https://wodolei.ru/brands/Jacob_Delafon/presquile/
!!
Густая белая мгла окутала море и побережье, казалось, тучи вдруг спустились с неба на землю. Туман скрадывал звуки. На расстоянии вытянутой лапы все тонуло в молочной пелене. Ронблейд Широкая Полоса, мрачно усмехнувшись, надел остроконечный шлем, неизменно сопутствующий ему в битвах. Саламандастрон опустел. Под разными предлогами барсук услал в дозор всех зайцев-воинов, поручив одним осмотреть южный берег, другим — восточный. Великий владыка опустил забрало — прорези пришлись точно против глаз. Ронблейд провел ночь без сна, но не ощущал усталости. В долгие ночные часы он не сомкнул глаз и, тяжело ворочаясь с боку на бок, прислушивался к неясным ночным шорохам. На исходе ночи он покинул столь дорогую ему крепость-гору, вышел на пустынный берег и принялся бродить вдоль кромки моря.
Наконец он услышал.
Ошибки быть не могло — до него донесся режущий уши скрип, который издает днище судна, налетевшего на скалу.
Сон уже сморил капитана «Стального клинка», как вдруг судно так тряхнуло, что Лупоглаз свалился с койки и полетел на пол. Услышав испуганные крики своих пиратов, он мигом вскочил и вскарабкался на палубу.
— Разрази меня гром! В этом проклятущем тумане ни фига не видно!
— Тысяча чертей! Мы сели на мель! Врезались носом в рифы!
На берегу Ронблейд навострил уши, прислушиваясь к долетавшему со «Стального клинка» шуму.
— Что делать будем, капитан Лупоглаз?
— Чтоб вам пусто было, прохвосты! Дрыхли на вахте, это уж как пить дать. Погодите, если в днище пробоина, я кишки из вас выпущу.
— Капитан, мы налетели носом на скалы, и у самой ватерлинии здоровенная пробоина. Застряли на мели крепче, чем кусок мяса между клыками. Как быть, капитан?
— Как быть, кретин? Ждать, пока развеется этот чертов туман. Что нам еще остается? Там посмотрим, может, удастся вытащить корабль на берег для ремонта.
Вспомнив о томительных часах ожидания, Ронблейд расправил свою могучую грудь и с облегчением вздохнул Не так часто пиратские корабли заносило к самым стенам его крепости. Значит, не зря он отослал своих зайцем На этот раз повелитель Саламандастрона хотел pacправиться с врагом сам. Легко, точно перышко, схватив исполинский меч, он перебросил его через плечо и бесшумно зашагал в сторону криков. Ронблейд Широкая Полоса остановился у самой воды, так что набегавшие волны порой лизали его стальные наколенники. Стоя здесь, он напоминал величественное каменное изваяние. Ночная мгла окутывала гигантскую фигуру, закованную в латы. До слуха Ронблейда доносились вопли и проклятия, которые изрыгали крысы, застигнутые туманом врасплох.
Повелитель Саламандастрона ждал.
Полковник Клэри до отказа набил колчан стрелами, остальные последовали его примеру. Здесь, в бухте, где стояла «Темная королева», приведенная зайцами в негодность, туман превратился в прозрачную речную дымку.
Клэри насторожился — до ушей его донесся треск и нестройный гул голосов. Это крысы возвращались на свой корабль, напролом продираясь сквозь заросли.
Драноморд первым заметил мачты «Темной королевы».
Он очертя голову бросился вперед:
— Эй, парни! Она тут! Никто не умыкнул старушку «Темную королеву»!
Крысы ринулись за ним, но Драноморд вдруг издал какое-то невнятное бульканье и рухнул навзничь. Горло его пробила стрела.
— Ложись! Все на землю! На корабле засада! — взревел Клыкач.
Но крысы и без команды уже повалились на землю, прячась за кустами и деревьями. Рензо, чуть живой от праха, шлепнулся рядом с Клыкачом:
— Драноморд отдал концы. Как думаешь, чья это работа?
