Нет, расскажи я об этом дядюшке Гейбу, старик решил бы, что я спятил. Ты, парень, не перебрал ли, часом, крепкого черничного вина, вот что он сказал бы! Мэриел, объясни ты мне, горемыке, что эти драконы от нас хотят и как себя с ними вести?
Положение создалось и впрямь не из приятных. Друзья остановились и принялись совещаться, а безмолвные ящерицы не сводили с них немигающих глаз.
— Я так думаю, Дарри, выбор такой — вступить с ними в бой или броситься наутек.
Дандин вытащил меч:
— Я им покажу, Мэриел. Сейчас всех разгоню!
— Не кипятись, старина, — остановил его Тарквин. — Я, слышь, и так едва не разбил свой драгоценный инструмент о башку одной из этих тварей. Сначала надо прикинуть, что к чему. Понятно, каждый может попасть впросак, а все ж, думаю, чутье меня не подводит. Только что пахнуло западным бризом, так вот!
Дарри сморщил нос:
— Чем-чем?
— Бризом, старина! Морским ветром, ветром удачи.
Бьюсь об заклад, море близко. Погодите-ка. — И заяц, распихивая по дороге ящериц, ринулся к росшему у тропы дереву. — Прошу прощения, мои ползучие друзья, прошу прощения. Посторонитесь малость.
С неожиданным проворством заяц вскарабкался на самую верхушку, приложил лапу козырьком ко лбу и всмотрелся в даль. Он довольно кивнул и быстро спустился вниз.
— Право слово, ребята, оставили бы вы нас в покое, — приговаривал он, проталкиваясь сквозь толпу остолбеневших ящериц. — Ей-ей, хорошего нет дурью маяться, торчать на тропе да языками махать!
Пробравшись к своим друзьям, Тарквин отдал Мэриел салют:
— Прибыл в ваше распоряжение. Честь имею доложить. Сверху видно море — только молчок об этом, чтоб эти твари не узнали. Тебе, слышь, как нашей предводительнице, следует принять это во внимание. Раз море рядом, все не так уж страшно.
Дандин не удержался и запрыгал на месте от радости:
— Море! Вот здорово! Правда, нам все равно придется разобраться с этими ящерицами. Гляньте-ка, их полку прибыло.
Ящерицы и в самом деле вылезали прямо из трясины и присоединялись к своим соплеменникам.
Но Мэриел, трезво оценив ситуацию, решила, что впадать в панику нечего:
— Хм, по-моему, они не слишком-то горят желанием броситься в бой. Может, просто хотят показать, что это их владения, мол, их здесь несчитано и нам лучше убираться восвояси. Чужих в своем болоте они не потерпят. Конечно, если мы побежим, они в два счета нас поймают. Если дело дойдет до драки, на каждого из нас придется с добрый десяток этих тварей. Одно ясно — стоять и глазеть друг на друга нам вовсе ни к чему. Сейчас я с ними поговорю, пусть поймут, что с нами лучше не связываться. Дандин, возьми-ка мой Чайкобой, а мне дай на минутку меч. Не волнуйся, все будет в порядке.
Дандин безропотно протянул меч.
Мэриел грозно взмахнула мечом, подпрыгнула и пронзительно завопила:
— Рэээдвооолл! Я Мэриел Воительница, суровая и неумолимая. Одним махом могу десятерых положить!
Мэриел приблизилась к огромной ящерице с гребнем на голове, которая стояла чуть впереди остальных:
— Что, длинный язык, померимся силой? Вижу, жиру и лени у тебя достаточно — как раз годишься в вожаки! Рада небось чести умереть от меча Мэриел Воительницы?
Ящерица моргнула, неспешно повернулась и величаво удалилась прочь. Мэриел погрозила ей вслед мечом:
— Э, да вы онемели от страха! Мы уходим. Надеюсь, вы все поняли.
Сохраняя надменный и гордый вид, мышка вернулась к своим друзьям.
