— Вы только поглядите! Никогда не видала здесь ничего подобного! Погоди-ка. Да ведь я, кажется, знаю этого, который стоит у руля! Пойдем, Джидди, надо сообщить Тунгро… Да уж, плохие новости.Они быстро пошли по берегу к лагерю. Джидди, как любой ребенок, приставал к матери с расспросами:— Та выдра в лодке… Я тоже ее заметил. Кто это? И почему ты говоришь, что это плохая новость для Тунгро? Он ее знает?— Знает ли он ее! Ха! Еще бы ему не знать. Это же Фолгрим, его родной брат! Я уж думала, мы больше не увидим этого сумасшедшего.— Сумасшедшего? А почему он сумасшедший? Что он такого сделал?— Ну, он охотился за хищниками, а потом, когда ловил их, то… то он… то он их… Да не важно, что он делал! Не отставай и смотри не урони сеть!День выдался пасмурный, но иногда солнце все же проглядывало сквозь бело-серые облака, которые шаловливый ветерок гнал на юго-восток. «Жимолость» на малой скорости шла к берегу, где уже столпились выдры.Тримп стояла рядом с Фолгримом и внимательно на него смотрела:— Боже мой, Фол, они все собрались встречать тебя! Смотри, вон и твой брат Тунгро!Чаггер спустился с мачты прямо на плечо своего друга Фолгрима:— Эй, Фол, а почему они не приветствуют тебя, не кричат и не машут лапами? У них у всех мордочки вытянулись.Фолгрим усадил бельчонка поудобнее:— У них нет причин особенно радоваться мне, приятель. Мое племя меня опасается. Я долго был им обузой и не приносил ничего, кроме неприятностей.Чаггер заворчал:— Гурр! Никакая ты не «обуза», ты мой друг! Да я им хвосты поотрываю!Фолгрим наклонился, осторожно спуская Чаггера с плеча:— Лучше посиди пока тут. И веди себя хорошо. Я сам справлюсь.Выдры расступались перед Фолгримом, все опасались оказаться рядом с ним. Один лишь Тунгро, не колеблясь, вышел к нему навстречу. Крепко сжав лапы Фолгрима, он радостно улыбнулся своему покрытому шрамами брату:— Добро пожаловать домой, брат! Давай, веди сюда своего маленького друга и всех остальных зови. Вам надо отдохнуть и поесть.Нора представляла собой длинную пещеру, старую и очень уютную, полную красивой резной мебели. Племя Тунгро славилось искусной резьбой по дереву. Они были прекрасные плотники и гордились своим мастерством. Большинство все еще относилось к Фолгриму настороженно, так что он держался команды «Жимолости». Все расселись у огня на резных лавках и с удовольствием пообедали горячим супом из кореньев и креветок, хлебом и салатом из трав.Мартина и Гонффа посадили за высокий отполированный стол вместе с Тунгро. Он разливал им черничное вино и настойку шалфея, а повара подавали еду.— Ты и твои друзья сотворили настоящее чудо с моим братом. Он уже не тот дикий зверь, которым был. Спасибо вам.Воитель отхлебнул вина.— Я тут ни при чем. Это Тримп и маленькому Чаггеру мы обязаны переменам в Фолгриме.Повернувшись к Гонффу, Тунгро спросил:— Что ты так пристально смотришь на меня, Мышеплут?Невозмутимый Гонфф пожал плечами:— Чем дольше я смотрю на тебя, тем больше ты мне кое-кого напоминаешь. Мартин, ведь правда, Тунгро удивительно похож на Командора?— Да, дружище, теперь, когда ты это сказал, я тоже вижу: очень похож!Тунгро оживился, услышав это имя:— Командор? По возрасту он годится мне в отцы, верно?Гонфф стукнул лапой по столу:— Я так и знал, что вы с ним родня!