— Пока не знаю, приятель. Но будь спокоен, это им так не сойдет. Эй, невольников сюда.
Бригадир Тим немного приподнялся, чтобы получше прицелиться. Но вдруг, застонав от досады, опустил лук:
— Ох, гляньте только, что придумали эти паразиты.
Клэри и Хон Рози остолбенели от ужаса. К кораблю приближались Клыкач и его пираты — перед собой они гнали как щит Паккатуга и изнуренных невольников.
Крысиная свора остановилась на опушке, неподалеку ел бухты.
Хон Рози ослабила тетиву:
— Ну и сволочи! Такой пакости я даже от них не ожидала. Эй, вы, трусливые твари, что вы прячетесь за чужими спинами? Выходите на честный бой. Или слабо?
Клыкач ткнул Паккатуга саблей:
— Лучше быть трусливыми тварями, целыми и невредимыми, чем дохлыми отважными кретинами. Вот так-то, кролик. Что, может, поболтаем, глядишь, договоримся о чем-нибудь?
Полковник Клэри молодецки подкрутил усы:
— Нечего нам с тобой лясы точить, красноносый!
— Сам ты красноносый, кролик вонючий!
Клыкач вырвал у Кайбо копье и метнул его. Копье со свистом рассекло воздух и вонзилось в лапу Клэри. Этого бригадир Тим и Хон Рози не могли стерпеть. Целясь чуть вверх, чтобы не задеть невольников, они послали свои стрелы в самую гущу крысиной толпы. Один из пиратов, по имени Тухлорот, свалился замертво, а Фринк был ранен.
Ряды крыс дрогнули, и они бросились под прикрытие лесных зарослей, волоча за собой невольников. Хон Рози поспешила на помощь полковнику. Она извлекла из раны копье и оттащила Клэри прочь с палубы.
— Ну, старина, ей-ей, ты в рубашке родился! Еще попляшешь на своем веку!
Клэри, стиснув зубы, пытался здоровой лапой унять кровь, хлеставшую из раны. Рози видела, что, хотя полковник храбрится, ему сейчас несладко. Она достала свою сумку и принялась за перевязку.
— Не горюй, старина, до свадьбы заживет.
Бригадир Тим отложил лук и стрелы:
— Да, придется нам позагорать на палубе этой лоханки — когда еще у старины Клэри заживет лапа.
Между Клыкачом и его пиратами разгорелась свара.
Кайбо решил, что имеет полное право выступать от имени всех остальных крыс, и они с Клыкачом с пеной у рта наскакивали друг на друга.
— Что ж вы зевали, когда я пришиб кролика копьем?
Бросились бы на корабль и вышибли бы их оттуда.
— Ага! Нашел дураков. Да сунься мы только в воду, кролики перестреляли бы нас всех. Плакала наша «Темная королева». Видал, как эти паскуды с ней разделались?
— Починить ее пара пустяков. Завтра бы вышли в море.
— Тебе-то, конечно, все пара пустяков. Ты у нас прыткий. Только пока что по твоей милости Тухлорот отправился прямиком в ад, а Фринк едва не двинулся за ним следом. Черт тебя дернул швырнуть это проклятое копье.
Лучше бы мы подобрались к ним поближе и уж тут показали бы…
— Что бы ты им показал, ублюдок?
Кайбо кинулся на Клыкача. Сцепившись, они покатились по земле; оба рычали и осыпали друг друга ударами. Казалось, громила Клыкач вот-вот разделается с соперником, но тут он налетел на кучу невольников и запутался в веревках, которыми те были связаны. Выхватив из-за пазухи нож, Кайбо приставил отточенное лезвие к горлу поверженного врага. Бывший главарь притих — он понял, что на этот раз победа осталась за Кайбо.
Тот решил не теряя времени укрепить свои позиции.
— Слушайте меня, болваны! — едва отдышавшись, хрипло взревел он. — Слушайте все! Сами видели, что наделали эти чертовы кролики — превратили корабль в хлам.