— Идем, — прошептала она одними губами. — Я замыкаю.
Ящерицы неотступно следовали за друзьями. По-прежнему безмолвные, они высовывали свои подрагивающие язычки и не сводили со спин путников немигающих глаз.
— Не робей, ребята! — обернулся Тарквин. — До моря лапой подать, я чую соленый ветер.
Пару часов спустя вокруг стало светлее, чахлые болотные деревья сменились ароматными зарослями дрока, а зыбкая тропа превратилась в твердую землю. Но больше всего радовало друзей чистое летнее небо, вновь засиявшее над головами. После дней, проведенных в глухом лесу и на угрюмом болоте, прозрачный свежий воздух казался вкусным, как родниковая вода.
Путники двинулись через поросшую дроком равнину к высоким холмам, видневшимся на западе. Над головами их уже кружились морские птицы, и неутомимый Тарквин забренчал на своей треснувшей харолине:
Ни за какие я коврижки
В болото больше не ходок —
Ни дна ему и ни покрышки! —
Я в том даю себе зарок.
О Рози, я все ближе, ближе,
Я для тебя одной живу!
Спасенному из грязной жижи
Подайте неба синеву!

25
Кривоглаз и его крысы вернулись даже быстрее, чем ожидали жители Рэдволла. После позорного отступления крысиный капитан чуть не лопался от досады.
К тому же за его спиной вновь поднялся недовольный ропот. Чтобы доказать, что он кое-что смыслит в сражениях, Кривоглаз решил предпринять внезапную атаку.
Крысы разбили около тропы лагерь и провели там остаток ночи. Лишь только забрезжил рассвет, Кривоглаз растолкал их и принялся объяснять свой новый план:
— Горящие снаряды. Вот что нам надо, парни! Эти штуковины их быстро доконают. Да, горящие снаряды — это выход!
Теперь, когда нападение закончилось столь бесславно, к Клыкачу стала возвращаться былая наглость.
— Ха, горящие снаряды! — усмехнулся он. — Как бы нам хвосты себе не подпалить! Я уж пробовал поджечь ворота, да ни черта не вышло. И с горящими снарядами получится чепуховина.
Капитан, по обыкновению, тут же осадил Клыкача:
— Чепуховина? Нет, приятель, вряд ли. У того, кто придумал горящие снаряды, в голове мозги, а не мусор, как у тебя. Ишь сунулся к воротам со своим факелишкой, кретин, а теперь удивляется, что вышел пшик. Заткни свою пасть, умнее казаться будешь. А если опять станешь возникать, выгоню вон, сдохнешь в лесу под елкой, понял?
Клыкач, мрачно насупившись, умолк, а Кривоглаз продолжал:
— Порежем веревки на куски, на множество кусков.
Обернем камни сухой травой, намочим хорошенько в керосине и привяжем к ним веревки. Вот вам и горящие снаряды. По канаве подкрадемся поближе, так чтобы в аббатстве ничего не заметили. Займем позицию в долине, запалим наши снарядики, и пойдет забава! Устроим им фейерверк. Понятно, парни, против горящего снаряда любое оружие ерунда — что там их пики да камни! Встанем на безопасном расстоянии и будем поливать их огнем хоть до конца лета. Рано или поздно их ненаглядное аббатство загорится. Вот тогда-то они попросят пощады — или мы изжарим их живьем. Неплохо придумано, а, братва?
Но крысы встретили план Кривоглаза без особого восторга. Капитану пришлось бить себя в грудь, уламывать их, соблазнять обещаниями сытой и привольной жизни, которая ожидает владетелей Рэдволла. Язык у Кривоглаза был подвешен неплохо, и в конце концов крысы поддались на уговоры и взялись за изготовление горящих снарядов.
Сакстус вышел из спальни; в лапах у него был старинный свиток, который он читал на ходу. Мышонок пересекал лужайку, когда произошло нечто странное. В воздухе раздалось громкое шипение. Сакстус поднял голову и увидел маленькую горящую комету с длинным хвостом.
