Наброски, сделанные в доме Виктории, и наброски, сделанные в доме Анны… Он остановил взгляд на портрете Галины. Смотрел некоторое время, потом взял его в руки и, вернувшись к стулу, сел.
Галина. Карл несколько минут рассматривал рисунок, как бы ощупывая взглядом каждую линию, которую провела его собственная рука, каждый штрих. Потом он встал и стал искать на столе другие рисунки. Их было четыре, а могло быть… Сколько их могло бы быть, дай Судьба ему время и отпусти он свою душу в свободный полет? Но это был праздный вопрос, случайный и неважный.
Карл выложил перед собой все четыре рисунка. Карла, София, Меч…
Нет, решил он, изучив получившийся ряд, не так.
Карла, София, Галина, Меч. Именно так.
Но почему?
Ответа не было. Пока.
Ветер воспоминаний всколыхнул туманные толщи в долинах его памяти, высвобождая из-под пелены забвения, открывая взору сознания прошлое, каким оно было тогда, когда Карл шел по нему во плоти.

Карла

Как-то, много лет назад, дорога привела его в Женеву. Поселившийся в окрестностях города, старый приятель пригласил его пожить в недавно купленном доме, из которого открывался чарующий вид на горы и огромное, подобное божественному оку озеро. Женева оказалась тихим и опрятным городом. В нем жили спокойные трудолюбивые люди. Дом Льва Скомороха был просторен и богат, как и подобает дому вышедшего на покой полководца. В нем было много замечательного оружия и книг, многие из которых Карл никогда не читал, а о существовании некоторых даже не слышал. Он великолепно проводил время, деля его между неторопливыми и обстоятельными беседами со Львом, пешими и конными прогулками по живописным окрестностям города и чтением книг. На восьмой день его пребывания в городе Карл получил приглашение в замок маркграфа. Однако принял его не старик Ромуальд, а его жена. Карла постарела за эти годы. Погасла зелень ее некогда прекрасных глаз. Атласная кожа одрябла и побурела, лицо испещрили морщины. Она была уже совсем седая и выглядела настоящей старухой, какой и была на самом деле. Но что-то от прежней Карлы все еще оставалось в маркграфине, и Карл это не столько видел, сколько чувствовал.
Они проговорили почти весь вечер, и это была хорошая беседа. Это был разговор двух умных людей, за плечами которых была любовь, не оставившая горечи, и длинная дорога жизни. Когда они прощались, Карла предложила ему остаться в Женеве. Она предлагала ему жениться на любой из своих семи внучек, даже на самой любимой – Вере, которой едва исполнилось три года. Карла просила, практически умоляла его остаться, поселиться в Женеве, пустить корни, чтобы стать сенешалем и маршалом при дворе маркграфа, но Карл только улыбнулся ей и, опустившись на колени, поцеловал ее темную морщинистую руку. На следующее утро он покинул город, чтобы более в него не возвращаться.

4

«Так почему же ты пришла ко мне теперь? – спросил он Карлу. – О чем решила напомнить? Что спросить?»
Но ответа не было, рисунок молчал.
«А ты? Что скажешь ты?» – спросил он Софию.
Несомненно, София пришла не просто так. Она никогда ничего не делала без умысла, так о чем же хотели сказать ему эти страстные губы? О многом, надо полагать, но прежде всего, видимо, о мече.
Меч.
Меч человека или человек меча?
Карл взял в руки свой ночной рисунок, посмотрел и перевел взгляд на Галину.
О да, решил он наконец. Меч. Гавриель Меч и Галина Нерис.

