Нет. Азеф, глава террора и полицейский шпион
, был обелен кустарным способом. Но вскоре снова М. Р. Гоц получил письмо от
Рубакина о подозрениях Азефа в предательстве. Что сделали с этим письмом
члены ЦК? Его, смеясь, передали Ц кому? Главе террора и полицейскому шпио
ну Азефу. Но в партию снова пришло обширное, так называемое, «петербургск
ое письмо», с подробными разоблачениями Азефа и Татарова. Письмо принесл
а неизвестная женщина члену партии Е. К. Ростковскому. Что вышло из этого?
Прежде всего разрешите огласить это письмо:
«Товарищи! Партии грозит погром. Ее предают два серьезных шпиона. Один из
них бывший ссыльный, некий Т., весной лишь вернулся, кажется из Иркутска, в
терся в доверие к Тютчеву, провалил дело Иваницкой, Барыкова, указал кром
е того Фрелиха, Никонова, Фейта, Старынкевича, Леоновича, Сухомлина, много
других, беглую каторжанку Якимову, за которой потом следили в Одессе, на К
авказе, в Нижнем, Москве, Питере (скоро наверное возьмут); другой шпион нед
авно прибыл из заграницы, какой то инженер Азиев, еврей, называется и Валу
йский;
этот шпион выдал съезд происходивший в Нижнем, покушение на тамошнего гу
бернатора, Коноплянникову в Москве (мастерская), Веденяпина (привез дина
мит), Ломова в Самаре (военный), нелегального Чередина в Киеве, бабушку (скр
ывается у Ракитниковых в Самаре)… Много жертв намечено предателями, вы и
х обоих должны знать. Поэтому мы обращаемся к вам. Как честный человек и ре
волюционер исполните (но пунктуально: надо помнить, что не все шпионы изв
естны и что многого мы еще не знаем) следующее: Ц письмо это немедленно ун
ичтожьте, не делайте из него копий и выписок. О получении его никому не гов
орите, а усвойте основательно содержание его и посвятите в эту тайну или
Брешковскую или Потапова (доктор в Москве) или Май-нова (там же) или Прибыл
ева, если он уедет из Питера, где около него трутся тоже какие то шпионы. Пе
реговорите с кем нибудь из них лично (письменных сношений по этому делу н
е должно быть совсем). Пусть тот действует уже от себя не называя вас, и не г
оворя того, что сведения эти получены из Питера. Надо, не рассказывая секр
ета поспешить распорядиться, все о ком знают предатели будут настороже,
а также и те, кто с ними близок по делу. Нелегальные должны постараться изб
авиться от слежки и не показываться в месте, где раньше бывали. Технику сл
едует переменить сейчас же, поручив ее новым людям».
Кому было отдано это письмо? Несмотря на предупреждения письма, несмотря
на указание лиц, коих надо посвятить в это дело, письмо тут же передали в р
уки главе террора и полицейскому шпиону Азефу. Я знаю, он прочел его, побле
днев. Но тут же перед товарищами проговорил:
Ц «Т», Ц это Татаров, а «инженер Азиев», Ц это я. Я отвезу письмо в ЦК». И А
зеф лично Гоцу отдал письмо. Но письмо не имело копии. В отношении Татаров
а, он дополнил его фамилиями Барыкова, Фрелиха, Фейта, Никонова. В отношени
и же себя отрезал конец письма, который был таков: Ц «Если не можете сдела
ть всё так, как мы советуем, Ц ничего не предпринимайте, если же исполнит
е всё в точности, то уведомьте помещением в почтовом ящике «Революционно
й России» заметки: Ц «Доброжелателям. Исполнено». В этом случае последу
ют дальнейшие разоблачения».
Это письмо констатировало выдачу «инженером Азиевым», в котором сам Азе
ф признавал себя: Ц съезда боевиков в Нижнем, покушение на тамошнего губ
ернатора, выдачу динамитной мастерской, транспорта динамита Веденяпин
а, убежища Брешковской. Казалось бы красноречи-вейшие факты, которые так
легко проверить! Но расследовал ли эти факты ЦК? Нет. Он признал факты в от
ношении «инженера Азиева» мелкими и ничтожными. А письмо «шуткой» депар
тамента полиции. В отношении Татарова поступили иначе. Татарова Ц убили
! Кто? Азеф убил конкурента руками социалистов-революционеров.
Но ЦК не было передышки. Вскоре опять в партию пришли сведения о провокац
ии от одесского охранника Соркина. Но и ими не воспользовался ЦК. Тогда, че
рез два года, получилось опять подробное письмо саратовских с. р., не остав
ляющее никаких сомнений в предательстве Азефа. Но это многостраничное п
исьмо осталось до сих пор даже Ц я подчеркиваю это Ц известным только н
ескольким членам ЦК. Его замяли. Сунули под сукно. Но что же это такое? Злос
тное попустительство или наивность, граничащая с глупостью? Я не хочу ве
рить, что так наивен и плох ЦК партии с. р.
