Старик «спускался» потому, что «Исус Хрис
тос со апостолами у моря жил», а теперь «вера пошатнулась» и живут у морей
«черномазые персюки, калмыки да проклятые махмутки Ц чечня». Инородцев
он ненавидел, всегда плевал вслед им, и вся его семья не допускала инородц
ев в свою артель. Меня старичок тоже возненавидел зверски. <…> Баринов, лен
тяй, любитель дарового хлеба, Ц тоже «примостился» к нему, но скоро был «
разоблачен» и позорно изгнан прочь».
И вновь мы имеем дело с особым углом зрения Горького. Ведь семья старовер
ов, описанная им, может быть увидена и совсем иными глазами. Мощный старик
, глава семейства, от одного слова или взгляда которого трепещут сыновья,
«великаны», прекрасные работники. Три снохи, которых автор никак не отме
чает, наверное, из-за их скромности и незаметности для посторонних. Двое в
нуков, помогающих отцам, и больная, несчастная внучка, «крест» для большо
й семьи. Но угол зрения Горького в данном случае скорее совпадает с углом
зрения Баринова, который ему хотя и неприятен, но с которым «легко». Как с
Гурием Плетневым. Как с бабушкой Акулиной.
С ними «легко», а вот с дедушкой Василием и этой крепкой староверческой с
емьей неприятно.
Но главное Ц нигде нет Человека.
«В пустыне, увы, не безлюдной».
Эти слова Горький напишет во время революции в «Несвоевременных мыслях
». Но это было его постоянным духовным переживанием.

Положительный человек

Встреча с В. Г. Короленко стала для Алексея едва ли не первым опытом исключ
ительно позитивного общения с человеком, который стоял неизмеримо выше
его и в социальном, и в литературном, и в «умственном» отношении. Короленк
о был первым, от кого Пешков не «отчалил», как от бабушки, Смурого, Ромася и
других. Он с некоторым изумлением для себя вдруг понял, что существуют на
свете люди, которые, не вторгаясь в твою душу, способны спокойно
тебя поправить и поддержать.
Это еще не Человек. Но и не «люди» в отрицательном смысле. Они как «оазисы»
в духовной пустыне. Напиться воды, омыть душевные раны. И уходить дальше,
но набрав с собой воды.
Вторым «оазисом» среди людей стал для Горького его дальний родственник,
нижегородский адвокат А.И.Ланин, которому он с благодарностью посвятит п
ервый выпуск своих «Очерков и рассказов» в 1898 году.
Вернувшись из ссылки в январе 1885 года, Короленко поселился в Нижнем Новго
роде, где прожил до января 1896 года.
Нет, все-таки Ромась, бродяжья душа, стал для Пешкова спасителем, а не иску
сителем! Ромась вытащил его из безнадежной казанской ситуации. Он написа
л о нем Короленко. Поэтому когда Пешков явился к Короленко с визитом, тот у
же знал о нем. Впрочем, и так бы не прогнал.
И все-таки важно Ц всякий провинциальный писатель это хорошо знает и чу
вствует, Ц когда о тебе что-то уже знают.
Но прежде представим себе состояние Пешкова, когда он покидал Крутую, на
правляясь к Толстому.
Во-первых, он сжигал за собой мосты, так как взял расчет, строптиво отказа
вшись от бесплатного билета в любой конец. Во-вторых, с названной выше Бас
аргиной, дочерью начальника станции, у него «что-то» было. «Между мной и с
таршей дочерью Басаргина возникла взаимная симпатия…» Ц писал он позж
е. А вот с отцом ее отношения были напряженные. В 1899 году Горький все еще пер
еписывался с Басаргиной, жившей уже в Петербурге. «Будете писать Вашим, п
оклонитесь Захару Ефимовичу. Я виноват перед ним: когда-то заставил его п
ережить неприятные минуты…» В другом письме к ней того же года он писал: «
Я всё помню, Мария Захаровна. Хорошее не забывается, не так уж много его в ж
изни, чтобы можно было забывать…»
Однако в 1889 году на Крутую он возвращаться не собирался и вообще покидал э
то место с душой, очередной раз отравленной ненавистью к «людям». «Уходя
из Царицына, я ненавидел весь мир и упорно думал о самоубийстве (опять дум
ал! Ц П.Б.); род человеческий Ц за исключением двух телеграфис
тов и одной барышни Ц был мне глубоко противен».
Вот с каким настроением он пришел просить у Льва Толстого землю. Вот с как
им настроением он залезал в вагон для скота, чтобы отправиться в родной Н
ижний Новгород. Вот с каким настроением он шел к Короленко.
Конечно, настроение временами менялось. Были смутные мечты о «коммуне».
Было короткое путешествие по центральной России, бескрайние тамбовски
е «черноземы», рязанские леса и Ока, Ясная Поляна. В клеенчатой котомке ле
жала и грела душу молодого графомана бесконечная поэма, написанная ритм
ической прозой, под названием «Песнь старого дуба», от которой до нас дош
ла одна-единственная строка, но зато какая выразительная: «Я в мир пришел
, чтобы не соглашаться!»
С этой-то поэмой он и пришел к Короленко. Но прежде он прочитал его гениал
ьный рассказ «Сон Макара». И этот рассказ не понравился ему. Это очень важ
ный момент! Он касается уже не просто биографии Пешкова, но его духовной с
удьбы. В очерке «Время Короленко» Горький вспомнил: «Сон Макара» «почему
-то» не понравился ему. Это подтверждает наше предположение, что душа это
го молодого человека была не просто изувечена, но «отбита», как бывают от
биты почки, печень, легкие.
«Сон Макара», написанный Короленко в ссылке в 1883 году и напечатанный в 1885-м
в журнале «Русская мысль», читала вся мыслящая Россия. Это шедевр Короле
нко, может быть, лучшая его вещь и, в любом случае, принципиальная для пони
мания его «символа веры». Этот рассказ невозможно читать без хотя бы мин
имального сопереживания, без «катарсиса», если только остались в челове
ке жалость, жажда справедливости. В то же время он написан очень рационал
ьно, как своего рода адвокатская речь на суде. Только это защита не отдель
ного подсудимого, а всего человечества.
Макар, сын северного народа, видит сон, в котором он умер и идет на суд к Той
ону, который в его представлении является Богом. Тойон и его слуги судят М
акара, взвешивая на весах его грехи и добродетели. Добродетелей мало, поч
ти нет, а грехов Ц хоть отбавляй! Он и пьяница, и маловер, и обманывал людей
. Чаша с грехами быстро опускается вниз, и недалека минута, когда Макар ока
жется в аду. Но вдруг он начинает рассказывать Тойону свою жизнь. И оказыв
ается, что в этой жизни почти не было радости, а только ежедневный труд, ну
жда, мысли о хлебе насущном. Когда ему было молиться и думать о душе своей,
когда было совершать добрые дела, если всю жизнь он бился с нуждой, чтобы н
е умереть с голоду? Неужели справедливо после этого вновь наказывать Мак
ара? И так этот рассказ Макара потряс Тойона, что тот заплакал, и медленно
поднялась чаша с грехами. Макар был прощен Богом.
В этом рассказе духовное кредо Короленко. Он судит человека не по внешни
м признакам морали и религиозности, а по справедливости. Оправдан не тот,
кто формально прав, а тот, кто в заданных ему Богом, природой и обществом о
бстоятельствах выполнил все, на что способен.
Делай, что должно, и пусть будет, что будет. Это известный девиз Короленко.

