Он едва успевал з
а ними на своей коляске.
Ч Здесь что было? Ч спросил один из визитеров, указывая корявым пальцем
на светлое пятно обоев в том месте, где висела картина.
Ч Кто вы такие?
Ч ФИСКА. Слышал про такую организацию? Вопросы будем задавать мы. Я спрос
ил, что здесь висело?
Ч Картина висела.
Ч Где она?
Ч Продал я ее. Месяц назад продал. Деньги кончились, и продал. На пенсию не
больно проживешь. Жалко, конечно… Хорошая была картина, от отца досталас
ь.
Ч Кому продал?
Ч Откуда я знаю, кому! На Арбат поехал и продал! Какой-то иностранец, навер
но, хорошую цену дал.
Ч Ты что нам лазаря поешь! Как это ты до Арбата на своей коляске добрался?

Ч Такси подвезло. А до лифта я сам, родственников у меня нет, все самому пр
иходится делать…
Он врал вдохновенно и почти тоскливо Ч как полагается врать несчастном
у инвалиду, но все равно они, конечно, ему не поверили и перевернули вверх
дном всю его комнату. Они делали это сосредоточенно, молча, и по их деловит
ости, по угрюмому молчанию Глеб понял, что спорить бесполезно. Бесполезн
о доказывать какие-то права или требовать ордер на обыск.
Никогда еще он так остро не ощущал свою полную беспомощность перед лицом
безликой бюрократической машины, неожиданно обрушившейся на него вмес
те с ворохом остальных событий.
Глебу хотелось только одного: чтобы они не нашли картины и скорее ушли. Ем
у необходимо было остаться одному, обдумать все происшедшее, попытаться
разобраться, если можно было в этом разобраться с помощью нормальной чел
овеческой логики.
В конце концов ему все-таки повезло. Они ушли, ничего не найдя, пообещав ещ
е вернуться и посоветовав Глебу хорошенько все вспомнить, прежде чем при
дется объяснять высокому начальству, куда делась картина, составляющая
часть народного достояния.
Потянулись долгие непереносимые часы, в течение которых он не знал, что е
му делать, на что решиться и что теперь будет со всей его серенькой жизнью
, со своим, ставшим привычным распорядком, со своими маленькими животным
и радостями и тепленьким уютом крошечного изолированного мирка его ком
наты. Каждую минуту он ждал, что скрипнет сломанная дверь и агенты ФИСКА п
оявятся снова.
Еще два раза звонил Алексей и чужим, ненатуральным голосом жаловался, чт
о никак не может до него добраться, выспрашивал о том, что происходит. Глеб
отвечал, что ничего не происходит… Совсем ничего не происходит.
Наконец этот тревожный день закончился.
Было уже далеко за полночь, когда Глеб вновь решился достать икону.
За эти часы картина как будто слегка уменьшилась, словно почувствовала е
го желание сделать ее незаметнее.
Была и еще одна новость. На берегу нарисованного озера тоже наступил веч
ер. Исчезла девушка, исчез Георгий и змей, только ветер гнал по стылой воде
высокую волну. Глеб невольно почувствовал его холодное дыхание, хотя ру
ки явственно ощущали идущее от самой картины тепло.
«Постарайся понять язык книги». Хотел бы он знать, как это сделать. Он ведь
не кончал университетов по древней письменности…
Глеб перевернул картину, достал лупу и стал внимательно изучать врезанн
ые в доску письмена.
В Афгане у него был друг, шифровальщик из штаба полка. Он мог часами с увле
чением рассказывать о неожиданных законах, управлявших фонетикой слов.
Кое-что запомнилось из его восторженных объяснений.
Чаще других в русском языке встречались буквы «а», «о» и «е», сочетания «а
с», «из», «без», слова «тоже», «будто», «если», «еще»…
Глеб не сомневался, что буквы на доске вырезали русские люди, пусть очень
давно. Многое изменилось за это время, но язык, основу древней культуры, не
удалось уничтожить никаким посторонним влияниям.
Первой он узнал букву «а». Она осталась почти такой же, разве что внизу исч
езла знакомая черточка. Но это легко понять, в дубовой доске без нее легче
было вырезать затейливо изогнутую букву. Если помнить об этом, нетрудно
узнать и «д», похожую на равнобедренный треугольник… Дальше пошло все ле
гче, и вдруг, в какой-то момент, он понял, как надо читать эту книгу…
Закрыть глаза, медленно погладить ладонями шершавую доску, впитать в себ
я давно забытые знаки… И сразу в его сознании сложились первые фразы…
«Славься Перун Ч бог огнекудрый! Он верных ведет по стезе…