Тунгро задумался, потом начал рассказывать:— У моей бабушки было трое сыновей. Они родились в один день: Баргуд, мой отец, Ривервайт и Вортхорн. Ривервайт был такой же, как мой брат Фолгрим, воин, беспощадный к врагам. Его тоже считали сумасшедшим за то, что он так любил драться. Он покинул родную нору и пошел бродить по свету. Говорят, враги в бою отрубили ему хвост. А выдра без хвоста — все равно что рыба без воды. Ривервайт поселился в лесу, научился маскироваться, он так и называл себя «Маска». Какие-то странники рассказали моему отцу, что его брата убили, а кто, когда и где, — мы так и не узнали. Второй брат, Вортхорн, был самым крупным и сильным из троих. Он ушел из дому еще подростком, потому что не мог больше подчиняться воле отца. Вортхорн был настоящий вожак, поэтому никто и не называл его по имени, а только Командор. Это титул, который у выдр дается вождям. И вот он ушел, чтобы основать свое собственное племя. И с тех пор о нем ничего не слышали. Мой отец, Баргуд, бывало, говорил, что я — вылитый его пропавший брат, Командор, а Фолгрим — вылитый Ривервайт, второй его брат. Мартин наклонился и накрыл своей лапой лапу сидящего напротив Тунгро:— Ты хотел бы встретиться со своим дядей Вортхорном?Тунгро задумался, потом кивнул:— Да, конечно, я столько слышал о нем. Но он ушел из дому задолго до того, как я родился, и я его никогда не видел. Вы думаете, это возможно?— Конечно, дружище. Отправляйся вместе с нами в Рэдволл. Там ты и познакомишься с дядей.Несколько дней спустя на берегу ручья разъяренная жена Лог-а-Лога Фурмо укрощала свою ораву. Она крепко держала в лапах извивающегося старшего сынка:— А ну не вертись, маленький червяк! Я тебе покажу валяться в грязи, негодная ты землеройка!Она размахнулась и шлепнула еще одного отпрыска по хвосту мокрой тряпкой:— Убери-ка лапы от булочек, или я тебе хвост оторву и положу его в пирог! А ну прочь отсюда!Тут на берег высыпали четыре крошечные выдрочки и запищали:— Мама! Мама! Там папа приплыл на большой лодке с парусом!Жимолость изловчилась и поймала одну из дочек:— Посмотри, как ты извозила в грязи платьице! А ведь утром оно было чистое! Ступай попроси бабушку дать тебе другое, да не из тех, что сушатся на скале, те еще не высохли. Значит, великий путешественник Лог-а-Лог соизволил наконец приплыть домой.С реки уже раздавался глубокий густой голос Фурмо:— Жимолость, драгоценная моя! Я вернулся! Звездочка моя ясная! Росинка моя!Жимолость взглянула на реку и увидела Фурмо: он выглядел настоящим героем на носу лодки, готовой пристать к берегу. Скрутив жгутом полотенце, которым она оттирала мордочку сына, Жимолость повесила его на ухо ребенку, как на крючок, и разразилась пламенной речью:— «Я вернусь в конце лета, моя дорогая! Первый осенний туман не успеет опуститься на траву! О, краса лесов, жемчужина моего сердца!» Это ты называешь концом лета, ты, несчастный увалень в шкуре землеройки!Гонфф уже бежал на берег, а за ним две землеройки с подарками: скамеечка, сработанная лучшими мастерами-выдрами, яркие браслеты и ожерелья, изготовленные ежами. Он тут же указал супруге Фурмо на название лодки, написанное на борту, и запечатлел галантный поцелуй на покрытой мыльной пеной лапке Жимолости:— О прекраснейшая из жен, ваш супруг привез вам издалека эти дары. Они прибыли сюда на борту судна, носящего ваше прелестное имя. День и ночь он только и делал что тосковал о вас.Жимолость тут же растаяла. Кокетливо прищурившись, она игриво толкнула Гонффа, отчего тот плюхнулся в воду.— О господин Гонфф, вы такой обходительный! Подумать только: назвать этот чудесный корабль моим именем! Кто это, интересно, его надоумил?