Ц А как убежишь? Ц тихо сказал Двойников. Ц Часовых тут! Как пройдете? У
бьют.
Ц А повесят? Ц баском проговорил Назаров, Ц всё одно, пулей то легше, бе
ги только, Ц засмеялся он, показывая оплошные, желтоватые зубы. Ц А убеж
ишь, кланяйся товарищам.
В уборную раздались шаги. Они разошлись по отделениям уборной.
Ц Довольно лясы тачать! Ц прокричал красноносый, подкупленный жандар
м. Савинков вышел из отделения, застегивая для виду штаны. И с нижегородце
м пошел в камеру.

9

Но вечер не хотел приходить. Время плыло томительно. Савинков лежал на ко
йке из расчета. Копил силы. Выданный на неделю хлеб весь сжевал. Иногда каз
алось, сердце не выдержит Ц разорвется.
Как только зашло за морем солнце, в камере сразу стемнело. В коридоре зажг
лись огни. Савинков слышал крики Ц «Разводящий! Разводящий!» Ц кричал в
идимо караульный офицер поручик Коротков. Потом кто-то закричал Ц «Дне
вальный! Пост у денежного ящика!» Ц Потом раздавались шаги, ударялись пр
иклады, звякали винтовки.
Когда приоткрывался глазок, Савинков видел кружок желтого света. Вечер у
ж наступил. Савинков был готов каждую секунду. Вот сейчас, вот эти шаги ост
ановятся у двери. Вот сейчас войдет Сулятицкий и они пойдут по коридору. К
ак? Савинков не представлял себе, не в халате наверное. Надо будет переоде
ться. А может быть тот самый часовой, что спокойно зевает, проминаясь у нар
ужной стены, разрядит в спину Савинкова обойму и он скувырнется на траве
также, как Татаров на полу своего дома.
Савинков чувствовал, сердце бьется неровными ударами, словно вся левая с
торона груди наполнилась крылом дрожащей большой птицы. Куранты проигр
али медленно, отчетливо выводя каждый удар: Ц 11 ночи.
«Ерунда. Не удалось», Ц подумал Савинков через час, поднимаясь с койки. В
ожидании прошел еще час. В течение его куранты играли четыре раза: Ц четв
ерть, полчаса, три четверти и наконец тяжело и гулко: Ц час!
«Кончено. В три светло. Остается полтора часа темноты. Обещал в одиннадца
ть. Если не придет через полчаса, надо ложиться». Савинков встал с койки, п
одойдя к столу бессмысленно взял жестяную кружку, посмотрел на нее. Круж
ка показалась странной. В это время услыхал: Ц сильные, твердые шаги оста
новились у двери. Ключ повернулся может быть чересчур даже звонко. И в кам
еру чересчур может быть громко вошел Сулятицкий. Савинков понял: Ц побе
г сорвался.
Стоя посредине камеры, Сулятицкий закуривал. Закурив сказал:
Ц Ну, что ж, бежим?
Ц Как? Можно еще?
Ц Всё готово. Вот сейчас докурю, Ц проговорил Сулятицкий. Он был спокое
н. Только глаза сейчас были темны.
Ц Послушайте, вы рискуете жизнью, Ц сказал Савинков, подходя к нему.
Ц Совершенно верно. Об этом я хотел предупредить и вас. А посему возьмите
, Ц протянул браунинг.
Ц Что будем делать, если остановят?
Ц Солдаты? В солдат не стрелять.
Ц Значит назад, в камеру?
Ц Нет зачем же в камеру? Если офицер, стрелять и бежать. Если солдаты, стре
лять нельзя. Застрелиться.
Ц Прекрасно.
Ц А теперь идемте, Ц вдруг сказал Сулятицкий, отбрасывая окурок, и Сави
нкову показалось, что он совсем еще не готов. Но Сулятицкий уже вышел и Сав
инков пошел за ним в коридор.
Коридор горел тусклым светом керосиновой лампы. Фигуры часовых у камер б
ыли сонны. Савинков увидал, что один дремлет, прислонясь к стене. Но рассма
тривать было некогда. Соображать было незачем. Он быстро шел за Сулятицк
им к умывальне.
Увидав разводящего, часовые вытягивались, оправляя пояса и подсумки.
Ц Спишь, ворона? Ц бросил Сулятицкий в умывальной. Вздрогнув, солдат не