Посмотрим же, что делал за эти годы бесплодных попыток разоблачения Азеф
? Он стоял во главе партии и террора и убивал левой рукой министров, а прав
ой товарищей по партии, но отнюдь не членов ЦК. Он не убил ни одного из них, о
н убивал чудеснейших юношей и девушек, веривших в террор и своего руково
дителя. Как же назвать это «легкомыслие» ЦК партии, скажите мне, где его ко
рни?
Меня обвиняют в клевете после того, как до меня в распоряжении ЦК имелся М
онблан данных, из которых так легко было установить провокацию Азефа. Но
есть такая испанская поговорка: Ц самый глухой тот, кто не хочет слышать.
И таким, внезапно глухим на одно ухо оказался ЦК! Корни этой глухоты были в
неприглядной до жуткости картине партийно-организационных нравов. Я пр
инужден коснуться этой атмосферы азефовщины, ибо именно она питала кров
авыми соками неслыханное в мире предательство.
Члены ЦК партии с. р. вместе с монополией идейного руководства соединили
и монополию организационного руководства. ЦК превратился в большую, хор
ошо сплоченную семью. Члены стали непогрешимыми папами, самодовольными
нарциссами, не терпящими непокорности. ЦК проникся бюрократическим дух
ом касты. Цекисты стали выше критики, они стали недосягаемы, как римские и
мператоры. Как полноправные члены ЦК, вошли жены цекистов, их родственни
ки, царила сплошная склока, кумовство, интриги, сплетни, прислужничество.
В семейную касту замкнулся всякий приток свежего воздуха. И в этой затхл
ости расцвел пышным, махровым цветом Азеф.
Он был своим в своей семье. Так какие же могли быть подозрения члена семьи
? Хуже того, сюда примешалась самая гнусная, самая крепкая, самая страшная
Ц власть денег. К деньгам льнут, перед деньгами пресмыкаются и совсем не
заметно забота добывания денег для партии превратилась из средства в це
ль.
Азеф являлся для партии добывателем денег. Он доставал их. Откуда? Вопрос
другой. Этим не интересовались нарциссы из ЦК. Провокатор Татаров тоже д
оставал деньги, благодаря чему и должен был быть кооптирован в ЦК. Эти ден
ьги шли из департамента полиции от генерала Герасимова и сыщика Рачковс
кого. ЦК был в их сетях. Но не целиком. Азеф, как главарь террора, доставал де
ньги и с другой стороны, от сочувствующих террору богачей и организаций.
И вот с двух сторон он держал в руках партию, то есть, семью ЦК. Так, как же на
чнут разбирать дело его предательства? Ведь у такого предательства найд
ется слишком много родственников? Железная броня «круговой поруки» сем
ьи ЦК стала для Азефа каменной стеной, за которой он убивал направо и нале
во, кого хотел, оставляя в живых членов ЦК и генерала Герасимова. Именно со
знание кастовой солидарности считалось и считается «чувством товарище
ства» по отношению к Азефу, о котором так красно говорили члены ЦК. Но каку
ю же чудовищную жестокость проявляли эти люди в отношении смелых, молоды
х, отважных товарищей? Я не могу поверить, неужели все подозрения, поступа
вшие в ЦК, не заставили господина Чернова хотя бы раз задуматься, хотя бы р
аз кого-нибудь остеречь. Ведь именно вы, господа Черновы, передавали безз
аветную молодежь в руки Азефа, не чувствуя даже обязанности предупредит
ь. А вы обязаны были предупредить так: Ц «знайте, что существует «петербу
ргское письмо», что существует «саратовское письмо», что существует под
озрение Крестьянинова, имеются показания Татарова, обвинение «Мортиме
ра» Рысса, существует масса обличительных данных против Азефа, но мы абс
олютно доверяем Азефу, оставлям его в нашей среде и он осведомлен абсолю
тно обо всем, действуйте теперь, как хотите. Тогда бы, если б и шли на бойню,
то хоть в полной осведомленности об опасности предстоящей игры. Но госпо
да Черновы и Савинковы передавали Азефу молодежь молча. И беззаветную мо
лодежь вешал генерал Герасимов. Правда, у Азефа были и другие, кроме висел
ицы, меры. Я должен
упомянуть и о них. Со многими, отдавшими себя в распоряжение боевой орган
изации террористами, Азеф поступал и иначе. Якобы для конспирации отсыла
л в самые глухие городки и местечки России, приказывая не двигаться с мес
та без его вызова. Пьянствуя, развратничая, тратя безумные деньги, жандар
мские и партийные, , он отсылаемым не давал средств к жизни, заставляя вест
и голодную и полную бездействия жизнь. За это он получал от Герасимова. От
важные идеалисты, преданные партией в руки провокатора, кончали там жизн
ь самоубийством. Это не единичные факты! Товарищ Чернов об этом знает! Но н
а стреляющихся молодых революционеров не обращали внимания потому, что,
во первых, Азеф был чересчур свой человек в аристократии ЦК, а, во вторых, п
отому что диктатор террора бывал часто безапелляционен, указывая товар
ищам: Ц террор Ц это я! И вот перед нами сотни трупов, совсем недавние жер
твы, повешенные Герасимовым беззаветные Зильберберг, Сулятицкий, Синяв
ский, Никитенко, Лебедин-цев, Трауберг! И всё же и сейчас представители па
ртии и друзья Азефа не желают видеть правду. Так разрешите же, перейти к фа
ктической стороне, к деталям разоблачения, которые должны слепых убедит
ь в том, что террор партии вел агент полиции.