Утащили куда-то руль, штурвал, весла. Да еще и посадили «Темную королеву» на мель. Я вот что решил — надо нам идти назад, к Кривоглазу. В этом треклятом аббатстве есть чем поживиться. Капитан наш дело говорил. А ты, мразь, выбирай — или пойдешь с нами, только уж больше не вякай, или сдохнешь здесь.
Чувствуя, как лезвие ножа царапает ему шею, Клыкам судорожно выдавил:
— Твоя взяла.
21
Снайджер, размахивая мечом, приближался к Мэриел. На нее навалилось столько сальнорыл, что она не могла шевельнуться. Замерев, она смотрела на сверкающий клинок… Вот он уже взметнулся над самой ее головой… И тут откуда-то сверху прогремел зычный голос:
— Я тот, кто родился темной ночью в бурю!
Грозный сын Макгарни Тяжелое Крыло! Трепещите, сальнорыла! Каменноголов летит!
Обладатель громового голоса оказался совой устрашающих размеров. Он устремился вниз, схватил Снайджера клювом и подбросил его в воздух. Затем, издав звук, напоминающий одновременно и уханье, и карканье, врезался в толпу чудищ. Мэриел просто диву давалась. Сальнорыла бросились врассыпную, лишь мелькали маски да развевались балахоны из веток.
Каменноголов доказал, что получил свое имя по праву. Используя свою огромную голову как таран, он налетал на противника и наносил удары. При этом он без умолку рокотал, обращаясь к насмерть перепуганной шайке:
— Что, дрожите? Эх, кусты ходячие, не умеете вы сражаться. Не будь я Каменноголов, если за один присест не прикончу дюжину. Мне реку выпить до дна и съесть все фрукты в громадном саду — раз плюнуть. Недаром я Каменноголов Макгарни, смелейший из смелых, храбрейший из храбрых!
Мэриел и ее друзья быстро смекнули, что, ввязавшись. в драку, нанесут Каменноголову оскорбление. Поэтому они скромно стояли в сторонке, не мешая своему заступнику позабавиться. Те из сальнорыл, что еще могли двигаться, нырнули в свои норы и захлопнули мохнатые крышки. Тогда Мэриел схватила Чайкобой, Дандин поднял с земли меч, а Тарквин провел лапой по струнам своей ненаглядной харолины и легонько подтолкнул Дарри:
— Слышь, этого малого лучше не сердить, право слово, хорошенькое будет дело, если мы ему чем не глянемся.
Дарри пнул вожака сальнорыл, который тщетно пытался подняться:
— Да, совы, они ребята крутые, им лучше не перечить.
Полдюжины сальнорыл бросились в чащу. Заметим это, Каменноголов заскрежетал:
— Ну-ка назад! Живо в норы и дверь на запор! Иначе вам несдобровать. Сами знаете, я шутить не люблю. Мы, Макгарни, может, и не самые мудрые совы, но самые храбрые, это уж точно!
Затем Каменноголов повернулся к четырем путникам.
— Так, значит, вы из Рэдволла? — прогремел он. — Что ж спасовали перед этими трусливыми тварями? Сальнорыла, как же! Сейчас увидите, что у них за рыла. Ну-ка, ты, иди сюда!
Снайджер нехотя повиновался. Каменноголов сгреб его крючковатыми когтями и сорвал маску:
— Вот вам и сальнорыло! Всего-навсего ласка-доходяга. Тьфу, какой тощий, кожа да кости. Забросить, что ли, его на вершину гнилого дуба? Для меня это дело плевое.
Дандин вступился за злополучного Снайджера:
— Я думаю, с него хватит. Мы все тебе очень признательны, ты спас нам жизнь. Позволь представиться — я Дандин из Рэдволла, а это мои друзья — Тарквин, Мэриел и Дарри.
Каменноголов так яростно тряс им лапы своими когтистыми конечностями, что друзья едва не ойкали от боли. Затем он распахнул крышку одной из нор и поманил Снайджера:
— Полезай в свой погреб. И смотри у меня, не рыпайся!