Она стремительно взмыла вверх, в прозрачную голубизну неба, перелетела через крепостную стену и устремилась вниз со скоростью падающего камня. Сакстус мгновенно понял, куда она упадет, и истошно завопил:
— Сестра Серена! Спасайтесь!
Мышонок сломя голову кинулся к лестнице, ведущей на южную стену. Сестра Серена, так и не поняв толком, что случилось, сгребла в охапку троих малышей, сидевших на верхней ступеньке, и прикрыла их своим телом. Просвистев в воздухе, огненный снаряд рухнул как раз на ту ступеньку, с которой только что вскочила добрая мышь. Осколки камня оцарапали морду оцепеневшего от ужаса брата Олдера, а искры прожгли его белоснежный фартук. Все кинулись врассыпную в поисках укрытия. Сакстус бросился к сестре Серене и сбил пламя с ее одежды. К счастью, огонь лишь слегка опалил ткань, а минуту спустя перед главным зданием аббатства упал еще один горящий снаряд; он прокатился по гравийной дорожке и осыпал лужайку клочьями горящей травы.
Сакстус, Флэгг и аббат бросились туда, выкрикивая на бегу:
— Все в дом! Быстрее!
Загасив огонь, Флэгг и Сакстус кинулись на стену. Раф Кисточка был уже там. Он натягивал тетиву лука, целясь в толпу довольно ухмылявшихся крыс, сновавших на равнине вокруг костра.
Но стрела не долетела до крыс, вызвав среди них целую бурю веселья. Сакстус, Раф и Флэгг молча наблюдали, как Острозуб поднес к огню обмотанный сухой травой камень. Снаряд мгновенно вспыхнул. Тогда пират, схватившись за привязанную к камню веревку, принялся раскручивать его над головой. Пламенеющий шар вертелся все быстрее и быстрее. Наконец Острозуб выпустил веревку, и снаряд кометой взмыл в воздух.
Друзьям ничего не оставалось как стоять, провожая горящий шар глазами. К счастью, он угодил прямо в аббатский пруд, поднял фонтан брызг, зашипел и потух.
Друзья лишь смущенно переглядывались. Тем временем над ними пронесся еще один снаряд. На этот рал камень пустил Клыкач. Огненный шар попал в недостроенную колокольню, и пламя мгновенно охватило деревянные леса.
Сакстус опрометью бросился вниз.
— Нам срочно нужен отряд для борьбы с огнем, — прокричал он на бегу.
— Да, — растерянно пробормотал Флэгг. — Против этих штуковин трудновато будет бороться.
Сумерки сгущались, но все оставалось по-прежнему.
Крысы упорно посылали в аббатство горящие снаряды: невозможно было предугадать, откуда прилетит объятый пламенем камень и где он упадет. То там, то здесь вспыхивали пожары. Флэгг, Сакстус и их пожарная команда чуть не падали от усталости, их изъеденные дымом глаза покраснели и воспалились. Наконец наступило короткое затишье, и пожарные решили выпить мятного чая. Раф Кисточка и его отряд остались в карауле, чтобы предупредить о появлении новых зловещих комет.
— Эй, внизу! — раздался голос Рафа. — Летит! Прямо у меня над ухом просвистел!
Пожарные, подобрав полы своих одеяний, бросились к главным воротам, куда упал снаряд. Сакстус споткнулся и растянулся во весь рост. На мгновение он замер, опустив распухшие веки и зарывшись опаленной мордой в мягкую траву. Но вдруг до слуха его донесся легкий шорох, и он вскинул голову. Опять тот же шорох. Мышонок вскочил и бросился на шум. Кто-то копошился возле северной налитки. Теперь Сакстус ясно различал голоса.
— Слышь, да неужто они уже спать полегли?
— Вроде рано еще, старина. И то сказать, когда у стен враги, не больно сладко спится.