* * *

Изречено сие кудесниками. Они прочь уходили и назад возвратились… Сюда и
ты придешь, тут же служитель ворота откроет и пустит тебя, и прекрасен сей
Ирий…»
Ирий Ч наверно, рай, а может быть, город, изображенный на картине… Дальше
шло что-то совсем непонятное, потом попалось гладкое место без всяких зн
аков, и вдруг словно электрическим током прошило руку.
«Страж, ты должен принять свой путь. Завтра, после заката, как только солнц
е напьется сурьи, придет твой день. Верни сию книгу тому, кто первым коснул
ся ее страниц…»
Эти слова предназначались ему Ч лично ему! Он не усомнился в этом ни на се
кунду Ч хорошо помня, что на доске не было гладких мест. Еще вчера ее пове
рхность была сплошь заполнена убористой резной клинописью и вдруг сейч
ас…
Ниже была еще одна строчка:
«Сплети волосяной шнурок, повесь ладанку на шею и никогда не расставайся
с ней». И это было написано отнюдь не древним языком!
Теперь не осталось никаких сомнений Ч книга разговаривала с ним! Непоня
тно только, какую ладанку должен он повесить на шею…
Так, значит, завтра после полудня? Вернее, уже сегодня…
Готов ли он принять свою новую судьбу? И что именно он должен будет сделат
ь завтра? Но молчал телефон, молчала книга. Теперь все зависело только от н
его.