Снайджер не заставил себя долго упрашивать. Каменноголов захлопнул за ним крышку и припер сверху тяжелым суком.
— Ух! С этим народом строгость нужна. По-другому не понимают. И то я их слишком разбаловал. Может, все-таки для острастки забросить парочку-другую на верхушку дуба?
— Слышь, старина, не стоит. Ты и так себя показал во всей красе, ей-ей. Ты, верно, живешь здесь в гордом одиночестве?
Каменноголов уставился на зайца и сердито лязгнул клювом:
— В одиночестве? С чего ты взял? Мы, Макгарни, спокон веку живем здесь семьями. Имею супругу, Громогласку, и четырех малышей — два сына, две дочки. Совсем еще желторотые, но дерутся — загляденье. Приглашаю на ужин. Познакомлю с семейством.
Казалось, невозможно было превзойти Каменноголова в воинственности, и все же Громогласка обладала еще более грозным нравом, чем ее неукротимый супруг. Четверо совят, к великому удовольствию родителей, то и дело затевали шумные стычки. Угощение, как ни удивительно, оказалось на славу. Специально для путников подали салат из белых грибов. Совы к нему не притронулись. Дандин решил, что осведомиться, чем же питаются хозяева, будет не особенно вежливо. Впрочем, маски из коры, валявшиеся вокруг совиного жилища, не оставляли на этот счет сомнений.
Наевшись, Тарквин решил отблагодарить хозяев — он взял харолину и затянул только что сочиненную песню:
Коль сальнорыла нападут —
Они лихие парни, —
Ты на подмогу кликни тут
Храбрейшего Макгарни!
Он врежет им с такою силой,
Что мигом завопят: «Помилуй!
Помилуй нас, помилуй нас,
Помилуй нас, Макгарни!»
Взглянув на совят, Мэриел не смогла удержаться от улыбки:
— Бедненькие, у них совсем глаза слипаются.
Громогласка немедля разбудила детей увесистыми тумаками и затрещинами:
— Когда вы научитесь хорошим манерам? Надо же, красавчик кролик поет для них песенку, а они дрыхнут!
Мэриел улеглась, положив под голову свернутый Чайкобой.
— О, не надо их бранить. Они устали, да и мы, честно говоря, тоже. А если этот красавчик кролик вздумает порадовать нас еще одной песенкой, мой Чайкобой прогуляется промеж его дивных длинных ушей!
Тарквин долго не ложился — он припоминал строки путеводного стихотворения и обсуждал с Каменноголовом дальнейший маршрут. Впрочем, от нового знакомого было мало толку. И все же заяц, памятуя, что с гостеприимным хозяином шутки плохи, делал вид, что внимательно прислушивается к его советам.
— Вишь, в этом стишке говорится о спасении дураков.
Понятное дело, это о тебе, старина, так ведь?
Каменноголов оскорбленно захлопал глазами:
— Что ты несешь, кролик? По-твоему, значит, я дурак.
Вижу, ты не умеешь себя вести. Придется поучить тебя вежливости. Спору нет, мы, Макгарни, не самые мудрые совы, зато мы храбрейшие из храбрых! Защищайся, или я заброшу тебя на верхушку дерева.
Заяц примирительно протянул лапу:
— Извини, старина, ей-ей, не хотел тебя обидеть. Дураки, понятно, мы, я и мои друзья-бедолаги. Да разве ж я посмел бы так тебя обозвать. Наоборот, я сразу смекнул, что тебе ума не занимать. Помог бы нам, подсказал, куда дальше путь держать. Там, в этом стишке, говорится как-то так:
Ни жабе, ни огню не верь,
Что светит впереди.
Дурак не избежит потерь —
С тропинки не сходи.
Слышь, понял теперь, старина? Глупцы-то мы, ежу ясно. А ты, случаем, не знаешь, что это за место такое?
Каменноголов поднялся и прошелся, чтобы немного размяться. Один из совят в полудреме клюнул отца в лапу, и нежный родитель любовно отвесил сыну подзатыльник.
