— Тогда в добрый путь, и найди Вилу Даскара. Убей его и разрушь его проклятый кровавый корабль. Лиши жизни того, кто лишил нас Сайны. Я буду заботиться о Мартине, пока он маленький, а он позаботится обо мне, когда вырастет. Но поклянись мне, что однажды ты вернешься сюда, где ждут те, кто тебя любит! Поклянись, Льюк Воитель!Льюк вытянул свой меч над огнем. На стальном лезвии заиграли отсветы пламени.— Клянусь, что я лишь расправлюсь с убийцами и не стану убивать невиновных. Клянусь, что вернусь сюда, как только выполню свой долг! 21 Хмурым зимним днем корабль «Сайна» с Льюком и его верными бойцами на борту соскользнул в море по вымощенной камнем, обледенелой дорожке. Теперь только одна лапа якоря, зарытая в песок, удерживала корабль. Несмотря на то, что паруса были сложены, «Сайна» скоро натянула якорный канат, как будто ей не терпелось отплыть. Все уже попрощались, и моряки отправили своих друзей и близких обратно в пещеры, не желая, чтобы те стояли и плакали на холодном ветру в ожидании отплытия. Льюк покидал землю последним. Мартин с каменной мордочкой сидел на песке и никак не хотел уходить в пещеру. Лыоку не удавалось уговорить его:— Послушай, сынок, ты не выдержишь целых две луны в открытом море. Я объявил войну разбойникам, но не хочу подвергать опасности твою жизнь. Послушайся меня! Я знаю, что для тебя лучше!Но Мартин ничего и слушать не желал:— Я хочу плыть на корабле. Я хочу быть воином, как ты! Льюк развел лапами и сокрушенно вздохнул:— Ну что мне с тобой делать, Мартин? У тебя мой боевой дух и настойчивость твоей матери. Возьми мой меч, сынок!Это был боевой меч, и его неоднократно обнажали в сражениях. Льюк вложил его в лапки своего сына. Мышонок во все глаза смотрел на закаленное в боях оружие. Потом он сжал рукоять так крепко, что стало ясно: он ее никогда не выпустит!Льюк улыбнулся, вспомнив, как его отец передавал ему меч. Легонько похлопав лапой по рукояти, он сказал:— Я вижу, Мартин, что ты рожден воином. Но главное, чему прежде всего должен научиться воин, это дисциплина.Мартину показалось, что это сам меч с ним говорит.— Скажи мне, что надо делать, и я сделаю это. Льюк наконец-то облегченно вздохнул и приказал будущему воину:— Ты останешься здесь, чтобы охранять нашу пещеру от чужих, защищать тех, кто слабее тебя. Ты должен жить по закону воинской чести. Обнажай этот меч только в борьбе за правое дело, никогда не делай того, за что тебе потом будет стыдно, и никогда не позволяй сердцу брать верх над разумом.Льюк дотронулся до меча еще раз, и его острое лезвие сверкнуло на утреннем зимнем солнце.— Никому не отнять у тебя этот меч, пока ты жив. Когда придет время, передай его сам, может быть, твоему сыну. Ты почувствуешь, будет ли он воином. Если нет, тогда спрячь этот меч в таком месте, куда только храбрый сердцем осмелится прийти и где только истинный воин сможет отыскать его. Поклянись, что поступишь так, как я сказал, Мартин.— Клянусь своей жизнью!Северное серое море отразилось в глазах подростка. Льюк понял, что скоро начнется отлив.— Может быть, пройдет несколько времен года прежде, чем я вернусь, но знай, что я вернусь, сынок. А пока я оставляю старшим Тимбаллисто. Он разумный и смелый молодой воин, у него за плечами больше времен года, чем у тебя. Слушайся его.Улыбка, напомнившая Льюку улыбку жены, тронула губы Мартина:— Конечно, я буду его слушаться, но настанет время, когда старшим стану я!Гордость переполняла сердце Льюка:— Я уверен, что так и будет. До свидания, сын!