– Мне-то как раз и не положено этого понимать. Ведь я дал обет.
Той ночью он был так взвинчен, что на какое-то мгновение потерял над собой контроль. Но, увы, от жарких поцелуев Бланки Филипп полностью разомлел и упустил уникальную возможность заглянуть другу в самую глубь его души.
– Насколько я понимаю, – после неловкой паузы заговорил он, – ты...
– А я ничего не понимаю! – резко оборвал его Шатофьер. – Ведь граф Бискайский еще два часа назад мог спокойно убить и сестру, и горничную, и сразу же убраться восвояси. Зачем ему вообще нужен был помощник, черт его дери?! В конце концов, он мог просто отравить ее – и кто бы его заподозрил? Нет, я ничего не понимаю! Ровным счетом ничего. Здесь кроется что-то еще, что-то такое, чего я никак не могу усечь. Чего-то во всем этом деле я не улавливаю, хотя чувствую – объяснение находится где-то рядом, что-то вертится в моей голове, но никак не складывается в целостную картину.
– И поэтому ты решил позволить графу прийти сюда?
– Вот именно.
– А если он не придет? – отозвалась Бланка. – Ведь в назначенный час кузен Рикард не сможет появиться в галерее, и граф, глядишь, заподозрит неладное.
– Это я учел. Вместо виконта Иверо в галерее будет виконт де Бигор.
– Что?!! – поразился Филипп. – Симон?
– Он самый. Симон похож на Рикарда Иверо и ростом, и фигурой, и прической, даже в их манерах и походке есть что-то общее. Правда, волосы у него темные, но сегодня новолуние, так что будем надеяться...
– Но ведь наш маленький, глупенький Симон...
– Хочешь сказать, что он не справится с ролью?
– Думаю, что нет.
– А я думаю, что справится. На самом деле Симон не так прост, как это кажется; вспомним хотя бы историю с дочерью лурдского лесничего. К тому же особенно играть ему не придется, его роль предельно проста: встретиться с сообщником, взять у него долговые расписки виконта Иверо, скупленные графом Бискайским у евреев, и последовать за ним... Черт подери! – вдруг вскричал Эрнан. – Понял! Понял, наконец!
– Что ты понял? – оживился Филипп.
– Зачем графу понадобился виконт Иверо.
– И зачем же?
– А затем, чтобы... Нет, погодите! – Минуту он простоял в задумчивости. С его лица напрочь исчезло обескураженное выражение, уступив место хорошо знакомой Филиппу мине уверенного в себе и в своей правоте человека. – Все сходится. Абсолютно все.
– И вы поделитесь с нами вашими догадками? – вежливо спросила Бланка.
– Непременно, моя принцесса, – ответил Эрнан. – Но прежде надо погасить всюду свет и распахнуть ставни. Затем мы спрячемся в спальне княжны и, пока будем ждать появления злоумышленника, я изложу вам свои соображения... Гм... У меня, кстати, появилась одна весьма остроумная идея, и если вы, сударыня, согласитесь, а ты, Филипп, не станешь возражать, мы можем устроить отличное представление.


ГЛАВА LIII. ПОКУШЕНИЕ

А тем временем одетый в костюм виконта Иверо Симон расхаживал по своим покоям, пытаясь сымитировать походку Рикарда. Гастон д’Альбре, которому Эрнан поручил проинструктировать Симона, недовольно морщился.
– Ну что ж, – сказал он наконец. – Будем надеяться, что преступник купится на твою шляпу.
– А может, оставим эту затею? – робко предложил Симон. – Пусть стражники схватят его прямо в галерее...
– Нетушки, дружок! Не увиливай! Они схватят его только в том случае, если он раскусит тебя. Но все же постарайся честно отработать те часы, что ты пронежился в постельке с Аделью де Монтальбан, между тем как мы... Ч-черт! И что она в тебе нашла, что решила родить ребенка именно от тебя, а не от меня, к примеру... Ай, ладно. – Гастон подступил к Симону и нахлобучил ему на лоб шляпу с непомерно широкими полями, которую последние несколько дней носил Рикард Иверо. – Вот так будет лучше. Готовься, дружок. Уж близится твой час.
