А раз я буду там, то заодно приведу яхту из Шорема в Лимингтон. – Он поднялся из-за стола. – Но, я думаю, до моего отъезда у нас найдется время для отдыха. – На кухне он медленно обнял ее, с удовольствием ощущая ее тело сквозь тонкую ткань платья. – В пятницу после обеда только любовью и заниматься.
Джуди с готовностью подставила губы.
– Для этого любое время подходит, – пробормотала она, стараясь не думать о том, почему он не предложил ей поехать с ним в Гемпшир. – Давай закончим обед потом. – Она ласково провела языком по его щеке и легонько укусила за ухо.
Его руки потянулись к молнии на ее платье. Привычным движением он спустил платье с плеч. Под ним ничего не было.
Не смущаясь, она отстранилась и освободилась от платья.
– Я выключу кофеварку, – сказала она.
Не сводя глаз с ее груди, он стал расстегивать рубашку. Она выключила кофеварку и прошла мимо него в студию. В спальне она опустила шторы и, обернувшись, протянула к нему руки.
– Нет, не нужен мне этот полумрак, – рассмеялся Ник. – Я хочу хорошо тебя видеть. – Он встал коленом на кровать и включил настольную лампу. Рядом с лампой лежал раскрытый блокнот. Страница была разрисована завитками, лицами, какими-то странными бесформенными фигурками, а в центре в обрамлении готических завитушек стояло имя: Карл Беннет и витая тройка. Ник взял блокнот и стал разглядывать, постепенно хмурясь.
– Когда ты это написала?
– Что? – Джуди скользнула рядом с ним на постель и легла, закинув за голову руки. Белое покрывало подчеркивало загар на ее стройных ногах.
– Карл Беннет. Почему здесь его имя?
Джуди рывком села. Выхватив из его рук блокнот, она швырнула его в угол.
– Черт с ним. Ты должен думать обо мне!
– Я как раз о тебе и думаю, Джуди, – неожиданно жестко проговорил Ник. Он опрокинул ее на спину и склонился над ней. Глаза его смотрели сердито. – Я хочу знать, зачем ты записала это имя и где его услышала?
С минуту Джуди раздумывала, солгать ей или сказать правду. Мысли молнией сменяли одна другую. Он разозлится на нее, если всплывет правда. Лгать не имело смысла. Она в душе проклинала дурацкую привычку машинально рисовать в момент раздумий, если в руках оказывался карандаш…
– Вчера звонила Джо, – тихо призналась она, с улыбкой обняла его за шею и потянулась, чтобы поцеловать. – Она решила, что ты можешь оказаться здесь. Но было не похоже, что у нее что-то важное.
– Что она сказала о Беннете? – Ник не пошевелился, но так посмотрел на нее, что на какое-то мгновение ей стало страшно.
– Она сказала, что собирается идти к нему. Ник, забудь о ней…
– Она говорила, когда именно?
– Сегодня. Я сказала тебе, забудь о ней…
– Джуди, в котором часу? – Ник схватил ее за запястья и сердито высвободился. – Она не должна идти туда одна! – Он резко сел на постели.
Джуди уставилась на него с холодной яростью.
– Все ясно. Она хотела, чтобы ты пошел с ней к психиатру! Вот, значит, это кто! «Дядя Николас, возьми меня за ручку!» – Она сдернула с постели покрывало и завернулась в него, когда Ник встал. – Ты опоздал. Она уже там. Он, наверное, уже надел на нее смирительную рубашку!
Не говоря ни слова, Ник поспешно вышел в студию. Натянув рубашку, он стал искать туфли. Джуди стояла в дверях, закутанная в покрывало.
– Ник, пожалуйста, не уходи.
– Извини, Джуди, – обернулся он. – Я должен быть там. Мне необходимо ее остановить!
В первый день мая во двор замка медленно втягивалась, заполняя его, длинная вереница лошадей и повозок, возвещая о прибытии Уильяма де Броза со свитой. Крепостные и свободные горожане, отдавая дань древней традиции, жгли на болотах костры в честь праздника костров, несмотря на запрет священнослужителей. Вернувшись, они обнаружили заполненный людьми замок.
Матильда сидела с Маргарет в своей комнате, прислушиваясь к цокоту копыт и скрипу колес, ей очень хотелось спрятаться куда-либо подальше. Встреча с Уильямом страшила ее. Она твердила про себя ободряющие слова Джеральда. Когда ее известили о приезде мужа, она глубоко вздохнула, успокаивая неистово колотившееся сердце, и медленно сошла вниз, чтобы встретить его. Ярко светило солнце. Уильям спешился и с невозмутимым видом взглянул на стоявшую у дверей жену. Он был нарядно одет в алое и зеленое. Его мантию скреплял великолепный рубин. Лицо обрамляла аккуратно подстриженная борода. Перешагивая через две ступеньки, он поднялся по лестнице и церемонно поцеловал ей руку, с удовлетворением отметив под свободными складками платья увеличившийся живот.
