На пороге стоял ошеломленный и ничего не понимающий в происходящем Беркутов.
- Будем считать, Дмитрий Константинович, что вы с блеском выполнили свое первое задание, - сказал Он, улыбнувшись.
Похоже, что подполковник потерял дар речи, размахивал руками, силился что-то сказать, но никак не мог сообразить, что именно. Наконец выдохнул:
- Ну ты, блин, даешь! Неужели все делалось по сценарию маразматика Варданяна?
- Нет. Это моя импровизация. А Варданян как раз хотел бы вас видеть именно там, куда вы только-что сибирались. Или я ошибаюсь?
- В таком случае, спасибо! Я тебе обязан жизнью. Определенно.
- Ничего, свои люди, сочтемся. - Ему впервые после Кандагара было по настоящему хорошо и легко на душе. И Он наверняка знал, что сегодня ночью его не будут мучить кошмары.
Глава седьмая: Иванов. Непредвиденные обстоятельства.
Калюжный в назначенное время не пришел, и я понял, что что-то случилось. Сразу подумалось о самом худшем. Неужели же и его. Неприятно засосало под ложечкой. Позвонил в транспортную прокуратуру. Секретарь прокурора ответила, что Калюжный оформил отпуск. Его домашний телефон не отвечал. Что же делать? Где же он может быть? Ни родных, ни близких друзей у него не было. Впрочем, если Калюжный жив (Господи! Пусть это будет так) то он может быть у старого друга его отца, бывшего летчика-испытателя Друганова Олега Дмитриевича. Кстати, я видел его на похоронах сына и жены Калюжного. Крепкий ещё старик.
По компьютеру нашел телефон квартиры Друганова, позвонил.
- Алло, слушаю! - ответил женский голос. Очевидно жена Друганова.
Я представился и попросил к телефону Олега Дмитриевича.
- А его нет, - сказала она. - Он вместе с Эдиком уехал в Москву.
- Как в Москву?! Зачем?! - воскликнул я от неожиданности, так как никак не преполагал услышать подобное. Но сразу отлегло от сердца - слава Богу, жив!
- А я думала вы в курсе. Эдика... Простите! Эдуарда Васильевича Калюжного вызвали в Генеральную прокуратуру, а мой муж вызвался его провожать.
Калюжного, естественно, ни в какую Генеральную не вызывали. Они ей лапшу на уши навешали. Цель их поездки ясна как божий день.
- Они улетели самолетом?
- Нет, уехали "Сибиряком".
- Когда?
- Позавчера.
Я посмотрел на часы. Через час Калюжный с Другановым должны быть в Москве. Правда, это в том случае, если с ними ничего не случится по дороге.
- Спасибо за информацию. До свидания!
- До свидания!
Ни фига, блин, заявочки! Никогда бы не подумал, что Эдуард способен на подобный поступок. Значит, он не верит, что мы можем достать Сосновского законным путем, и решил сам с ним разобраться. Один шанс из тысячи, что ему это удастся сделать. Но если у кого и есть такое право, то несомненно у Калюжного. Когда я его увидел на крадбище белого будто лунь, у меня мороз по коже прошел. Можно лишь диву даваться, как он все это выдержал. Меня удивило лишь то обстоятельство, что волкодавы Сосновского оставили в живых самого Калюжного. Почему? Устали от горы трупов, решили остановиться? Нет, не такие они люди. Скорее всего, у Калюжного была копия видеокассеты. Потому-то они его и не трогали до поры до времени, пытаясь ею завладеть. Интересно, отдал он её им или нет? На все эти вопросы сможет ответить лишь сам Калюжный. Почему же он ко мне не пришел? Боялся, что я догадаюсь о его намерениях и попытаюсь отговорить? Не был уверен, что этого мне не удастся? Скорее всего. О-хо-хо! Где же мне теперь его искать? Да и надо ли? Может быть лучше ему не мешать? Кто знает, кто знает. Все может быть. Порой, трудно что-либо понять "в этом мире бушующем". Чем черт не шутит, то что не удалось сделать всей правоохранительной системе страны, возможно удастся сделать Калюжному? Не знаю, не знаю. Жизнь полна парадоксов. Одно знаю наверняка - если этот козел Сосновский вновь выйдет сухим из воды, то это будет в высшей степени несправедливо. Ага.