У Симона вдруг затряслись поджилки. Он невольно застучал зубами.
– М-мне уж-же ид-ти?
– Нет еще. Обожди немного, успокойся. Пусть сообщник первым явится в галерею. А то не ровен час увидит, что ты вышел не из той двери... Да прекрати ты дрожать! Ну, прямо как девчонка пугливая.
Постепенно Симону удалось унять дрожь в ногах. Он даже чуток приободрился и расправил плечи.
– Уже пора?
– Пожалуй, да. Долго задерживаться тоже опасно. Он может забеспокоиться и, чего доброго, еще вернется за виконтом. Пошли.
– Мы так и пойдем вместе? – недоуменно спросил Симон.
– До входа в галерею. Я буду подстраховывать тебя – чтобы ты не так волновался.
Они вышли из покоев и крадучись подобрались к галерее. Д’Альбре легонько хлопнул Симона по спине и еле слышно прошептал:
– С Богом, дружище.
Симон вошел в галерею и увидел шагах в пятидесяти впереди себя мужскую фигуру. Его зазнобило, а на лбу выступила испарина. Вне всякого сомнения, это был злоумышленник!
И он поманил его к себе!!!
У Симона подкосились ноги, но он с мужеством насмерть испуганного человека двинулся навстречу своей судьбе. Подойдя к злоумышленнику, он так низко склонил голову, пряча лицо под полями шляпы, что наблюдавший за ним из-за угла Гастон про себя выругался:
«Негодный мальчишка! Сейчас он испортит все дело...»
К счастью, злоумышленник ничего не заподозрил, по-видимому, отнеся его странное поведение на счет вполне естественного волнения.
– Вы опоздали, кузен, – с ледяным спокойствием произнес он. – И не тряситесь так. Все будет в порядке.
«Матушка моя родная! Амелинка моя любимая!» – мысленно вскричал Симон. Он узнал голос злоумышленника и громко застучал зубами.
Между тем злоумышленник извлек из кармана какой-то пакет и протянул его Симону.
– Надеюсь, это вас успокоит. Здесь все ваши долговые расписки – на восемьдесят две тысячи скудо.
Дрожащими пальцами Симон взял пакет и запихнул его за отворот своего камзола.
– Так идемте же, кузен, – сказал злоумышленник. – Все будет в полном порядке, уверяю вас.
Весь путь они прошли молча. Симон плелся позади злоумышленника, низко склонив голову, и видел только его ноги. В голове у него царил полнейший кавардак. Потрясенный своим открытием, он никак не мог собраться с мыслями и готов был разрыдаться от ужаса и отчаяния. Больше всего на свете ему хотелось броситься наутек, но страх показаться трусом удерживал его от этого поступка.
Наконец они подошли к двери покоев Жоанны. Как ни в чем не бывало, злоумышленник вошел в переднюю и тихо произнес:
– Входите живее. И закройте дверь.
Симон машинально подчинился этому приказу, и они очутились в кромешной темноте. В руках злоумышленника вспыхнула искра – сердце Симона ухнуло в холодную бездну, и он едва не лишился чувств, – но тут же искра погасла, и в передней снова воцарился мрак. Злоумышленник хотел лишь выяснить, где находится следующая дверь.
Когда они вошли в прихожую, Симон облегченно вздохнул – теперь уже не понадобится чиркать огнивом. Ставни окон были открыты, шторы раздвинуты, и сумрачного света, проникавшего извне, было вполне достаточно, чтобы идти, не рискуя натолкнуться на мебель.
– Так, – прошептал себе под нос злоумышленник. – Теперь направо... Вон та дверь. Следуйте за мной, кузен.