2

К вечеру иконка уменьшилась до размеров спичечного коробка. Собственно,
теперь это была уже не икона. Гладкая, с обеих сторон полированная темная
дощечка, на которой даже в лупу нельзя было рассмотреть ничего, кроме дре
весных пор. От прежнего на ней осталось разве что отверстие, куда раньше в
ходил гвоздь.
Глеб встревожился, и ему стало грустно оттого, что больше невозможно был
о увидеть девушку на берегу озера. Но, рассматривая дощечку, он вдруг поня
л, какой образок имела в виду книга в своем вчерашнем послании. Вот же он, л
ежит у него на ладони, оставалось сплести волосяной шнурок…
Интересно, где он возьмет для этого волосы? В современной квартире это со
всем не простая задача… Может, использовать для этого капроновый шнурок
? И вообще, не лучше ли спрятать образок в надежном месте? Ведь каждый може
т заметить у него на шее этот странный шнурок.
Но книга предлагала повесить образок на шею на волосяном шнурке, и, пока о
н не разберется во всем этом, нужно точно следовать полученным инструкци
ям.
Не переставая сквозь зубы высказывать все, что он думает по поводу собст
венной глупости и нелепых желаний какой-то доски, Глеб тем не менее прист
упил к поискам нужного материала.
В конце концов длинные и прочные конские волосы нашлись в старом матрасе
.
Положив дощечку на стол, Глеб приступил к осваиванию непривычной работы
. Сплетя первые три ряда жгутиков, он решил проверить, не слишком ли толсты
м получается шнурок. Нужно было проверить, войдет ли он в отверстие ведь о
но тоже уменьшилось вместе с иконой.
В тот момент, когда Глеб нагнулся к столу за дощечкой, в окне что-то звонко
щелкнуло, и знакомый с Афгана звук заставил его рефлекторно броситься на
пол.
Он лежал там неподвижно довольно долго, хорошо понимая, что забраться об
ратно в кресло будет для него совсем не просто. С другой стороны, он не мог
ошибиться, это был звук летящей пули, хотя никакого выстрела он не слышал.
Ему не хотелось приподниматься с пола и проверять, так ли это на самом дел
е Ч выстрел мог повториться…
В конце концов, слегка приподнявшись на руках и все время помня о том, что
его голова не должна показаться в раме окна, он нащупал на столе образок, п
родел в него шнурок и, надев его на себя, почувствовал относительную безо
пасность. Эта вещь только что спасла ему жизнь…
Странно… Напротив его дома не было никаких высоких строений, ни одного п
одходящего места для позиции снайпера, разве что крыша углового здания н
а противоположной стороне улицы, но чтобы стрелять оттуда, нужна специал
ьная винтовка с оптическим прицелом.
Если он не ошибся, то пуля, пролетев над его головой, должна была влепиться
в противоположную стену. Повернувшись и все еще не поднимаясь с пола, он о
смотрел стену и увидел аккуратное черное отверстие как раз на уровне гол
овы сидящего человека.
Стараясь не слишком приподниматься, он пополз на руках к противоположно
й стене. Да, пуля была здесь. Красная кирпичная крошка усыпала пол под отве
рстием. Сомнений больше не оставалось. Его только что пытались хладнокро
вно и расчетливо убить. Для кого-то его икона представляла огромную ценн
ость. Он почувствовал нарастающий гнев и горечь от собственного бессили
я.
Извиваясь как уж, Глеб вернулся к креслу, не поднимаясь с пола, откатил его
в угол, еще раз мысленно проверил, вышло ли кресло из зоны прицела, и лишь п
осле этого позволил себе подтянуть к сиденью свою нижнюю безжизненную п
оловину тела. Вернув способность к передвижению, он почувствовал себя не
сколько уверенней.
Может быть, стоит позвонить в милицию?
На секунду он представил, как это будет: усталый лейтенант, неохотно запо
лняющий протокол, нелепые казенные вопросы… Что-нибудь вроде: «Вы увере
ны, что стреляли именно в вас? У нас довольно часто постреливают, дети балу
ются, шальные пули иногда влетают в окна. Бывает, даже машины взрываются о
т этих шалостей. На вашем месте я бы не стал подавать официального заявле
ния…»
В городе давно шла необъявленная война, порой не уступавшая по своей жес
токости Афгану. Глеб почувствовал, как внутри у него все сжимается от бес
сильной ярости. Незадолго до попытки убийства официальные чиновники из
ФИСКА перевернули вверх дном всю его квартиру, и он не был уверен в том, чт
о эти два события не связаны между собой.
Никто ему не поможет, никакая милиция. И с неожиданной ясностью, от которо
й мурашки пробежали по коже, он понял: с той самой минуты, как он стал страж
ем книги, ему придется рассчитывать только на себя самого.
Он сидел, перебирая в голове все возможные варианты своих действий и в ко
торый уж раз проклиная собственную беспомощность, когда вновь коротко з
вякнул звонок у двери, и сразу же она распахнулась, пропуская новых непро
шеных гостей. Сорванный после предыдущего визита замок беспомощно валя
лся возле двери.
На этот раз гости были в белых халатах.
Двое дюжих санитаров с носилками и третий, худой, в очках, с бегающими глаз
ками, врач или что-то в этом роде. Он, казалось, был явно разочарован тем, чт
о Глеб до сих пор еще жив, похоже, их послали ликвидировать следы после выс
трела и спокойно так вынести труп из подъезда Ч никто бы и не заинтересо
вался, кого там волокут в машину под белой простыней, мало ли что сейчас пр
оисходит.,.
Однако «врач» тут же взял себя в руки и начал действовать сообразно с нов
ыми обстоятельствами.
Ч Глеб Яровцев? Вам придется поехать с нами.
Ч С какой стати?
Ч Как инвалиду Афгана, вам должен быть обеспечен постоянный медицински
й уход, нужно пройти осмотр в стационаре. Затем вы получите путевку в сана
торий. У нас сейчас распределяют путевки между инвалидами.
Ч Я здоров. И никуда не собираюсь ехать.
Ч Очень жаль, что вы не хотите сотрудничать с нами. К сожалению, я все равн
о должен выполнять свои обязанности. Приступайте, Ч кивнул он санитара
м, и в руках одного из них сразу же оказался шприц, который до этого тот, оче
видно, прятал за спиной.
Их подвело инвалидное кресло. От калеки никто не ожидал серьезного сопро
тивления. Но Глеб, не желавший мириться с собственной беспомощностью, по
стоянными упражнениями превратил свои оставшиеся живыми мышцы в сталь
ные пружины. У него и раньше были сильные руки, а сейчас он мог завязать в у
зел двухсантиметровый арматурный прут.
Афган научил его не церемониться с мерзавцами. Тот, что шел со шприцем, нат
кнувшись на прямой удар, направленный в нижнюю часть живота, беззвучно с
ложился пополам и выронил шприц.
Глеб успел его подхватить и свободной рукой резко крутанул колесо своег
о кресла, почти в ту же секунду оказавшись рядом со вторым санитаром.
Тот завизжал каким-то поросячьим визгом, когда Глеб вкатил ему в икру пол
ную дозу той гадости, которой они собирались его попотчевать. Санитар ещ
е пытался какое-то время сопротивляться, но, скованный стальными руками
Глеба, быстро ослабел под действием лекарства.
Все произошло так стремительно, что третий, изображавший из себя врача, н
е успел сориентироваться в обстановке, и Глеб оказался у выходной двери
раньше его.
Теперь «врач» затравленно озирался, время от времени бросая на инвалидн
ое кресло взгляды, полные ужаса.
Ч Кто вас послал?
Врач, не отвечая, пятился к окну, и Глеб понимал, что не должен позволить ем
у достичь заветной цели. На улице наверняка осталась часть этой банды. У н
их могла быть установлена какая-то система сигнализации, и если те, снару
жи, поймут, что здесь произошло, ему не дадут выбраться из дома.
Оба санитара неподвижно лежали на полу, врач тоже не представлял особой
проблемы, если бы не желание Глеба получить от него хоть какую-то информа
цию. Он ничего не знал о своих врагах и собирался восполнить этот пробел.

Между ним и его противником находился письменный стол, на котором, совсе
м недавно (неужели это было только вчера?!) Глеб исследовал икону, в верхне
м ящике остался лежать тяжелый душманский кинжал… В искусстве метать та
кие кинжалы во взводе не было ему равных.
Стальное лезвие лениво взлетело в воздух и, словно направляемое невидим
ой рукой, повернулось рукояткой вперед у самой головы противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50