Натянутые канаты пели вокруг вздувшихся парусов: «Сайна» скользила по морским волнам, как огромный белый лебедь. Судно держало путь на запад. Льюк на мгновение оторвался от румпеля и посмотрел назад. Он увидел одинокую маленькую фигурку, застывшую на вымощенной камнем дорожке, с поднятым над головой мечом — воинский салют. Тут корабль опустился вниз, а когда взлетел вновь на следующей волне, береговую линию уже заслонил зимний снежный занавес. Льюк еще раз окинул взглядом свою команду и опять подумал, что не ошибся в выборе бойцов. На них он сможет положиться при любых обстоятельствах. Вург, Кардо, Дьюлам, Колл и остальные собрались на палубе в ожидании его приказаний. Они держались за гакаборт, потому что сильно качало и палуба ходила ходуном. Кардо выглядел не слишком хорошо. Льюк покачал головой:— Всем спуститься. Задраить люки и сидеть всем внизу. Качка будет изрядная. Первая вахта будет моя. Мы все теперь должны стать моряками, привыкнуть к морю, и как у всех начинающих, у нас может быть морская болезнь, и у меня тоже. Стыдиться тут нечего. Через несколько дней мы приспособимся к качке.Кардо был очень бледен и явно плохо себя чувствовал:— Капитан, можно я лучше сразу прыгну за борт и утоплюсь?От одного вида Кардо Льюку стало не по себе.— Я первый утоплюсь, если начнутся эти штучки насчет «капитана» и тому подобное. Мое имя — Льюк, и именно так вы будете называть меня! Что до твоей просьбы, отвечаю: нет, нельзя! А теперь — все вниз!Вся команда хором закричала в ответ:— Есть, капитан!Льюк был рад, что они по крайней мере не утратили чувства юмора.Только через три дня они миновали штормовые широты. На четвертый вечер на море был полный штиль, и никакого снега. Льюк понял, что, вероятно, они отклонились на юго-запад, вместо того чтобы плыть строго на северо-запад. Все собрались в каюте капитана на совещание, и Льюк поделился с друзьями своими опасениями:— Это я виноват! Я ведь только учусь навигации. Как вы не могли не заметить, погода значительно улучшилась — это потому, что мы отклонились на юг.Но Вург и слышать не хотел ни о какой вине Льюка:— Лягни меня лягушка! Мы все одинаково виноваты, мы ведь сменяли друг друга у румпеля. К тому же морская болезнь и недосып не прибавляют сноровки. Не удивительно, что мы отклонились от курса. Верно, ребята?Команда согласилась, правда, у Колла возник вопрос:— Э-э, а собственно говоря, каков был наш курс? По-моему, мы плыли наудачу, а, Вург?— А как еще можно найти в море этот проклятый красный корабль?Льюк указал на пустые полки в каюте:— Что же еще нам было делать? На борту нет ни одной карты. Большинство пиратов так и плавают, доверяясь лишь своему инстинкту. Я и подумал: возможно, лучшее, что мы можем предпринять, это плыть по воле волн и ветра.Кардо, который уже не был так бледен, как, впрочем, и остальные, спросил:— Почему, капитан, то есть, извини, Льюк?— Судите сами. Эти подлецы не любят холода и штормов, так же как и мы, поэтому весьма вероятно, что они подадутся на юг, туда, где потеплее. У меня такое впечатление, что чем дальше на юг мы плывем, тем больше у нас шансов повстречать Вилу Даскара.Направляясь к выходу, Дьюлам сказал:— Прекрасная мысль! Я совершенно с тобой согласен, Льюк! Но после трех дней морской болезни я чувствую, что изголодался. Предлагаю приготовить что-нибудь и подзаправиться!Предложение Дьюлама было с радостью поддержано всеми. Теперь, когда они оказались в более благоприятном климате и выработали план действий, все почувствовали себя намного бодрее.