Они пересекли еще одну комнату и оказались перед дверью в спальню. Злоумышленник осторожно приоткрыл ее, и полумрак комнаты, где они находились, рассекла тонкая полоска света. В спальне, видимо, горела свеча.
Злоумышленник замер и несколько секунд обождал. Никакой реакции не последовало. Тогда он шире отворил дверь. Симон проворно отступил в сторону и спрятался в тени. Злоумышленник предостерегающе поднял палец и вкрадчивой поступью вошел в спальню.
На ночном столике возле кровати горела свеча. В постели ничком лежала укрытая до плеч девушка; ее пышные темно-каштановые волосы веером рассыпались по одеялу и подушкам.
Злоумышленник остановился посреди спальни и довольно ухмыльнулся. Его правая рука потянулась к поясу, где висел короткий кинжал. Но тут меж лопаток ему кольнуло что-то острое, а в локоть мертвой хваткой вцепились чьи-то стальные пальцы. В тот же момент из-за дальнего полога кровати выглянула белокурая голова Филиппа.
– Ну и ну! – пораженно произнес он. – Надо же, кто почтил нас своим визитом...
Девушка, лежавшая в постели, быстро перевернулась на бок, чтобы взглянуть на злоумышленика... и вдруг ее красивое лицо исказила гримаса неподдельного ужаса. Широко раскрывая рот, она судорожно хватала воздух, будто вынутая из воды рыба. Зрачки ее глаз расширились почти на всю радужную оболочку.
– Игры окончены, дон Фернандо, – прозвучал за спиной злоумышленника голос Шатофьера. – Именем высшей справедливости мы арестовываем вас за попытку убийства госпожи Жоанны Наваррской, княжны Бискайской.
– Боже! – с невыразимой болью в голосе прошептала Бланка, к которой наконец вернулся дар речи. – Боже милостивый! Мой брат – убийца!..


ГЛАВА LIV. РИКАРД ИВЕРО

Тибальду как раз снилось, что он силится надеть на себя наваррскую корону, но огромные ветвистые рога чувствительно мешают ему это сделать, когда в его вещий сон ворвался громкий стук и встревоженный девичий голос доносившийся из-за двери:
– Просыпайтесь, кузина! Да проснитесь же вы, наконец!
Тибальд раскрыл глаза. В комнате царила кромешная тьма – вечером, прежде чем лечь в постель, они затворили на окнах ставни и задернули их шторами.
– Кузина! – продолжал вещать нежный голосок. – Я знаю, что вы здесь. Отзовитесь же!
Лежавшая в объятиях Тибальда Маргарита убрала голову с его плеча и откинулась на подушку.
– Эо-ы, аэй? – зевая, произнесла она, что, видимо, должно было означать: «Это вы, Адель?» – Что вам надо?.. Кстати, который час?
– По-моему, начало двенадцатого.
– Так какого же дьявола...
– Кузина! – взволнованно перебила ее графиня де Монтальбан. – Случилось нечто ужасное! Я... О, Господи!..
– Что стряслось?
– Кузен Иверо... Его избили.
– Рикарда?! – Маргарита мигом села в постели, свесив ноги на пол, и принялась на ощупь искать свою одежду. – Кто его избил? Как это случилось?
– Я... я не знаю. Я недавно проснулась... и не нашла...
– Вот черт! – раздраженно выругалась Маргарита. – Я тоже не могу найти! У вас есть свет, кузина?
– Да, свеча.
– Тогда входите. А ты, Тибальд, укройся.
Дверь приоткрылась, и в спальню проскользнула наспех одетая графиня де Монтальбан. В руке она держала зажженную свечу в подсвечнике. Ее растрепанные черные волосы обрамляли неестественно бледное лицо, чувственные губы дрожали. Адель быстро взглянула на укрытого по шею Тибальда, затем поставила на стол свечу и переключила свое внимание на Маргариту.