Макар не был способен на строгое соблюдение нравственных норм. Исполняй
он их, он просто не выжил бы. Нельзя Ц несправедливо! Ц требовать от чело
века духовной высоты, если он по рождению своему и обстоятельствам жизни
не знает о ней.
«Ц Почему вы такой спокойный?»
Это Пешков спросил у Короленко во время их второй встречи. Спросил нервн
о, искренне не понимая этого спокойствия.
«Ц Я знаю, что мне нужно делать, и убежден в полезности того, что делаю…»
На самом деле Короленко вовсе не был таким уж спокойным и уравновешенным
человеком. После революции, в Полтаве, он с пистолетом погнался за бандит
ами, которые хотели ограбить его дом. До революции он страстно защищал по
дсудимых по «мултанскому делу». Он был достаточно беспощадным редактор
ом, в чем Пешков убедился при первой же встрече с ним.
«Ц Вы часто допускаете грубые слова, Ц должно быть, потому, что они кажу
тся вам сильными? Это Ц бывает. <…>
Внимательно взглянув на меня, он продолжал ласково:
Ц Вы пишете: «Я в мир пришел, чтобы не соглашаться. Раз это так…» «Раз так»
Ц не годится! Это Ц неловкий, некрасивый оборот речи. Раз так, раз этак, Ц
вы слышите?..
Далее оказалось, что в моей поэме кто-то сидит «орлом» на развалинах храм
а.
Ц Место мало подходящее для такой позы, и она не столько величественна, к
ак неприлична, Ц сказал Короленко, улыбаясь».
Вот так «ласково», «улыбаясь», он уничтожил поэму Пешкова, которую тот но
сил в своей котомке как главную «драгоценность».
Уходя от него, Пешков решил больше не писать стихов. Обещания не сдержал. Н
о можно сказать, что именно после первой встречи с Короленко Пешков-граф
оман превратился в Пешкова-писателя.
Через три года появится «Макар Чудра», первый рассказ, который писатель
подпишет псевдонимом Горький. Спустя три года благодаря Короленко в жур
нале «Русское богатство» будет опубликован «Челкаш». А еще через три год
а выйдут «Очерки и рассказы», и в Петербурге русская интеллигенция даст
банкет в честь новорожденного гения. На этом банкете будет присутствова
ть Короленко.