«Сайна» дрейфовала на юг, освещенная полной луной. Льюк передал румпель жизнерадостному толстяку Денно:— Предоставь ей спокойно плыть, Денно. Просто держи глаза открытыми и следи, чтобы румпель не разворачивало уж очень сильно в сторону. Судя по дымку с вельбота, там идут какие-то серьезные приготовления! Пойти разве взглянуть, а?Денно, усмехнувшись, покачал головой:— Скорее всего, тебя выгонят. Там и так столько поваров собралось, что яблоку негде упасть, а хуже всех этот Кардо. Среди кастрюль мнит себя капитаном!Из окна камбуза лился свет и валил пар. Едва сдерживая смех, Льюк наблюдал с темной палубы за суетой команды. Все натыкались друг на друга, каждый норовил подать совет и превзойти остальных, щеголяя обрывками кулинарных познаний:— Не надо сыпать столько сушеного ячменя, Вург!— Ерунда! Моя дорогая мамочка всегда клала много ячменя во все, что бы ни готовила!— То-то я всегда замечал, что у фруктового торта твоей мамочки какой-то странный вкус!— Но это не мешало тебе уписывать его за обе щеки, обжора!— От обжоры слышу! Эй, Дьюлам, куда ты подевал соль? Пищу на корабле надо хорошо солить.— Ты-то откуда знаешь? Ты впервые плывешь на корабле. Если ты посолишь это рагу еще немного, то до утра мы выпьем все запасы воды.— Нарежь-ка морковь помельче, приятель!— Отстань! Я люблю, когда морковь нарезана крупно!— Так что же, мы все по твоей милости должны давиться огромными кусками?— Ничего, тебе не повредит! Кстати, сейчас моя очередь мешать. Дайте-ка мне половник!— Я тебе его сейчас на нос надену, посмотрим, как тебе это понравится!Большой котел с рагу принесли в каюту, где Льюк расставил на столе кружки для эля и разложил овсяные лепешки. Изо всех сил стараясь сохранять серьезное выражение мордочки, он стал принюхиваться:— М-м! Пахнет вкусно! Что это, Кардо?Вокруг содержимого котла разгорелись жаркие споры:— Я называю это Морским Рагу Кардо!— Да? А знаешь ли ты, что я называю это Овощным Деликатесом Вурга?— Поскольку я трудился больше всех, это будет называться Мешаниной Колла!— Ничего подобного! Это не что иное, как Чудесное Корабельное Рагу Дьюлама!Льюк постучал большой деревянной ложкой по столу:— Довольно! Я не потерплю свары у себя на судне из-за горшка еды! Я сам назову это блюдо. Дайте-ка попробовать!И Льюк положил себе в миску рагу. Потом он подул на ложку и осторожно попробовал. Команда взволнованно следила за его действиями. Льюк храбро разжевал, сохраняя самое бесстрастное выражение. Потом он положил ложку и сделал большой глоток эля.Все одновременно выдохнули:— Ну как?Льюк поковырял в зубах, что-то оттуда вытащил и внимательно рассмотрел это «что-то». Потом он вынес свой приговор:— Думаю, что это блюдо следует назвать «сильно пересоленное рагу с хрустящим на зубах ячменем и полусырыми крупными кусками моркови». Так что, прошу меня извинить, но я сегодня вечером ограничусь лепешками и элем. А вы ешьте, приятного аппетита!И Льюк вышел на палубу, прихватив с собой свой скудный ужин.— Я послежу за румпелем, — сказал он Денно, — а ты пойди поешь.Денно сразу же оторвал взгляд от водной глади, залитой лунным светом, и передал свою вахту:— Очень вкусно пахло, когда они несли котел в каюту, Льюк. Спасибо, друг, что сменил. Уж я попробую этого рагу! Думаю, мне понравится.Льюк кисло улыбнулся:— Я просто уверен!Наступило утро, и небеса окрасились в нежные пастельные тона. Вахтенный по имени Кордл задремал у румпеля. Около него лежала фляга с водой. Прихлебывая из кружки, подошел Колл, чтобы сменить его:— Ха! Вот это здорово! Да он спит на вахте! Тебе повезло, что Льюк не застал тебя. Уж он бы накрутил тебе хвоста!