сообразил, что арестованного умываться водят не в два, а в пять и водит его
жандарм.
Ц Мыться идет, болен, говорит, Ц бросил Сулятицкий другому. И тот ничего
не ответил разводящему, что-то шевельнув губами. Когда же дошли до железн
ой двери, Сулятицкий ткнул в живот смурыгого солдатенку и крикнул в само
е ухо:
Ц Спать будешь потом, морда! Открой! Ц солдат быстро открыл железную дв
ерь.
Савинков вошел в умывальную, стал умываться, размыливая квадратный кусо
к простого мыла. Справа, слева стояли солдаты. Он видел в отворенную дверь
: Ц на деревянном желтом диване храпит подкупленный дежурный жандарм, с
упавшей на грудь головой и лампочка у него в комнате совершенно тухнет о
т копоти. Сулятицкий вышел в кордегардию осмотреть всё ли спокойно. Верн
увшись, выводя Савинкова, сунул ему в темноте коридора ножницы и указал б
ыстро на кладовую.
В кладовой Савинков с предельной быстротой сбросил халат, надел солдатс
кие штаны, сапоги, гимнастерку. Пряжка ремня не застегивалась вечность. Н
о прошло всего четыре секунды.
Савинков вышел. Быстрей чем до этого они пошли прямо в кордегардию. Часть
сменившихся солдат спала на полу. Воздух был зловонен. Часть солдат возл
е лампочки слушала чтение. По складам читал двадцатидвухлетний нижегор
одец: Ц «Го-су-дар-ствен-на-я ду-ма в по-след-нем за-се-да-ни-и»…
Кто-то посмотрел. Отвернулись, увидав разводящего. Они прошли по кордега
рдии и вышли в сени. Из сеней Савинков увидал: в караульном помещении сиде
л к ним спиной поручик Коротков, в полном снаряжении, с ремнями через плеч
и, шашкой, кобурой револьвера сбоку. Но наружная дверь была в двух шагах сб
оку. Савинков почувствовал, как необычайно пахнет предрассветный возду
х. Закружилась голова, он покачнулся, задев локтем Сулятицкого. Но они мол
ча, очень быстро шли. Часовой у фронта двинулся им наперерез. Увидав погон
ы литовского полка, остановился, повернул назад и было слышно, как он слад
ко и громко зевнул в ночи.
Они шли по длинному, узкому, каменному переулку. Еще нельзя было бежать, мо
гли заметить часовые, но они уж почти бежали. В темноте уж видели сереющег
о своего часового, поставленного Зильбербергом Ц матроса Босенко. У Бос
енко от холода ночи и ожидания дрожали челюсти и били зубы.
Ц Скорей переодевайтесь, берите, Ц бормотал он, подставляя корзину с пл
атьем. Но Сулятицкий проговорил:
Ц Нет, нет, надо бежать, может быть уже погоня. Ц И втроем, повернув за уго
л, бросились бежать по направлению к городу. Они вбежали в начинающийся в
рассвете севастопольский базар. Торговки уставляли корзины с зеленью, ф
руктами. Шлялись матросы в белых штанах и рубахах. На бежавших никто не об
ратил внимания. Миновав базар, они бросились по темному, но уж сереющему п
ереулку.
Звягин и Зильберберг слышали, как спящая Нюшка что то бормочет во сне, на п
ечи. У обоих были в руках револьверы. То тот, то другой выходили к калитке. Н
аконец первый Звягин услыхал топот ног и, вглядываясь в сереющую темноту
, разглядел быстро увеличивающиеся три темные фигуры. Он вбежал в кварти
ру.
Ц Николай Иваныч, здесь!
Зильберберг вскочил, бросился к выходу, сжимая револьвер. Но в двери уж од
ин за другим вбегали: Ц Савинков, Сулятицкий, Босенко.
Зильберберг схватил Савинкова. И как были оба с револьверами, они надолг
о, крепко обнялись.
Ц Скорей переодевайтесь, Босенко вас проведет к себе, тут опасно.
Ц Да што опасно, пусть тут, Николай Иваныч.
Ц Нет, нет, Петр Карпыч, ты брось, дело надо делать по правильному.
Савинков в торопливости не попадал ногой в штанину поношенной штатской
тройки, какие носили севастопольские рабочие.