— Настоящий Макгарни! Не сальнорылам будет чета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Густая белая мгла окутала море и побережье, казалось, тучи вдруг спустились с неба на землю. Туман скрадывал звуки. На расстоянии вытянутой лапы все тонуло в молочной пелене. Ронблейд Широкая Полоса, мрачно усмехнувшись, надел остроконечный шлем, неизменно сопутствующий ему в битвах. Саламандастрон опустел. Под разными предлогами барсук услал в дозор всех зайцев-воинов, поручив одним осмотреть южный берег, другим — восточный. Великий владыка опустил забрало — прорези пришлись точно против глаз. Ронблейд провел ночь без сна, но не ощущал усталости. В долгие ночные часы он не сомкнул глаз и, тяжело ворочаясь с боку на бок, прислушивался к неясным ночным шорохам. На исходе ночи он покинул столь дорогую ему крепость-гору, вышел на пустынный берег и принялся бродить вдоль кромки моря.
Наконец он услышал.
Ошибки быть не могло — до него донесся режущий уши скрип, который издает днище судна, налетевшего на скалу.
Сон уже сморил капитана «Стального клинка», как вдруг судно так тряхнуло, что Лупоглаз свалился с койки и полетел на пол. Услышав испуганные крики своих пиратов, он мигом вскочил и вскарабкался на палубу.
— Разрази меня гром! В этом проклятущем тумане ни фига не видно!
— Тысяча чертей! Мы сели на мель! Врезались носом в рифы!
На берегу Ронблейд навострил уши, прислушиваясь к долетавшему со «Стального клинка» шуму.
— Что делать будем, капитан Лупоглаз?
— Чтоб вам пусто было, прохвосты! Дрыхли на вахте, это уж как пить дать. Погодите, если в днище пробоина, я кишки из вас выпущу.
— Капитан, мы налетели носом на скалы, и у самой ватерлинии здоровенная пробоина. Застряли на мели крепче, чем кусок мяса между клыками. Как быть, капитан?
— Как быть, кретин? Ждать, пока развеется этот чертов туман. Что нам еще остается? Там посмотрим, может, удастся вытащить корабль на берег для ремонта.
Вспомнив о томительных часах ожидания, Ронблейд расправил свою могучую грудь и с облегчением вздохнул Не так часто пиратские корабли заносило к самым стенам его крепости. Значит, не зря он отослал своих зайцем На этот раз повелитель Саламандастрона хотел pacправиться с врагом сам. Легко, точно перышко, схватив исполинский меч, он перебросил его через плечо и бесшумно зашагал в сторону криков. Ронблейд Широкая Полоса остановился у самой воды, так что набегавшие волны порой лизали его стальные наколенники. Стоя здесь, он напоминал величественное каменное изваяние. Ночная мгла окутывала гигантскую фигуру, закованную в латы. До слуха Ронблейда доносились вопли и проклятия, которые изрыгали крысы, застигнутые туманом врасплох.
Повелитель Саламандастрона ждал.
Полковник Клэри до отказа набил колчан стрелами, остальные последовали его примеру. Здесь, в бухте, где стояла «Темная королева», приведенная зайцами в негодность, туман превратился в прозрачную речную дымку.
Клэри насторожился — до ушей его донесся треск и нестройный гул голосов. Это крысы возвращались на свой корабль, напролом продираясь сквозь заросли.
Драноморд первым заметил мачты «Темной королевы».
Он очертя голову бросился вперед:
— Эй, парни! Она тут! Никто не умыкнул старушку «Темную королеву»!
Крысы ринулись за ним, но Драноморд вдруг издал какое-то невнятное бульканье и рухнул навзничь. Горло его пробила стрела.
— Ложись! Все на землю! На корабле засада! — взревел Клыкач.
Но крысы и без команды уже повалились на землю, прячась за кустами и деревьями. Рензо, чуть живой от праха, шлепнулся рядом с Клыкачом:
— Драноморд отдал концы. Как думаешь, чья это работа?
— Пока не знаю, приятель. Но будь спокоен, это им так не сойдет. Эй, невольников сюда.