Кордл часто заморгал спросонок и отхлебнул из своей фляги:— По крайней мере, когда я сплю, я не пью. Честное слово, Колл, в жизни столько не пил!— Да уж, приятель, я тоже надолго запомню это рагу! Прямо ложка стояла — столько соли в него вбухали. Если мы встретим морских разбойников, надо будет первым делом скормить им остатки рагу.Но Кордл не слушал, он с тревогой смотрел вдаль.— Что там такое, Кордл?— Смотри: земля! Точно! Прямо по курсу — земля. Зе-е-емля!Корабль тут же ожил. Мыши высыпали из своих кают, сбежались на палубу и теперь лихорадочно протирали глаза, пытаясь разглядеть что-нибудь там, куда указывал Кордл.— Это земля! Земля!— Прямо по курсу, Льюк! Земля Кордла!Льюк вскарабкался на бушприт и разглядел черное пятнышко на горизонте:— Да, это определенно земля, остров, судя по всему. Опусти паруса на носу и на грот-мачте, Колл, и правь на север. Мы тихо и спокойно подойдем к этому острову с другой стороны. Нет никакого резона подплывать к нему на всех парусах. Итак, друзья, будьте настороже. И чтобы все имели при себе оружие. Кордл, Денно, Дьюлам, вы останетесь охранять судно, остальные сойдут со мной на берег. Не шуметь, ступать осторожно и слушаться меня. Мне нет нужды объяснять вам, с кем мы можем там столкнуться.Около полудня «Сайна» бросила якорь в уютной защищенной бухточке с западной стороны острова. Погода была солнечная, тихая и безветренная. Льюк осмотрел высокие скалы, окружавшие бухту. В расселинах под низкорослыми деревцами гнездились птицы, скудная растительность становилась гуще и пышнее ближе к вершинам утесов. Покинув судно, группа разведчиков по нагретому солнцем мелководью добралась до узенькой полоски песчаного пляжа.Вург крепко сжал свое копье и шепнул Льюку:— Не нравится мне все это, приятель. Слишком уж тут тихо — аж мурашки по спине бегают. Мне все кажется, что кто-то за нами наблюдает.Льюк выбрал себе ятаган из оружия бывшей команды судна. Он указал им на ступени, высеченные в скале:— Интересно, кто это позаботился? Кажется, здесь давно обосновались. Ну-ка, посмотрим.Друг за другом они поднялись по каменным ступеням, узким, но очень удобным. Лестница делала несколько зигзагов, и вскоре путешественники оказались на вершине. «Сайна» на якоре в бухточке казалась совсем маленькой. Кардо выдернул какой-то корешок из земли, обтер его о свою тунику и откусил:— М-м-м! Да это же молодой лук! Интересно, откуда он здесь взялся.Из-за деревьев донесся громкий испуганный крик:— Охоха-а-а-ррега-а-арр!Шерсть на загривке у Кардо встала дыбом, он и думать забыл есть лук:— Что это, черт возьми, было?Льюк и Вург крались вперед, жестами показывая остальным, что ходить за ними не надо:— Оставайтесь тут. Мы пойдем и посмотрим.Низко пригибаясь к земле, они углубились в заросли.Где-то чирикнула маленькая птичка. Кроме этого чириканья, двое разведчиков не слышали ничего, разве что собственные шаги и шелест папоротников. Через некоторое время Льюк выпрямился:— Что бы это ни было, теперь от этого не осталось ни следа, ни отголоска.Когда Вург выпрямлялся, что-то легонько стукнуло его по затылку. Он осторожно обернулся:— Ого! Да это груши! Здесь их полно.Это действительно была груша, увешанная красивыми спелыми плодами.Вург выбрал себе одну, слегка надавил на нее, одобрительно кивнул и откусил большой кусок:— М-м-м! Сладкая и сочная!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40