10

В береговом домике пограничной стражи блестел желтый огонек, закрываем
ый в ветре кустами. Мимо стражи до шлюпки по воде добрались беглецы. И вот
уж крепкими мозолями травил и снова выбирал шкот Босенко. Командир бота,
отставной лейтенант флота Никитенко, приложив ладони к глазам, всматрив
ался в темную даль, где прыгали волны бунтующего моря.
Ночь была темна, ни зги. Ветер рвал черный, отчаянный. Меж круглыми, тупыми
холмами, обрывающимися к морю рыхлыми скатами, шлюпка по Каче уходила в о
ткрытое море.
Ц Отдай шкоты! Ц басом кричал Никитенко. Парус полоскался в темноте вет
ра, как черный флаг. На шкотах сидел Босенко. Шкот второго паруса на баке д
ержал студент Шишмарев. Савинков, Зильберберг, Сулятицкий сидели на банк
ах. Море было бурно. В темноте далекого горизонта мелькали огни.
Ц Эскадра, Ц проговорил Никитенко.
Ц Для стрельбы, Ц ответил Босенко.
Но ветер уж налетел, уперся в парус и нес раскачивая шлюпку с Савинковым, З
ильбербергом, Сулятицким дальше и дальше в открытое море.
Ц Куда держим курс?
Ц На Констанцу.
Ц А дойдем?
Ц За это не ручаюсь, Ц сказал Никитенко.
Волны подбрасывали шлюпку, ударяли с обеих сторон по дну, словно кто-то би
л ее мокрыми ладонями. И снова Ц такой же шлепок, плеск, качанье. И так в тем
ноте Ц всю ночь.
А когда пришел морской, серый рассвет, обернувшись на север, Савинков уви
дал едва видневшиеся очертания Яйлы.
Через несколько часов исчезли и они. Шлюпку охватило открытое море. Вете
р свежел. Волны перелетали, обдавая солью брызг и пены. Лейтенант Никитен
ко становился беспокойнее.
Ц Босенко, говорил он, Ц видишь дымок? иль мне так кажется? Ц Обо всем Ни
китенко говорил только с матросом. Штатские на море были у него в гостях.

Ц Дымок, Ц проговорил Босенко, вглядываясь на север. Никитенко приложи
л бинокль.
Ц Шесть человек повернулись на север с чувством их настигающей опаснос
ти. Но в бинокль было видно, как уже близившийся миноносец, положив лево ру
ля, прочертил вдруг быструю дугу и стал уходить.
И снова в порыве ветра, когда налетал он вместе с кучей пенистых волн, Ники
тенко кричал:
Ц Отдай шкоты!
Босенко травил шкот. В ветре полоскался белый парус. Пассажиры изредка п
ереговаривались.
Во вторую ночь, когда усталый Зильберберг, прислонившись к Савинкову, сп
ал, Никитенко пробормотал:
Ц Как хотите, до Констанцы не дойти.
Ц Куда же? Ц спросил Сулятицкий.
Ц Надо по ветру на Сулин.
Ц А из Сулина куда денемся? Ц проговорил Савинков. Ц Накроют в Сулине, в
ыдадут.
Шлюпку рвало, метало в стороны. Волны неслись круглыми, пенистыми шарами,
прыгавшими друг на друга.
Ц На Констанцу не поведу Ц верная гибель, Ц проговорил Никитенко. Ц Н
ачинается шторм. А из Сулина проберетесь как-нибудь.
И шлюпка запрыгала меж волн по ветру. К вечеру третьего дня показались ог
ни маяков. Осторожно меж мелей плыла шлюпка. Чем ближе чернел берег, быстр
ей скользила она по ветру. Уже смякли, упали паруса. Босенко с Шишмаревым в
темноте подняли весла. Все молчали. Прошуршав по песку, шлюпка привскочи
ла и встала. На чужой, пологий берег выпрыгнули три темных фигуры. Шлюпка,
скользнув, скрылась в темноте.