– Как вы себя чувствуете, миледи? Я рассчитывал приехать давно, но король не отпускал меня.
Она решилась поднять на него глаза, ожидая увидеть на его лице гнев и возмущение, но оно сохраняло невозмутимое выражение.
– Рада вас видеть, милорд, очень рада. – Она заставила себя улыбнуться. Их взгляды на мгновение встретились. Он расправил плечи и поправил накидку на плече. Уверенно ступая, он направился за ней в зал. Остались позади неприятные мгновения, беспокойство, которое овладело им под испытующим взглядом полыхавших холодным огнем зеленых, со странными золотистыми искрами глаз жены. Он самодовольно запустил пальцы за пояс. Он не обязан давать каких-либо объяснений ни ей, ни кому другому, исключая короля.
Она сама наполнила его кубок подогретым вином с пряностями и смотрела, как он его осушил. Грубовато поблагодарив, он вернул ей кубок и некоторое время стоял в нерешительности, словно желая что-то сказать, но, как видно, передумал, потому что оставил ее у камина и стал раздавать распоряжения своим людям.
Всего через два дня замок преобразился благодаря вещам, привезенным Уильямом. На стенах спальни появились драпировки, тонкое постельное белье сменило грубые ткани, данные на время монахами бенедиктинского ордена. Драгоценное кресло архидиакона отправилось в обратный путь по извилистой дороге в его дом в Лланддью.
Матильда продолжала управлять замком. Она вызвала к себе по одному всю прислугу, приехавшую с мужем, и объявила, что они должны и дальше выполнять свои обязанности, но она, как хозяйка, намерена проверять их работу, кроме того, нанятые ею люди включались в состав прислуги. К великому огорчению Матильды, Джинн не приехала с Уильямом, но у нее не было желания спрашивать, почему ее старая няня не захотела прибыть в Брамбер. Но, лежа в постели, Матильда тайком плакала. Ей так хотелось, чтобы Джинн находилась рядом, когда придет время появиться на свет ребенку. Няня успокоила бы ее и помогла, и она знала, что делать, если не все пойдет хорошо.
С Уильямом Матильда виделась редко. Он был постоянно занят: ездил в свои отдаленные замки или проводил время с писарями, составляя бесконечно длинные послания. Как рассказывал ей Хью, писари были так загружены работой, что Уильяму приходилось больше им платить. Уильям ночевал в спальне, расположенной над комнатой Матильды. Она стала грузной и вялой с приближением родов. Ее пугало, что Уильям мог заявить о своих супружеских правах, хотя до рождения ребенка оставалось всего около двух месяцев. Но он оставался сдержанно любезен. Они никогда не вспоминали об Абергавенни, и все мучившие ее вопросы оставались без ответа.
Вскоре она стала все чаще видеть рядом с мужем белокурую служанку, которая весело смеялась, когда он угощал ее сладостями и одаривал побрякушками.
– С такой кошечкой под боком он ночью не замерзнет, мадам, – ядовито заметила Элен, когда обратила внимание, что в зале хозяйка следила глазами за девушкой. Матильда принужденно улыбнулась.
Визиты в замок Джеральда продолжались, но стали реже. Он совмещал посещение замка с поездками по епархии, и неожиданно церковные дела стали занимать у него больше времени. Матильде не хватало его внимания и бесед, но ей все меньше хотелось тратить какие-то дополнительные усилия, и она забросила чтение, за исключением бухгалтерских книг. Теперь за нее с отчетами разбирался управляющий Уильяма Бернард. Ей же оставалось проверять его работу и гасить вспыхивавшие время от времени ссоры между ним и Хью.
Наконец, ветреный май сменило благодатное тепло июня. Матильда много часов проводила в маленьком саду, который ее стараниями был разбит между кухней и часовней. Она сажала разные растения и выпалывала упрямо лезущие сорняки. Три служанки не отходили от нее ни на шаг. Они помогали ей подняться, если она долго стояла на коленях, и журили, когда она пачкала руки в земле. Ей надоедало их назойливое внимание, и иногда она готова была кричать и возмущаться. Она часто вспоминала о своих уединенных прогулках в горах, когда жила в замке отца, и она едва сдерживалась, чтобы не вспылить.
– Господи, когда же придет конец этому ожиданию? – наконец пожаловалась она Маргарет. – Я, наверное, сойду с ума. Как только женщины все это выдерживают!
– Это наше предназначение, миледи, – удивившись ее признанию, стала объяснять Маргарет. – Мы должна быть терпеливы, как дева Мария.
– Дева Мария – святая, а я – нет, – горячо возразила Матильда, с ожесточением дергая плеть вьюнка. – Если бы не этот садик, я бы бросилась с башни. Никогда не думала, что вынашивать детей это так ужасно.
Маргарет смущенно потупилась.
– Миледи, осталось совсем немного, – тихим голосом успокаивала ее служанка.
– Нет, еще долго. Каждая минута тянется без конца. И очень нужен дождь для этих несчастных растений. Почему нет дождя? – Матильда сердито посмотрела на безоблачное небо. Кипевшее в ней раздражение искало выход. Поодаль на невысокой каменной стене сидели Нелл и Элен и о чем-то болтали, прикрывшись от солнца вуалями.