Холодная ванна вовсе не умерила красноречия Гонффа:— Это была идея вашего доброго Фурмо, госпожа. Мы-то собирались назвать лодку «Плющ», но он и слышать об этом не хотел! Он сказал: «Только „Жимолость“, в честь моей возлюбленной!»Фурмо едва не задохнулся, когда Жимолость схватила его в охапку и так сдавила, что, казалось, весь воздух вышел из его легких.— О! Я так скучала по тебе, мой дорогой, прости меня! Что за чудные подарки ты привез своей женушке! Ох, я готова отрезать свой глупый язык за то, что наговорила тебе тут сгоряча!Фурмо удалось вдохнуть пару раз и сдавленно пробормотать:— Отрезать глупый язык? Вот была бы удача!Жимолость отпустила Фурмо, и он свалился в воду:— Что? Что ты сказал?Фурмо поднялся на лапы, лихорадочно соображая:— Э-э… Я сказал: «Отрезать язык? При мысли об этом я просто плачу!»Вург и его товарищи были просто очарованы малютками-землеройками. И больше всех Бью. Заботливые крошки скормили прожорливому зайцу огромное количество еды.Жимолость ерзала на подаренной ей скамеечке для задних лап, которую она сочла стулом, и бросала неодобрительные взгляды в сторону Бью:— И чего они толкутся вокруг этого вечно голодного длинноухого? Куда только в него влезает? Только из уважения к вам, Гонфф… Только потому, что это вы привели его сюда, так же как и все племя голодающих выдр… Они скоро весь дом съедят!Гонфф развязно ущипнул землеройку за пухлую щечку:— Полно, красавица, вы ведь не хотите, чтобы еда заплесневела у вас в кладовой, пока вы будете в интереснейшем путешествии, которое придумал для вас Фурмо.— Путешествие? Фурмо ничего мне не говорил ни о каком путешествии!— Это потому, моя прелесть, что он хочет сделать вам сюрприз. Как насчет приятной прогулки в лодке до аббатства Рэдволл?— О! Да благословят его небеса! Нет ничего, что Фурмо не сделал бы для меня. Какой ты у меня заботливый!Фурмо потер лапой свое ухо, оглохшее от крика жены:— О, перестань вопить и передай мне пиво!— Что? Что ты сказал сейчас, Фурмо Лог-а-Лог?— Э-э, дорогая, я только сказал: «Мне хочется пить, передай мне пиво».Испуганный визг детишек заставил Мартина вскочить и схватиться за меч. Над ними кружила огромная тень, которая чуть позже оказалась Краром Стражем Лесов. Он камнем упал в середину образовавшегося круга, сложил громадные крылья и вежливо поклонился:— О, что за радостный день! В мои владения вернулся принц Мышеплут, и вы тоже, Мартин Воитель из Рэдволла!Гонфф небрежно кивнул, как и подобает особам королевской крови:— Увы, господин, вы повели себя крайне неосторожно, появившись так неожиданно и напугав детей Фурмо, нашего верного вассала.Огорченный тем, что вызвал неудовольствие принца Мышеплута, Крар низко, до земли, склонил голову:— У меня не было намерения напугать детей, принц. Я так быстро сел, потому что мне не терпелось опять оказаться в обществе таких достойных зверей.Мартин слегка дотронулся лапой до устрашающего клюва. Крар не заметил, что Мартин и Гонфф успели подмигнуть друг другу.— Прошу вас, принц Гонфф, не гневаться на нашего друга Стража Лесов. Мы знаем его как добрую и честную птицу. Разделите с нами трапезу, Крар. Здесь обильное угощение.Ястреб ждал решения Гонффа. Решив, что он зашел, пожалуй, слишком далеко в своем царственном гневе, Гонфф великодушно улыбнулся и похлопал по земле рядом с клювом Крара:— Признаюсь, я погорячился. Сядьте рядом со мной, мой верный друг. Я уверен: тот, кто сражался за нас с разъяренным лебедем, достоин нашего гостеприимства!Жимолость толкнула Фурмо в бок, едва не опрокинув того со стула:— Слышишь? Почему бы тебе не научиться говорить так же красиво, как Гонфф и Мартин? Вот что значит хорошее воспитание!