— Ей-ей, этот славный фейерверк мешает задавать храпака. Ухухахуха!
— Рози, старушка, будь добра, не гогочи так над моим несчастным ухом, а то я оглохну по твоей милости. Слышь, не могла бы ты покамест не хохотать, а? Или про себя смейся, что ли!
— Ох, Клэри, старый ты зануда, так вот! Если я не посмеюсь хорошенько, просто раздуюсь и лопну.
— Хм, вот будет потеря!
— Ухахуха! Ох, Тим, умора с тобой!
Сакстус подбежал к калитке и отпер ее. Крысы не умели так смеяться.
26
В блекнувшем сумеречном свете четверо путников вскарабкались на высокий холм, отсюда их глазам открылся захватывающий вид. У подножия холма расстилался бескрайний скалистый берег. Волны набегали одна за другой и лизали камни своими пенистыми языками; солнце коснулось бирюзовой морской глади и повсюду бросало багряные отблески, окрашивая воду в радужно-зеленые оттенки.
Дандин и Дарри впервые видели море. Здесь, перед этими необъятными просторами, оба замерли, потрясенные чудесным зрелищем. У Дарри от изумления подогнулись лапы, и он уселся на вершине холма.
— Уж чего-чего, а воды я на своем веку насмотрелся — и аббатский пруд видел, и ту речку, где меня чуть не слопали щуки. Но такое… Кажись, мог бы всю жизнь смотреть на эту красотищу, да только у меня, горемыки, глаз не хватит.
Друзья спустились с холма на берег и обнаружили, что камни, которые они заметили сверху, на самом деле оказались огромными глыбами горных пород; путники блуждали между ними, как в лабиринте.
Тарквин запрокинул голову, чтобы лучше рассмотреть каменные монолиты.
— Слышь, ребята, не мешало бы нам выбрать местечко для ночлега, так вот!
— Если остановитесь здесь, на берегу, ночью вас смоет приливом. — Откуда ни возьмись, появился незнакомец — полевая мышь, толстяк почтенных лет. Он приветливо улыбался, поглядывая поверх огромных квадратных очков. — Меня зовут Боббо.
Со старомодной учтивостью, присущей зайцам, Тарквин отвесил ему поклон:
— Добрый вечер, Боббо. Позволь представиться…
Пока Тарквин по всем правилам хорошего тона представлял себя и друзей, Мэриел размышляла о том, чего ждать от нового знакомого. Боббо тяжело опирался на сучковатую палку, служившую ему тростью. Наряд его состоял из линялого бархатного сюртука, вместо кушака перехваченного длинной высушенной водорослью. Мигая подслеповатыми глазками, он махнул палкой в сторону ближайшей скалы:
— Идем со мной, если хотите. Вижу, вы устали.
У Боббо будете как дома.
Друзья успели проникнуться доверием к этому безобидному старому чудаку и без колебаний приняли приглашение. В гости к Боббо пришлось карабкаться по каменным выступам, образовавшим нечто вроде огромной лестницы. Жилище Боббо было расположено высоко и скале и оказалось просторной пещерой.
В костре ярко рдели угли, освещая темные своды и разгоняя мрак по углам; на стенах пещеры висели самодельные сети и какие-то необычные предметы, по всей видимости обломки дерева, выброшенные морем, обточенные водой и песком. Сиденьями служили тростниковые циновки, а от потемневшего котелка, висевшего над огнем на треножнике, исходил вкусный запах. Боббо взял поварешку и деловито помешал свое варево:
— Это похлебка из креветок и морской капусты. Я покрошил туда немного зелени. Но, как говорится, чем богаты…
Радушный хозяин попросил гостей устраиваться поудобнее и дал каждому по большой раковине моллюска — они заменяли тарелки.
Дарри чуть было не уселся на маленького желтого тритона, который испуганно юркнул прочь и замер на каменном выступе в глубине пещеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35