Галина

Если у Галины Нерис и был изъян, то это был недостаток такого рода, который большинство кавалеров считали достоинством. Совсем иначе отнесся бы к этому ее супруг, но, к своему счастью, он все еще пребывал в счастливом неведенье. Гектор Нерис был ослеплен красотой своей жены, он упивался счастьем обладания самой красивой женщиной Зеленого Дола, он гордился Галиной как самым ценным трофеем, полученным им в жизни. Увы, все обстояло совсем не так, как он себе вообразил. Многие при дворе знали это и посмеивались над Гектором, делая это, впрочем, тайком, потому что железная длань Нериса была беспощадна и впечатляюще смертоносна. Задевать Гектора опасались все без исключения и уже давно. Карл был, пожалуй, единственным, кроме, может быть, императора Яра, кто не боялся сурового кондотьера, но именно он, Карл Ругер, и был, по-видимому, тем единственным человеком в окружении Нериса, кто не мог без печали смотреть на то, что делает с этим славным человеком красавица Галина. К несчастью, именно ему кондотьер и заказал портрет жены.
И теперь, стоя перед почти законченным полотном, вглядываясь в уже ожившее и зажившее своей собственной жизнью лицо Галины, Карл испытывал смешанные чувства удовлетворения и сожаления. О да! Он был удовлетворен тем, как справился со своей задачей. Как художник он просто не мог не гордиться полным и неоспоримым успехом, достигнутым там, где мало было одного мастерства, где требовалось запечатлеть нечто, что формальному воплощению обычно не поддается – божественную красоту. Однако с другой стороны… Карл взглянул в наглые голубые глаза Галины, и сердце сжалось от тоски и жалости к человеку, которого он искренно уважал.
«И ведь Гектор все это увидит! – сказал он себе честно, отступая на шаг назад. – Не может не увидеть!»
– Человек! – сказал он вслух, не оборачиваясь. – Уйди! Я не люблю, когда мне дышат в затылок.
Этот любопытный кавалер торчал у него за спиной уже несколько минут и раздражал Карла неимоверно.
– Как скажете, мастер, – ответил спокойный баритон. – Скажете уйти – уйду. Предложите выпить вина – выпью.
Карл посмотрел через плечо. В нескольких шагах позади него стоял высокий стройный мужчина, одетый как простой солдат, но опоясанный мечом, на рукояти которого сверкали крупные, чуть тронутые огранкой алмазы. Лицо у мужчины было смуглое, красивое и умное, миндалевидные карие глаза смотрели на Карла иронично, но не обидно. Поза, расположение тела в пространстве, посадка головы – все выдавало в нем умелого и опытного бойца.
Ну, усмехнулся про себя Карл, спокойно рассматривая незнакомца, и кто же ты такой, добрый человек?
Он быстро перебирал в уме варианты, но, если честно, делал это только ради проформы. Или по привычке. Любое дело надо делать хорошо или не стоит его делать вовсе. А ответ он уже знал, как знал и то, что предложит своему нежданному гостю вина и будет рад, если тот, как и обещал, примет его предложение.
– Что скажете, маршал? – спросил Карл, продолжая без стеснения рассматривать одного из лучших, а пожалуй, что и лучшего полководца эпохи. К тому же Гавриель Меч был еще и художником, настоящим художником.
– Она в самом деле такая шлюха, как кажется, или это мое больное воображение? – Маршал не улыбался. Он был серьезен.
– А что, так заметно? – вопросом на вопрос ответил Карл, который на самом деле знал уже ответ на свой вопрос. Знал это и Гавриель, поэтому, ничего не ответив, он подошел ближе, рассматривая детали.
– У Гектора будет повод вас убить, – сказал он задумчиво через минуту. – На чем вы размешиваете пигменты?
– На ореховом масле, – в тон Гавриелю ответил Карл. – Может быть, сказать, что портрет не вышел?
– А смысл? – Маршал нагнулся к самому полотну, то ли разглядывая что-то, то ли принюхиваясь. – Это даммара или фисташковая смола?
– Янтарь и воск. – Карл отложил кисти и полез в карман за трубкой. – Да, смысла нет, и дело не в том, что я его боюсь.
– Не сомневаюсь. – Теперь Гавриель отошел на шаг назад. – Это вы командовали опорным полком при Лидере? Кстати, первый раз вижу такой странный контраст. Это мискит и горная зелень?
– Да, – кивнул Карл, закуривая. – Мискит и малахитовая зелень. Так работали старые мастера на побережье.
– Иеремия Диш? – Гавриель тоже достал трубку. – А где же обещанное вино?
– Будет, – усмехнулся Карл и несколько раз хлопнул в ладоши. – Откуда вам известно про Лидер?
– Слухами земля полнится, – улыбнулся маршал и неожиданно поднял бровь, увидев мальчишку, принесшего вино и стаканы. – Однако.
– Спасибо, Эф, – кивнул Карл, принимая у своего слуги кувшин. – Иди.
– Славный мальчик. – Гавриель проводил Эфа долгим взглядом и повернулся к Карлу. – И услужливый.
– Но вы ведь не это хотели сказать, не правда ли? – Карл смотрел Гавриелю в глаза. – Он вам понравился.
– Да, – серьезно ответил Гавриель.
– Берите, – кивнул Карл. – С вами ему будет лучше, чем со мной. – И денежнее.
– Не обижу, – буркнул Гавриель и закурил. – А вы, оказывается, проницательный человек.
– Мы оба художники, – пожал плечами Карл.
– Я поговорю с Гектором, – сказал Гавриель, снова поворачиваясь к злополучному портрету. – Но услуга за услугу.
– А мальчика вам не довольно? – поднял бровь Карл.
– Мальчик – это любезность, а услуга… – Гавриель сделал паузу, как бы размышляя, какой пример привести. – Вот если бы я пригласил вас…
– Браво! – улыбнулся Карл. – Но ведь не пригласите?
– Нет, – покачал головой Гавриель. – Нет, но что-то другое – обязательно.
– Дайте мне угадать. – Карл разлил вино и протянул Гавриелю стакан. – Яр решил идти на юг?
– Решил, – кивнул Гавриель и отпил немного вина. – Хорошее вино, но, на мой вкус, слишком крепкое.
– Армию возглавите вы. – Карл не спрашивал, он рассуждал вслух. Ведь было очевидно, что, реши император вести армию сам, он не стал бы вызывать в ставку маршала Гавриеля. – А я, стало быть, получу Левую Руку?
– Я рад, что в вас не ошибся, – улыбнулся Гавриель. – Так как?
– Снова война, – скептически прищурился Карл. – А я только-только стал приходить в себя.
– Я тоже люблю живопись больше войны, но такова наша судьба, Карл. – Гавриель отпил из стакана и ухмыльнулся. – Когда вы вели колонну через Драконье Крыло, много вы думали о красках и кистях?
Он снова посмотрел на полотно.
– А она и в самом деле красавица. – Гавриель показал зубы в широкой улыбке. – И притом первостатейная шлюха. А вы, Карл, гений. Выпьем за это!