11

В средневековом романтическом Гейдельберге умирал русский революцион
ер Михаил Гоц. Гоц уж не мог даже сидеть в кресле. Он давно лежал, похожий на
высохший труп. Светились только глаза, но и они слабели.
Ц Дорогой мой, дорогой… как я… Ц старался подняться Гоц, но Савинков скл
онился к нему.
Ц Если б вы знали, как я мучился… «Умирает», Ц подумал Савинков.
Ц …негодовал, ведь вы поехали… не имея права… Было постановление време
нно прекратить террор… вы знали?
Ц Я всё равно бы поехал, Михаил Рафаилович. Ведь боевая была в параличе.
Ц Была, Ц улыбнулся синими губами Гоц, Ц теперь она в полном параличе. Н
ичто не удается. Иван Николаевич выбился из сил. Ни одно дело. Всё провалив
ается… Максималисты на Аптекарском, взрыв Ц читали? Бессмысленно… ужас
но. Такие отважные смелые люди… Но вы знаете прокламацию нашего централь
ного комитета, осуждающую этот акт? Не читали?.. Ц Гоц заволновался, и бесс
ильно откинулся, закрыв глаза. Ц Очевидно меня уж считают погребенным,
Ц тихо сказал он. Ц Я ничего не знал о прокламации. В ней резко, не по това
рищески, мы отмежевываемся от максималистов, после их геройского акта, п
осле жертв, смертей…
Ц Но кто же ее писал?
Ц К сожалению, Иван Николаевич…
Ц Азеф??
Ц Я ничего не понимаю… он наверное устал, неудачи его измучили. Иначе не
объясняю, позор… Ц Гоц сморщился от внутренней боли и застонал.
Глядя на него Савинков думал о том, что в чужом городе, в чуждой, размеренн
о текущей жизни, умирает брошенный, забытый, никому уже ненужный товарищ.



ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

1

Всё смешалось вокруг Азефа. Никто не знал, что глава боевой не спит по ноча
м. Кто б подумал, что этот каменный человек труслив и способен предаться о
тчаянью. Азеф боролся с боязнью. Но умная голова, как ни раскладывала карт
ы, как ни разыгрывала робер, Ц выходило неизбежное разоблаченье. Но Азеф
боялся не разоблаченья, а смерти. Чтоб не повесили, как Гапона, не убили, ка
к Татарова. Ночью представляя, что, во главе с неожиданно освобожденным С
авинковым, его тащат товарищи убивать, Азеф зажмуривал глаза, тяжело взд
ыхая громадным животом, под тяжестью которого лежал в постели.
«Всё складывается подло», Ц думал он, Ц «Мортимер, максималист Рысс, ст
ав фиктивным провокатором, передал в партию обо мне. Об этом же пришли в па
ртию два письма, вероятно, от обойденных Герасимовым чиновников. Как бы т
о ни было, недоверие начнет вселяться». Азеф клял Герасимова, что думая о с
воей карьере, он схватил его мертвой хваткой и не дает передышки. Страхи п
риводили к припадкам, с хрипами и мучительной икотой.

2

Ц Ээээ, полноте, Евгений Филиппович, я думал вы, батенька, смелее. Да, что т
ам поднимется? Факты, фактики нужны! А фактиков нет! Да, если б и поднялось ч
то, вас Чернов с Савинковым всегда защитят. Прошлое за всё ручается. Дело т
о Плеве да Сергея Александровича не фунт изюму для партии!
Азеф недовольно морщил желтое жирное лицо.
Ц Я не при чем в этих делах, бросьте шутки, Александр Васильевич.
Герасимов только похлопывает его по толстому колену, похохатывает. Подп
рыгивает на щеке генерала кругленькая пипка.
Ц Преувеличиваете всё, дорогой. Слышите, как новый кенар поет, а? Это к доб
ру, батенька, к добру. Изу-ми-тель-ней-ши-й кенар!
Азефу противна птичья комната генерала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44