Бурцев перешел к данным сыска, приведшим к убеждению, что «Раскин» Ц Азе
ф. На четвертом часу он чувствовал уже скрепы, пролегшие меж ним и судьями
. Было ясно: Ц Лопатин верит, Кропоткин поколеблен. Даже, кажется, поколеб
лена Фигнер. Факты шли нарастая, давя сознание. Бурцев рассказывал, как ез
дил в Варшаву к инженеру Душевскому узнавать, был ли у него пять лет назад
Азеф, как ездил в Швейцарию к Рубакину. Сотни точнейших фактов передал Бу
рцев. Но вот, сделав паузу, и отпив воды, он проговорил:
Ц Я изложил историю попыток разоблачений Азефа, изложил факты, устанав
ливающие предательство, изложил свой гнев и ту атмосферу в ЦК, в которой п
ри легкомысленном попустительстве действовал Азеф, но у меня есть и еще
факт, после которого даже В. М. Чернову и Б. В. Савинкову придется, кажется, п
оверить. Но я могу его сообщить суду только под условием, если представит
ели эс-эров дадут честное слово, что не воспользуются сообщаемым иначе, к
ак с согласия суда. Суд же пусть делает из сообщения, что найдет нужным.
Наступила тишина. Ее прервал председатель Лопатин голосом, уставшим от м
олчания: Ц Угодно представителям обвинения согласиться с предложение
м Владимира Львовича Бурцева? Ц он щурил глаза, ибо за двадцать лет одино
чной камеры стал близорук.
Чернов возбужденно совещался с Натансоном и Савинковым.
Встал Савинков:
Ц Мы согласны из сообщаемого Бурцевым факта не делать никакого употреб
ления без согласия суда.
Ц Тогда, Ц проговорил Бурцев, Ц я сообщу. Совсем недавно, за неделю до м
оего последнего заявления партии, я узнал, что заграницей находится бывш
ий директор департамента полиции Лопухин, которого, я знаю, как противни
ка революционеров, но честного человека, и который, как известно, именно п
оэтому, впал в немилость у правительства. Я был внутренне убежден, что есл
и освещу Лопухину двойную работу Азефа, то он сам поразится услышанным, и
бо знает Азефа только, как агента полиции, а не как революционера и, порази
вшись, как честный человек выдаст мне этого изувера, этого дьявола рода ч
еловеческого. Я ловил Лопухина. Узнал, что 25 числа он будет в Кельне на пути
в Берлин, откуда поедет в Россию. Я поехал в Кельн ждать его.
Я узнал его в зале 1-го класса, видел, как он прошел в вагон. Я шел за ним. Сел у
мышленно в другое купе, не желая встречаться, пока не тронется поезд. Я тща
тельно следил и знал, что я «без хвостов». Когда поезд тронулся, я как бы сл
учайно вошел в купе Лопухина. Он был один и читал «Франкфуртер Цейтунг».

Мы поздоровались, заговорили, беседа началась совершенно обыденно, я не
старался брать быка за рога, но сказав, что провалы последних дел партии с
. р. объясняются тем, что во главе Б. О. стоит провокатор, почувствовал, что п
очва создана и обратился к нему так: Ц Алексей Александрович, позвольте
рассказать вам всё, что я знаю об этом провокаторе и о его деятельности, ка
к среди революционеров, так и охранников.
Он согласился. Я начал рассказ. Знаю, что я шел ва банк, рассказывая бывшем
у директору департамента полиции о карьере революционера Азефа, знаю, со
рвись мое дело и господа Чернов и Савинков не поцеремонятся со мной. Но мо
я вера поставила на карту мою жизнь. Я рассказал детально, как Азеф убивал
Плеве, как убивал Сергея, как ставил акт на Дубасова, как подготовлял убий
ство царя И в то же время посылал на виселицу революционеров, отдавая их Г
ерасимову. Лицо Лопухина было передо мной, чем дальше я рассказывал, тем я
вственней видел, что Лопухин изумлен, подавлен, не хочет верить, что он зна
ет этого охранника.
Когда я заговорил о цареубийстве, Лопухин побледнел, но он уж не мог скрыт
ь волнения и не верить сообщаемым мной фактам, о которых знал с другой сто
роны баррикады. Лопухин был потрясен, по моему, именно тем, что если не неп
осредственно, то всё же и он принимал участие в работе Азефа. И тут, после ш
естичасового разговора, я сказал: Ц Будучи директором департамента, вы
не могли не знать этого провокатора, он известен, как «Раскин», я окончате
льно разоблачил его, разрешите мне сказать, кто скрывается под этим псев
донимом. Я готов был назвать Азефа, как вдруг взволнованный Лопухин сказ
ал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44