Бригадир Тим немного приподнялся, чтобы получше прицелиться. Но вдруг, застонав от досады, опустил лук:
— Ох, гляньте только, что придумали эти паразиты.
Клэри и Хон Рози остолбенели от ужаса. К кораблю приближались Клыкач и его пираты — перед собой они гнали как щит Паккатуга и изнуренных невольников.
Крысиная свора остановилась на опушке, неподалеку ел бухты.
Хон Рози ослабила тетиву:
— Ну и сволочи! Такой пакости я даже от них не ожидала. Эй, вы, трусливые твари, что вы прячетесь за чужими спинами? Выходите на честный бой. Или слабо?
Клыкач ткнул Паккатуга саблей:
— Лучше быть трусливыми тварями, целыми и невредимыми, чем дохлыми отважными кретинами. Вот так-то, кролик. Что, может, поболтаем, глядишь, договоримся о чем-нибудь?
Полковник Клэри молодецки подкрутил усы:
— Нечего нам с тобой лясы точить, красноносый!
— Сам ты красноносый, кролик вонючий!
Клыкач вырвал у Кайбо копье и метнул его. Копье со свистом рассекло воздух и вонзилось в лапу Клэри. Этого бригадир Тим и Хон Рози не могли стерпеть. Целясь чуть вверх, чтобы не задеть невольников, они послали свои стрелы в самую гущу крысиной толпы. Один из пиратов, по имени Тухлорот, свалился замертво, а Фринк был ранен.
Ряды крыс дрогнули, и они бросились под прикрытие лесных зарослей, волоча за собой невольников. Хон Рози поспешила на помощь полковнику. Она извлекла из раны копье и оттащила Клэри прочь с палубы.
— Ну, старина, ей-ей, ты в рубашке родился! Еще попляшешь на своем веку!
Клэри, стиснув зубы, пытался здоровой лапой унять кровь, хлеставшую из раны. Рози видела, что, хотя полковник храбрится, ему сейчас несладко. Она достала свою сумку и принялась за перевязку.
— Не горюй, старина, до свадьбы заживет.
Бригадир Тим отложил лук и стрелы:
— Да, придется нам позагорать на палубе этой лоханки — когда еще у старины Клэри заживет лапа.
Между Клыкачом и его пиратами разгорелась свара.
Кайбо решил, что имеет полное право выступать от имени всех остальных крыс, и они с Клыкачом с пеной у рта наскакивали друг на друга.
— Что ж вы зевали, когда я пришиб кролика копьем?
Бросились бы на корабль и вышибли бы их оттуда.
— Ага! Нашел дураков. Да сунься мы только в воду, кролики перестреляли бы нас всех. Плакала наша «Темная королева». Видал, как эти паскуды с ней разделались?
— Починить ее пара пустяков. Завтра бы вышли в море.
— Тебе-то, конечно, все пара пустяков. Ты у нас прыткий. Только пока что по твоей милости Тухлорот отправился прямиком в ад, а Фринк едва не двинулся за ним следом. Черт тебя дернул швырнуть это проклятое копье.
Лучше бы мы подобрались к ним поближе и уж тут показали бы…
— Что бы ты им показал, ублюдок?
Кайбо кинулся на Клыкача. Сцепившись, они покатились по земле; оба рычали и осыпали друг друга ударами. Казалось, громила Клыкач вот-вот разделается с соперником, но тут он налетел на кучу невольников и запутался в веревках, которыми те были связаны. Выхватив из-за пазухи нож, Кайбо приставил отточенное лезвие к горлу поверженного врага. Бывший главарь притих — он понял, что на этот раз победа осталась за Кайбо.
Тот решил не теряя времени укрепить свои позиции.
— Слушайте меня, болваны! — едва отдышавшись, хрипло взревел он. — Слушайте все! Сами видели, что наделали эти чертовы кролики — превратили корабль в хлам.