Принцесса тем временем надела короткую нижнюю рубаху и подобрала с пола чулки.
– Рассказывайте, кузина. Что вы знаете?
Графиня присела на табурет и вздохнула.
– Недавно я проснулась и не увидела... э-э... Я была не одна...
– Вы не увидели виконта де Бигора. Я знаю, вы были с ним. Что дальше?
– Я немного обождала, потом оделась и пошла его искать. Я разбудила лесника, и тот сказал, что около десяти они все уехали.
– Кто – они?
– Господа де Шатофьер, д’Альбре и де Бигор.
– Так это они избили Рикарда?
– Я, право, не знаю. Но Си... виконт де Бигор тут ни при чем. Он был со мной, когда господа де Шатофьер и д’Альбре с кузеном Иверо отправились в лес... Правда, сначала они ходили посмотреть, как допрашивают преступника...
– Какого преступника?
– Я не знаю. Говорят, в лесу схватили какого-то разбойника и здесь же, в подвале, допрашивали его. Из Сангосы специально был вызван секретарь городской управы, мэтр... он представился мне, но я забыла его имя.
– Ладно, черт с ними обоими – и с тем разбойником, и с мэтром. Меня интересует Рикард.
– В том-то и дело, что этот мэтр, кажется, имеет самое непосредственное отношение к тому, что случилось с кузеном Иверо.
– Ничего не понимаю! – сказала Маргарита, натягивая на себя платье.
– И я ничего не понимаю. – Не дожидаясь, когда принцесса сама попросит об этом, Адель принялась помогать ей одеваться. – Когда я решила вернуться в свою комнату и уже начала подниматься по лестнице, как вдруг услышала стоны...
– Это был Рикард?
– Да.
– Где он сейчас?
– Там, где я его и нашла. В небольшой комнате под лестницей.
– Он сильно избит?
– Очень сильно. Он был без сознания. За ним ухаживал слуга – кажется, личный камердинер кузена Красавчика.
– Вот как!
– Но я не уверена, там было довольно темно. К тому же я разговаривала не с ним, а с мэтром... ага, вспомнила! – с мэтром Ливоресом.
– И что он вам сказал?
– Ничего конкретного. Я настойчиво требовала объяснений – вы же понимаете, кузина, Рикард мне вовсе не чужой, и я считала своим долгом...
– Да, конечно, Адель. Рикард ваш двоюродный брат, и вы имели полное право требовать объяснений.
– Но мэтр Ливорес отказался что-либо объяснять. Он, видите ли, заявил, что это государственная тайна, и без вашего на то позволения или позволения вашего отца, он не вправе никому ни о чем рассказывать.
– Да ну! Государственная тайна?
– Вот именно. Тогда я сообщила этому дерзкому мэтру, что вы здесь, в усадьбе. Он не на шутку встревожился. Сказал, что дело безотлагательное и что господа де Шатофьер и д’Альбре помчались в Кастель-Бланко, чтобы предупредить вас о заговоре.
– О заговоре?! – воскликнула Маргарита.
– Да, так он и выразился: предупредить о заговоре.
– Где он?
– В свободной комнате напротив. Я рассудила, что вы пожелаете немедля переговорить с ним с глазу на глаз, поэтому велела ему подняться вместе со мной.
– Вы правильно поступили, кузина. Очень правильно... Вот дьявольщина! Боюсь, оправдаются самые худшие из моих опасений.
– Какие опасения? – подал голос Тибальд, который все еще лежал в постели.
– Это к вопросу о продаже души Сатане, – ответила принцесса, расправляя платье. – Или кузену Бискайскому – что, как я уже говорила, не имеет принципиального различия. Ведь, в сущности, все равно кому продаваться – хозяину или его слуге... Ладно, Тибальд, сейчас я пойду потолкую с этим мэтром... – Маргарита непроизвольно прижала руки к груди в тщетной попытке унять мучительное щемление в сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81