Куда же запропостился Говоров, почему молчит? Архаровец! Никакой дисциплины! Но ничего: это молчание ему ещё боком выйдет.
В это время зазвонил телефон. Взял трубку.
- Пламенный привет любимому учителю от благодарного ученика! - услышал я знакомый голос своевольного подчиненного.
Легок на помине. Слава Богу! А то в голову уже черт знает что лезет. Но надо с ним построже - он этого заслужил.
- Привет подхалим! Почему до сих пор молчал? - говорю нарочитио сердито.
- Счел, что не имею морального права отвлекать высокое начальство от важных государственных дел пустопорожними разговорами. Ведь информация пока нулевая.
- Вот это ты зря, коллега. Высокое начальство - это ведь за небольшим исключением тоже люди и ничто человеческое им не чуждо, они ведь тоже беспокойство имеют. Мало ли что могло случиться в дороге.
- Если бы, Сергей Иванович, что случилось, то вам бы первому выразили соболезнование по поводу, так сказать.
- Типун тебе на язык. Рассказывай, - как там у вас?
- Все хорошо. Устроились в нашем институте на Нахимовском со всеми удобствами.
- Ну, ты даешь! Как же это вам удалось?
- У меня здесь однокашник в руководящем составе.
- У тебя, я смотрю, везде свои люди. Молодец!
- Стараюсь. Докладываю: договорился о встрече с Потаевым. Собираюсь все ему выложить начистоту.
- Решай сам. Главное, чтобы это не повредило делу.
- Не повредит. Он мужик надежный. Сам большой зуб на Сссновского имеет. Если даже и не согласится помочь, то утечка информации исключена.
- О Беркутове ничего не слышно?
- Пока ничего. Колесов связался с надежным людьми. Обещали помочь.
- Вы фотографию Петрова сможете раздобыть?
- Постараюсь использовать старый канал ФСБ. А для чего она понадобилась?
- Здесь всплыли кое-какие новые обстоятельства. Надо кое-что проверить. У тебя все?
- Все.
- Тогда, бывай здоров! О результатах встречи с Потаевым сразу меня проиформируешь. Понял?
- Да понял я, понял. Чего уж тут не понять магистри, в смысле, учитель. Вэрбум сат сапиэнти.
- Издевается, да? Опять какую-нибудь непристойность сказал.
- Ну что вы, как я могу. Я только сказал, что умному довольно одного слова.
- Ты от скромности не умрешь.
- Видит Бог, - я даже занизил свои возможности.
- Ну ты и пижон, Андрюша! Ты ж вроде собирался не шпрехать больше по латыни?
- От прошлого на так просто избавиться. Нет-нет, да и выскочит оно этаким гнойным нарывом.
- Ты уж постарайся. Не пасуй перед трудностями.
- Я стараясь.
- В таком случае, покедова! И не очень-то там расслабляйся.
- До свидания, Сергей Иванович! И пусть в ваших праведных делах вам всегда сопуствует удача.
Я только неопределенно хмыкнул в ответ и положил трубку. Вот архаровец, любого заговорит! Молодец! Моя школа.
Не успел выкурить сигарету, как вновь зазвонил телефон. Это был начальник отдела уголовного розыска транспортной милиции полковник Игнатов. Мы с ним были хорошо знакомы, не одно дело вместе раскрутили.
- Сергей Иванович, на станции Шаля задержан какой-то старик, который попросил связаться с тобой.
Я так и подскочил. Похоже, не доехали наши беглецы до Москвы.
- Что за старик? Тебе сообщили его фамилию?
- Постой, у меня где-то записано... Друганов. Друганов Олег Дмитриевич. А кто он такой?
- За что его задержали?
- Якобы он со своим попутчиком двух мужиков подстрелили.
- А попутчик Друганова?! Что с ним?! - закричал я громче Иерихонской трубы.
- Да вроде как убег.
Слава тебе, Господи! У меня отлегло от сердца.
- А где эта Шаль находится?
- Шаля, - поправил меня Игнатов. - За Екатеринбургом примерно в ста ста пятидесяти километрах. Дело ведет следователь транспортной прокуратуры Индюков Владимир Евдокимович. Его телефон: 5-32-66.
Я записал. Поблагодарил Игнатова и положил трубку.
А Калюжный-то, Калюжный! Отмочил, что называется, так отмочил!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39