5

Стук в дверь отвлек Карла от воспоминаний. С сожалением положив на стол портрет Галины Нерис, он прислушался к шуму, раздававшемуся внизу. В его дверь стучал нетерпеливый и властный человек, привыкший, что все делается только так, как желает этого он сам, и так быстро, как ему хочется.
Ну-ну, усмехнулся Карл, если ты тот, о ком я думаю, то тебе полезно немного подождать. Смирение – сестра истинного величия. Глупая фраза, но к данному случаю подойдет.
Карл взял со стола стакан бренди, о котором совершенно забыл, сделал глоток-другой и только после этого пошел открывать дверь, по-прежнему сжимая стакан в левой руке.
«А в правую можно взять трубку – или это будет уже лишнее?» – подумал он, отодвигая засов.
– Ты уверен, что это был оборотень? – спросил прямо с порога Игнатий Кузнец.
Выглядел он скверно, усох как-то, потемнел, но глаза его смотрели живо, и в этих глазах плескалось так много разнообразных чувств, что разобраться в этом хаосе было невозможно. Кузнец не поздоровался и не потратил ни одной лишней секунды на принятые среди людей формулы вежливости.
– Ты уверен, что это был оборотень? – спросил он и вперил в Карла свой взгляд из-под бровей.
– А кто? – в свою очередь спросил Карл, стоящий в дверях, и с сожалением покачал головой: – Нет, Игнатий, не томи меня, пожалуйста! Говори сразу, если знаешь, кто еще может оторвать руку гвардейцу Кузнецу или разорвать ему грудь.
– Значит, оборотень. – В голосе Игнатия явственно звучали тоскливые нотки. Не страх, не гнев, а тоска.
– Вот и я тоже так подумал, – серьезно кивнул Карл. – Как увидел твоих людей, Игнатий, так и подумал.
– Но почему он пришел к тебе?
Игнатий игнорировал уже второе упоминание о своих гвардейцах. По-видимому, существовали вещи, гораздо более важные для Великого Мастера, чем убитые в доме Карла гвардейцы. Или он был так уверен в Карле?
– Но почему он пришел к тебе? Хороший вопрос, знать бы еще на него ответ.
– Может быть, потому что здесь были гвардейцы? – Карл ответил по наитию, но, кажется, опять попал в невидимую ему цель. Услышав слова Карла, Игнатий посмотрел на него с выражением полнейшего ужаса. Теперь его проняло.
– Я их не посылал, Карл, – сказал он враз охрипшим голосом. – Ты же знаешь!
– Я знаю, – кивнул Карл. – Но оборотень-то мог об этом и не знать.
– Я их не посылал, – повторил Игнатий. – Мое слово!
– Твое слово, – кивнул Карл. – Они просто проходили мимо.
– Они пришли за твоей женщиной, – нехотя признался старик.
– Ты их не посылал, – согласился Карл, – но они пришли за моей женщиной. Ты уже не Великий Мастер, Игнатий?
– Я приношу официальные извинения, – тяжело вздохнув, сказал Игнатий. – От себя лично и от имени Семьи Кузнецов. Виновные будут наказаны, а ты имеешь право требовать пеню.
– Пеня… – задумчиво произнес Карл, как если бы не был уверен в правильном понимании этого слова. – Пеня. Ты предлагаешь мне выкуп за свой позор. Я правильно тебя понял, Игнатий?
– Правильно, неправильно, – буркнул старик. – Хочешь меня обидеть? Твое право. Пусть будет выкуп.
– Что же мне у тебя попросить? – спросил Карл. – Деньги мне не нужны. Но вот, говорят, ты собираешь игорные кости… Это так?
– Да, – кивнул Игнатий, сразу насторожившийся при упоминании о костях.
– А еще я слышал, – продолжил Карл, как ни в чем не бывало, – что у тебя есть набор из шести первых камней.
– Кто это тебе сказал? – Старик снова занервничал, но теперь его волнение было явно связано с костями.
И это Великий Мастер? Карл был разочарован. Человек, чувства которого можно было читать, как раскрытую книгу, не мог, по его мнению, претендовать на первые роли, а уж в магическом клане – тем более.
– Какая разница, кто мне сказал? – пожал он плечами. – Я тебя спросил, есть у тебя такие кости или нет?
– Нет, – отрезал Игнатий.
– Что означает твое «нет»? – уточнил Карл.
– Что их у меня нет, – ответил Игнатий.
– И не было? – спросил Карл.
– Были, – нехотя согласился Игнатий. – Но я их подарил.
– Хороший подарок, – уважительно признал Карл.
– Я не собираюсь обсуждать свои дела, – твердо заявил старик и гневно посмотрел на Карла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66