Переход и гибель

«Человек Ц это переход и гибель», Ц говорил Заратустра Ницше, имея в вид
у, что человек есть «мост», протянутый природой (в Бога к тому времени Ницш
е уже не верил, Бог для него «умер») между животным и сверхчеловеком. С это
й «истиной» молодой Пешков познакомился еще до того, как стал Горьким.
Но прежде Ц некоторые бытовые подробности его пребывания в Нижнем. С ок
тября 1889 года он устроился работать письмоводителем к присяжному повере
нному А.И.Ланину за двадцать рублей в месяц. Двадцать рублей Ц деньги хор
ошие. Это меньше тридцати рублей, которые «весовщик» Пешков получал на ж
елезной дороге, но и не три рубля, получаемые им за работу в адской пекарне
Семенова. Тем более что Ланин работой Пешкова не обременял, зато позволя
л ему в любое время пользоваться своей роскошной библиотекой.
Ланин был личностью в Нижнем Новгороде известной. Прекрасный адвокат, ли
беральный общественный деятель, председатель совета Нижегородского об
щества распространения начального образования. «Влияние его на мое обр
азование было неизмеримо огромным, Ц писал затем Горький. Ц Это высоко
образованный и благороднейший человек, коему я обязан больше всех…»
Любопытно сравнить его и Ромася фотопортреты, поместив между ними портр
ет Короленко. Если совместить лица Ромася и Ланина, то получится почти Ко
роленко. Во внешности Ланина сочетались барин и интеллигент. Густая шелк
овистая борода, в которой было что-то «тургеневское», как и в умных, прони
цательных и очень доброжелательных глазах. Огромный лоб, но без «упрямст
ва» Ромася. Большие, красиво очерченные уши, кажется, созданные для того, ч
тобы внимательно слушать собеседника.
Трудно вообразить, какой из полуграмотного Пешкова был письмоводитель,
но хлопоты Ланину он доставил тотчас же. Уже в октябре Пешков был арестов
ан и заключен в первый корпус нижегородского замка.
Это было «эхо» Казани. После разгрома студенческого, движения, отчислени
я и высылки многих студентов часть из них осела в Нижнем. Вообще в Нижнем п
роизошло своеобразное повторение казанской ситуации, и Горький вновь о
казался среди своих бывших приятелей. Среди них были А.В.Чекин и С.Г.Сомов,
с которыми он поселился в трехкомнатной квартире по Жуковской улице. Чек
ин Ц педагог, организатор народнических кружков в Казани Ц продолжал з
аниматься этим и в Нижнем. Сомов был странный человек. В письме к Груздеву
Горький утверждал, что Сомова описал Боборыкин в романе «Солидные добро
детели» и Лесков в рассказе «Шерамур». Когда Груздев усомнился, что кари
катурный персонаж эмигранта, выведенный в рассказе Лескова, и есть бывши
й приятель Горького, тот стал на этом настаивать: «С.Г.Сомов именно таков б
ыл, как его написал Лесков: среднего роста, квадратный, с короткой шеей, от
чего казался сутулым. На квадратном лице Ц темненькие, пренебрежительн
ые глазки, черная, тупая бородка. Уши без мочек. Голос Ц ворчливый, бурчащ
ий, фраза небрежная, короткая. Черноволосость, прямота и жесткость волос
а указывали как будто на инородческую, всего скорее калмыцкую кровь. Пос
ле остался сын в Саратове. Писал мне в 17 или 18 гг. С.Г. был убежден в своей искл
ючительной гениальности, но это выходило у него не смешно и не тяжело, а ка
к-то по-детски забавно. «Гениальность» делала его отчаянным эгоистом. Бы
л прожорлив. Съедал молоко своих девочек; у него было две, обе очень болезн
енные. Когда их мать, некрасивая, нездоровая и задавленная нищетой, говор
ила ему: «Как же дети? Ты съел их молоко!» Ц он ворчал, что неизвестно еще, д
адут ли дети миру что-нибудь ценное, тогда как он Ц уже… В общем же это был
все-таки хороший человек. Странно, что некоторые его идеи Ц напр<имер> о К
итае Ц совпадали с идеями Н.Ф.Федорова».
Остается добавить, что Сергей Григорьевич Сомов родился в 1842 году и, значи
т, был старше Пешкова на двадцать шесть лет. За совместное проживание с эт
им «темным» человеком Пешкова и арестовали. На первом же допросе, по заме
чанию полиции, он «держал себя в высшей степени дерзко и нахально». В очер
ке «Время Короленко» Горький описывает пребывание свое в замке с ироние
й.
Допрашивал Пешкова начальник нижегородского жандармского управления
генерал И.Н.Познанский Ц это говорит о том, какое значение придавали раз
ным «странным» людям, вроде Сомова и Пешкова, в нижегородской жандармери
и. Познанский был человеком глубоко несчастным, и Пешков знал об этом, как
и весь город.
18 апреля 1879 года, когда Познанский служил начальником Санкт-Петербургско
го жандармского управления, его шестнадцатилетний сын, ученик Первой пе
тербургской гимназии, был найден мертвым после сильнейшего отравления
морфием. В убийстве его подозревалась гувернантка, француженка Маргари
та Жюжан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48