Утащили куда-то руль, штурвал, весла. Да еще и посадили «Темную королеву» на мель. Я вот что решил — надо нам идти назад, к Кривоглазу. В этом треклятом аббатстве есть чем поживиться. Капитан наш дело говорил. А ты, мразь, выбирай — или пойдешь с нами, только уж больше не вякай, или сдохнешь здесь.
Чувствуя, как лезвие ножа царапает ему шею, Клыкам судорожно выдавил:
— Твоя взяла.
21
Снайджер, размахивая мечом, приближался к Мэриел. На нее навалилось столько сальнорыл, что она не могла шевельнуться. Замерев, она смотрела на сверкающий клинок… Вот он уже взметнулся над самой ее головой… И тут откуда-то сверху прогремел зычный голос:
— Я тот, кто родился темной ночью в бурю!
Грозный сын Макгарни Тяжелое Крыло! Трепещите, сальнорыла! Каменноголов летит!
Обладатель громового голоса оказался совой устрашающих размеров. Он устремился вниз, схватил Снайджера клювом и подбросил его в воздух. Затем, издав звук, напоминающий одновременно и уханье, и карканье, врезался в толпу чудищ. Мэриел просто диву давалась. Сальнорыла бросились врассыпную, лишь мелькали маски да развевались балахоны из веток.
Каменноголов доказал, что получил свое имя по праву. Используя свою огромную голову как таран, он налетал на противника и наносил удары. При этом он без умолку рокотал, обращаясь к насмерть перепуганной шайке:
— Что, дрожите? Эх, кусты ходячие, не умеете вы сражаться. Не будь я Каменноголов, если за один присест не прикончу дюжину. Мне реку выпить до дна и съесть все фрукты в громадном саду — раз плюнуть. Недаром я Каменноголов Макгарни, смелейший из смелых, храбрейший из храбрых!
Мэриел и ее друзья быстро смекнули, что, ввязавшись. в драку, нанесут Каменноголову оскорбление. Поэтому они скромно стояли в сторонке, не мешая своему заступнику позабавиться. Те из сальнорыл, что еще могли двигаться, нырнули в свои норы и захлопнули мохнатые крышки. Тогда Мэриел схватила Чайкобой, Дандин поднял с земли меч, а Тарквин провел лапой по струнам своей ненаглядной харолины и легонько подтолкнул Дарри:
— Слышь, этого малого лучше не сердить, право слово, хорошенькое будет дело, если мы ему чем не глянемся.
Дарри пнул вожака сальнорыл, который тщетно пытался подняться:
— Да, совы, они ребята крутые, им лучше не перечить.
Полдюжины сальнорыл бросились в чащу. Заметим это, Каменноголов заскрежетал:
— Ну-ка назад! Живо в норы и дверь на запор! Иначе вам несдобровать. Сами знаете, я шутить не люблю. Мы, Макгарни, может, и не самые мудрые совы, но самые храбрые, это уж точно!
Затем Каменноголов повернулся к четырем путникам.
— Так, значит, вы из Рэдволла? — прогремел он. — Что ж спасовали перед этими трусливыми тварями? Сальнорыла, как же! Сейчас увидите, что у них за рыла. Ну-ка, ты, иди сюда!
Снайджер нехотя повиновался. Каменноголов сгреб его крючковатыми когтями и сорвал маску:
— Вот вам и сальнорыло! Всего-навсего ласка-доходяга. Тьфу, какой тощий, кожа да кости. Забросить, что ли, его на вершину гнилого дуба? Для меня это дело плевое.
Дандин вступился за злополучного Снайджера:
— Я думаю, с него хватит. Мы все тебе очень признательны, ты спас нам жизнь. Позволь представиться — я Дандин из Рэдволла, а это мои друзья — Тарквин, Мэриел и Дарри.
Каменноголов так яростно тряс им лапы своими когтистыми конечностями, что друзья едва не ойкали от боли. Затем он распахнул крышку одной из нор и поманил Снайджера:
— Полезай в свой погреб. И смотри у меня, не рыпайся!
Снайджер не заставил себя долго упрашивать. Каменноголов захлопнул за ним крышку и припер сверху тяжелым суком.