Опершись о плечо Маргарет, Матильда тяжело поднялась с колен и отряхнула юбки. С дальнего конца двора доносился стук молота по наковальне и шипение опущенной в воду раскаленной подковы. Матильда огляделась. Привычные картины немного успокоили ее, но она дала себе слово, что после рождения ребенка обязательно навестит Джеральда в Лланддью. Его общество скрасило однообразие долгих и скучных дней. Повивальная бабка жила в замке уже две недели. Была выбрана и кормилица. В этот момент она сидела на ступеньках часовни и кормила своего ребенка, не замечая лошадей, топтавшихся рядом в ожидании, когда их поведут в кузницу.
Отбросив совок, Матильда опустилась на невысокую стену около Нелл. Стеной по ее распоряжению огородили сад со стороны двора, чтобы защитить нежные растения от копыт разгоряченных лошадей, от собак и других животных. Но стена одновременно заменяла скамейку. Матильда повернулась и стала наблюдать за жизнью двора. В дальнем его конце стояли несколько валлийцев, о чем-то взволнованно разговаривавших. Их мелодичные голоса выделялись на фоне создаваемого лошадьми шума. Она машинально слушала музыку их речи, не понимая слов. Внезапно все умолкли, кроме одного мужчины, который вышел в круг, выразительно жестикулируя. Слушая его, валлийцы переглядывались и через плечо бросали взгляды в ее сторону, торопливо крестясь. Матильде стало не по себе, и она с недоумением посмотрела на Элен.
– Что такое, о чем они говорят?
Элен проследила за ее взглядом и улыбнулась с оттенком сочувствия.
– Они говорят о зеленой воде, миледи. Сегодня утром я уже слышала такие разговоры в зале. Говорят, что это волшебство, божественное знамение.
– Что за зеленая вода? – сдвинула брови Матильда. – Я ничего об этом не знаю, расскажи.
– Это все чепуха, миледи, пустая болтовня, – поспешила вмешаться Маргарет. – Перестань повторять глупости, Элен. Только крепостные об этом говорят. – Ее полное лицо раскраснелось от волнения.
– Нет, не только, – запальчиво возразила Элен, поправляя непослушную волнистую прядь, постоянно выбивавшуюся из-под вуали. – Об этом сегодня утром все только и говорили. Раньше такое случалось, лет сто назад. Говорят, Бог так дает знать, что он не доволен тем, что произошло то страшное убийство. – На веснушчатом лице Элен голубые глаза округлились от возбуждения. – Это самое настоящее предостережение, предвестник беды.
Матильда зябко повела плечами, ей почудилось, что тени гор заключили ее в свои холодные объятия.
– Это предупреждение предназначено, должно быть, для меня, – упавшим голосом проговорила Матильда. – Элен, а где эта вода?
– Это, мадам, река Ллинфи, которая вытекает из озера Ллангорс, что вон в тех Черных горах. – Она поспешно перекрестилась. – Говорят, что течет эта изумрудная вода, как дьявольская кровь, до самой реки Уай.
– Замолчи ты, – шикнула Нелл на свою соседку и с силой ткнула ее локтем в бок. Она заметила, как смертельно побледнела Матильда, в глазах ее отразился ужас. – Не болтай чепухи, Элен. Все это ерунда. Вода такая от водорослей. Я слышала, как об этом говорил управляющий Хью. Он ездил в Глазбери, и сам все видел.
Но Матильда не слышала слов Нелл.
– Это предупреждение, – прошептала она. – Предупреждение относится к ребенку. Бог собирается через моего сына наказать мужа за содеянную жестокость. – Она встала, вся дрожа.
– Это чепуха, миледи. Господь никогда не совершит такое, – твердо произнесла Маргарет. – Элен не следовало передавать вам эти пустые слухи. Совсем ни к чему ей было это говорить. – За спиной Матильды она сверкнула глазами на Элен. – Это только выдумки людей, у которых с головой не в порядке. – Она с презрением посмотрела на валлийцев, все еще толпившихся у кухонь. – А теперь, миледи, пойдемте. Вам нужно полежать перед ужином. Вы пробыли на воздухе слишком долго.
Ворча и уговаривая, Нелл с Маргарет увели хозяйку в прохладную полутьму замка. Сзади шла Элен, оставшаяся при своем мнении. Матильда послушно легла в постель и закрыла глаза, но была слишком возбуждена, чтобы уснуть. Она отказалась спуститься в многолюдный зал ужинать, а когда день стал клониться к вечеру и на землю легли длинные тени, она не выдержала и послала за Джеральдом.
Ожидание только усиливало волнение Матильды, несмотря на все старания Маргарет успокоить ее. Чтобы унять дрожь в руках, она принялась перебирать четки.
– Пресвятая дева Мария, матерь Божья, пощади, сохрани моего ребенка, молю тебя, убереги его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101