Разинув рот от восхищения, Бью смотрел, как еда исчезает в клюве Крара с устрашающей скоростью.— Чтоб мне три года так голодать! И вы думаете, этот тип сможет взлететь, когда слопает все это?Тримп не смогла отказать себе в удовольствии подразнить зайца:— Хотела бы я знать, хватит ли в кладовых аббатства Рэдволл запасов на вас двоих?Динни покачал головой:— Да уж, барышня, ваша правда! Уж они зададут работы нашим поварам!Плыть вверх по ручью было совсем не трудно — они просто возвращались тем же путем, которым шли вначале. Выдры Тунгро были отличными пловцами. Они то и дело выныривали тут и там около лодок землероек, которые эскортом шли за «Жимолостью». Их сильные лапы всегда были готовы помочь, если надо. Ленивый золотой полдень застал Гонффа растянувшимся на корме. Он подбрасывал в воздух лесные орехи и ловил их ртом. Мартин дремал рядом, и усы его чуть заметно шевелились, потому что какая-то муха назойливо пыталась исследовать нос Воителя. Гонфф неудачно подбросил очередной орех, и тот угодил в нос Мартину. Мартин медленно приоткрыл один глаз:— Будь так любезен, оставь меня в покое! Нечасто я позволяю себе вздремнуть среди бела дня.Гонфф прицелился в приятеля очередным орехом:— «Вздремнуть»? Как можно дремать, дружище! Ведь мы уже почти дома! Скоро я увижу Коломбину и моего дорогого Гонфлета. Интересно, вырос этот сорванец, пока нас не было?Мартин разглядывал листья деревьев, наклонявшихся к воде. Они расплывались перед глазами, залитые солнечным светом.— Вырос ли? Думаю, он стал достаточно большим, чтобы доставлять взрослым еще больше неприятностей. Надеюсь, строительство аббатства шло без нас как надо. И все же я уверен, что Белле нас не хватало. Зато повара, должно быть, отдохнули. И можно было спокойно оставлять пироги остывать на подоконниках, не боясь за их сохранность!— Ха! А мой Гонфлет на что?Одним плавным движением Тунгро скользнул на борт лодки и встревожено прошептал Мартину:— По-моему, нам угрожает опасность!Воитель продолжал лежать, но лапа его потянулась к мечу:— Почему ты так решил?— Во-первых, впереди я слышу шум водопада, но дело даже не в этом. Кто-то преследует нас. Я заметил шевеление в листве, и рябь на воде у нас в кильватере, и впереди тоже!Мартин встал и обнажил свой меч:— Похоже, нас окружили, а, Гонфф?— Вы двое оставайтесь здесь. Я пойду посмотрю.Гонфф прокрался на палубу и быстро оценил ситуацию. Выдры Тунгро были в воде, они охраняли лодки Фурмо, окружавшие «Жимолость». Казавшееся теперь зловещим молчание нарушали только плеск ручья и отдаленный шум водопада. Мирный теплый осенний денек вдруг стал жутковатым. Крар сидел на носу лодки и смотрел во все глаза. Фолгрим с топором стоял на корме последней лодки. Фурмо и его землеройки, обнажив рапиры, изготовились к бою. Гонфф поднял обе лапы, подав всем сигнал ждать. Острый глаз Мышеплута разглядел какое-то шевеление в ветвях дерева, нависшего над водой.У Гонффа отлегло от сердца. Он дал всем отбой. Потом крикнул, и голос его прорезал глубокую тишину над ручьем:— Хахарр! Я откушу тебе хвост и заткну им твое ухо! Из-под дерева ему ответил грубый голос:— Сдавайся, мышонок, ты окружен!Гонфф подмигнул землеройкам из Гуосима:— Окружен? Эх ты, толстая бочка, да тебе только лягушек пугать! Стой где стоишь, сейчас я доберусь до тебя и покажу тебе «окружен»!Прыгнув в воду с громким всплеском, Гонфф бросился к кому-то, кто спешил ему навстречу с берега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40