— Ух! С этим народом строгость нужна. По-другому не понимают. И то я их слишком разбаловал. Может, все-таки для острастки забросить парочку-другую на верхушку дуба?
— Слышь, старина, не стоит. Ты и так себя показал во всей красе, ей-ей. Ты, верно, живешь здесь в гордом одиночестве?
Каменноголов уставился на зайца и сердито лязгнул клювом:
— В одиночестве? С чего ты взял? Мы, Макгарни, спокон веку живем здесь семьями. Имею супругу, Громогласку, и четырех малышей — два сына, две дочки. Совсем еще желторотые, но дерутся — загляденье. Приглашаю на ужин. Познакомлю с семейством.
Казалось, невозможно было превзойти Каменноголова в воинственности, и все же Громогласка обладала еще более грозным нравом, чем ее неукротимый супруг. Четверо совят, к великому удовольствию родителей, то и дело затевали шумные стычки. Угощение, как ни удивительно, оказалось на славу. Специально для путников подали салат из белых грибов. Совы к нему не притронулись. Дандин решил, что осведомиться, чем же питаются хозяева, будет не особенно вежливо. Впрочем, маски из коры, валявшиеся вокруг совиного жилища, не оставляли на этот счет сомнений.
Наевшись, Тарквин решил отблагодарить хозяев — он взял харолину и затянул только что сочиненную песню:
Коль сальнорыла нападут —
Они лихие парни, —
Ты на подмогу кликни тут
Храбрейшего Макгарни!
Он врежет им с такою силой,
Что мигом завопят: «Помилуй!
Помилуй нас, помилуй нас,
Помилуй нас, Макгарни!»
Взглянув на совят, Мэриел не смогла удержаться от улыбки:
— Бедненькие, у них совсем глаза слипаются.
Громогласка немедля разбудила детей увесистыми тумаками и затрещинами:
— Когда вы научитесь хорошим манерам? Надо же, красавчик кролик поет для них песенку, а они дрыхнут!
Мэриел улеглась, положив под голову свернутый Чайкобой.
— О, не надо их бранить. Они устали, да и мы, честно говоря, тоже. А если этот красавчик кролик вздумает порадовать нас еще одной песенкой, мой Чайкобой прогуляется промеж его дивных длинных ушей!
Тарквин долго не ложился — он припоминал строки путеводного стихотворения и обсуждал с Каменноголовом дальнейший маршрут. Впрочем, от нового знакомого было мало толку. И все же заяц, памятуя, что с гостеприимным хозяином шутки плохи, делал вид, что внимательно прислушивается к его советам.
— Вишь, в этом стишке говорится о спасении дураков.
Понятное дело, это о тебе, старина, так ведь?
Каменноголов оскорбленно захлопал глазами:
— Что ты несешь, кролик? По-твоему, значит, я дурак.
Вижу, ты не умеешь себя вести. Придется поучить тебя вежливости. Спору нет, мы, Макгарни, не самые мудрые совы, зато мы храбрейшие из храбрых! Защищайся, или я заброшу тебя на верхушку дерева.
Заяц примирительно протянул лапу:
— Извини, старина, ей-ей, не хотел тебя обидеть. Дураки, понятно, мы, я и мои друзья-бедолаги. Да разве ж я посмел бы так тебя обозвать. Наоборот, я сразу смекнул, что тебе ума не занимать. Помог бы нам, подсказал, куда дальше путь держать. Там, в этом стишке, говорится как-то так:
Ни жабе, ни огню не верь,
Что светит впереди.
Дурак не избежит потерь —
С тропинки не сходи.
Слышь, понял теперь, старина? Глупцы-то мы, ежу ясно. А ты, случаем, не знаешь, что это за место такое?
Каменноголов поднялся и прошелся, чтобы немного размяться. Один из совят в полудреме клюнул отца в лапу, и нежный родитель любовно отвесил сыну подзатыльник.
— Настоящий Макгарни! Не сальнорылам будет чета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35